произошел от сожжения смолы в чаше."
     Так что  же, из всех знаний  наших предков  о  Кедре,  его свойствах  и
предназначении дошло и сохранилось до наших дней? Неужели ничего? Что  знают
о нем старики??
     И вдруг в памяти всплыла ситуация многолетней давности, от которой даже
мурашки по телу пробежали. Тогда я не придал ей значения, но теперь...
     В начале перестройки мне, как  президенту  ассоциации  предпринимателей
Сибири,  позвонили из  Новосибирского  облисполкома  (тогда еще были  у  нас
исполкомы и обкомы партии), попросили прийти на встречу  с крупным  западным
бизнесменом. Он  имел  рекомендательное  письмо тогдашнего правительства. На
встрече  присутствовало  несколько   предпринимателей,  работники   аппарата
облисполкома.
     Западный бизнесмен внешне был "крутым" и необычным человеком восточного
типа. На его голове была надета чалма, пальцы рук украшали дорогие перстни.
     Говорили, как обычно, о возможностях сотрудничества в  разных областях.
Среди прочего он сказал: "Мы  могли бы закупать у вас  Кедровый  орех."  При
этих словах он как-то напрягся,  его  острые глаза забегали, изучая  реакцию
присутствующих предпринимателей. Я это хорошо запомнил, потому что еще тогда
удивился -- почему это он так изменился?
     После   официальной   встречи  ко  мне  подошла,   сопровождавшая  его,
переводчица-москвичка. Сказала, что он хочет со мной поговорить.
     Бизнесмен  конфиденциально предложил,  что  если я  организую  поставки
Кедрового ореха  и, непременно,  свежего, то  помимо  официальной цены, буду
иметь приличный процент лично.
     Поставлять орех нужно  было в Турцию. Там они делают какое-то  масло. Я
ответил, что подумаю.
     Сам решил разузнать, что это за масло. И выяснил следующее...
     На лондонской бирже,  являющейся  эталоном мировых цен, масло кедрового
ореха  стоит...  до  пятисот  долларов  за  один  килограмм!  Поставки,  нам
предлагалось делать, примерно по два-три доллара за один килограмм Кедрового
ореха.
     Я позвонил в Варшаву, одному из знакомых мне предпринимателей, попросил
его  узнать, есть  ли  возможность  выйти  напрямую  на  потребителей  этого
продукта, узнать технологию его получения?
     Через  месяц  он  мне  ответил:  "...  выход  не  возможен.  Технологию
заполучить не  удалось. И  вообще  в  этих вопросах задействованы такие силы
запада, что лучше его вообще не касаться и забыть".
     Тогда  я  обратился к своему  хорошему  знакомому,  научному сотруднику
Новосибирского  Института  Потребкооперации,  Константину  Ракунову. Закупил
орех, профинансировал работу. И в лабораторных условиях этого института было
произведено сто килограммов масла кедрового ореха.
     Также  я   нанял   людей,  которые  в  архивных  документах  обнаружили
следующее.
     В  дореволюционный период,  и еще  немножко  после революции, в  Сибири
существовала  организация  под названием "Сибирский  кооператор"  Люди  этой
организации  торговали маслом, в том числе  и  маслом  Кедрового  ореха.  Их
представительства были в Харбине, Лондоне, Нью-Йорке. Имелись большие деньги
в  западных  банках.  После  революции организация  распалась,  многие из ее
членов эмигрировали.
     Член  большевистского  правительства Красин  встречался  с  главой этой
организации,  предлагал  ему  вернуться  в  Россию.  Но   глава  "Сибирского
кооператора"  ответил,  что  он  больше   поможет  России,  находясь  за  ее
пределами.
     Еще  в  архивных материалах говорилось, что  Кедровое масло  делалось с
помощью  деревянных прессов (только  деревянных) во многих сибирских таежных
деревнях. Качественное свойство его зависело от времени сбора  и переработки
ореха.  Установить,  что это  за время, ни  в  архивах,  ни  в  институте не
удалось. Секрет утерян. Свойства масла по целебности  аналогов не  имеют. Но
не  передан ли секрет изготовления этого  масла, эмигрировавшими, кому-то на
Западе? Как  объяснить,  что самый целебный  кедровый  орех  произрастает  в
Сибири, а  установка,  производящая масло, находится в Турции? Ведь в Турции
,Кедр, такой как в Сибири, вообще не растет.
     О каких силах Запада говорил предприниматель из Варшавы?  Почему нельзя
касаться  этого  вопроса? Не "качают"  ли  эти силы из Российской  Сибирской
тайги,   целебный  продукт  необыкновенного  свойства?  Почему,  имея  такое
богатство,    с   эффективнейшими   свойствами,   подтвержденными    веками,
тысячелетиями,  мы  закупаем  на  миллионы,  а  может  и  миллиарды долларов
Западные лекарства, и  жрем  их, как полоумные?  Почему  мы теряем известные
нашим, совсем недавним  предкам  знания?  Предкам,  которые  жили в нашем же
веке!
     Что   ж   тут   говорить   о   Библии,   описывающей   ситуацию   более
двухтысячелетней давности?  Какие  неведомые силы  так  старательно пытаются
стереть из нашей памяти знания наших предков? Да  еще: "не лезь", мол, вроде
как, не в свое дело. Стараются стереть...  И, ведь, получается у них! Что-то
злость меня разобрала. А тут еще, смотрю, продается в аптеке Кедровое масло,
в  импортной упаковке, продается. Купил я один  тридцатиграммовый флакончик,
попробовал,  а в нем масла, думаю, не больше  двух  капель, остальное --
разбавитель  какой-то.  Его  и  сравнивать  нельзя  с тем, что  в  институте
потребкооперации  мы изготовили. А стоили эти, разбавленные две капли --
пятьдесят тысяч! А  если  не покупать за рубежом? А самим продаватьДа только
за  счет одного этого  масла -- вся Сибирь безбедно могла бы жить! И как
мы умудрились забыть  технологию наших предков?! А теперь,  вот  хнычем, что
живем бедно... Ну, думаю, ладно, все равно хоть что-нибудь да разыщу. Налажу
производство масла сам, пусть фирма моя богатеет.
     Я  решил  повторить  экспедицию по Оби  -- на Север, используя  при
этом, только штабной теплоход  "Патрис Лумумба". Загрузил  в  трюмы  разного
товара, кинозал теплохода приспособил под магазин. Людей на  работу пришлось
набирать всех  новых. Из  фирмы своей не  стал брать. И так финансовые  дела
ухудшались,   пока  я   отвлекался.  Через  две  недели,  после  выхода   из
Новосибирска, охрана  доложила мне, что  ими  были  подслушаны  разговоры  о
Звенящем Кедре. И, по их мнению, среди принятых новичков есть, мягко говоря,
"странные люди". Я стал вызывать к себе отдельных людей из команды, говорить
с  ними о предстоящем походе в тайгу.  Одни соглашались идти даже бесплатно.
Другие просили  большие суммы  за операцию, потому что она не была оговорена
при  поступлении на работу,  и одно  дело  --  находиться  в  комфортных
условиях теплохода, другое -- идти в тайгу за двадцать пять километров и
тащить на себе груз. Средств у меня к тому времени было уже в обрез. Кедр  я
не планировал продавать. Ведь  старики говорили, что его нужно раздать. Да и
главным я считал не сам  Кедр, а секрет получения масла. И вообще, интересно
было узнать разную информацию, с ним связанную.
     Постепенно с помощью охраны я убедился,  что за  мной пытаются следить,
особенно, когда на берег сходил. Но не ясно было с какой целью. Кто стоит за
следящими? Думал, думал, как быть,  и решил -- чтобы  не ошибиться, надо
вообще всех сразу перехитрить.
     ВСТРЕЧА
     Ничего никому не  объясняя, я распорядился остановить теплоход недалеко
от того места, где  в прошлом году произошла встреча со стариками. Один,  на
небольшом катере, добрался  до поселка.  Капитану теплохода приказал идти по
коммерческому маршруту дальше.
     Я надеялся  с помощью  местных жителей разыскать двух стариков, увидеть
своими глазами Звенящий  Кедр, обсудить наиболее дешевый способ его доставки
на  теплоход.  Привязав  к камню  катер, я  хотел  направиться  к  одному из
ближайших домиков, но увидел стоящую  на косогоре одинокую женщину и пошел к
ней.  Женщина  была одета  в  старенькую телогрейку, длинную юбку,  обута  в
глубокие  резиновые калоши, в каких ходят  многие  жители  северной глубинки
осенью и  весной.  На  голове платок, повязанный так, что полностью закрывал
лоб  и шею.  Трудно  было  определить, сколько  ей  лет.  Я  поздоровался  и
рассказал о двух стариках, с которыми встречался в прошлом году.
     -- С тобой,  Владимир,  в прошлом  году  разговаривали  мои  дедушка  и
прадедушка,-- ответила женщина.
     Я  удивился -- голос ее был  молодой, дикция очень четкой, говорила
сразу на "ты"  и еще имя назвала  мое. Я не мог вспомнить имена  стариков и,
вообще, знакомились ли мы с  ними? Подумал:  "наверное, знакомились, раз она
называет меня по имени." Решив тоже перейти на "ты", спросил:
     -- А как тебя зовут?
     -- Анастасия,-- ответила женщина и  протянула руку ладонью вниз, словно
для поцелуя.
     Этот  жест  деревенской  женщины в  телогрейке  и  калошах, стоящей  на
пустынном берегу и старающейся вести  себя, словно  светская дама, рассмешил
меня. Я пожал ее  руку.  Целовать,  конечно,  не  стал.  Анастасия  смущенно
улыбнулась и предложила пойти с ней в тайгу -- туда, где живет их семья:
     -- Только идти нужно двадцать пять километров. Тебя это не смущает?
     -- Далековато, конечно. А Кедр Звенящий ты мне сможешь показать?
     -- Смогу.
     -- Ты все о нем знаешь, расскажешь мне?
     -- Расскажу то, что знаю.
     -- Тогда пойдем.
     По дороге Анастасия рассказывала, что  их семья, их  род из поколения в
поколение  живет в  кедровом  лесу,  по  словам ее  предков,  на  протяжении
тысячелетий.  С  людьми нашего цивилизованного  общества в  непосредственный
контакт  вступают очень  редко.  Эти  контакты  происходят  не  в  местах их
постоянного места  жительства,  а когда  они  приходят в  селения, под видом
охотников или жителей, как бы  из другого населенного пункта. Сама Анастасия
была в двух городах: Томске и Москве. Всего по одному дню. Не ночевала даже.
Ей хотелось посмотреть, не ошибается ли она в своих представлениях об образе
жизни людей из города. Продавая ягоды и сушенные грибы, она достала одежду и
деньги  для  поездки. Паспорт  ей  дала  свой какая-то  местная  деревенская
женщина.
     Идею деда  и прадеда раздать целебный Кедр многим  людям,  Анастасия не
одобряет.  На  вопрос:  "Почему?"  --  она  отвечала,  что  его  кусочки
разойдутся  как среди  хороших, так  и среди плохих  людей  и, скорее всего,
будут захвачены в своем большинстве отрицательными индивидуумами,  и в итоге
-- принесут больше вреда,  чем пользы.  Главное, по ее мнению,  помогать
хорошим  людям, ведущим  общество к  свету,  а  не в  тупик.  Помогая  всем,
дисбаланс добра и зла остается прежним или ухудшается.
     После встречи  со стариками  я просмотрел научно-популярную литературу,
ряд исторических и научных  трудов, в  которых  говорилось  о необыкновенных
свойствах Кедра.  Теперь  я  старался вникнуть и  понять  то,  что  говорила
Анастасия об образе жизни людей Кедрача и думал: "... на что это похоже?"
     Я сравнивал их  с семьей  Лыковых,  известной многим  по публикациям В.
Пескова, семьей  также много  лет живущих  обособленно в  тайге. О них много
писалось в "Комсомольской  правде" под заголовком -- "Таежный  тупик." У
меня сложились впечатления о Лыковых, как о людях, неплохо  знающих природу,
но  "темных" в смысле  знаний, понимания современной, цивилизованной  жизни.
Здесь  -- иная  ситуация. Анастасия  производила  впечатление  человека,
прекрасно разбирающегося  в  нашей  жизни  и еще в  чем-то,  мне  не  совсем
понятном. Она свободно рассуждала о нашей городской жизни, знала ее.
     Мы  прошли, углубившись  в лес,  километров  пять,  и  остановились для
отдыха.  Она сняла с себя телогрейку, платок, длинную юбку  и  положила их в
дупло  дерева,  оставшись  в  коротком,  легком  платьице.  Я   был  поражен
увиденным. Если  бы верил в  чудеса,  то отнес бы  произошедшее,  к  разряду
перевоплощения.
     Передо мной предстала  очень молодая  женщина  с  длинными  золотистыми
волосами,  великолепнейшей  фигурой.  Ее  красота была необычна. Трудно было
представить, кто мог бы соперничать  с ней из победительниц самых престижных
конкурсов красоты  по внешнему виду и, как потом выяснилось,  по интеллекту.
Все вместе в ней было влекущим и завораживающим.
     -- Ты, наверное, устал? -- спросила она,-- хочешь отдохнуть?
     Мы присели прямо на траву, и  я смог ближе рассмотреть ее лицо: никакой
косметики, правильные  черты, холеная кожа, совсем не похожая на обветренные
лица  сибирской  глубинки,  большие  добрые  серо-голубые  глаза  и,  слегка
улыбающиеся, губы. Она была одета в легкое короткое платьице, чем-то похожее
на ночную  рубашку,  но складывалось впечатление,  что ей  было не  холодно,
несмотря на  всего 12-- 15 градусов  тепла. Я  решил  перекусить. Достал  из
сумки бутерброды, плоскую бутылку с коньяком, предложил выпить Анастасии, но
она коньяк пить отказалась и есть со  мной тоже не стала. Пока я  закусывал,
Анастасия  лежала на  траве,  блаженно закрыв глаза и, как бы, предоставляла
себя ласкающим лучам солнца. Они отражались, в повернутых кверху ее ладонях,
золотистым светом. Она была прекрасна и полуобнажена.
     Я смотрел на нее  и думал: "Ну зачем женщины во все  времена до предела
оголяют то ноги, то грудь, то все сразу, с помощью декольте и мини? Разве не
для того, чтобы взывать к окружающим: " смотри, как я прелестна, как открыта
и  доступна.  И  что остается мужчине: противостоять  плотской  страсти, тем
самым,  унижая женщину своим невниманием, или оказывать ей знаки  внимания и
нарушать закон, данный Богом?" Когда закончил закусывать, спросил:
     - Анастасия, а ты не боишься одна ходить по тайге?
     -- Мне тут бояться нечего,-- ответила Анастасия.
     -  Интересно,  а  как  бы ты  защищалась,  встретившись  с двумя, тремя
мужиками, - геологами или охотниками?
     Она не ответила, лишь улыбнулась. Я подумал: "каким образом эта молодая
красавица, необыкновенно соблазнительная, может никого и ничего не бояться?"
За  то,  что произошло в  дальнейшем, мне неловко до сих пор. Я  обнял ее за
плечи и привлек к себе. Она не сильно сопротивлялась, хотя в ее упругом теле
чувствовалась немалая  сила.  Однако,  ничего  с  ней  сделать  я  не  смог.
Последнее,  что  я помню  перед тем, как потерял сознание,  ею произнесенные
слова: "Не надо, успокойся." И еще перед этим помню, как вдруг  охватил меня
невероятной  силы страх.  Страх непонятно  чего --  как бывает в детстве
-- когда находишься дома один и чего-то боишься.
     Когда я очнулся, она стояла передо мной на коленях, одна ее рука лежала
у меня на груди,  второй махала кому-то вверху и по сторонам. Она улыбалась,
но не мне,  а казалось, кому-то,  кто невидимо окружал нас или находился над
нами.  Анастасия,  словно, показывала своим  жестом своему невидимому другу,
что  ничего  плохого  с  ней  не происходит.  Потом  она спокойно  и ласково
посмотрела мне в глаза.
     - Успокойся, Владимир, все уже прошло.
     -- Но что это было? -- спросил я.
     -- Не  восприятие Гармонией твоего отношения  ко мне. Возникшего  в
тебе желания. Ты сам потом сможешь во всем разобраться.
     --  Причем   тут  какая-то   гармония?   Это  же   ты   сама  стала
сопротивляться.
     -- И я тоже не восприняла. Мне было неприятно.
     Я сел, пододвинул к себе сумку.
     -- Ну, надо же? Не восприняла она! Неприятно  ей... Да вы, женщины,
только  и  делаете   все,  чтобы   соблазнить.  Ноги  свои  оголяете,  грудь
выставляете,  на  шпильках ходите.  Неудобно на шпильках, а ходите! Ходите и
виляете всякими своими прелестями, а как чуть что... "Ах, мне это  не нужно,
я  не  такая..."  А для чего тогда виляете?  Лицемерки!  Я  предприниматель,
разных  вас  повидал.  Все  вы  одного  хотите, только  ломаетесь  по --
разному.  Ты  вот, для  чего сняла  верхнюю  одежду?  Не жарко  ведь!  Потом
разлеглась, замолчала, да еще улыбалась так...
     -- В одежде  мне неудобно, Владимир. Я ее надеваю,  когда  из  леса
выхожу, к людям, чтоб  как все  выглядеть. Под солнышко легла отдохнуть и не
мешать, пока ты ел.
     -- Не мешать хотела... Да помешала.
     --  Ты прости меня, пожалуйста, Владимир. Конечно, прав  ты в  том,
что каждой  женщине хочется,  чтобы на нее  обращали внимание мужчины, но не
только  на  ноги  и  грудь.  Хочется,   чтобы  не  прошел  мимо  тот  --
единственный, который сможет увидеть большее.
     -- Но здесь-то  никто  мимо не  проходил! И  что это  такое большее
нужно видеть, если  на первом  плане ноги  торчат? Какие-то  вы, женщины, не
логичные.
     -- Да, к сожалению, иногда,  так и получается... Может, мы  пойдем,
Владимир? Ты уже закончил кушать? Отдохнул?
     У меня мелькнула мысль: стоит ли идти дальше с такой философичной? Но я
сказал:
     -Ладно, пойдем.
     ЗВЕРЬ ИЛИ ЧЕЛОВЕК?
     Мы  продолжили путь к дому Анастасии. Одежду  свою она так и оставила в
дупле  дерева.  Калоши  тоже  туда  положила.  Осталась  в  легком  коротком
платьице. Взяла мою сумку,  предложив помочь  нести ее. Босая, необыкновенно
легкой и грациозной походкой, она шла впереди меня, легко помахивая сумкой.
     Мы  все время разговаривали.  Общаться с  ней  было  очень интересно на
любые темы. Может быть потому интересно, что у нее какие -- то странные,
свои обо всем суждения.
     Иногда Анастасия перекруживалась во время ходьбы. Поворачивалась ко мне
лицом, разговаривала,  смеялась и так шла  некоторое время, "задом наперед",
увлекаясь разговором, и не глядя  подоги. Не понятно, почему  она ни разу не
споткнулась,  не  уколола  босую ногу о  сучок  сухой ветки? Никакой видимой
тропы на нашем пути не было, но и не было обычных таежных препятствий.
     На ходу она иногда трогала или быстро поглаживала то листок, то веточку
кустика. Наклонившись, не глядя,  срывала какую-нибудь травинку и... съедала
ее.
     -- Прямо как зверек, -- подумал я.  Когда попадались ягоды, она
протягивала их мне,  и я тоже ел их на ходу. Мускулатурой какой-то особенной
ее  тело не отличалось.  Вообще, она среднего телосложения.  Не  худая  и не
толстая. Упитанное, упругое  - очень красивое тело. Но сила в ней, по-моему,
довольно приличная, и реакция не плохая.
     Когда я  споткнулся и падал,  выставив  вперед  руки,  она  молниеносно
повернулась, подставила свою, свободную от сумки руку, и я упал грудью на ее
ладонь с растопыренными  пальцами. Упал, не  коснувшись своими руками земли.
Она  удержала мое тело ладонью одной своей руки, выровняла его. При этом она
продолжала что-то  говорить, нисколько  не напрягаясь.  Когда я выровнялся с
помощью  ее  руки, мы продолжили  путь,  словно ничего  не  случилось.  И  я
подумал, почему-то, про газовый пистолет, который был в моей сумке.
     За разговорами, незаметно,  мы проделали немалый путь. Вдруг, Анастасия
остановилась, поставила под дерево мою сумку и радостно сообщила:
     -- Вот мы и дома!
     Я огляделся. Небольшая, аккуратная поляна,  цветы среди  величественных
Кедровых деревьев,  но  абсолютно никаких построек.  Даже шалаша не  увидел.
Вообще  ничего,  даже примитивного --  ничего  для жилья или  временного
ночлега не увидел!
     -- А дом где? Как спать, есть, от дождя укрываться?
     -- Это и есть мой дом, Владимир. Здесь все имеется.
     Смутное чувство тревоги стало овладевать мной.
     --  Где  это все? Дай  чайник,  чтобы  хоть воды вскипятить на  костре,
топор.
     --  Чайника  и  топора нет  у  меня,  Владимир...  Костер  хорошо бы не
разводить...
     --  Да ты что говоришь? Чайника  даже у нее нет!  У меня вода в бутылке
закончилась. Ты же видела, когда  я ел. Я  и бутылку выбросил. Теперь только
коньяка два  глотка осталось. До реки  или  деревни день ходьбы,  а  я и так
устал, пить хочу. Ты где воду берешь? Из чего пьешь?
     Увидев мое волнение, Анастасия забеспокоилась, схватила меня за  руку и
увлекла через полянку в лес, по пути приговаривая:
     --  Только не беспокойся, Владимир! Пожалуйста. Не расстраивайся. Я
все сделаю. Ты отдохнешь. Выспишься. Я все сделаю. Тебе не будет холодно. Ты
х