он, - свару заводить с агличанами
нам не  с  руки.  Пусть они своим делом занимаются,  а  мы своим...  Дом и
баньку срубим. Песцов промышлять будем. Поняли меня?
     - Поняли, Степан Елисеевич.
     - Плавника,  я думаю,  хватит.  Можно приступать к делу. Сначала баню
сколотим,  потом избу,  попариться всем охота...  Кто хочет, ребята, совет
подать? - Степан посмотрел на своих товарищей.
     - Все довольны, Степан Елисеевич, правильно ты рассудил.
     Степан хотел было вместе с  артелью строить баню,  но  потом подумал,
что для постройки народу много, а главное вовсе не в бане, а в том, как он
сумеет устроить дела с  английскими купцами.  "Отдохну часок-другой -  и в
дорогу, - вдруг решил он. - Чем скорее узнаю, что и как, тем надежнее".
     Степан направился к берегу повидать Анфису. Она сидела возле костра и
чистила рыбу.
     - Пойду  к  агличанам,  -  сказал он,  присаживаясь рядом с  женой на
черный плоский камень.
     - Иди,  так будет лучше,  однако осторожность держи. - Анфиса встала,
обняла и перекрестила мужа.  Внимательно посмотрела на него. - Отдохни-ка,
Степан,  устал ты,  по глазам вижу.  Я тебя подниму,  когда тень на костер
ляжет.  - Анфиса показала на черную полоску, тянувшуюся от креста, одиноко
стоявшего на самом берегу. - И Митрию скажу.
     Степан не  торопясь сел в  лодку и,  взмахнув два раза,  приткнулся к
борту коча.  В  каморе он снял малицу,  шапку,  верхнее и свалился на свою
постель.
     Заснул он не сразу, долго лежал с открытыми глазами и думал.


                       Гїлїаївїаї дївїаїдїцїаїтїаїя

                   ОДНАКО МЫ НЕ ЗАПРЕЩАЕМ НИКОМУ МИРНО
                         ПРИХОДИТЬ В ВАШИ ЦАРСТВА

     После казни Марии Стюарт испанский король на  весь  мир  объявил себя
наследником и  преемником  английской  короны  и,  не  жалея  денег,  стал
готовить большой флот для завоевания Англии.
     Лорд Уолсингем каждый день докладывал королеве Елизавете о подготовке
к  походу  испанских  кораблей:  его  разведчики буквально  наводнили  все
приморские  города  Португалии  и   Испании.   Даже  в  окружении  маркиза
Санта-Крус,  опытного флотоводца,  стоявшего во  главе  всех  морских  дел
испанского короля, притаился разведчик лорда Уолсингема.
     Конечно,  и  в  Англии  немало  глаз  следило за  действиями королевы
Елизаветы.  Английские католики ревностно выполняли задания папы римского,
и действия их давно перешагнули границы религиозных споров.
     О  своих  приготовлениях католик король  Филипп  II  предупредил папу
Сикста.  Свое  подробное письмо он  закончил следующими словами:  "...Одни
только ветры  могут воспрепятствовать флоту сему  завоевать Англию,  но  я
уповаю,   что   покровительство  божье  и   благословение,   которое  ваше
святейшество дарует ему, остановит все противоборствующие волнения..."
     Поистине неисповедимы пути  господни.  Папа  немедленно послал тайное
письмо испанского короля Елизавете Английской.  А  на  словах своему гонцу
велел ей сказать,  чтобы она заблаговременно готовилась к  обороне и чтобы
приложила все силы к  тому,  дабы не  напали испанцы на  нее врасплох.  Не
обольщалась,  считая неприятеля не столько сильным,  каков он есть в самом
деле.
     Зловещие слухи ползли по Европе.  И чем ближе подступали сроки выхода
испанской "Непобедимой армады",  тем слухи становились упорнее и  злее.  В
городах и  селах  говорили,  что  Елизавете отрубят голову  по  приказанию
короля Филиппа на  том же  месте,  где государыня сия повелела обезглавить
королеву Марию.  Другие говорили,  что королеве Елизавете не  будут рубить
голову,  а задушат как отпавшую от католической веры. Во дворце английской
королевы в эти тревожные дни не было ни забав,  ни развлечений.  Елизавета
каждый день призывала сэра Френсиса Уолсингема и  требовала от  него новых
сведений.  Ежедневно она  вызывала к  себе и  других министров,  рассылала
своих  приближенных на  верфи,  где  строились новые  корабли для  боев  с
испанской  армадой,   и   приближенные  торопили  строителей.   Из  России
по-прежнему привозили пеньку и корабельные мачты. Сотни оружейных мастеров
день и  ночь стучали молотками,  изготовляя броневые доспехи и  оружие для
королевских стрелков.  Англия  деятельно  готовилась к  встрече  врага.  И
королеве и  народу вторжение испанцев сулило много  несчастий.  Католиков,
выступавших  против  протестантов  и  королевы,  ловили  и  без  сожаления
предавали смерти.
     "Непобедимая армада" вышла из  Лиссабона 30 мая и  медленно двигалась
на  север.  Испанский флот казался в  море подобным городу,  состоящему из
замков  и  крепостей.  Корабли  были  высокобортны и  внушительны на  вид.
Шестьдесят галионов несли на  себе по сто двадцать пушек каждый.  На самом
малом корабле стояло пятьдесят пушек.  31 июля моряки "Непобедимой армады"
увидели  берега  Англии,  на  кораблях  готовились  высаживать пехоту.  На
английскую землю должны были вступить девятнадцать тысяч испанских солдат.
     3  августа  на  испанские  корабли,   отбившиеся  от  армады,   напал
знаменитый английский корсар Френсис Дрейк.  Корабли у  него  были  меньше
испанских,  но  зато  поворотливее.  Адмирал Дрейк  долго  выбирал удобный
случай,  понимая,  что  потерять флот  для  Англии -  значит потерять все.
Испания рисковала только кораблями.
     Победа  осталась  за  англичанами.   4  августа  произошло  еще  одно
сражение, и 8 августа - последнее. Испанцы понесли большие потери.
     Испанские флотоводцы решили,  не высаживая солдат,  идти к северу под
восточным берегом Англии.  Налетевшая сильная буря уничтожила и  повредила
много  кораблей.  Продолжение военных  действий  сделалось  бесцельным,  и
остатки "Непобедимой армады",  обойдя Англию с севера,  направились в свой
порт.
     Прошло несколько дней.  Англия торжественно отпраздновала свою победу
над  безжалостным  и  коварным  врагом.  Королеву  Елизавету  славила  вся
английская земля.
     В  конце августа похудевшая и побледневшая королева снова принимала в
Ричмондском дворце Джерома Горсея.
     При  тайном  разговоре  присутствовали  лорд  Сесиль  Берли,  Френсис
Уолсингем и граф Лестер.
     На этот раз королева была закована в  золото,  словно в латы,  и была
похожа на индийского идола.
     - Мы прошлый раз не обратили ваше внимание, господа, на одно место из
письма государя Федора Ивановича...  Дайте царское письмо,  лорд  Берли...
Да,  да, вот здесь он пишет, - королева показала пальцем, - прочитайте нам
вслух.
     - "...Кто бы  ни  был или кто бы  из  какой земли ни  приехал в  наше
государство,  -  читал лорд Берли немного охрипшим голосом, - тому можно и
повольно торговать,  и  нудить нас в том,  чтобы мы в своем государстве не
позволяли  другим  торговлю,  непригоже.  Прошение  к  тебе  твоих  гостей
неразумно;  они  хотели забрать все  прибытки для  себя одних и  не  хотят
никого другого допускать в  наши пристанища,  а  это  как  бы  для  нашего
государства помеха. Это статья неподходящая..."
     - Довольно, - сказала королева. - Отсюда видно, что наш любезный брат
Федор склонен допустить в  северных портах свободную торговлю,  без всяких
ограничений, лишь бы платили ему таможенные сборы?!
     - Да, ваше величество, выходит так, - подтвердил Френсис Уолсингем.
     - Наглое письмо.  Ведь англичане имеют давние права на исключительную
торговлю в Белом море. Не так ли, милорды?
     - Да, ваше величество.
     - Англия  могущественная морская держава,  и  с  ней  нельзя говорить
таким языком.
     - Россия независимое государство,  ваше  величество,  и  ее  государь
может распоряжаться в своих землях.
     - А мы говорим -  не может!  - Королева хлопнула ладонью по платью. -
Если  англичане получили исключительное право торговать в  северных морях,
они должны защищать свое право.
     - Ваше величество,  -  сэр Берли поклонился,  -  но ведь и  Россия не
беззащитна. Она ревностно смотрит за каждым квадратным дюймом своей земли.
     - Не злите нас, милорд... Английское право должно быть превыше всего.
Господин Горсей, наш верный слуга, что скажете вы? Я помню, прошлый раз вы
просили принять крутые меры.
     Но Джером Горсей многое передумал за время между приемами королевы. И
он  решил,  что  несвоевременное вмешательство Англии  в  московские  дела
затронет неокрепшее предприятие новой торговой компании.
     - Московиты не потерпят грубого вмешательства,  -  запинаясь, ответил
купец.  -  И я и мы...  Может статься,  что пеньковые канаты и корабельные
мачты будут возить к себе нидерландские купцы.
     Елизавета вскочила с  кресла,  лицо ее  покраснело,  покрылось потом,
словно росой.
     - Мы  приказываем направить в  Белое  море  десять,  двадцать больших
кораблей!  -  визгливо закричала королева. - Пусть они охраняют подступы к
двинским портам.  Ни одно судно не должно войти в эту реку и выйти из нее.
И тогда, я не сомневаюсь, мой любезный брат напишет мне о своем согласии.
     Министры молчали.
     - Вы  оглохли,  упрямые мужики?  Мы  хотим -  вы  слышите,  хотим!  -
чувствовать себя королевой на всех морях. Мы уверены, что никакой народ не
осмелится совершать морские плавания без  нашего государского желания.  Мы
не  хотим угрожать нашему брату Федору оружием,  но  мы  требуем,  если он
печалится о  своей чести,  не  оскорблять нашего государского достоинства.
После нашей победы над сильнейшим испанским флотом мы  не  видим достойных
противников.
     - Ваше  величество,  государь Федор Иванович может изгнать из  своего
царства всех английских купцов, и я...
     - Ах, так, наглый плут!..
     Королева маленькой, но твердой рукой влепила пощечину Джерому Горсею.
     Посланник свалился на колени.
     - Целуй  руку  ее  королевского  величества,  она  осчастливила тебя,
негодяй, - чуть усмехнувшись, сказал граф Лестер.
     - Ваше величество,  ваше величество,  не гневайтесь, дайте поцеловать
ручку!  -  вопил Джером Горсей,  испугавшись насмерть. - Дайте вашу ручку,
прекрасная королева!
     - Мы не гневаемся. - Помедлив, королева сунула свою руку посланнику.
     Джером Горсей захлебнулся, покрывая ее поцелуями.
     - Никогда я не видел женщины прекраснее вас, ваше величество!
     - Довольно!  - Показав в улыбке длинные зубы, королева отняла руку. -
Мы надеемся на вашу верность. Поднимитесь с колен.
     - Ваше величество,  - обратился к королеве лорд Берли, переглянувшись
с членами тайного совета,  - нам следует сначала испытать мирные средства.
Я предлагаю написать письмо русскому государю от имени вашего величества и
строго предупредить о  самых  серьезных последствиях.  Он  должен пойти на
уступки.  И  надо  написать правителю Борису  Федоровичу любезное письмо и
просить его помощи...  Я вижу лукавую душу Годунова, но вижу и его великий
государственный ум.  А  если ваше письмо не подействует,  ваше величество,
тогда подумаем о более суровых мерах.
     - Ваше  величество,  -  вступил в  разговор лорд  Уолсингем,  -  надо
привести к  порядку наших  купцов в  Москве.  У  них  нет  единого мнения.
Двадцать человек ведут  свои  дела  в  одиночку и  не  хотят знать никаких
лондонских агентов. Несколько человек крестились, приняли греческую веру.
     - Черт  возьми,  это  кощунство,  нельзя крестить человека дважды!  -
закричала королева.
     - Да,  но  русские  делают  все  по-своему.  Благодаря нашим  купцам,
изменившим  своей  вере,   в  Москве  знают  обо  всех  европейских  делах
значительно больше, чем при отце нынешнего царя Федора. Там знают все наши
порядки и правила... Не так ли, Горсей?
     - Да,  да,  достопочтенный лорд.  Многие  перестали думать  о  пользе
своего отечества.
     Королева сидела в задумчивости, опустив голову.
     - Мы  решили так.  -  Она  выпрямилась и  строго посмотрела на  своих
министров.  -  Сэр Берли, пишите строгое письмо московскому царю. Не будем
бряцать оружием,  но  покажем когти.  Завтра  вам  поможет своими советами
господин Горсей,  он сведущ в московских делах. Мы должны по самой дешевой
цене покупать пеньковые канаты и лес для постройки наших кораблей.  А мы с
вами, лорд Уолсингем, возьмемся за купцов. Вы согласны, милорды?
     - Вы правы,  как всегда,  ваше величество,  -  отозвался лорд Берли с
глубоким поклоном.
     - Сегодня  вечером,  господин Горсей,  -  продолжала королева,  -  вы
должны навестить ольдерменов Московской компании. Они досаждают нам своими
жалобами.


                                  * * *

     Ольдермены  Русской  купеческой  компании  собрались  в  доме  своего
престарелого  председателя  Роуланда  Гэйуорда.  Каменный  дом,  выходящий
окнами на  пустынную набережную Темзы,  был  построен лет  двадцать назад,
когда  доходы  компании  были   высокие  и   она   пользовалась  уважением
лондонского купечества.
     Последние годы в  Лондон стали проникать слухи о  пошатнувшихся делах
Русской компании.
     Купцы и  подмастерья в  России нарушали старинные правила,  вели себя
свободно -  без разрешения посещали русские дома,  женились на русских,  а
иногда даже меняли и религию.
     Не  выдерживали и  слуги.  Они видели большие деньги,  идущие в  руки
купцов,  в то же время получая от компании небольшое жалованье. У слуг все
чаще  стало  появляться желание отколоться от  хозяев и  завести отдельную
торговлю.  Для того чтобы заработать побольше денег, шли на все: воровали,
доносили на товарищей,  возводили клевету на неповинных людей.  Московское
правительство ловко  использовало внутренние  раздоры  английских  купцов,
стараясь освободиться от обременительных повольностей, пожалованных еще во
времена Ивана Васильевича Грозного.
     В сближении с Англией русские,  несомненно,  извлекли немало хорошего
для  развития своего  государства.  Царь  Иван  получал нужное  для  войны
оружие,  порох, селитру. Из Англии приезжали разные мастера. Восприимчивый
русский народ быстро осваивал все полезное и нужное. Многие преимущества и
повольности для  английских  купцов,  на  которые  соглашался  царь  Иван,
укрепляли  англо-русские  отношения.   Англичане  показали  дорогу  другим
европейцам в  русские морские пристанища на  Белом  море,  привозили много
необходимого для России и вывозили излишки русских товаров.
     После  смерти  Ивана  Грозного  исключительное положение  англичан  в
России делалось ненужным и  даже вредным.  В  сближении с  Англией таилась
опасность для  России  очутиться в  положении страны  угнетаемой.  И  дьяк
Андрей Щелкалов, и Борис Годунов весьма разумно и осторожно обходили места
и подводные камни,  лежавшие на пути англо-русской торговли. Самое главное
заключалось в том,  что теперь не московиты нуждались и искали англичан, а
англичане всяческими путями  старались восстановить свои  прежние права  в
России.
     Льготы,   пожалованные  английским  купцам,  подрывали  отечественную
торговлю,  русские купцы,  не  защищенные своим правительством,  не  могли
соперничать с  английскими купцами.  Вместе  с  тем  все  больше и  больше
товаров  стекалось  на  внутренние  рынки  и   заметно  возросло  значение
отечественного купечества.
     И    сейчас   вместо   подтверждения   прежних   привилегий   русское
правительство решило  отделаться,  выплатив  компании шесть  тысяч  фунтов
спорных денег и  снизив пошлины.  На  все требования англичан восстановить
исключительное  право  торговать  через  пристанища  Белого  моря  русское
правительство отвечало отказом.
     Жалованная  грамота  царя  Федора  Ивановича  не  слишком  обрадовала
ольдерменов,  сидевших вокруг тяжелого дубового стола в  доме председателя
Роуланда Гэйуорда.
     В  ожидании Джерома Горсея они  вели  откровенный разговор о  будущем
своей  торговли.   Некоторые  богатые  и  уважаемые  купцы,   уставшие  от
непрекращавшихся убытков и воровства,  говорили о необходимости распустить
компанию  и  торговать каждому  за  свой  страх  и  риск.  Но  большинство
ольдерменов стояло за продолжение совместной торговли.
     Стемнело. Слуги внесли толстые восковые свечи. Вскоре послышался стук
лошадиных копыт  у  крыльца,  и  дворецкий,  раскрыв  двери,  торжественно
произнес:
     - Господин  Джером  Горсей,  посланник его  величества русского  царя
Федора Ивановича.
     Джером Горсей с  независимым видом вошел в  комнату,  с  достоинством
раскланялся с купцами.
     Ольдермены поднялись с  места и поклонились посланнику.  Председатель
Роуланд Гэйуорд посадил его рядом с собой.
     - По велению его величества королевы Елизаветы я  хочу известить вас,
уважаемые ольдермены,  о пожаловании русского царя и объяснить вам то, что
показалось непонятным.
     - Мы  слушаем  вас,   господин  Джером  Горсей,  -  вежливо  произнес
председатель.   Откинувшись  на   спинку  кресла,   он   стал  внимательно
разглядывать посланника.
     - "Мы,  Федор,  сын Ивана,  всемогущий государь и  великий князь всея
Руси...  -  Джером  Горсей  пропустил царские титулы,  -  даруем следующие
милости английским купцам,  а  именно:  сэру  Роуланду Гэйуорду и  Ричарду
Мартину,  ольдерменам,  сэру Джоржу Барну, Томасу Смиту, эсквайру, Джерому
Горсею..."
     Рука председателя, гладившая седую бороду, остановилась.
     - Позвольте задать вопрос вам,  сэр Роуланд Гэйуорд, - перебил Горсея
ольдермен Томас Смит, толстенький розовощекий старичок. - С какого времени
господин Джером Горсей состоит в числе ольдерменов?
     - Я не знаю, господа, пусть ответит сам Джером Горсей.
     Посланник изменился в лице:
     - Я...  меня...  ее величество королева назвала так. Она считает меня
представителем Компании английских купцов в Москве.
     - Неслыханно!.. Возмутительно! - раздалось с разных мест.
     Поднялся ольдермен сэр Джорж Барн:
     - Мы  знаем  Джерома  Горсея,  нашего  слугу,  которому временно были
доверены склады в  Москве.  Ольдермен Джером Горсей,  московский резидент,
нам не известен.
     - Подлец!
     - Негодяй!
     - Господа!  - запротестовал сэр Роуланд Гэйуорд. - Прошу воздержаться
от оскорблений. Кто хочет говорить?
     - Я хочу,  -  поднялся ольдермен Ричард Сальтонстом.  - Джером Горсей
сам назвал себя ольдерменом и резидентом нашей компании в Москве. Он хотел
обворовать нас на две тысячи рублей.  Но Роберт Пикок схватил его за руку.
Он вор, он не может быть ольдерменом.
     - По вине Джерома Горсея,  -  ольдермен Томас Смит отодвинул кресло и
встал,  -  Джона  Горнби  подвергли пыткам,  его  жарили на  огне.  Только
вмешательство боярина Бориса Годунова спасло его от смерти. Джером Горсей,
- повысил голос  ольдермен,  -  был  виновником заключения в  тюрьму Джона
Чаппеля.  Его держали в темноте,  под землей полтора года. Незадолго перед
тем Горсей поклялся отомстить Чаппелю и, воспользовавшись удобным случаем,
передал копию  одного  письма русским.  Из  этого  письма приказные вывели
заключение,  что Джон Чаппель был послан шпионом. Порученные ему товары на
сумму  в  четыре с  половиной тысячи фунтов захвачены в  царскую казну.  -
Ольдермен Томас Смит поклонился товарищам и сел на место.
     - И я хочу слова,  -  поднялся Ричард Мартин, уважаемый всеми богатый
купец  с  белой  длинной бородой.  -  Джером  Горсей  безрассудно и  нагло
злоупотребил оказанными  ему  милостями.  Он  извратил  смысл  королевских
писем, будто бы даровавших ему власть. Он взял на себя смелость отстранить
нашего представителя Роберта Пикока. При этом он подписывался резидентом и
объявил боярской думе,  будто он  приближенный королевы,  телохранитель ее
особы и послан королевой и Государственным советом управлять компанией.  Я
требую немедленно отстранить его и разоблачить перед глазами королевы.
     - Не надо пускать его в Россию! - крикнул кто-то.
     - Вор! Негодяй! Они вместе с Антони Маршем обкрадывали нас!
     - Вы  видите,  господин  Джером  Горсей,  -  обратился председатель к
посланнику, - компания вам не доверяет. Мы думаем, вы останетесь в Лондоне
и ответите перед судом за свои