снике  с
монашеским поясом и в черном колпаке и дергал его за ногу.
     - Чего тебе, человек? - спросил кузнец, еще не совсем проснувшись.
     - Противустаньте диаволу - и побежит от вас.
     Слова  незнакомца не  сразу  дошли до  сознания.  Наконец Васька Чуга
совсем проснулся.
     - Непонятные слова твои.
     - Противустаньте диаволу -  и побежит от вас, - еще раз внятно сказал
чернец. - Моря исплавал, земли исходил - ума набрался. Подумай - поймешь.
     Ваське  Чуге  показалось,   что   он   слышит  голос  качальщика  при
рассололивном насосе Федьки Мошкина.  Он старался разглядеть его лицо,  но
огонек масляной светильни был слишком слаб.
     Чернец чуть  двинулся вперед,  нагнулся и  долго всматривался в  лица
спящих.
     "Ищет кого-то",  -  подумал Васька.  Сон снова охватил его. Словно из
глубокой пропасти, он слышал слова: "Противустаньте диаволу - и побежит от
вас".  Больше Васька Чуга ничего не  видел и  не  слышал.  Он крепко спал,
уткнувшись носом в ворсистый армяк, служивший ему изголовьем.


                       Гїлїаївїаї чїеїтївїеїрїтїаїя

                        НОВЫЙ ЦАРЬ, НОВЫЕ ПОРЯДКИ

     Англичанин Иероним Баус был в страшном гневе.  Он только что вернулся
из посольского приказа, где добивался свидания с Федором Ивановичем.
     Посол был высок ростом,  седовлас,  бледен лицом,  с  длинным носом и
маленькими закрученными ушами.
     - Меня,  посла  ее  величества английской королевы,  мерзкий  канцлер
Андрей Щелкалов ударил по шее!  Канцлер нанес оскорбление ее величеству! -
кричал он.  -  Боярин Никита Юрьев и Андрей Щелкалов -  враги англичан, их
купили нидерландцы, они захватили всю власть в Москве.
     В  доме  английских купцов царило уныние.  Что  их  ждет впереди?  Со
смертью Ивана Грозного многое могло измениться.
     - Тысячи дьяволов!  -  сказал Джером Горсей, толстенький сорокалетний
человечек.  -  А ведь все так хорошо устраивалось.  Его царское величество
государь Иван Васильевич очень хотел жениться на англичанке и мог дать нам
много  новых повольностей.  А  сейчас бояре готовы отобрать все,  чего  мы
здесь добились.  Вы тоже виноваты,  господин Баус. Вы вели себя вызывающе,
русские не прощают такого обращения.
     - Андрей  Щелкалов  оскорбил  меня.  Он  сказал  с  насмешкой:  "Царь
"аглицкий" умер,  теперь мы вас научим порядку". А когда я стал возражать,
он ударил меня, и я чуть не свалился с лестницы.
     - Вы подрались с русским вельможей?  Ай-ай! Можно было сдержаться для
общей пользы. А теперь вы узнаете русских: нидерландцы захватят вс„, и нам
придется подбирать крохи.
     - О-о!  -  снова закричал Баус. - Я испугаю бояр! Я не возьму никаких
грамот от  нового царя.  Пусть они  думают,  что  наша  королева станет на
сторону врагов Московского государства.  Они не посмеют. У меня есть самые
верные  сведения,  что  польский король  Баторий  готовится к  походу.  Он
никогда не заключит с  московитами мир.  Сейчас у него мало денег,  и если
наша королева поможет ему, то...
     - Послушайте,  господин Баус,  - вмешался купец Антон Марш, - не наше
дело готовить войну с  московским царем.  Мы  должны извлечь пользу из его
слабости. Вы нам мешаете. Мы будем жаловаться на вас королеве... Зачем ему
было приезжать сюда? - обернулся он к Джерому Горсею.
     Иероним Баус встал с кресла.
     - А я плюю на вас!  Золото совсем осушило ваши мозги...  -  Он поднял
кулак.  -  Вы занимаетесь здесь нечестными делами.  Тьфу, я плюю на вас! -
повторил он и важно зашагал в свою комнату.
     - Длинноногий  дурак!   -   сказал  Горсей,  когда  дверь  за  послом
закрылась.  -  Такой человек может спутать самую хорошую игру...  А теперь
садитесь ближе. У меня есть новость.
     Пятеро  купцов Московского общества сдвинули свои  кресла.  Англичан,
живущих постоянно в Москве и других русских городах,  было гораздо больше,
около двухсот. Но здесь собрались только те, кто был недоволен обществом и
желал открыть собственную торговлю.
     - Я  получил письмо из  Холмогор от двух русских судовладельцев.  Они
согласны за  пятьдесят рублей провести наши  корабли далеко на  восток:  в
реку Обь и еще дальше, - с торжеством провозгласил Джером Горсей. - Теперь
мы  сможем основать свою  контору где-нибудь на  острове,  совсем близко к
сибирским мехам.
     - Что-то  ты  болтаешь,  Джером.  Разве  царь  позволит  торговать  с
тамошними дикарями?  Они не отдадут так просто свое богатство,  -  вставил
свое слово осторожный купец Роджер Уильсон.
     - О-о!  Я все обдумал,  друзья.  Конечно,  при прежнем царе это  было
невозможно. Он без всяких церемоний повесил бы всех нас за ноги. Но сейчас
настало другое время.  Царь - слабый,  больной человек. Он вовсе не решает
дела государства...  Но даже не в этом дело.  Среди бояр,  - понизил голос
Горсей,  - идет тайная война за власть.  Первый  принц  королевской  крови
Шуйский,  боярин  Мстиславский,  боярин  Юрьев  -  все  они  хотят править
страной.  Мне недавно рассказывал дьяк из посольского  приказа...  Кстати,
господа,  я  заплатил  ему  из  собственных денег двадцать пять рублей.  И
поставлю эту сумму в общий счет.
     Купцы не возражали, и Джером Горсей продолжал свой рассказ:
     - Так  этот  дьяк  утверждает,  будто  большая сила  в  руках братьев
Щелкаловых.  Один из  них -  канцлер.  Кого они поддержат,  тот и  будет у
власти.  Словом,  в царском дворце предстоит жаркая схватка. Вряд ли бояре
станут отвлекаться к  делам,  происходящим на далеком Севере.  А  польский
король  Баторий действительно не  заключил с  русскими мир  и  каждый день
может  начать  новую  войну.   -  Джером  Горсей  замолчал  и  обвел  всех
внимательным взглядом.  -  Вряд ли  найдется более благоприятное время для
наших дел,  друзья.  Надо раскошелиться.  Конечно, риск неизбежен. Зато, в
случае удачи,  мы будем самыми богатыми людьми в Англии... Тот же дьяк мне
сказал, что Сибирь после победы Ермака дает в казну двести тысяч соболей и
десять тысяч черных лисиц! Если мы возьмем хотя бы половину...
     - Да, да, мы согласны.
     - Говори, что ты предлагаешь?
     - Мы должны купить в Холмогорах два русских корабля,  построенных для
плаваний на север.  Надо не скупиться и купить большие корабли.  На них мы
погрузим много дешевых товаров и  будем их менять на драгоценные меха.  Но
самое  главное -  мы  должны  захватить какой-нибудь  небольшой островок с
гаванью на Скифском море, где можно в безопасности обосноваться, построить
там укрепления и  склады,  и тогда...  тогда вся торговля с туземцами -  в
наших руках.
     - А если русские пронюхают, что мы обосновались на острове в Скифском
море, они могут разрушить наши укрепления и срубить наши головы, - заметил
Антони Марш.
     - Им  будет  трудно найти наш  остров,  трудно привести туда  большую
вооруженную силу.  Ну,  а  если  дело  дойдет до  осады нашей крепости,  я
уверен, английская королева заступится за своих подданных.
     - Во сколько обойдутся корабли?
     - За пятьсот рублей,  может быть и дороже,  можно купить один большой
корабль.  Но расходы с  лихвой окупятся в  один год...  Согласны,  господа
купцы, основать новую компанию по торговле в Скифском море?
     - Я согласен!.. И я!.. И я, - дружно отозвались купцы.
     - Давайте заключим договор на бумаге и  скрепим его своими подписями.
Бери бумагу, Джером Горсей, и пиши.
     Горсей  заскрипел пером.  Он  останавливался и  обговаривал со  всеми
каждый раздел договора.  В предвкушении больших барышей купцы не скупились
на расходы.
     Солнце медленно опускалось на далекие лесные вершины, озаряя вечерним
багрянцем кремлевские башни и купола церквей.
     В  кабинете Джерома Горсея  на  полированных спинках кресла  блеснули
последние огненные лучи.  Из дальних углов выползали и расплывались черные
тени...
     Горсей позвал слугу  и  велел  принести свечи.  Заседание общества по
торговле в  Скифском море  с  северными "дикарями" продолжалось.  Когда за
окнами наступила совершенная ночь,  купцы заканчивали обсуждение договора.
Остался нерешенным последний пункт.
     - Делиться с лондонской компанией мы не будем, - твердо заявил Антони
Марш.  -  Мы  сами по  себе,  и  лондонские купцы сами по  себе.  Это надо
записать в договор, - и он ткнул указательным пальцем в бумагу.
     - Но  мы должны предвидеть осложнения со стороны Московской компании,
- нерешительно  сказал  Джером  Горсей.   -  Лондонцы  будут  требовать  у
московского царя выслать нас в Англию для расправы. Может быть, следует на
второй  или  третий год  все  же  принять их  в  свое  общество?  Королева
поддержит их,  а  не  нас...  -  После этих слов Горсей насторожился:  ему
показалось,  что  он  слышит какой-то  странный шум  на  улице,  и,  когда
скрипнула дверь, он вздрогнул.
     Стараясь не шуметь,  вошел привратник Питер.  На его широком лице был
написан испуг.
     - В городе мятеж,  -  прошептал он,  выпучив глаза,  -  народ со всех
сторон идет на Троицкую площадь. В руках у многих оружие.
     Купцы вскочили со  своих мест,  посмотрели друг на  друга и  не сразу
нашли, что сказать.
     - Ты закрыл ворота,  болван?  -  опомнившись, закричал тонким голосом
Джером Горсей.
     - Закрыл,  господин купец. И ворота и калитку сверх обычного задвинул
дубовым бруском, и...
     - Так, хорошо. Есть ли царская охрана на улице, где пристава?
     - Все ушли с мятежниками.
     - Проклятье! - выругался Горсей. - Целыми днями торчат у ворот, а тут
ушли.  Дело плохо... Ты, Питер, и вы, господа, тушите в доме все свечи. Мы
должны  вооружиться и  быть  готовыми ко  всяким случайностям.  Чем  может
кончиться мятеж, знает один бог... Разбудите всех.
     Джером Горсей задул свечи на столе и  бросился к  окну.  Откинул одну
створку.
     Послышался неясный гул,  будто шумело невидимое море.  Купцы услышали
вопли разъяренной толпы.
     - Бельского! - кричали сотни глоток. - Бельского!..
     - Он хочет извести царский корень и боярские роды!
     - Богдашка отравил государя Ивана Васильевича!
     - Бельского на расправу!
     - Давай Бельского!
     - На казнь злодея!
     - Выдайте нам Бельского!
     Раздавались пищальные выстрелы,  свист,  гоготанье. По улице Варварке
толпа двигалась непрерывным потоком.  Ярко горели смоляные факелы, освещая
лица орущих людей. В руках у них сверкали топоры, рогатины, острия пик.
     - Смотрите,  господа!  -  испуганно зашептал купец Корнелиус Уокер. -
Мятежники захватили пушки!
     Мимо  английского подворья люди  на  себе  волокли  тяжелые тупорылые
пушки.  На двух телегах везли ядра и порох.  На бревенчатой мостовой пушки
тяжело ухали,  перекатываясь через бревна и  заставляя вздрагивать оконца.
Красноватое пламя факелов отсвечивало на медных чудовищах.
     Раздвигая толпу лошадиной грудью, пробирались вооруженные всадники.
     - Торопись,   ребята!  -  раздавалось  из  толпы.  -  Мы  пушками  по
Фроловским воротам ударим, разобьем и во дворец...
     - Бельского на плаху! - крикнул истошно кто-то у самого окна.
     Джером  Горсей  подумал,  что  и  с  других концов Москвы к  Троицкой
площади идут люди. Такого скопления народа на Москве не видано.
     Купцы,  вооружившись чем попало,  собрались снова в  кабинете Джерома
Горсея.
     - Корнелиус, иди к воротам, смотри за слугами, - распорядился Горсей.
- А  ты,  Антони  Марш,  ступай  к  нижней кладовке,  где  стоит  сундук с
деньгами. Огня не зажигать. Мужики увидят свет и захотят посмотреть, кто в
доме. Джонс, посмотри, все ли окна закрыты...
     Разогнав всех, Горсей остался один и стал соображать, отчего случился
мятеж:  "Богдан  Бельский  -  враг  Шуйских  и  друг  дьяков  Щелкаловых и
Годунова. Вот она, боярская свара. Но сегодня она вышла за стены Кремля...
Это  нам  на  руку,  лишь бы  уцелеть самим.  Стоит кому-нибудь крикнуть в
толпу,  что  мы  угрожаем жизни царя или  прячем Богдана Бельского,  и  от
нашего подворья не  останется камня на  камне.  Но  если мы уцелеем,  этот
мятеж развяжет нам руки..."
     За окном толпа продолжала неистовствовать:
     - Бей по воротам!
     - Давай Бельского!
     - Бельского Богдашку!
     В кабинет Горсея прибежал посол Баус. Он не помнил себя от страха.
     - Спасите!  Дьяк Щелкалов меня погубит! Он хочет моей смерти! - вопил
посол.  -  Они  подожгут наш  дом.  Это против меня Андрей Щелкалов поднял
мятеж.  Вы  ничего не  понимаете!  Я  знаю...  Он  теперь первый человек в
государстве. Он ненавидит англичан.
     - Прекратите ваш  мерзкий визг,  -  оборвал Горсей,  -  иначе русские
услышат,  и  тогда действительно вам первому свернут шею...  У вас,  Баус,
заячья  душа.  Таким  трусом  больше  подходит читать  проповеди старухам,
нежели быть королевским послом.  Возьмите оружие,  Баус,  и,  как  все мы,
готовьтесь к защите.
     Вопли,  угрозы  разбушевавшейся толпы  долго  еще  пугали  английских
купцов.  Они притаились неподвижно в притихшем доме, шепотом читая молитвы
господу богу о спасении.
     И  вдруг неожиданно грозный гул  затих.  Через малое время мятежники,
оживленно переговариваясь, двинулись по Варварке в обратную сторону.
     "Бояре сумели вовремя загасить огонь, молодцы, - думал Джером Горсей.
- Но какой постыдный трус этот Баус!"
     Когда  колокол соседней церкви пробил десять часов,  привратник Питер
снова появился в дверях.
     - Господин купец, - сказал он, радостно осклабясь, - русские приставы
вернулись и стоят возле ворот.
     Джером Горсей подумал, провел рукой по лбу.
     - Пристав Иван Моргунов пришел?
     - Пришел, тоже у ворот стоит.
     - Скажи ему, что купец Джером Горсей просит его в дом.
     Питер поклонился и вышел.
     Купец взял  из  березового шкафчика четырехгранную бутыль водки,  два
серебряных стакана  и  оловянное блюдо  холодной телятины.  Вспомнив,  что
русские  телятину не  едят,  поспешно убрал  ее  обратно в  шкаф  и  вынул
отличный копченый окорок  и  половину жареного гуся.  Поставив угощение на
стол, Джером Горсей поправил воротник и привел в порядок волосы.
     Топоча тяжелыми сапогами, в кабинет вошел пристав Иван Моргунов.
     - Здравствуйте,  хозяин,  -  сказал он и почтительно наклонил голову.
Нос его на белом лице казался большой спелой сливой.
     - Здравствуйте, господин Иван Алексеевич, - поклонился в ответ купец.
- Прошу вас сесть и отведать нашего английского винца.
     Моргунов повеселел,  повесил шапку  на  деревянный гвоздь в  стене и,
устроив поудобнее на коленях саблю, присел к столу.
     Купец налил по стаканчику.
     - За великого русского государя Федора Ивановича, - сказал он, подняв
стакан.
     - Да здравствует наш царь-государь! - отозвался Моргунов и свою водку
выпил одним духом.
     Отрезав жирный кусок копченого окорока, он стал громко жевать.
     Купец налил еще по стакану:
     - За царицу Орину Федоровну.
     - Да здравствует царица-государыня! - загудел пристав и так же быстро
расправился со вторым стаканом.
     Купец налил по третьему.
     - За   великого  боярина  Богдана  Бельского!   -   провозгласил  он,
ухмыльнувшись.
     Иван Моргунов, взявший стакан в руки, поставил его на стол:
     - Что ты,  купец, в своем ли уме? Богдашка Бельский теперь в опале...
да и не боярин он вовсе. Разве не слышал?
     - Не слышал, Иван Алексеевич, расскажи. А выпьем про кого сам хочешь.
     - За боярина Бориса Федоровича Годунова,  -  подумав, сказал пристав,
выпил водку и долго жевал жирную свинину.
     Антони Марш терпеливо ждал, ибо знал повадки пьяного пристава.
     - Послушай,  купец,  -  начал пристав,  перестав жевать,  -  народ-то
озверел вовсе.  Пушку приволокли,  по  Фроловским воротам хотели бить,  да
бояре вовремя спохватились, к народу вышли.
     - А  что  хотел  народ?  -  поправляя серебряными щипчиками фитиль  у
обгоревшей свечки, спросил купец.
     - Богдашку Бельского казнить.  Ну-ка,  хозяин, налей винца, - пристав
подставил стакан. - Хорошо больно винцо, крепко и духовито.
     - За что же его казнить?
     - Он  смерть государю готовил...  да  народ не  дал  свершиться злому
делу.
     - А что бояре народу сказали?
     - Бояре-то?  Сказали,  что  опального Богдашку Бельского по  царскому
велению из  Москвы вышлют.  Просили по  домам  разойтись.  Говорят,  будто
царский шурин Борис Годунов за своего дружка заступился.
     - А скажи,  Иван Алексеевич,  как твоя дума, хотел ли вельможа Богдан
Бельский царевой смерти?
     Пристав  посмотрел маленькими,  как  у  кабана,  хитрыми  глазками на
купца, потрогал бороду, погладил свой разбухший нос.
     - Правда или  нет,  не  знаю,  а  только люди  князей Шуйских,  народ
поднимаючи,  сказывали,  будто Бельского казнить надобно. Ляпуновы-рязанцы
против Бельского много кричали. - Пристав спохватился, что говорит лишнее,
поперхнулся и долго молчал.
     Но желание выпить взяло верх.
     - Дай-кось, хозяин, еще винца-то.
     Гостеприимный купец не  жалел водки.  Налив еще по  чаше,  он встал с
кресла.
     - За  славного и  храброго пристава Ивана Алексеевича,  здравствовать
ему еще сто лет!
     Посидев с  приставом Моргуновым еще час,  английский купец узнал все,
что хотел, о событиях в Московском Кремле.
     Бывший опричник и  любимец царя Ивана,  великий мастер тайных плутней
Богдан   Бельский   при   поддержке   своих   единомышленников   попытался
воздействовать на царя Федора, упрашивая сохранить "двор и опричнину", как
было  при  его  отце.  Как  пояснил  пристав  Моргунов,  намерения Богдана
Бельского шли еще дальше.
     Царица Марья с царевичем Дмитрием,  пребывавшие в Угличе, должны были
участвовать в  его  делах.  Богдан Бельский,  выбрав удобное время,  когда
бояре  разъехались  из  дворца  по  домам  обедать  и  отдыхать,  приказал
стрельцам закрыть Кремль.  Бояр  Никиту  Юрьева и  Ивана  Мстиславского он
хотел удалить от царя Федора и самому,  опираясь на сторонников опричнины,
стать первым человеком в государстве. Словом, готовил дворцовый переворот.
Но кто-то предупредил бояр,  и они,  покинув мягкие постели, устремились в
Кремль.  Стрельцы не пустили их.  У  ворот произошла схватка,  слуг у бояр
было  много.   В  Кремль  пробились  боярин  Никита  Юрьев  и  князь  Иван
Мстиславский с двумя слугами.
     Ворота снова закрылись.  Бояре и слуги, оставшиеся у ворот, рвались в
Кремль,   стрельцы  взялись  за  оружие.  На  шум  стал  сбегаться  народ,
толпившийся у торговых рядов, прибежали люди со всех концов Москвы.
     Выиграли все же старейшие думные бояре. Сторонников опричнины выгнали
из царского дворца. Богдан Бельский стал опальным.
     Пристав ушел от Горсея изрядно пьяным. Он унес с собой подарок - пять
аршин синего сукна на кафтан.
     О  существовании при  дворе  царя  Ивана  разных партий среди бояр  и
придворных Джером Горсей догадывался.  Но  при  жизни царя  никто не  смел
сказать и слова о таких делах.
     Значит, оружничий Бельский захотел прийти к власти, прикидывал купец.
За  ним  стоят  дворяне  Нагие,  родственники царевича  Дмитрия.  Кто  ему
помешал?  Во-первых,  Никита  Романович Юрьев,  старший  среди  московских
вельмож.  За Юрьева крепко стоят дьяки братья Щелкаловы и много дворян. Но
существует еще  одна  сильная партия -  князей Шуйских во  главе с  Иваном
Петровичем Шуйским и боярином Иваном Мстиславским. У них много сторонников
и во дворце и в посаде.  Пока князь Мстиславский и боярин Юрьев вместе, но
надолго ли?
     Англичанин вспомнил Бориса Годунова.  Он  бывал  у  боярина в  летнем
охотничьем домике в  гостях.  Они  вели  доверительные разговоры.  Молодой
боярин много расспрашивал о  порядках и  жизни в  Англии.  Умный,  дельный
человек, думал купец, он достигнет многого. И сейчас о нем немало говорят.
Сила его  при дворце большая:  сестра -  царица.  Джером Горсей достаточно
долго прожил в России, чтобы не знать, как здесь почитается родство...
     Но  кто же  предупредил бояр?  Джером Горсей склонен был думать,  что
здесь