а действительно была кислее.
     -- О,  если  бы ты знал, Владимир, сколько в тех  маленьких ягодках
содержалось полезного для  тебя.  Сколько  энергии и Любви. Из недр  Земли и
вселенских просторов  собрала она  для тебя все полезное и вложила в эти три
ягодки.  Она даже  одну свою веточку засушила, чтобы сумели  вызреть эти три
ягодки. Одну ты попробовал, две оставшиеся не тронул.
     -- Так я же не знал. Но все равно, мне было приятно, что она смогла
принести плоды.
     --  Да, тебе было приятно. И тогда... Ты помнишь, что ты  сделал  в
тот раз?
     -- Я? Ну, я снова погладил веточки вишенки.
     -- И не только погладил.  Ты  еще наклонился и  поцеловал листочек,
лежащей на твоей ладони веточки.
     -- Да, поцеловал. Потому что настроение было хорошее.
     -- И с вишенкой произошло  невероятное.  Что еще могла она  сделать
для тебя, если ты не взял с такой любовью выращенные плоды. Что?
     Затрепетала она  от поцелуя человека, и взлетели в светлое пространство
Вселенной  присущие  только человеку,  но  произведенные маленькой сибирской
вишенкой мысль и чувства -- отдать человеку полученное от него.
     Подарить человеку свой поцелуй Любви, обогреть  его светлыми  чувствами
Любви.  Вопреки  законам  всем  мысль  металась  по  Вселенной и не находила
воплощения.
     Осознание невозможности воплощения -- это смерть.
     Светлые Силы возвращали вишенке произведенную ею мысль, чтобы она могла
уничтожить ее в себе и не погибнуть. Но она не забирала!
     Пылкое  желание  маленькой  сибирской  вишенки  оставалось  неизменным,
необыкновенно чистым и трепетным. Светлые Силы не знали, что делать. Великий
Творец не менял установленные законы гармонии. Но вишенка не погибла. Потому
не  погибла,  что  ее мысль и стремления,  чувства были необычно чисты, а по
законам мирозданья чистую Любовь ничто уничтожить не может. И витала она над
тобой, и металась, стремясь найти  воплощение. Одна во Вселенной  стремилась
создать для тебя Пространство Любви.
     Я пришла  на ваш  теплоход,  чтобы  хоть как-то  попробовать  помочь  и
воплотить желаемое вишенкой. Еще не зная, кому адресовано оно.
     -- Значит, твое отношение ко мне из-за желания помочь вишенке?
     -- Мое отношение к тебе, Владимир, -- это только мое отношение.
Трудно  сказать,  кто  кому помогает,  вишенка  мне  или  я  вишенке? Все во
Вселенной взаимосвязано.  Воспринимать действительность  нужно только собой.
Но сейчас, позволь, я  воплощу в  реальность  желаемое  вишенкой.  Можно,  я
поцелую тебя за нее?
     -- Конечно можно. Раз  так надо.  Я и ягоды ее, когда вернусь,  все
съем.
     Анастасия закрыла глаза. Руки свои прижала к груди и тихо прошептала:
     -- Вишенка, ты  почувствуй. Я знаю, ты сможешь  почувствовать. Я сейчас
сделаю  то,  что хотела ты.  Это  будет твой поцелуй,  вишенка.--  Потом
Анастасия быстро положила руки на мои плечи, не открывая глаз, приблизилась,
прикоснулась губами к щеке и замерла.
     Странный  поцелуй, простое прикосновение губ. Но  он отличался  от всех
известных  мне  ранее. Он вызвал  неведомое  ранее,  необыкновенно  приятное
ощущение.  Наверное, не техника движения губ, языка или тела важна при этом.
Наверное, главное то, что внутри человека сокрыто и проявляется при поцелуе.
     Но  что  же  скрывается внутри у этой таежной отшельницы? Откуда  у нее
столько знаний, необычных  способностей  и чувств? Или, может быть, все, что
она говорит, лишь плод ее воображения? Но откуда тогда берутся необыкновенно
благостные,  чарующие и  согревающие все внутри меня ощущения.  Может  быть,
совместными  усилиями удастся раскрыть тайну  с  помощью следующей ситуации,
свидетелем которой мне довелось быть.


     Кто виноват?
     Однажды, когда Анастасия пыталась мне что-то пояснить об образе жизни и
вере, но  не  находила  подходящих, понятных слов,  а  ей,  вероятно,  очень
хотелось найти их, произошло следующее.
     Анастасия быстро повернулась лицом к  Звенящему Кедру,  положила ладони
на его ствол, и далее с ней стало происходить непонятное. Она, подняв голову
вверх,  обращаясь то ли к Кедру,  то ли к кому-то высоко вверху, стала вдруг
страстно и самозабвенно говорить то словами, то звуками.
     Она  что-то пыталась объяснять,  доказывать, умоляла о чем-то. Время от
времени в ее монолог  вплетались настойчиво-требовательные  нотки. Усилилось
потрескивание  --  звон  Кедра.  Ярче и  толще  стал его  Луч.  И  тогда
Анастасия требовательно произнесла:
     --  Ответь мне. Ответь! Поясни! Дай мне  его,  дай! -- При этом
она тряхнула головой и даже топнула босой ногой.
     Бледное свечение кроны Звенящего Кедра устремилось к лучу, и луч, вдруг
оторвавшись  от Кедра,  улетел  вверх  или  растворился. Но тут  же появился
другой Луч,  шедший сверху к Кедру. Он состоял словно из голубоватого тумана
или облака.
     Направленные   вниз  кончики   иголочек  Кедра  засветились  такими  же
облачными, едва заметными лучиками. И эти лучики  стремились к Анастасии, но
не  касались ее,  они,  словно исчезая, растворялись в  воздухе. И когда она
снова  требовательно топнула ногой и даже  хлопнула  ладошками по  огромному
стволу Звенящего Кедра, зашевелились  светящиеся иголочки, слились их лучики
в единый облачный луч. Но  и он, идущий вниз к Анастасии, не касался ее, луч
растворялся  в  воздухе,  словно  испаряясь,  сначала  примерно  в метре  от
Анастасии, потом в полуметре...
     Я с  ужасом вспомнил, что,  наверное, именно от такого Луча, погибли ее
родители.
     Анастасия  продолжала  упрямо  о  чем-то  упрашивать,   требовать.  Так
избалованный ребенок настойчиво просит  у  родителей требуемое  ему. И вдруг
Луч рванулся к ней и осветил ее всю, словно фотовспышкой.
     Вокруг  Анастасии образовалось и таяло  облачко.  Луч, идущий от Кедра,
растворился,  погасли  лучики,  исходящие от иголочек.  Таяло облачко вокруг
Анастасии. Оно то ли входило в нее, то ли растворялось в пространстве.
     Она, сияющая и со  счастливой улыбкой,  повернулась, сделала шаг  в мою
сторону  и остановилась, устремив взгляд мимо меня. Я  повернулся. На поляну
выходили дедушка и прадедушка Анастасии. Медленно ступая, опираясь на палку,
похожую  на  посох,  высокий  седой  прадед,  шедший  чуть впереди  дедушки,
поравнявшись со мной, остановился. Посмотрел на меня словно в  пространство.
Я даже  не понял, видит он меня или нет. Прадед стоял молча, потом он слегка
поклонился,  не  поздоровался, не  сказал ни слова, направился  к Анастасии.
Дедушка суетливый,  но очень простой. Весь его вид говорил, что он веселый и
добрый человек. Поравнявшись со мной, дедушка сразу остановился, по-простому
поздоровался за руку. Стал что-то говорить. Но ничего из сказанного им тогда
не  запомнилось.  Почему-то  и  он   и  я  стали  с  волнением  смотреть  на
происходящее у Кедра.
     Прадед остановился  примерно  в метре от Анастасии. Они некоторое время
молча смотрели друг на друга. Анастасия стояла перед  седым старцем, опустив
руки по швам, словно школьница или абитуриентка перед строгим экзаменатором.
Она была похожа на провинившегося ребенка и, чувствовалось, волновалась.
     В наступившей  напряженной тишине раздался глубокий, бархатный и четкий
голос седого прадеда. Он не поздоровался и с Анастасией, а сразу, медленно и
четко произнося слова, задал строго вопрос:
     --  Кто  может,  минуя  дарованный Свет и Ритм,  обращаться прямо к
Нему?
     --  Любой человек может обращаться к Нему! Изначально Он с  большой
радостью и Сам говорит с  человеком. И сейчас Он хочет этого,  -- быстро
ответила Анастасия.
     -- Все  пути Им  предначертаны?  Многие  на Земле живущие  способны
познать их? Ты способна видеть эти пути?
     -- Да.  Я видела предначертанное людям. Видела  зависимость будущей
событийности от осознанности сегодня живущих.
     -- Его Сыновья, их просветленные последователи, познавшие  Дух Его,
достаточно сделали в уразумлении во плоти живущих?
     -- Они  все  делали  и делают, не щадя плоти  своей. Несли и  несут
Истины.
     -- Видящий может усомниться в разуме, доброте и величии Духа Его?
     -- Ему нет  равных! Он один! Но Он хочет общаться. Хочет, чтобы Его
понимали, любили, как любит Он.
     -- Допустимо ли дерзить и требовать при общении с Ним?
     -- Он дал частичку своего Духа и разума каждому живущему на  Земле.
И  если  маленькая  частичка  в  человеке,  Его   частичка,  не  согласна  с
общепринятым, значит  Он,  именно Он, не все  приемлет в предначертанном. Он
размышляет. Можно ли Его размышления назвать дерзостью?
     -- Кому позволено ускорять ход размышлений Его?
     -- Позволять может только позволяющий.
     -- Чего просишь ты?
     -- Как вразумить неразумеющих, дать почувствовать нечувствующим?
     -- Определена ли участь не воспринимающих Истину?
     --   Участь   не   воспринимающих  Истину  определена.  Но  на  ком
ответственность  за  невосприятие  Истины  --  на невоспринявшем  или на
доносившем Ее?
     --  Что?..  Значит,  ты?..  --  взволнованно произнес прадед  и
замолчал.
     Некоторое время он  молча  смотрел  на  Анастасию.  Потом, опираясь  на
палку-посох, прадед медленно  опустился на одно колено, взял руку Анастасии,
наклонив седую голову, поцеловал ее и произнес:
     -- Здравствуй, Анастасия.
     Анастасия  быстро опустилась  перед  прадедом  на  колени, удивленно  и
взволнованно заговорила:
     -- Что ты, дедулечка, что ты, как с маленькой? Я же уже большая.
     Потом  она обняла его за плечи, припала  головой  к его груди, закрытой
седой бородой, и замерла.
     Я  знал,  она слушает, как  бьется его  сердце.  Она  с  детства любила
слушать биение сердца.
     Седой старец,  стоя  на колене,  одной рукой опирался  на  палку-посох,
другой гладил золотистые волосы Анастасии.
     Дедушка заволновался, засуетился, подбежал к стоявшим на коленях своему
отцу  и внучке.  Засеменил  вокруг  них, развел руками,  потом  вдруг  и сам
опустился на колени, обнял их...
     Первым  поднялся дедушка.  Помог  встать  своему отцу.  Прадед  еще раз
внимательно  посмотрел на  Анастасию, медленно повернулся и стал  удаляться.
Дедушка быстро заговорил, непонятно к кому обращаясь:
     -- И все равно балуют  все ее. И Он ее балует. Ишь, куда забралась.
Нос свой  сует, куда захочет. Воспитывать  некому ее.  Кто дачникам помогать
теперь будет? Кто?
     Прадед остановился. Медленно повернулся, и снова его глубокий бархатный
голос четко произнес:
     --  Делай,  внученька,  как сердце велит тебе  и  Душа. С дачниками
твоими  сам  тебе помогу. -- Повернувшись,  величественный седой  старец
медленно пошел с поляны.
     -- Я же говорю, что все ее балуют, -- снова заговорил дедушка.
     Поднял  прутик и  со  словами:  "А вот  я  сейчас повоспитываю", --
засеменил к Анастасии, помахивая прутиком.
     -- Ой,  ой!  -- всплеснула  руками  Анастасия, изображая испуг,
потом засмеялась и отбежала в сторону от приближающегося дедушки.
     -- Она еще убегать вздумала. Да чтоб я не догнал!
     И он  необычно  быстро  и легко  побежал  к  Анастасии.  Она со  смехом
убегала, петляя по поляне. Дедушка не отставал, но и догнать не мог.
     Вдруг дедушка  охнул и присел,  схватившись  за ногу.  Анастасия быстро
повернулась, на лице ее было  волнение. Она подбежала к дедушке, протянула к
нему  руки. Да так  и замерла. Ее раскатистый, заразительный  смех  заполнил
поляну.  Я  внимательно  присмотрелся к  позе  дедушки  и  понял  причину ее
веселья.
     Дедушка, присев на одной ноге, вторую вытянул  перед  собой и держал ее
навесу,  не касаясь земли. А гладил, словно поврежденную, именно ту ногу, на
которой сидел. Он перехитрил Анастасию, но не обманул ее.
     Как потом выяснилось,  она должна была вовремя заметить несоответствие,
комичность его позы. Пока Анастасия смеялась,  дедушка успел  схватить ее за
руку  и,  подняв  свой  прутик, слегка  стегануть  Анастасию,  как  ребенка.
Анастасия  сквозь  смех  попыталась  изобразить,  что ей больно. Несмотря на
непрекращающийся сдерживаемый смех, дедушка обнял ее за плечи и сказал:
     -- Ладно, уж. Не плачь. Получила? Поделом. Теперь слушаться будешь.
А  то я вот орла старого  тренировать начал. Он хоть и старый,  но  силу еще
имеет и помнит многое. А она лезет везде, безрассудная.
     Анастасия  перестала  смеяться, внимательно  посмотрела  на  дедушку  и
воскликнула:
     --  Дедулечка!..  Миленький  мой дедулечка! Орла!...Значит, ты  уже
знаешь о ребеночке?
     -- Так ведь звезда!..
     Анастасия  не дала  дедушке  договорить.  Она  обхватила  его за талию,
приподняла от земли  и закружила. Когда поставила снова  на  землю,  дедушка
пошатнулся и сказал, пытаясь быть строгим:
     --  Ты как со  старшими обращаешься? Я же говорю  -- воспитание
слабое. -- И он, помахивая прутиком, быстро пошел догонять своего отца.
     Когда дедушка поравнялся с деревьями на краю поляны, Анастасия крикнула
ему вослед:
     -- Спасибо тебе, дедулечка, за орла, спасибо!
     Дедушка повернулся, посмотрел на нее:
     --  Только ты, внученька, будь, пожалуйста... -- Тон его голоса
был  слишком  ласковым,  и он,  прервав фразу, чуть строже  добавил:  --
Смотри у меня. -- И скрылся за деревьями.



     Ответ
     Когда мы остались одни, я спросил Анастасию:
     -- Ты что это так орлу какому-то обрадовалась?
     -- Орел очень  нужен будет  для  маленького,  -- ответила  она.
-- Для нашего ребенка, Владимир.
     -- Чтобы играть?
     --  Да.  Только игра  имеет  очень большой смысл  для  последующего
познания, ощущения.
     -- Понятно. -- Хотя не очень-то понятной мне была какая-то игра
с птицей, пусть даже с орлом. -- А у Кедра ты что такое делала? Молилась
или  разговаривала  с  кем-то? Что происходило  с  тобой и с  Кедром, почему
прадед так строго с тобой разговаривал?
     -- Скажи,  Владимир, есть ли, ну,  по-твоему, нечто разумное,  или,
вообще,  существует ли Разум  в невидимом мире, в Космосе, во Вселенной? Что
ты об этом думаешь?
     -- Думаю, существует. Раз даже ученые об этом  говорят, контактеры,
Библия.
     --  А  это  "что-то",  назови словом  каким-нибудь,  тебе  наиболее
близким. Это нужно  для одинакового нам  с тобой  определения. Ну, например,
Разум, Интеллект, Существо, Силы Света, Вакуум, Абсолют, Ритм, Дух, Бог.
     -- Давай, Бог.
     -- Хорошо.
     --  Теперь  скажи, стремится  ли Бог говорить с  человеком, как  ты
думаешь?  Не  голосом   с  небес,  а  через  людей,  через  Библию,  скажем,
подсказать, как быть более счастливым?
     -- Но Библию не обязательно Бог диктовал.
     -- А кто, по-твоему?
     --   Могли  и  люди,  которые  хотели  религию  придумать.  Сели  и
коллективно написали.
     -- Значит, так просто? Сели люди, написали книгу, придумали сюжеты,
законы? И  эта книга живет вот уже  не  одно  тысячелетие и  является  самой
массовой и  читаемой книгой  до  сих пор! За прошедшие века написано великое
множество других книг, но с этой не многие могут сравниться. Что, по-твоему,
это означает?
     --  Не  знаю.  Древние  книги,  конечно, много лет  существуют,  но
большинство  людей  все  же  читает современную  литературу  --  романы,
детективы разные. Почему?
     -- Потому, что, читая  их,  думать  почти не  нужно. Читая  Библию,
необходимо  быстро  думать и на многие  вопросы самому себе отвечать.  Тогда
понятной  она становится. Раскрывается.  Если заведомо отнестись к  ней лишь
как к догме, тогда достаточно  несколько заповедей прочитать и запомнить. Но
любая  догма,  привнесенная извне, а  не  осознанная  внутри себя, блокирует
возможности Человека-Творца.
     -- А на какие вопросы отвечать нужно, читая Библию?
     -- Для начала попробуй разобраться, почему фараон не отпускал народ
Израиля из Египта?
     --  Да  что тут думать? Израильтяне в рабстве  были в Египте.  Кому
хочется рабов своих отпускать? Они работали, доход ему приносили.
     --  В Библии сказано, что не раз  израильтяне порчу наводили на всю
землю Египетскую.  Даже первенцев людей  и животных уничтожали. Впоследствии
таких чародеев на кострах  сжигали,  а фараон  их  просто не  отпускал.  Еще
ответь на вопрос,  где взяли рабы-израильтяне столько скарба и скота,  чтобы
сорок  лет путешествовать?  Откуда у  них появилось оружие, чтобы  города на
своем пути захватывать и разрушать?
     -- Как -- откуда? Им же все Бог и давал.
     -- Считаешь, только Бог?
     -- А кто же?
     --  Человек, Владимир, имеет  полную свободу.  Он имеет возможность
сам пользоваться всем, что дал изначально Бог светлого, но и другим он может
пользоваться. Человек  --  единство противоположностей. Видишь, солнышко
светит.  Это творение  Бога. Для всех оно.  Для  тебя  и  меня, для  змейки,
травинки и цветка. Но пчела берет  из цветка мед, а паук яд. У них у каждого
свое предназначение, по  другому не будет  делать  никакая  пчела и  никакой
паук.  И  только человек!  Один  человек  может  радоваться  первым  лучикам
солнышка, другой злиться. Человек может быть и пчелой, и пауком.
     -- Значит,  израильтянам не  все  только Бог  делал? Как  же  тогда
определить, что Бог делает, а что ему приписывают?
     -- Когда значимое  через человека творится,  всегда  участвуют  две
противоположности.  Право  выбора  осуществляет  человек. От  его чистоты  и
осознанности зависит, чего возьмет он больше.
     -- Ну ладно,  допустим. Так ты что же, с Ним, когда у Кедра стояла,
разговаривать пыталась?
     -- Да, хотела, чтобы Он отвечал.
     -- И прадеду это не понравилось?
     --  Прадедушка  посчитал,  что  я несколько непочтительно говорила,
требовала.
     -- Так ты действительно требовала, я видел. И ногой при этом топала
и умоляла. Чего ты хотела?
     -- Ответ хотела услышать.
     -- Какой ответ?
     --  Понимаешь,  Владимир,  суть  Бога  не  во  плоти.  Он не  может
громогласно  кричать  всем с небес, как  жить.  Но Он хочет, чтобы всем было
хорошо, потому и посылает Своих Сынов. Людей,  к  разуму и Душе которых смог
проникнуть в той или иной степени.
     Его  Сыны потом  идут  и  говорят  с другими  людьми,  разными  языками
говорят.  Иногда  словами,  иногда с  помощью  музыки и картин  или действий
каких-то. Бывает,  их  слушают. Бывает, гонят и  убивают. Как Иисуса Христа,
например. И Бог снова  посылает Своих  Сынов. Но всегда только часть людей к
ним прислушивается, другие  не воспринимают.  И  нарушают Законы счастливого
бытия.
     --  Понятно.  За  это   Бог   и  накажет  человечество  планетарной
катастрофой, страшным судом?
     -- Бог никого не наказывает, и катастрофа Ему не нужна.
     Бог  -- это  Любовь. Но  так все изначально запланировано. Создано.
Когда человечество  подходит  к определенной точке своего невосприятия  сути
Истины. Когда темные начала, проявляющиеся в человеке, достигают критической
точки.  Чтобы не произошло полного  самоуничтожения, происходит  планетарная
катастрофа,   уносящая   много  людских   жизней,   уничтожающая   пагубную,
искусственно созданную систему жизнеобеспечения. Катастрофа является  уроком
оставшимся в живых.
     Какой-то  отрезок времени  после катастрофы  человечество  живет как  в
страшном аду. Но  он  ими  же и  создан. Именно  оставшиеся  в  живых  в  ад
попадают. Потом их дети какое-то время живут  как в первоистоках, доходят до
точки,  о  которой  можно  сказать  -- Рай.  Потом  снова отклонения,  и все
сначала. Так миллиарды лет в земном исчислении.
     -- Если  все так  неизбежно  повторяется  миллиарды  лет,  чего  ты
хотела?
     -- Хотела познать, каким образом  и с помощью чего можно  вразумить
людей,  кроме  как  с  помощью  катастрофы?  Понимаешь,   я  посчитала,  что
катастрофы  происходят  не только по вине  не воспринимающих Истину, но и от
недостаточно эффективного способа донесения Ее. Вот и просила Его найти этот
способ. Открыть его мне или еще кому-то. Не важно кому. Важно, чтобы был он,
функционировал.
     --