о  посоветовать, Владимир: "Верните, люди,  родину
свою".
     --  "Верните  Родину" -- ты,  может быть, ошиблась, так сказав,
Анастасия,  есть родина у всех, просто  не все  на  родине  живут. Не родину
вернуть -- самим на родину приехать нужно -- ты так сказать хотела?
     -- Владимир, не ошиблась я. Нет родины совсем у  большинства  людей
сейчас живущих на планете.
     -- Ну,  как  же  -- нет.  У  россиян --  Россия  родина,  у
англичан -- Англия. Все ж где-то родились, и, значит, родиною называться
будет та страна, где человек рожден.
     -- Считаешь  ты,  что  родину  свою границей, кем-то обусловленною,
нужно мерять?
     -- А чем еще? Так принято. У всех государств границы имеются.
     -- Но  если  б не было  границ, тогда чем свою родину ты обусловить
мог?
     -- Тем местом, где  родился, городом или селом, а  может, вся земля
была б тогда Родиной для всех.
     -- Могла б и вся Земля быть Родиной для каждого, живущего на ней, и
все вселенское ласкать  могло бы человека, но для  того соединить  все планы
бытия  в  единую  необходимо  точку.  Ту точку родиной назвать своей, в  ней
сотворить  собой  любви  пространство, все лучшее  вселенское  соприкасаться
будет с ним. С пространством Родины твоим.  Собою через эту точку  Вселенную
ты будешь ощущать.  Непревзойденной силой обладать.  В мирах  других об этом
будут знать. Тебе служить все будет как Бог, создатель наш, того хотел.
     -- Ты  лучше по-простому  говори, Анастасия, я  ничего не понял про
планы бытия, как их соединить. Про точку, что я родиной своей могу назвать.
     -- Тогда с рожденья разговор нам нужно начинать.
     -- Ну, пусть с рожденья. Только ты не просто говори, а с толком для
сегодняшнего  дня.  Ну, например,  как  видишь  ты, как  себе  представляешь
зарождение семьи, рождение и воспитание детей в условиях сегодняшнего дня. И
чтобы дети  все счастливыми рождались.  Такую можешь ты  построить схему иль
нарисовать картину?
     -- Смогу.
     --  Так говори.  Но  только  не про  жизнь  в  лесу  да  про  науку
образности непонятную. Никто о ней не знает, только ты...
     Я  не смог договорить фразу. В голове как  будто не  один,  а множество
бурным потоком  вопросов понеслись. И главные:  "Почему  мне стало интересно
знать, что скажет мне про нашу жизнь таежная отшельница? Откуда она знает не
только внешние детали нашей жизни, но и внутренние переживания многих людей?
Какие возможности у этой непонятной наук" образности?" Не мог сидеть. Встал,
начал  взад-вперед ходить. Чтоб успокоиться и чтоб  невероятность  осознать,
понять, стал рассуждать:
     "Вот сидит под кедром спокойная молодая женщина. То не  спеша  по траве
рукой проведет,  то внимательно на  букашку  какую-то  смотрит,  по  ее руке
ползущую, то заду мается ненадолго. Сидит  в тайге, вдалеке от  бурной жизни
городов и стран. От войн и перипетий всяческих цивилизованных миров. Но что,
если  она  в  совершенстве знает эту науку  образности?  Что, если  она с ее
помощью может влиять на людей? Оказывать более сильное  влияние на общество,
чем правительства,  парламенты и множество  духовных конфессий?  Невероятно!
Фантастично,  но... Есть  реальные,  конкретные  факты, свидетельствующие об
этом. Невероятные факты! Но они существуют в реальности.
     Она научила меня за короткий срок писать книги. На это ей потребовалось
всего  три  дня. Это  она  сыпет  и сыпет  непрерывным  потоком  информацию.
Невероятно,  но факт.  Книги  без  рекламы с  легкостью  пересекают  границы
городов и стран. В книгах ее образ. Этот образ неведомо как влияет на людей,
вызывает  в  них  творческий  порыв. Тысячи поэтических  строк, сотни  песен
бардов  посвящены ее образу.  И она об  этом прекрасно  знала! Еще в  первой
книге я приводил  ее высказывания на этот счет. Тогда  еще ничего  не  было.
Тогда  ее слова казались невероятным бредом, фантастикой. Но  все  произошло
точно так, как она сказала. И сейчас, когда я пишу эти строки, произошли еще
невероятные события.
     Издательством  "Проф-Пресс" в июле 1999 года выпущен сборник в  пятьсот
страниц  с  письмами и  стихами  читателей. Сборник  выпущен в июле  месяце,
считающемся для  книготорговцев  "мертвым сезоном". Происходит  невероятное:
пятнадцатитысячный тираж раскупается за один месяц.
     Выпускается  еще  пятнадцать тысяч,  но  и они  тут же раскупаются. Это
событие  не  так зрелищно для  сенсаций, преподносимых прессой,  оно  вообще
выходит за рамки  представлений  о  сенсациях  необычностью  стоящих  за ним
выводов. В эти выводы трудно поверить. Трудно поверить, что образ  Анастасии
меняет сознание общества.
     Читающие  испытывают  потребность  к  действию.  Люди в России и за  ее
пределами самостоятельно организовывают читательские клубы и центры, называя
их ее именем.
     Новосибирский завод медицинских препаратов выпускает кедровое масло,  о
котором она говорила. В  небольшой деревеньке  Новосибирской области местные
жители восстанавливают оборудование, стремятся получать целебное масло по ее
технологии, им помогают из города.
     Но это она  говорила, что  возродятся сибирские  села, что к  родителям
начнут возвращаться дети.
     Она  перенаправляет  поток  паломников от заморских  святынь к  родным.
Только  за два последних года  дольмены в окрестностях Геленджика, о которых
она рассказала, посетило более пятидесяти тысяч ее читателей. Вокруг забытых
ранее святынь  сейчас  высаживают  люди  цветы  и  сады.  В  разных  городах
высаживают кедры и другие растения по ее методу.
     Постановлением   главы   администрации    Томской   области   учреждено
предприятие  "Сибирские  дикоросы". Ими отправлено  в Москву  четыре  тысячи
саженцев кедра.
     О ней говорят ученые. Это ее образ живой  самодовлеющей субстанцией уже
парит над Россией. Но только ли над Россией?
     Женщины  в Казахстане  собирают деньги  на съемку фильма  об Анастасии;
Надо же, казахские женщины хотят, чтоб был фильм о сибирской отшельнице!
     Это ее образ  начинает  куда-то вести людей. Куда? Какой  силой? Кто ей
помогает? Возможно, она  сама обладает какой-то невероятной, неведомой ранее
силой.  Но почему  она  по-прежнему остается  на своей  полянке, по-прежнему
возится с какими-то букашками?
     Пока  умники рассуждают, существует она вообще  или не  существует, она
просто действует. Проявления ее действий можно видеть, трогать, пробовать на
вкус. Что означает эта наука образности?
     Эти мысли тогда, в тайге, немного пугали. Хотелось быстрее опровергнуть
или утвердиться в них, но рядом только она, спросить можно только у нее.
     Сейчас спрошу... Она не способна солгать... Сейчас спрошу.
     --   Анастасия,   скажи...  Скажи,   ты   науку  образности   знаешь  в
совершенстве? Ты обладаешь знаниями древних тех жрецов?
     С волнением я ждал ее ответа, но без волнения спокойный голос отвечал:
     --  Я знаю то, что праотец мой тем жрецам преподавал.  И  то,  чего
сказать  отцу  жрецы  не  дали.  И  новое  еще  сама  познать, почувствовать
стремилась.
     --  Теперь я  понял!  Я  предполагал!  Науку образности  лучше всех
познала  ты.  И  ты перед  людьми  предстала,  сама свой образ сотворив. Для
многих ты  богиня,  добрая  лесная фея, мессия. Так в  письмах пишут  о тебе
читатели.  Мне говорила, будто бы  гордыня, самость -- грех большой, что
искренне я должен все писать. И я предстал пред всеми недоделком, но ты сама
при этом выше всех превознеслась, и  то, что будет так, заранее сама об этом
знала.
     -- Владимир, ничего  перед тобой я не скрывала. Анастасия поднялась
с  травы, напротив меня встала, руки опущены, в  глаза  глядит и продолжает:
-- Мой образ лишь сейчас не каждому понятен. Но образ тот, другой, когда
перед людьми предстанет, останется и мой. Похож мой образ будет на уборщицу,
которая лишь паутину с главного снимает.
     -- Какую паутину? Скажи ясней, Анастасия, еще что хочешь сотворить?
     --  Перед людьми хочу я  образ Бога  оживить. Его великую мечту для
каждого  понятной  сделать.  Его  стремления в  любви каждый  живущий сможет
чувствовать. Сегодня в  этой жизни сможет  стать  счастливым  человек.  Дети
сегодняшних  людей все будут жить в Его  Раю. Я не одна. Ты  не  один. И рай
предстанет общим сотвореньем.
     -- Постой, постой. Теперь я понимаю, твои слова  переломают  многие
ученья. Их  авторы, последователи, набросятся не только  на  тебя, но и меня
обхают. А мне зачем эти проблемы? Не буду я писать все, что о Боге скажешь.
     -- Владимир, испугался ты лишь предстоящей непонятно с кем борьбы.
     -- Да, все  понятно  мне. Обрушатся  все те,  кто разные  конфессии
возглавляют. Своих фанатов-последователей на меня будут натравливать.
     -- Не их -- себя боишься ты,  Владимир. Стыдишься сам предстать
пред Богом. Не  веришь в  новый  образ жизни  свой. Считаешь, что не сможешь
измениться.
     --  Причем здесь я? Тебе  твержу о  священнослужителях.  И  так уже
многие из них на твои высказывания реагируют.
     -- И что же говорят они тебе?
     -- По-разному  говорят. Некоторые  нехорошо  отзываются,  некоторые
наоборот, один священник православный с Украины со своими прихожанами ко мне
приезжал, чтобы твои высказывания поддержать. Но он сельский священник.
     -- И что же из того, что сельским был приехавший к тебе священник?
     --  А  то,  что  есть  еще   другие,   высокопоставленные.  Им  все
подчиняются. Все от них зависит.
     --  Но  ведь и  те,  высокопоставленные,  как  о  них  ты говоришь,
когда-то тоже в маленьких церквях служили.
     --  Неважно это. Все равно писать не буду, пока хоть  кто-нибудь из
руководства серьезного  храма... Да что  я говорю,  ты  ведь сама все можешь
наперед сказать.  Вот и скажи, кто будет  противостоять, а кто тебе поможет.
Да и найдется ли хоть кто-нибудь, кто станет помогать?
     --  Какого же  священник  ранга  тебя  может убедить  смелее  быть,
Владимир?
     --  Не  ниже   настоятеля  или   епископа  ты  можешь  мне  назвать
кого-нибудь?
     Лишь на мгновение задумалась она, как будто вглядываясь и во время, и в
пространство сразу.
     И прозвучал ответ невероятный:
     -- Уже помог, по-новому сказав слова о Боге, римский папа  Павел Иоанн,
--  ответила  Анастасия,  --  образ Христа  и  Мухамеда  соединят  в
пространстве энергии свои, в  единое сольются  с  ними  образы  другие.  Еще
земной найдется православный  патриарх, и почитаемым  в  веках им  сказанное
будет.   Но  будет  главным  среди  всех,   внешне   простых  людей   порывы
вдохновенные.  Тебе  земной их статус важен, но ведь  всего  на свете истина
важней.
     И  замолчала, опустив глаза, Анастасия, как будто что-то  вдруг обидело
ее. Как будто  ком к  горлу подкатил,  его она сглотнула  и вздохнула. Потом
добавила:
     -- Прости,  коль непонятно  для твоей  души я  изъясняюсь. Пока  не
получается, но постараюсь я понятней быть, только ты людям расскажи...
     -- О чем?
     -- О том, что закрывать от них  тысячелетьями стремятся. О том, что
каждый в одно мгновенье  может в  первозданный сад  Создателя войти и с  ним
вершить совместные прекрасные творенья.
     Я  чувствовал, как нарастает в  ней  волненье.  И  сам  стал  почему-то
волноваться и сказал:
     -- Ты не волнуйся, говори, Анастасия, я, может быть, смогу понять и
написать.
     А в  том,  что  дальше  поведала  она,  была  предельная  конкретность,
простота. Уже потом, анализируя и вспоминая ее  слова, стал понимать, --
какой-то есть,  быть  может, и  немалый смысл  в ее словах:  "Верните, люди,
Родину свою". А тогда, в лесу, переспросил Анастасию:
     -- Я понял,  как все это будет  происходить.  Я  понял, если  ты  с
легкостью  способна  производить картины из жизни тысячелетней давности, то,
значит, тебе известны все учения, трактаты и ты откроешь людям их?
     -- Известны мне ученья, что в людях поклоненья вызывали.
     -- Все?
     -- Да, все.
     -- И веды сможешь полностью перевести?
     -- Могу. Только к чему на это тратить время?
     -- Но  разве  ты не хочешь,  чтобы  человечество  узнало древнейшие
учения? Ты мне о них расскажешь, я в книжке напишу.
     -- И что потом? Что с человечеством в итоге будет, как считаешь?
     -- Как что? Мудрее оно станет.
     -- Владимир, вся как раз уловка темных в том, что множеством учений
они  стремятся  главное от  человека  скрыть.  Часть истины,  лишь  для  ума
преподнося в трактатах, от главного старательно уводят.
     -- А почему ж  тогда тех,  кто  ученья преподносит,  люди  называют
мудрецами?
     -- Владимир, если позволишь мне, я притчу расскажу тебе. Ту притчу,
что еще  тысячелетие назад в  укромном месте шепотом друг  другу  передавали
мудрецы. Много веков никто ее не слышал.
     -- Расскажи, если считаешь, что притча может что-то пояснить.

ДВА БРАТА
     /притча/
     В  какие  времена совсем неважно, супруги жили.  Долго не  было  у  них
детей. В преклонном возрасте жена рожала двух сыновей,  двух близнецов, двух
братьев. Тяжелыми те роды  были, и женщина, родив двух  сыновей, в  иной мир
вскоре отошла.
     Отец  кормилиц  нанимал,  старался  выходить  детей  и  выходил,  и  до
четырнадцати  лет растил. Но умер сам, когда пятнадцатый годок  пошел сынам.
Похоронив отца, два брата в скорби  в горнице сидели. Два брата-близнеца. Их
три минуты разделяли в появлении на свет, и потому среди двоих один считался
старшим,  другой  --  младшим.  После молчанья  скорбного  брат  старший
произнес:
     -- Отец наш,  умирая,  свою печаль поведал нам о  том, что мудрость
жизни  не успел  нам  передать.  Как будем  жить без мудрости с  тобой,  мой
младший брат? Несчастным род без мудрости  наш будет  продлеваться. Над нами
могут посмеяться те, кто успел мудрость от отцов принять.
     --  Ты  не  печалься,  --  младший старшему  сказал,  --  в
задумчивости часто ты бываешь, быть может, время так  распорядится, что ты в
задумчивости мудрость и познаешь. Я буду  делать все,  что скажешь ты. Я без
задумчивости жить могу, и все  равно  мне жить приятно. Мне радостно,  когда
день наступает, и  когда закат. Я буду просто жить, трудиться по  хозяйству,
ты -- мудрость познавать.
     -- Согласен, -- старший младшему ответил, -- только нельзя,
оставшись в доме, мудрость отыскать. Здесь нет ее, никем здесь не  оставлена
она, никто к нам сам не принесет ее. Но я решил, я старший брат и должен сам
для нас обоих, для рода, что в веках продлится, все мудрое, что в мире есть,
найти. Найти и принести в  наш дом, и подарить потомкам  рода  нашего и нам.
Все, что есть ценного от нашего  родителя, с собой возьму и обойду весь мир,
всех мудрецов из разных стран, познаю все науки их и в дом родной вернусь.
     -- Твой долог будет  путь, -- брат младший сочувственно сказал,
--  есть конь у нас, возьми  коня, повозку, побольше нагрузи добра, чтоб
меньше бедствовать в дороге. Я дома остаюсь и буду ждать мудрейшего тебя.
     Надолго братья расставались. Прошли года. От мудреца  шел к мудрецу, от
храма в храм, ученья познавал востока, запада, на севере бывал и юге старший
брат.  Великолепной память  у него была,  ум  острый схватывал  все быстро и
легко запоминал.
     Лет  шестьдесят  по миру шел  брат старший.  Стали волосы  и борода его
седыми.  Пытливый ум все странствовал и мудрость познавал. И  стал считаться
из  людей мудрейшим  седой  странник. Гурьбою  следовали за  ним ученики. Он
проповедовал умам пытливым  мудрость щедро. Ему  внимали с восхищением и те,
кто молод был, и старики. И впереди  его о нем  великая шла  слава,  селения
оповещая на пути о мудреца пришествии великом.
     И  в  ореоле славы, окружен толпой учеников подобострастных, к селению,
где в доме был рожден, из которого  ушел он юношей в пятнадцать, где  не был
шестьдесят он  лет, все ближе  подходил  седой  мудрец.  Все люди из селения
встречать его пришли,  и  младший  брат с похожей  сединой навстречу выбежал
ликуя, и голову склонил пред братом-мудрецом. И в умиленьи радостном шептал:
     -- Благослови меня,  мой брат-мудрец. Войди в наш дом,  омою ноги я
твои после дороги долгой. Войди в наш дом, мой мудрый брат, и отдохни.
     Величественным  жестом  всем ученикам своим велел  мудрец  остаться  на
пригорке, принять  дары встречающих,  беседы  мудрые вести  и в дом вошел за
братом младшим.  Сел у стола устало в горнице  просторной  величественный  и
седой мудрец.  И младший брат стал теплою водою его ноги  омывать  и слушать
речи брата-мудреца. И говорил ему мудрец:
     --  Я  выполнил  свой  долг. Познал учения  великих  мудрецов, свое
учение создал. Я в доме ненадолго задержусь,  теперь других  учить, -- в
том  мой  удел.  Но раз  тебе  я  обещала  дом  мудрость принести, обещанное
выполняя, я у  тебя день  погощу. За  это время  истины  мудрейшие тебе, мой
младший брат, я сообщу. Вот первая: все люди должны жить в саду прекрасном.
     Чистым,  с  красивой вышивкою полотенцем  ноги вытирая,  хлопотал,  все
угодить пытался младший старшему и говорил ему:
     -- Отведай,  на столе перед тобой стоят  плоды из сада нашего,  сам
для тебя их лучшие собрал.
     Плоды разнообразные прекрасные вкушал мудрец задумчиво и продолжал:
     -- Необходимо,  чтоб  каждый  на земле живущий человек  сам родовое
дерево  взрастил.  Когда  умрет,  то  дерево  его  потомкам  доброй  памятью
останется. Оно и  воздух для дыхания  потомков будет очищать. Все мы хорошим
воздухом должны дышать.
     Заторопился младший брат, захлопотал, сказал:
     -- Прости,  мой мудрый брат, я позабыл открыть  окно, чтоб воздухом
ты  свежим  подышал.  --  Он  занавесочки  отдернул,  распахнул  окно  и
продолжал: -- Вот воздухом двух кедров подыши. Их я  посадил  в тот год;
когда  ты  уходил. Одну своей  лопаткой  лунку  выкопал  для  саженца, а для
второго ямочку твоей лопаткою копал, что ты играл когда-то, в детстве нашем.
     Мудрец задумчиво на дерева взирал, потом проговорил:
     -- Любовь  -- великое  есть чувство; Не каждому с любовью жизнь
прожить дано. И  мудрость  есть  великая  -- к любви днем каждым  каждый
должен устремиться.
     --  О,  как ты мудр,  мой старший брат!  -- воскликнул младший.
--  Великие  познал  ты мудрости, и  я  теряюсь пред  тобой, прости,  не
познакомил даже со  своей женой, --  и крикнул к двери обращаясь: --
Старушка, где же ты, моя стряпушка?
     -- Так  вот же я, -- в дверях веселая старушка показалась, неся
на блюде пироги парящие. -- Я с пирогами задержалась.
     Поставила на стол пирог, веселая  старушка игриво реверанс смешной пред
братьями изобразила. И близко к брату  младшему,  своему  супругу,  подошла,
сказала полушепотом, но шепот тот услышал старший брат:
     -- К тому ж ты, муженек, прости меня, уйду сейчас, прилечь должна.
     --  Да  что ж  ты,  непутевая, вдруг  отдыхать решила.  У нас гость
дорогой, мой брат родной, а ты...
     -- Не я, кружится голова, да и тошнит слегка.
     -- И от чего же так могло у хлопотушки у тебя случиться?
     -- Быть может, сам ты виноват, опять, наверное, дитя у нас родится,
-- со смехом молвила старушка, убегая.
     --  Прости, мой  брат,  -- винился  младший брат смущенно перед
старшим, -- не знает цену мудрости, всегда веселою она была и в старости
вот веселушкою осталась.
     Задумчивым мудрец  все дольше  оставался. Задумчивость его шум  детских
голосов прервал. Услышал их мудрец, сказал:
     -- Великую познать  стремиться мудрость  должен каждый человек. Как
воспитать детей счастливыми и справедливыми ко всему.
     -- Поведай, мудрый  брат, я жажду счастливыми своих детей  и внуков
сделать, ты видишь, вот вошли они, шумливые мои внучата.
     Два мальчика не старше шести лет и  девочка лет четырех в дверях стояли
и спорили между собой. Угомонить пытаясь ребятню,  брат младший торопливо им
сказал:
     --  Быстрей мне  говорите,  что у  вас  стряслось, шумливые,  и  не
мешайте нам беседой заниматься.
     -- Ой,  --  меньший  мальчик восклица