нформации, как она  в ее
голове вмещается? Откуда способности непонятные, Луч ее откуда?
     -- Думаю,  здесь надо поверить ее словам:  "Я человек,  женщина". А
информацию,  я предполагаю, она в своей голове никакую и  не  держит. Скорее
всего,  чистота ее  помыслов  позволяет  ей  пользоваться  всей базой данных
Вселенной. И способности ее исходят от полной информативной обеспеченности.
     Вселенная  ее  любит,  нас  опасается,  оттого  и  не  открывается  нам
полностью.  Наша  мысль,  мысль современного  человека,  воспитанного  нашим
обществом, заблокирована стереотипами и условностями.
     У  нее  она  полностью  свободна.  Оттого  и  трудно  предположить, что
разгадка тайны может быть сокрыта как раз в том, что она человек... Конечно,
она может творить невероятные, по нашим пониманиям, чудеса, я сам убедился в
этом. Во время нашего визита  произошло еще одно событие, которое иначе  как
чудом и не назовешь. Оно еще  более загадочно, чем то, что творилось с нашей
группой. Оно более грандиозно!
     Александр произнес последние  слова с  каким то  волнением. Он  встал и
отошел  от  костра  в  ночь.  В  мерцании  звездного  неба  и тусклом  свете
догорающего  костра  видно  было,  как   прохаживается  взад-вперед  молодой
сибиряк. До  меня  доносились его  короткие  взволнованные  фразы. Александр
говорил что-то непонятное  о  науке, о психологах,  о каких-то учениях.  Мне
надоело  сидеть и слушать его отрывочные и потому непонятные фразы. Хотелось
поскорее узнать, что, как он считает, грандиозного сотворила Анастасия на их
глазах. Я попытался успокоить его:
     -- Александр, да ты успокойся, присядь. Скажи поконкретнее, что там
на ваших глазах произошло грандиозного?
     Александр снова подсел к костру, подбросил в него сухих веток. Но видно
не  до  конца он  успокоился. Наверное, от  волнения он так  резко  взрыхлил
палкой тлеющие угли, что взлетевшие  фейерверком искры посыпались и на него,
и на меня, заставили отскочить от костра. Когда все успокоилось, я и услышал
его взволнованный рассказ:
     --  За каких-то двадцать минут Анастасия  на  наших глазах изменила
физическое  состояние  маленькой  деревенской  девочки.   На  наших   глазах
изменила.  И  еще  она,  Анастасия, за то  же  время изменила  и судьбу этой
девочки, и судьбу матери девочки, повлияла даже на внешний облик заброшенной
таежной деревушки. И все это за  каких-то двадцать минут.  И главное,  каким
образом она это сделала! Невероятно простым!.. Она...
     Вот  и верь после этого гороскопам. Я видел... Потому  и сжег я книги с
мудрой белибердой и разными "духовными причитаниями".
     --   Вот   видишь,   сам  же  говоришь,  что  творит   она   чудеса
нечеловеческие, мистические, если  даже  гороскопы  переламывает. Сама же их
творит, а человеком нормальным хочет называться. Хоть бы как-то подстроиться
попыталась под нормального человека, так нет же.
     Я  ей тоже  говорил: веди себя как все, тогда и будет все нормально, но
она,  похоже, не  сможет как  все.  Жалко...  Так-то  она  красивая,  добрая
женщина, умная, людей лечить может, сына вот родила мне... А жить с ней, как
с другой  какой-нибудь, невозможно. Я даже представить  себе не могу,  как с
ней  после всего услышанного кто-нибудь переспать сможет.  Никто не  сможет.
Всем попроще нужны женщины, не  такие заумные. Но она со своей мистикой сама
и виновата.
     --  Подожди,  Владимир.  Сейчас  я тебе скажу  кое-что.  Только  ты
внимательно вдумайся  в то, что я скажу.  Это  невероятно,  но  ты  попробуй
понять.  Это  всем надо понять! Всем! Может быть, мы вместе сможем осознать.
Может быть... Понимаешь, Анастасия сотворила невероятное чудо с девочкой, но
при этом  никакой мистики, снадобий  она не  использовала.  Никакой ворожбы,
никаких шаманских пассов. Она, Анастасия, ты  только вдумайся, она сотворила
это чудо,  используя  лишь простые,  известные  всем нам человеческие слова.
Простые, обыденные  слова,  но прозвучали  они  в  нужном  месте и  в нужный
момент.
     Если психологи  проанализируют  ее диалог с этой  деревенской девочкой,
они смогут понять, насколько  он психологически действен. Любой произносящий
их, слова  эти, смог  бы добиться  подобного эффекта.  Только,  чтобы именно
такие  слова  пришли  на  ум  в  нужный  момент, как  раз  и  необходимы  та
искренность и чистота помыслов, о которых говорит Анастасия.
     -- А что, просто выучить нельзя эти слова?
     --  Мы их  давно  все знаем, вопрос  в  другом.  Вопрос --  что
кроется за каждым нашим словом?
     --  Ты как-то непонятно говоришь. Расскажи лучше, что там у вас еще
произошло.  Какими  словами  можно  изменить физическое состояние  и  судьбу
человека?

     Да. Конечно, надо рассказать, слушай.




КОГДА СЛОВА СУДЬБУ МЕНЯЮТ
     Наша группа  приходила  в себя  после  пережитого. Никто ни  с  кем  не
разговаривал. Мы стояли на своих местах и только через некоторое время стали
озираться по  сторонам, воспринимая окружающий мир как-то  по-иному,  словно
ощущали его впервые. И тут мы  увидели, как со  стороны  деревенских домиков
движется к нам  группа их обитателей.  Местных жителей  было  мало,  человек
двенадцать, все население заброшенной  шестидомовой таежной  деревушки. Одни
старики.  Были среди  них и совсем немощные. Одна старуха, согнутая пополам,
опираясь на палку, прихрамывала, но шла. Те, кто мог идти без палки, несли в
руках разные орудия  --  коромысло,  весло. Было ясно, они  шли защищать
Анастасию. Старые и  немощные шли  против  молодых,  здоровых  и вооруженных
мужиков.  Шли  без  страха  и  с  твердым  намерением  выступить  на  защиту
Анастасии, кто бы перед ними ни был.
     Их решимость пугала. Когда они приблизились к  нам, шедший чуть впереди
старик в резиновых сапогах и веслом  в руках  остановился, и группа  за  ним
встала. Они  игнорировали нас,  как пустое  место. Старик степенно  погладил
бороду и, глядя на Анастасию, уважительно произнес:
     -- Здравия тебе доброго, Анастасиюшка, от нас всех.
     -- Добрый вам день, люди  добрые, -- ответила Анастасия, прижав
руку к груди и поклонившись старикам.
     -- Вода в  реке нынче  рано уходит, -- продолжил старик, --
лето не дождливое нынче.
     -- Не дождливое, -- подтвердила Анастасия, -- но пойдет еще
дождик, прибавится река, в силу прежнюю свою войдет.
     Пока они так говорили, из группы стариков вышла худенькая желто-бледная
девочка  лет  шести.  На  девочке  была  старенькая  курточка,  перешитая из
какой-то  более взрослой  одежонки, штопаные  колготки на тоненьких ножках и
старенькие ботиночки.
     Я потом узнал: девочку звали  Анюта. Болезненную, с  врожденным пороком
сердца привезла ее, полугодовалую, мать из города, оставила старикам, да так
и не появилась  ни разу,  говорят, работает где-то маляром на стройке. Анюта
подошла к Анастасии, стала дергать ее за подол юбки, приговаривая:
     -- Наклонись, тетя Анастасия. Наклонись книзу.
     Анастасия посмотрела  на  девочку  и присела  перед  ней  на  корточки.
Девочка быстро сняла  со своей головки  старенький белый платочек. Послюнила
край  его  и  стала  осторожно   вытирать  уже  запекшуюся  кровь,  струйкой
вытекавшую из ранки на виске Анастасии. Девочка старалась, пыталась вытереть
запекшуюся кровь и говорила при этом:
     --  Все  не  приходишь ты, теточка  Анастасия,  посидеть  на  своем
бревнышке на берегу. Дедушка говорил, раньше ты чаще приходила. На бревнышке
сидела,   на  реку  смотрела.  Теперь  не  приходишь.  Дедушка  показал  мне
бревнышко, на  котором  ты,  теточка  Анастасия, раньше сидела. Мне  дедушка
показал, и я к нему, к бревнышку твоему, сама приходить стала. Сидела одна и
ждала,  когда придешь  ты,  теточка Анастасия. Очень  хотела посмотреть я на
тебя.  У  меня  к тебе секрет  один есть. А ты не идешь к своему  бревнышку,
чтобы посидеть  на нем, на речку посмотреть.  Может, потому  что  старое оно
совсем? Я дедушку  просила, просила, и дедушка новое притащил бревнышко. Вон
оно, рядом со старым лежит.
     Девочка взяла Анастасию за руку и стала тащить ее к лежащему бревну.
     -- Пойдем, пойдем, теточка Анастасия,  посидим  на новом бревнышке.
Дедушка на нем два местечка топориком вытесал.  Это  я  его упросила, чтобы,
когда ты придешь, рядом посидеть.
     Анастасия  сразу  выполнила просьбу девочки,  и они  сели на  бревнышко
рядом.
     Некоторое  время  они сидели  молча.  Не обращая  ни на кого  внимания.
Словно не было вокруг никого. И все стояли молча, не шевелясь. Потом девочка
заговорила:
     -- Мне бабушка про тебя  много  рассказывала, теточка Анастасия.  А
когда бабушка умерла, я дедушку просить стала. Он про тебя тоже рассказывал.
Когда  дедушка  рассказывает,  я о  своем секрете  для  тебя  думаю. Дедушка
рассказывал,  что когда я маленькой была, то сердечко у меня никчемное было.
Тикало  неровно. Один  раз совсем  неровно тикать стало.  Тогда привезли  на
лодке тетю врача.  Тетя врач  сказала: "Ничего сделать нельзя с таким плохим
сердечком, никого оно не послушается. И скоро совсем умрет".
     Дедушка рассказывал мне, как ты, теточка Анастасия, тогда тоже на своем
старом  бревнышке  сидела, на речку смотрела.  Потом встала и  в  нашу  избу
вошла. Взяла меня на ручки, на травку у двора положила, а сама рядом легла и
ручку свою на мою грудку положила. Вот тут положила, где сердечко слышно как
тикает. Вот тут. -- И девочка прижала свою ручку к левой части худенькой
груди. --  Дедушка  говорил, ты тоже, теточка Анастасия, стала лежать со
мной, как бездыханная, потому  что  твое сердечко тихо-тихо, как мое, тикать
стало. Потом быстрее твое  стало тикать, и  мое  за собой зовет. Послушалось
мое  сердечко твоего,  и вместе они  затикали,  как  надо. Мне  дедушка  так
рассказывал. Он правильно все рассказывал? Правильно, теточка Анастасия?
     -- Да, Анечка. Правильно говорил тебе дедушка. Твое сердечко теперь
всегда будет хорошим.
     -- Значит,  твое сердечко  позвало и мое послушалось?  Послушалось,
да?
     -- Да, Анечка, послушалось твое сердечко.
     -- Сейчас я секрет  расскажу тебе, теточка Анастасия.  Очень! Очень
важный секрет.
     -- Расскажи мне свой важный секрет, Анечка.
     Анюта поднялась с бревнышка, стала напротив Анастасии, прижав худенькие
ручки  к  груди.  Потом  она  вдруг...  Вдруг  маленькая Анютка упала  перед
Анастасией на колени и, сдавленный волнением, ее детский голос произнес:
     -- Теточка  Анастасия,  миленькая теточка  Анастасия, попроси  свое
сердечко! Попроси! Пусть твое сердечко позовет сердечко моей  мамочки. Пусть
приедет  моя мамочка ко мне.  Хоть на денечек один  приедет мамочка. Ко мне.
Вот секрет какой. Пусть твое сердечко... мамино... сердечко... сер...
     Анюта   поперхнулась  от  волнения,  замолчала,   неотрывно  глядя   на
Анастасию.
     Сощуренный взгляд Анастасии устремился вдаль мимо маленькой, стоящей на
коленях девочки.  Потом она  снова  посмотрела  на  нее и спокойно ответила,
констатируя  этот  ужасающий  для  ребенка  факт.   Как  взрослому  человеку
ответила:
     --  Мое  сердечко,  Анечка, твою  мамочку  позвать не сможет.  Твоя
мамочка  далеко в городе. Она пыталась найти счастье и не нашла его. Она  не
имеет своего  дома,  нет  у нее и денег тебе на подарки. А без  подарков она
приезжать  не хочет. Трудно ей в городе. Но если она когда-нибудь  приедет к
вам, ей  станет еще труднее.  Горькой  и мучительной  пыткой станет для  нее
встреча с тобой. Труднее  и страшнее ей  станет жить  оттого, что увидит она
тебя болезненную, плохо  одетую. Увидит, как рушатся дома  в вашей  деревне,
как  ветхо и грязно в доме,  где ты живешь.  Еще труднее станет  твоей  маме
потому,  что  она уже не верит в возможность хоть что-нибудь сделать хорошее
для  тебя. Не верит. Считает,  будто  бы  все  испытала  и такая  ей  судьба
предопределена. Она сдалась самой придуманной безысходности.
     Маленькая Анюта слушала страшную правду, худенькое тельце ее дрожало.
     Казалось,  неимоверно жестоко говорить  такое ребенку.  Казалось, здесь
уместнее и нужнее  ложь. Погладить  несчастную  девочку по голове, пообещать
скорый приезд ее матери. Счастливую встречу.
     Но   Анастасия   действовала   иначе.   Она   высказала   беззащитному,
беспомощному ребенку всю горькую правду. Потом некоторое время смотрела, как
вибрирует ее тельце, и заговорила снова:
     -- Я знаю, Анечка, ты любишь свою маму.
     -- Лю... Люблю. Люблю и  несчастную... свою мамочку, -- ответил
едва не срывающийся на рыдания детский голосок.
     --  Так сделай счастливой свою мамочку. Только ты одна...  одна  на
всей  Земле  сможешь  сделать  ее счастливой.  Это  очень просто.  Ты  стань
здоровой  и сильной,  учись петь. Ты  будешь  певицей.  Твой  великолепный и
чистый голос будет петь вместе с твоей Душой.  Твоя мама может встретиться с
тобой  через  двадцать лет и станет счастливой,  увидев  тебя. Но  твоя мама
может приехать к  тебе и будущим  летом. Ты должна уже  к этому времени быть
здоровой  и сильной. К ее  приезду. Приготовь сама  своей  мамочке  подарки.
Покажи  ей  свою  силу и  красоту, и  ты сделаешь счастливой  свою  мамочку,
счастливой будет ваша встреча.
     -- Но я никогда не смогу быть здоровой. Быть сильной.
     -- Почему?
     --  Тетя  врач. Она в белом халате.  Тетя  врач сказала бабушке.  Я
слышала, как  она сказала: "Девочка  всегда будет квелой. Потому что девочка
"искусственница".  Я "искусственница". Меня мама не могла  молочком из своей
груди кормить. В мамочкиной груди не было  молочка. А дети, когда маленькие,
у своих мамочек всегда из груди молочко пьют. Я видела, когда в деревню одна
тетя приезжала с ребеночком маленьким. Я ходила в дом, куда  она  приезжала.
Мне сильно  хотелось  посмотреть,  как из титечек мамочкиных маленькие  дети
молочко пьют.  Я  тихо, тихо  старалась  сидеть.  Но  меня всегда  выгоняли.
Тетя-мама говорила: "Чего смотрит она  так и не моргает?" Я моргать глазками
боялась, когда смотрела, чтобы ничего не пропустить.
     --  Ты  думаешь, Анечка,  тетя  врач  не  ошиблась, сказав, что  ты
никогда не будешь здоровой и сильной?
     -- Как же она может ошибаться? Она в белом халате. Ее все слушаются
-- и дедушки, и бабушки. Она все знает. И что я "искусственница" знает.
     -- А для чего ты смотреть ходила, как ребеночка кормят из груди?
     -- Я  думала,  посмотрю, как  ребеночку хорошо,  когда с мамочкиной
титечки он кушает. Увижу, как ему хорошо, и мне лучше станет.
     -- Тебе станет лучше, Анечка. Ты будешь здоровой и сильной,  --
спокойно  и  уверенно сказала  Анастасия.  И, сказав  это,  Анастасия  стала
медленно расстегивать пуговицы своей кофточки и оголила грудь.
     Как завороженная,  словно онемевшая от неожиданности, смотрела Анюта на
обнаженную грудь Анастасии. На кончиках сосков выступили маленькие  капельки
грудного молока.
     -- Молочко...  Мамино  молочко! Теточка  Анастасия, ты тоже кормишь
маленького ребеночка? Ты мама?
     -- Я кормлю этим молочком своего маленького сыночка.
     Капельки грудного молока становились все больше и больше. Одна капелька
затрепетала на ветерке, и ветерок сорвал эту капельку с груди Анастасии...
     Худенькое тельце Анютки молниеносной стальной пружинкой рванулось вслед
за  этой  капелькой грудного  молока.  И она...  Представляешь, худенькая  и
болезненная Анютка ловко поймала эту капельку.
     Падая  на  землю,  Анютка подставила  свои ладошки -- и  поймала  в
выставленные ладошки маленькую капельку грудного молока.
     Падая, она поймала ее у самой земли. Анютка встала на коленки, поднесла
к своему  лицу  сжатые ладошки,  раскрыла их, рассматривая  мокрое пятнышко.
Потом протянула руки к Анастасии.
     -- Вот. Я поймала ее. Вот она. Не упало молочко для вашего сыночка.
     -- Ты спасла капельку, Анечка. Теперь она твоя.
     -- Моя?!
     -- Да. Только твоя.
     Анюта поднесла к губам свои ладошки и прикоснулась  к мокрому пятнышку.
Закрыв глаза, худенькая девочка долго держала ладошки, прижав к губам. Потом
опустила   руки,  посмотрела   на   Анастасию   и   шепотом,   переполняемым
благодарностью, произнесла:
     -- Спасибо!
     -- Подойди ко мне, Анечка.
     Анастасия  взяла  подошедшую  к ней  девочку  за  плечи.  Погладила  по
волосам,  потом, посадив к себе на колени, наклонила, как грудного младенца,
к груди и тихо запела.
     Губы  Анютки оказались  близко  от  соска Анастасииной груди.  Словно в
полусне, Анютка медленно приближала свои губы, к груди Анастасии,  коснулась
ими  влажного соска,  слегка  вздрогнула и  стала жадно сосать переполненную
молоком грудь Анастасии.
     Судя по диктофону, она проснулась через девять минут.  Подняла голову и
вскочила с колен Анастасии.
     -- Я...Ой. Что же наделала я? Выпила молочко вашего сыночка.
     --  Не беспокойся, Анечка.  Ему  хватит. Ты  только из одной выпила
груди,  а  в другой еще осталось.  Ему хватит. Мой  сыночек может  и  пыльцу
цветочков кушать. Если захочет.  А  ты теперь все получила, чтобы не бояться
быть сильной, красивой и счастливой. Теперь возьми свое счастье от жизни, от
каждого дня ее.
     -- Я  буду сильной и здоровой. Буду думать,  как мамочку встретить,
чтобы не переживала она, когда увидит меня, а радовалась сильно. Только петь
не смогу. Раньше мы с бабушкой пели. Умерла бабушка. Я дедушку прошу, прошу,
он не поет.  Только  когда водки выпьет,  споет мне,  и  я  ему подпеваю. Но
трудно ему подпевать, хрипит его голос. С радиоприемником тоже пробовала, но
трещит приемничек наш старенький словами непонятными.
     -- Ты попробуй, Анечка,  пока  петь без слов,  повторяй  голосом за
птичками, как услышишь их, за водой, когда  журчит она, за шелестом листвы и
ветерком, когда  сильный он  и  завывает в ветвях. И у травки звуков  много.
Много чистых звуков вокруг услышишь,  если  слышать захочешь. Им и  попробуй
своим голосом  подражать. Они лучшими твоими  учителями  будут.  А  я пойду,
Анечка, прощай. Пора мне.
     Анастасия встала с бревнышка. Анютка  осталась сидеть, прислушиваясь  к
окружающему ее миру  звуков. Анастасия подошла к стрелявшему  в нее молодому
охраннику. Охранник по-прежнему был бледен, с дрожащими руками. Пистолет его
валялся рядом на земле. Анастасия сказала охраннику:
     -- Не вините  себя, не терзайте  Душу свою. Она  не  участвовала  в
ваших действиях. Это инстинкт. Вы  научились, не раздумывая  над  ситуацией,
защищать то,  что  приказано.  Вот и выработался  инстинкт. Не хорошо,  если
инстинкт  берет  верх над  всем  в  человеке. Когда инстинкт главный,  тогда
человек не главный. Тогда  не человек получается. Вы подумайте, может, лучше
вернуться к себе -- человеку.
     От  спокойных интонаций голоса Анастасии у охранника  перестали дрожать
руки,  исчезла бледность  с  лица.  А  когда  она  закончила  говорить, лицо
охранника до кончиков ушей пылало красным цветом.
     Потом Анастасия  попрощалась с деревенскими стариками и пошла в сторону
тайги.  Мы  молча долго  смотрели  вслед уходящей от нас Анастасии.  И вдруг
услышали необыкновенно чистый детский голос.
     Сидящая   на   бревнышке   Анюта  пела  какую-то  старинную,  наверное,
услышанную  от  бабушки песню. И как пела!  Чистый голос ее  брал невероятно
высокие ноты, заполняя пространство, и завораживал Душу.
     Дождик поливает,
     Брат сестру качает.
     Брат сестру качает,
     Песню напевает.
     Анюта закончила  песню  и стала пристально  смотреть  на  нашу  все еще
стоящую без движения группу. Потом  Анютка встала, подняла с земли тоненький
прутик и сказала:
     --  Плохие  вы дяди. Такие большие, а все равно плохие. После  этих
слов она пошла  на нас с маленьким прутиком в руке.  За  ней молча двинулась
группа  старушек и стариков. И тут мы все,  все  до  единого стали отступать
перед  ними. Мы  пятились  до  самого стоящего  у  берега  теплохода, потом,
толкаясь,  быстро  взбирались  по  трапу на  теплоход.  Когда  уж