астливит меня,  и сделает избранным  над всеми.  Раз — и
готово! А тут надо годами  обустраивать свой рай, ждать,  пока  вырастут эти
деревья, дающие плоды,  взойдут цветы... Но, не делая этого,  мы  не  просто
отвергаем  Бога,  мы оскорбляем Его.  Унижаем своими разглагольствованиями и
ужимками.
     Можно не слушать  Анастасию и уж тем более меня. Но, в конце-то концов,
войдите  в  весенний лес или сад и, помолчав, прислушайтесь к своему сердцу.
Сердца многих непременно услышат голос Отца, который, по словам Анастасии на
вопрос: "Что сможет  Он, Бог, сделать, когда на  земле над всеми преобладает
энергия разрушенья, когда Его  себе  в  угоду трактуя имя, люди одни  других
задумают вдруг подчинить?"  — ответил:  "Днем наступающим взойду зарею.
Творенья все  без исключенья луч  солнышка лаская  на земле,  понять поможет
дочерям  и сыновьям моим, что  каждый может сам Душой своей с Душою говорить
моей". Он верил и верит в нас, утверждая:
     "Многообразию  причин   в   тупик  ведущих,  в  никуда,   есть  главное
препятствие —  будет оно всему, что ложь несет преградой.  Стремленье к
осознанью истины  есть у сынов и дочерей моих. Имеет рамки свои ложь всегда,
но безгранична истина — она одна  в Душе осознанностью будет находиться
у дочерей и сыновей моих".
     Вот и пусть каждый не поленится достать из своей Души осознанность сына
Божьего, а не раба или полоумного, прыгающего под бубенцы биоробота.
     Ну сколько  можно просить у Отца своего: дай, преподнеси,  освободи? Не
пора ли самим хоть что-нибудь  приятное для  Отца своего  сделать? И что для
Него может быть  приятным, принести радость? Анастасия, отвечая на  подобный
вопрос,  рассказала  о  простом  тесте,  с помощью  которого можно проверить
множество духовных концепций и направлений. Она сказала: "Когда встревожится
твоя Душа из чьих-то уст идущим утвержденьем якобы  от имени Отца, ты обрати
внимание на  то, как  проповедник  сам живет, потом  представь,  что будет с
миром,  коль все начнут  так  жить". С  помощью  этого простого теста многое
можно проверить.  Я  попробовал представить, что будет с человечеством, если
все до единого люди на земле  начнут с утра до вечера мантры  голосить,  как
это делают кришнаиты, и получился сразу конец света. Теперь представьте, что
каждый человек на  земле свой  сад взрастит,  конечно же, в цветущий райский
сад земля вся превратится.
     Я  предприниматель,  пусть  пока  бывший,  но  все же  предприниматель,
конечно, мне близка конкретика и, может быть, поэтому считаю: духовным может
называться человек,  способный предпринять  действия,  угодные  земле, своей
семье,  своим родителям, а значит  Богу. Если  называющий себя  духовным  не
может сделать счастливым  себя,  свою  любимую  женщину, свою  семью,  своих
детей, то это лжедуховность.
     Вопрос: Анастасия говорила  о  качественно  новом воспитании  детей,  о
новой школе. Она возможна только в условиях обрисованного ею поселения или в
крупных современных городах тоже? Что об этом говорит Щетинин? Еще в  первой
книге приведены  слова  Анастасии о том, что она считает  главным воспитание
детей и  всегда стремилась  говорить о воспитании,  но вы постоянно обходите
этот вопрос стороной, он почти не освещается в ваших книгах, почему?
     Ответ: Михаил Петрович Щетинин организовал свою школу-интернат в  лесу.
Как   только   будет  начата  закладка   первого  поселения,  состоящего  из
собственных  родовых   поместий,  надо   будет   просить  Михаила  Петровича
разработать специальную программу для будущей школы. И  я  буду просить его,
если не  самому в ней преподавать, то направить в нее своих лучших учеников,
подобрать соответствующих учителей из числа ныне работающих.
     Организацию  подобной  школы  в  сегодняшних  городах   —   считаю
невозможным.  Давайте  сами, без Анастасии, вспомним свои  школьные годы.  В
школе говорят одно. На улице другое, в семье третье. Пока  осмысливаешь, где
истина,  пока пытаешься получить  цельное  восприятие мира,  смотришь —
полжизни  и  прошло.  Думаю,  надо  постараться  начать самим  учиться  жить
нормально, прежде  чем  детей  своих  воспитывать.  А обустроившись достойно
человеческого существования, заботиться о детях вместе со школой, действуя в
унисон, дополняя друг друга.
     Анастасия действительно часто говорит о воспитании ребенка, но то,  что
она говорит,  не похоже  на  какую-то расписанную  по дням, часам и  минутам
систему. Зачастую ее высказывания вообще не  очень-то понятны. Например, она
говорит,  что  воспитание  ребенка  нужно  начинать  с  воспитания  себя,  с
обустройства   собственного   счастливого  бытия,   с  собственных   попыток
прикоснуться к мыслям Бога.  Одним из главных элементов воспитания как раз и
является прекрасное родовое поместье.

     Философия жизни

     В  гостях у этого человека я был три раза. Живет он в престижном дачном
районе Подмосковья. Его два сына, занимающие какие-то довольно высокие посты
в государственных структурах, построили для своего престарелого отца большой
двухэтажный  коттедж,  наняли  домработницу  по  уходу  за  домом  и  отцом.
Наведываются они к отцу в лучшем случае на День рождения.
     Зовут его Николай Федорович, ему уже восьмой десяток пошел. Ноги у него
больные,   и  потому  почти  все  время   он  проводил   в  своем  импортном
кресле-коляске.  Половину первого  этажа  огромного  коттеджа, отделанного в
лучшем европейском стиле, занимает его библиотека с большим количеством книг
на  разных  языках. Книги,  в  основном,  на  философские  темы,  в  дорогих
изданиях. Николай  Федорович  до ухода  на  пенсию  преподавал  философию  в
престижном  московском университете,  имел  высокие  ученые  степени.  Когда
постарел,  поселился  в  коттедже  и  почти  все   время  проводил  в  своей
библиотеке, читая и размышляя.
     Познакомился я с  ним благодаря  настойчивости его домработницы  —
Галины,  пришедшей  на  одну  из  моих  читательских  конференций.  Теперь я
благодарен ей за это знакомство.
     Николай Федорович прочитал  книжки об Анастасии, с  ним  было интересно
разговаривать.  Несмотря на  свои ученые степени, этот  старый  человек  мог
простым  доходчивым  языком объяснять  не  всегда  понятное  в высказываниях
Анастасии или открывать в них новые грани.
     После  выхода  третьей  книжки  "Пространство Любви"  секретариат Фонда
передал мне несколько писем, в которых разные руководители каких-то духовных
конфессий в очень агрессивной форме отзывались об Анастасии. Они называли ее
и  дурой, и негодяйкой, а один  даже с  нецензурными словами большое  письмо
написал.
     Я не мог понять:  почему  Анастасия  вдруг стала  вызывать  в некоторых
руководителях духовных  конфессий прямо-таки  агрессию  —  и переправил
несколько таких  писем Николаю  Федоровичу,  чтобы  он высказал свое мнение.
Через  два  месяца,  разыскав  меня  в гостинице,  явилась его  домработница
Галина, взволнованно  и  требовательно  стала  просить, чтобы  я  немедленно
съездил  к Николаю Федоровичу, поговорил с ним, потому что она беспокоится о
его здоровье. Устоять перед напором Галины было трудил".
     Домработница  Николая  Федоровича  —  женщина  крупного  и пышного
телосложения,  не  толстая, а  просто большая и  физически  сильная  русская
женщина  лет сорока-сорока пяти. Всю жизнь она прожила в каком-то украинском
селе, работала  трактористкой,  шофером,  скотницей.  Умеет хорошо готовить,
знает травы  и очень аккуратная. Когда волнуется,  говорит с явно выраженным
украинским акцентом.
     Неизвестно,  как ее  нашли  сыновья  Николая  Федоровича  и  приставили
нянькой  к  отцу,  но  смотреть  было  странно,  как  интеллигентный  старый
профессор  философии,  общается  с  малообразованной  деревенской  женщиной.
Галина и  жила  в  одной  из комнат  его  коттеджа.  Ладно  бы она просто по
хозяйству в доме  занималась,  это  у нее хорошо  получалось,  ей надо  было
непременно слушать, о чем мы говорим с Николаем Федоровичем. Она обязательно
какое-нибудь дело  рядом затевала, пыль на одном  месте начнет протирать, да
еще и комментирует вслух, как бы про себя, услышанное.
     В  этот раз Галина приехала  за  мной на "Ниве", которую купили сыновья
Николая  Федоровича,  чтобы она  могла, когда надо  за  продуктами  в  город
ездить, за травами в лес и за лекарствами для их  отца. Отложив свои дела, я
поехал с  ней. Когда  ехали по Москве,  Галина молчала, потому что но городу
она  напряженно водила  машину, даже капельки пота у  нее  на лбу выступили,
пока до объездной дороги доехали. Выехав  на знакомую для нее трассу, Галина
сказала:  "Ух, выбрались".  Далее повела машину более  расслабленно  и стала
быстро рассказывать о  своих беспокойствах, смешивая  украинскую  и  русскую
речь:
     — Така  спокойна  людина была.  В  колясочке  своей цельными днями
спокойно человек  сидел, книжки читал, думал. Я ему кашку по утрам гречневую
или овсяную  сварю, покормлю и могла на  рынок поехать,  а хоть  бы и в  лес
травки  лечебной  для  здоровья  собрать. Со спокойной душой  могла поехать,
знала, что будет он  в своей каталочке думку свою думать  или книжку читать.
Теперь по-другому все происходит. Принесла ему письма, что прислал ты. Читал
он  их.  Тильки два  денечка и  прошло  после, как прочитал, и говорит  мне:
"Возьмите денег, Галина Никифоровна, съездите, книжек купите  про Анастасию,
потом  на рынок, когда пойдете,  не  спешите домой возвращаться. Станьте  на
рынке  и  понаблюдайте   за  людьми.  Как  увидите  грустного  человека  или
болезненного,  подарите  ему книжку.  Я так  раз  сделала, два сделала, а он
никак угомониться  не  может. "Вы не спешите  к  обеду,  Галина Никифоровна,
— говорит. — Управлюсь я сам, если захочу покушать". Я к обеду все
равно всегда успевала.
     А на  днях  возвернулась с  рынка,  в его книжную  комнату зашла,  чтоб
отвару попить дать... Глядь, а  колясочка пустая, а он на ковре  ничком вниз
лежит. Я к телефону, схватила трубку, чтоб сразу  по номеру  врачей вызвать,
как  сыны велели. Номер они мне такой специальный дали, не как у всех. Я его
набрала. "Рятуйте,  помогите", — в трубку кричу.  А он голову поднял от
ковра и говорит мне: "Отмените вызов, Галина Никифоровна, со мной все
     в  порядке,  это  я  физическими  упражнениями   занимаюсь,   от   пола
отжимаюсь". Подскочила я к нему, подняла враз с пола, на колясочку посадила.
Как же  ему  самому  с  пола подняться,  когда ноги  больные. "Какие  ж  это
упражнения,  —  говорю ему, — когда  человек  без движения на полу
лежит?". А он отвечает: "Так  я уже сделал упражнения  и отдыхал просто. Зря
Вы беспокоитесь".
     В други  день он опять сам  со своей колясочки сполз  на пол  для своих
упражнений. Я ему  тогда и  купила гантельки,  не  гантельки — эспандер
называется. С ручками и  резиночками —  хочешь одну  резиночку  зацепи,
чтоб легче было зарядку делать, хочешь — четыре, когда сила появится. Я
ему эспандер купила, а  он  все  равно норовит  со своей колясочки вставать,
прямо как дите неразумное, сердце ведь не молоденькое. А не молоденькое, так
нельзя  ж  сразу  тяжким  заниматься,  потрошечки   надо.  А  он,  как  дите
неразумное. Скоро пять годинок  буде, как  роблю у него, а такого никогда не
бывало. И сама не знаю, что в душечке  моей теперь творится. Поговори с ним,
скажи,  чтоб  тихохонько своими упражнениями занимался, когда  так  любы они
ему. Скажи, чтоб потрошечки...
     Когда я вошел в просторный кабинет Николая Федоровича, там горел камин.
Старый профессор философии сидел не как обычно, в своем кресле-коляске, а за
большим  письменным столом  и писал или чертил что-то. Даже внешний  вид его
говорил о произошедших в нем изменениях.  Не  как обычно, в халате,  он  был
одет, а в рубашке и  галстуке. Поздоровался со мной темпераментнее обычного,
быстро предложил присесть и сразу без вступлений:
     "Как жизнь"  и прочего заговорил.  Горячо и  темпераментно  заговорил в
этот раз Николай Федорович:
     —  Вы  знаете,  Владимир,  какие  прекраснейшие  времена  на земле
грядут?  Не  умирать,   а   жигь   на  земле   такой  хочется.   Я  прочитал
корреспонденцию  с  матерщиной в адрес Анастасии. Спасибо  Вам,  что мне  ее
прислали. Я  понял  многое, благодаря  этому.  Таежной отшельницей Анастасию
называли,  колдуньей,  ведуньей,  а  она  — величайший  воин.  Да,  да,
представьте себе, Анастасия — величайший воин светлых сил. Значимость и
величину ее  еще предстоит осознать потомкам. Сознание человеческое, разум и
чувства в  дошедших  до нас  сказаниях,  былинах и легендах  не  сумело даже
представить себе величие этого воина. Вы  только не удивляйтесь, пожалуйста,
Владимир,   не   настораживайтесь,  по   своему  обыкновению,   относительно
Анастасии. Она и  человек,  и  женщина  со  всем,  абсолютно  всем естеством
человеческим,  со  всеми  женскими  слабостями и достоинствами,  материнским
предназначением, но она одновременно и воин великий. Сейчас! Я  попытаюсь не
так сумбурно  изъясниться. Все  дело  в  философской концепции заключено. Вы
видите, Владимир, в шкафу моего  кабинета много книг. Это философские  труды
мыслителей разных времен, разных частей света.
     Николай Федорович, показывая рукой на разные книжные полки, перечислял:
     — Это античные риторики,  говорившие  о  живом, одушевленном  теле
космоса. Рядом, то, что  написано о Сократе, сам он  ничего не написал. Вот,
правее  — Лукреций, Плутарх, Марк Аврелий. Чуть  пониже  на полках пять
поэм  Низами  Гянджеви. Дальше там  —  Арани,  Декарт, Франклин,  Кант,
Лаплас, Гегель, Стендаль. Все  пытались  познать суть  вещей, прикоснуться к
законам Вселенной.  Это  о  них сказал  Дюран:  "История  философии есть  по
существу   описание   усилий   великих    людей   предотвратить   социальную
дезинтеграцию путем  создания  естественных  моральных  санкций,  замещающих
сверхъестественные санкции, которые они сами разрушили".
     Великие  мыслители  каждый своим путем пытались приблизиться к  понятию
Абсолюта.  Из  их  философских  концепций  возникали  и  умирали философские
течения, похожие на  религии. В итоге, робкие попытки противостояния поправ,
преобладающей концепцией  явилась  в  нашей  жизни,  если коротко  говорить,
концепция  подчинения некому высшему разуму. Не  важно, где он  находится, в
бескрайних   просторах  вселенских   или   локализован   в   сути  отдельной
человеческой  души.  Важно  другое,  важно преобладание  над всем  концепции
подчинения,  преклонения. Потом идут  частности  —  подчинение учителю,
наставнику, ритуалу. Есть  на  этих  полках и предсказания Нострадамуса. Все
вместе они и  формируют философскую концепцию — человек бренен, человек
порочен и ничтожен, ему многое предстоит познать. Эта концепция,  именно она
коверкает  и уничтожает  душу человеческую.  Приверженец  этой  концепции не
может быть  счастлив. Ни  один человек  на  Земле не может быть счастлив при
преобладании подобной концепции в сознании человеческом.
     Она довлеет и над философом, и над человеком, никогда не  прикасавшимся
к философским трудам. Она довлеет над только что народившимся ребенком и над
стариком. Она  довлеет над еще  не увидевшим свет зародышем в утробе матери.
Множество  приверженцев этой  концепции живет сегодня.  Они  были  в  разные
времена,  и  сегодня  их  последователи   внушают  человеческому  сообществу
бренность  и  ничтожность  человеческой  сущности.  Но  нет!  Грядут  другие
времена! Как  вспышка света,  были для меня слова от Бога, которые  передала
Анастасия. Вы записали их, Владимир, я помню их. Когда Адам спросил у Бога:
     "Где край  Вселенной?  Что  буду делать я, когда  приду к  нему?  Когда
заполню все собою, помысленное сотворю?".
     И Бог ответил сыну своему, ответил нам всем:
     "Мой  сын,  Вселенная собой  являет  мысль,  из мысли  родилась  мечта,
частично видима материей она.  Когда ты к краю подойдешь всего, начало новое
и  продолженье  твоя  откроет  мысль. Из  ничего возникнет  новое прекрасное
рожденье, Тебя,  стремленья,  Душу и  мечту твою  собою отражая. Мой сын, ты
бесконечен, вечен ты, в тебе твои творящие мечты".
     Величайший,  все  поясняющий,  философски  все  объемлющий,  точный   и
лаконичный  ответ. Он стоит выше всех вместе взятых философских определений.
Вы видите, Владимир, множество книг на полках моей библиотеки, но нет  здесь
главной   книги,  той,   что  стоит   неизмеримо   дороже  всех,  когда-либо
напечатанных  философских  трудов  вместе взятых.  Эту  книгу видели многие,
прочитать ее не  каждому дано.  Язык этой книги  невозможно изучить, но  его
можно чувствовать.
     — Что же это за язык?
     — Язык Бога, Владимир. Я напомню как сказала о нем Анастасия: "Так
много слов со смыслом разным у  земных народов. Так много  непохожих языков,
наречий.  И  есть  один  для  всех язык.  Один  для всех  язык  Божественных
воззваний. И соткан он из шелеста листвы, из пенья птиц и волн. Имеет запахи
Божественный язык и цвет. Бог этим языком на  просьбу  каждого и на  молитву
молитвенный дает  ответ". Анастасия чувствует и понимает этот язык, но мы?..
Как  мы  могли  веками  на  него не обращать внимание свое? Логика! Железная
логика  говорит о том,  что  если  Бог  создал Землю, окружающую  нас  живую
природу, то  травинки, деревья,  облака, вода  и звезды есть ничто иное, как
Его материализованные мысли.
     Но  мы не просто  не обращаем  на  них  внимания,  мы  топчем,  ломаем,
коверкаем их, при этом говорим о вере. О  какой вере? Кому же мы покланяемся
на  самом деле? "Чреду  правителей земных,  каких  бы  храмов не воздвигших,
потомки будут вспоминать лишь тем, что грязь  от них пришлось принять. Всему
критерием  является  вода, но с каждым днем грязнее становится вода", —
так сказала Анастасия. Так сказать мог только величайший философ, и над этим
стоит задуматься всем нам. Подумайте, Владимир,  любое  строение, даже  если
оно культовое, — бренно, как и сама религия. Религии приходят и уходят,
уходят со своими храмами и философиями. Вода существует
     с  сотворения мира, как и мы. Мы по  большей своей  части  тоже из воды
состоим.
     —  Николай Федорович, а почему  Вы  считаете определения Анастасии
наиболее правильными?
     — Потому, что они взяты из главной книги. И логика, Владимир, есть
философская логика. Есть предыдущая фраза от имени Бога, в которой на вопрос
всем сущностям вселенским: "Чего так пылко ты желаешь?"— Бог отвечал:
     "Совместного творения и радости для всех от созерцания его".
     Короткая фраза!  Всего  несколько  слов! Несколькими словами выражается
стремление и желание  Бога.  Никто  из великих  философов не смог дать более
точного и верного  определения.  "Действительность нужно  определять собой",
—  сказала  Анастасия. Вот и пусть каждый, любящий своих детей родитель
определит — не о том ли  самом он мечтает. Кто из нас — сыновей  и
дочерей Бога — не  хотел  бы совместного  со своими  детьми творения  и
радости от созерцания его?
     Величайшие  сила  и  мудрость  заключены  в  философских   определениях
Анастасии. Они судьбоносны для человечества! Они действенны. Им и попытаются
противостоять полчища, предрекавшие  тьму. Они еще проявят себя, и не только
подобным  образом, как в  присланных  в адрес  Анастасии ругательствах.  Они
будут проявлять себя по-разному. Множество тщедушных проповедничков,  собрав
вокруг  себя  горстку  последователей, будут  вещать,  якобы, истину  людям,
ленящимся самостоятельно мыслить.
     Анастасия заранее о них сказала: "Эй,  вы, назвавшие себя учителями душ
людских, смирите  пыл  теперь, пусть знают все: Создатель  каждому дает  все
изначально, есть  изначально  истина  у каждого в  душе.  И  лишь  не  нужно
закрывать  т