В одну "булку"  дюжий  фельдшер
закачивал,  кажется, кубиков десять анальгина, во вторую другой
медработник оперативно вдувал что-то еще. Работа спорилась.  Но
с последним уколом водитель стал резво заводить мотор.
     Несмотря  на  слова  и  жесты  благодарности  от  иракской
общественности, оставление деревни  советскими  людьми  слишком
напоминало бегство.
     --  Удираем  на  всякий случай,-- пояснил Остапенко, когда
Хася вышел  разрядить  мочевой  пузырь.--  Если  у  наших  есть
эффективная  вакцина, то ее вряд ли пустят в ход сразу -- тут и
Хуссейн может заподозрить, что мы всю эпидемию  собственноручно
организовали.  Хорошие  вакцины с ходу не появляются. Наверняка
наши доктора кололи аборигенам такое,  что  результат  "бабушка
надвое  гадала",  ну  и  добавляли  обезболивающее для поднятия
настроения.
     Так же мы сработали еще в паре деревень. В третьем селении
нас даже встречали с  песнями  оптимистического  содержания  --
похоже,  что  предыдущим  пациентам  мы  не  слишком навредили.
Однако  аборигены  американцев  по-прежнему  уважали  и  желали
заполучить их поскорее как самый первосортный товар.
     В дальнейшем пути нашей "Василисы" и автобуса с советскими
докторами   расходились.   Мы   по  разлившимся  водам  Евфрата
устремлялись  на  поиски  штатников,  у  которых   теперь,   по
агентурным  сведениям, тоже имелась амфибийная машина, "Икарус"
же должен был мотаться  по  более  сухим  местам  и  дожидаться
общего спада воды.
     Благодаря  разгулу  каких-то  природных и космических сил,
паводок в этом году был крутой -- на радость рыбкам и  улиткам.
Имелось  и  нам,  где поплавать да пошлепать бортами на залитых
водой   просторах.   Порой,   при    отрешении    от    логики,
представлялось, будто мы очутились на самой середке моря.
     --   А   ведь  до  Персидского  залива  еще  сто  двадцать
километров,-- заметил я в одну из остановок.
     Мы прибились к тому, что напоминало коралловый островок,--
пальмы, несколько хижин,-- а на самом деле было  незатопленными
остатками деревни.
     --  У  моих предков морской берег проходил именно здесь,--
гордо высказался Хася.--  Во  времена  Вавилонии  не  было  еще
никакой  реки  Шатт-эль-Араб.  Благословенный  Евфрат  и мощный
Тигр, не сливаясь, несли свои полные воды прямо в Нижнее  Море.
Тут  поблизости  шумел полста веков назад город-порт Эриду, где
находилось святилище всеведущего бога  мудрости  Энки,  а  чуть
подальше  --  Урук,  владение  светлой Иштар, управляемое царем
Гильгамешем. Рядом с ним --  Ур,  там  высилась  башня-зиккурат
лунного бога Сина. Из Ура родом Ибрахим...
     -- Ага, Абрам, по-нашему,-- подключился Серега.
     --  От  его  чресел  пошли  два  народа -- все евреи и все
арабы, от его мудрости и благочестия родились  четыре  веры  --
иудейская, христианская, ислам и субба, мандейская. Велик Аллах
тем,  что  открывается  рабам своим, освятило Аллаха милосердие
Его.
     -- Воистину,-- поддержал я.
     --  Ой,  Глеб   Анатольевич,   сейчас   прямо   "алиллуйя"
запоете.-- издевательски заметил Серега.
     -- Кажется, жопу не просили высказаться,-- откликнулся я и
зыркнул  на  старлея  свирепым  глазом:  мол, раз, бестолочь не
можешь сам работать, так хоть не мешай.
     В это время через верхний люк спустились поначалу  грязные
сапоги, а потом и подполковник Остапенко в целом.
     -- Товарищ Хасан, там несколько старых людей интересуются,
скоро  ли  придет  лодка с солью и керосином. Я хотел объяснить
им, что  после  дождичка  в  четверг,  но  моего  арабского  не
хватило.
     Хася  вылез  успокоительно  пообщаться  со  своими, а Илья
Петрович, наконец, смог обратиться ко мне и Колесникову.
     --  Здесь  видели  вчера  американцев  на  красивой  синей
амфибии,  они  провели  медобслуживание и ушли на северо-запад,
причем на большой скорости... Что-то не удается нам догнать  их
или даже засечь, несмотря на все маневры в этой луже.
     --  Товарищ подполковник, они ведь тоже не лыком шиты и не
из  полена  вытесаны.  Что  их  неприятности  связаны  с  нами,
штатники  догадались  еще в прошлую нашу поездку. После чего им
осталось только организовать  за  нами  слежку.  Алаверды,  так
сказать,-- тонко намекнул я на толстые обстоятельства.
     --  Я  вот думаю, какая такая слежка, если тут ни проехать
ни пройти?-- бестолково возмутился Серега.
     -- Вы не думайте, Сережа, если не умеете.  Но  все-таки  в
Долгопрудном  вас учили не только мух на лету ловить,-- вставил
я.
     -- Вам что, снова пять лет исполнилось, старший  лейтенант
Колесников?--  пристыдил  подчиненного  Остапенко.--  Людей  на
лодках мы не раз встречали, всякие там рыбаки-мудаки, среди них
нет что ли агентов вражеских с передатчиками? Да  через  одного
шпионы, понимаешь. И в деревнях может быть агентура. Сейчас уже
кто-нибудь  наяривает  на рации вот даже в этом полузатопленном
сортире.
     -- А чего ж ничего такого не пеленгуем? Мы  ведь  во  всех
диапазонах     автоматически     прослушиваем,--    мужественно
засопротивлялся старлей.-- Между прочим, никакой болтовни в тех
местах, которые мы навещали, переговоры иракских армейцев и  то
лишь пару раз засекали. А сейчас вообще на пятьдесят километров
вокруг не фурычит ни один передатчик.
     --    Допустим,    Колесников,    что   следит   за   нами
спутник-шпион,-- стал объяснять я,  удивляясь  своему  позднему
прозрению.--  И  с  него  хорошо различимы даже наши прекрасные
одухотворенные физиономии. Так что ваш образ,  товарищ  старший
лейтенант,    давно    уже   знаком   американскому   Агентству
Национальной Безопасности. И  наверняка  там  на  доске  почета
висит  в  виде  глянцевой  фотокарточки,  а  каждый  проходящий
реакционер ей честь отдает.  Короче,  бостонцы  в  курсе  наших
передвижений.
     Выкладывая  спутниковую теорию, я попутно размышлял о том,
что вдруг американцам пособляет какое-нибудь аномальное явление
вроде моей краснознаменной кляксы.
     -- У них мотор, само собой, не мощнее  нашего,  но  они-то
столько тонн аппаратуры не тащат,-- добавил я.-- Поэтому всегда
могут оторваться от нас.
     -- Утопить, что ли, все это железо с Дробилиным вместе?
     После  риторического  вопроса,  заданного  Петровичем, его
личный сапог был поражен плевком. Причем плевал в  сердцах  сам
подполковник,   который,   конечно  же,  желал  поскорее  стать
полковником и больше не шлепать по болотам.
     -- А чего, хороша идея,-- горячо одобрил  Колесников,  как
будто   нахваливал   девку;   при  этом  наш  инженер  тоскливо
поморщился.-- А потом скажем, что Александра  Гордеевича  сдуло
порывом ветра. Правдоподобно?
     Я  понял, что в своих мыслях старлей уже не раз размазывал
нос умника-инженера по очкам.
     --  Если  бы  тупость   имела   человеческий   облик,   то
обязательно  походила  бы  на  товарища  Колесникова,-- впервые
огрызнулся Дробилин.
     -- Чего-чего?-- стал подвывать старлей.
     -- В самом деле, Александр Гордеевич, куда это  годится?--
спросил брюзгливый Остапенко.-- Мы вроде такую умную аппаратуру
на  закорках  таскаем,  а  американцы  всегда  за горизонтом ее
видения, и нам их никак не зацепить.
     Инженер, еще больше скукожившись недовольной  физиономией,
махнул  рукой:  мол,  отвяжитесь,  дурашки, занят. Я тогда тоже
обратил внимание на экраны. В  углу  одного  монитора  забегали
юркие  человечки.  Ах, америкашки-таракашки, попались все-таки.
Яркий цветочный бутон,  который  представлял  нашу  "Василису",
пустил в сторону человечков быстрые побеги.
     --  Установлен  канал  взаимодействия,-- доложил довольный
Дробилин,-- каустики магнитных  шипений  сработали  по  спектру
поглощения в десятом секторе. Вероятность контакта -- семьдесят
процентов.  Вероятность благоприятного исхода -- пятьдесят пять
процентов.
     --  Цэрэушники  в  двадцати  километрах  по  курсу  двести
пятьдесят.  Мы  должны  вскоре  пересечься.  Пока  что  ни одна
конфликтующая сторона не может похвастать будущим благоприятным
исходом,--  изложил  я  более   понятным   языком,   глядя   на
улыбающиеся  брови  Дробилина.  Пожалуй, наш инженер тоже умеет
развлекаться.
     Уже сработали "вектора раздражения"  --  там,  над  нашими
классовыми  недругами,  сгустилось  недоброжелательное Ф-поле и
опустились  матрицы  злого   рока,   притягивающие   ненависть.
Возможно,  кто-то  уже  надрывно  воет:"Бей  гяуров!"  Мелькают
искаженные мысли, искаженные лица. Подкузьмили  мы  "коллегам",
подкузьмили. Я вытеснил прочие чувства, кроме удовлетворения от
того, что наша аппаратура все-таки работает нормально.
     --  Ну,  коли  так,  двинули  курсом  двести пятьдесят для
закрепления успеха,-- скомандовал Остапенко. Как  раз  застучал
башмаками  по крыше наш иракский друг, и мы вскоре тронулись на
северо-запад. Туда, где некогда располагался Урук со святилищем
секс-владычицы Иштар, как правильно напомнил мне Хася.
     Вначале шли на водометке, причем  с  приличной  скоростью,
лишь изредка переползая через толстые стволы разбухших деревьев
и бугры, что слепились из грязи, набившейся вокруг каких-нибудь
рухнувших построек. Потом окружающая среда стала подсыхать, дно
приблизилось   к  поверхности.  Из-под  воды  показался  сперва
примятый и облепленный бурой жижей тростник,  потом  запестрели
довольно чистенькие водяные лилии,-- хоть продавай на базаре,--
а  дальше  потянулась  не снесенная паводковыми водами болотная
кора. Наконец, мы стали выползать на наплавной слой, а  там  уж
оказались под колесами плотные слои торфа.
     --  То ли здесь местность повыше, то ли неподалеку запруда
установлена,-- предположил Остапенко.-- Колесников, внимательно
глянь в карту, ничего там не обозначено?
     Серега долго и старательно возился с планшетом.
     -- Илья Петрович, похоже, что здесь дамба. Старая.  Сейчас
еще  проверю  в  справочнике...  Ага,  никакого  хозяйственного
значения не имеет. Англичане в двадцатых годах строили.
     -- Ну, может, туземцы в последнее  время  подремонтировали
ее,--  вклинился  я.--  И  сейчас  она  уже имеет хозяйственное
значение.
     Я как раз заметил, что  Дробилин  потерял  американцев  из
виду  на  нашем  спецлокаторе  судьбы  и  как  бешеный защелкал
клавишами на пульте "раздражителей". Возбуждение сил судьбы  по
отношению  к  нашим  мишеням  должно было придать им "яркости".
Спустя минут десять снова  проявился  след  штатников.  Вернее,
едва заметные фигурки пунцово мерцающих человечков.
     -- В чем дело, как думаете, Александр Гордеевич? Что может
мешать  нашим  детекторам?--  спросил  я, почувствовав какой-то
подвох.
     --  Ну,  например,   могут   существенно   мешать   быстро
перемещающиеся  массы  воды,--  не  сразу отозвался напрягшийся
инженер.
     -- Какие массы воды?-- снова забурчал Остапенко, все более
раздражаясь из-за  скудости  своего  понимания.--  Мы  как  раз
выбрались на относительно сухой участок.
     --  Но ветер-то, Илья Петрович, ветер крепчает и крепчает,
уже двенадцать метров в секунду.  Скоро  будет  даже  туалетную
бумагу  из  рук  вырывать.  Восточный ветер, он наверняка гонит
паводковые воды, которые пока чем-то  задерживаются.  Например,
этой  самой дамбой,-- у меня неожиданно заекала сердечная мышца
от осознания сгущающейся беды,  и  какая-то  тяжесть  легла  на
затылок.--   Может,   резко   к  северу  возьмем?  Кажется,  мы
продолжаем играться, когда надо резко сматывать удочки.
     Подполковник "убавил звук", хотя Хася сидел за переборкой,
а дизель ревел как слон, и зашипел почище разъяренной гюрзы.
     -- Тогда с империалистами распрощаемся на неделю, если  не
на  навсегда.  Когда  еще  на  след  нападем?  Если  этого дела
бояться, то задницу от стула не отрывать. А сейчас такой момент
душевный. Они ведь нас тоже не видят со своего спутника-шпиона.
Какое небо-то насупленное.
     То, что для Ильи Петровича было просто потемневшим  небом,
мне  почему-то показалось явным ознаменованием угрозы и скорого
посягновения на наши шкурки. Может,  какой-то  атавизм  во  мне
проснулся  и заговорил. Может, ерундиция сработала. Для древних
такое вот скопление  набрякших  туч  было  лицом  рассерженного
бога-громовика  Энлиля.  Или, на наш лад,-- Перуна. Я вспомнил,
что предание о потопе и разверзшихся хлябях  небесных  родилось
именно  здесь, где некогда находился город Урук. Отчего ж им не
родится, когда все столь зыбко и под ногами, и над головой. Это
у египтян не было в штате божеств  никакого  громовика,  потому
что  Солнце-Ра  с  помощью  Нут-Неба  (богиня  женского  пола и
ласково-утешительного  нрава)  исправно   поддерживали   ровную
погоду в течение всего года.
     И  хляби открылись. Рванули с неба мощные столбы воды, так
что вмиг колеса стали хлюпать. Однако это водяное  нашествие  с
курса  нашу  "Василису" не сбило. Америкосы мерцали все ближе и
ближе, хоть вид их на "сивильнике" был довольно переменчивым. И
вообще,  по  всему   экрану   локатора   носились   дракончики,
показывающие  непрестанное  переформирование  матричных групп в
Поле Судьбы. Суета какая-то. Однако ничего  конкретного,  вроде
мохнатого  паука,  который  символизировал бы неминуемый капец.
Зато зона  неопределенности  подобралась  как  никогда  близко.
Впрочем,  Дробилин  считал, что за это надо благодарить грозу с
ее бестолковыми магнитными возмущениями.
     -- Надо бы отключить "раздражители", Александр  Гордеевич.
Хватит  искушать  Ф-поле.  Будем  колоть  кого-то там иголкой в
задницу, пока он  не  рассвирепеет  и  не  начнет  крушить  все
подряд,--  естественно,  что  ничего  умного  я не высказал, но
прямая-то кишка вовсю трепетала.
     --  Согласен,  перебарщивать  не  надо.  Нам  главное   --
штатников   не   упустить,--   наконец  поддержал  Остапенко.--
Главное, на крючке их держать. Я только за это отвечаю.
     "А ведь неизвестно, кто кого на крючке  держит",--  первым
делом  подумалось  мне, когда вероятность благоприятного исхода
истончала до сорока пяти процентов.
     Коля спустил давление в шинах, и мы держались на глинистой
почве  довольно  цепко,  хотя  воды  под  колесами   было   уже
сантиметров на двадцать.
     --  Разве  это  гроза,  это писанье какое-то,-- "надерзил"
небесам задира старлей.
     -- Мне куда больше не нравится ветер,-- поделился я,-- уже
пятнадцать метров в секунду.  Где-то  неподалеку  от  нас  идет
сильный нагон воды.
     И  в  самом  деле, охреневающий ветер словно сотнями ведер
окатывал борта и крышу нашего вездехода. Согласно  "сивильнику"
зона  неопределенности  в  виде экранных дракончиков еще больше
обжала нас, и  теперь  мы  просматривали  вместо  линий  судьбы
какие-то  огрызки.  Американцы  пока невнятно мерцали нам. Они,
увы, еще должны были сыграть свою роль в ухудшении нашей жизни.
     -- Может, у них там чего-нибудь безнадежно сломалось,--  с
желанием  произнес  Серега.--  А мы их на буксир возьмем -- акт
доброй воли, как раз для газеты.
     -- Я тебе покажу  "газету",--  прикрикнул  подполковник,--
если  увижу  какую-нибудь из ваших дурных голов в прессе, мигом
откручу и выброшу. Не на чем будет фуражку носить.
     Мы с Серегой усмехнулись -- интересно было бы  понаблюдать
как товарищ подполковник откручивает собственную дурную башку и
носит  краснозвездную  шапку  на заднице. А потом заметили, что
гроза несколько сдала и выдохлась  --  видимо,  ветер  разорвал
тучи.  Еще  немного,  и  совсем  отлегло  бы от сердца и прямой
кишки, но Коля Маков равнодушно сообщил:
     -- Вода быстро поднимается, течение к тому же бурное.
     -- По старинному обычаю убить тебя надо  за  такое  гадкое
известие.
     И  в  самом  деле, машину забило и затрясло, как будто она
была картофелиной в кипящем котле.
     Остапенко хотел было сказать что-то командирское,  четкое,
но лишь сглотнул слюну.
     --  Похоже,  воды  за  дамбой  набралось  столько, что она
принялась  литься  через  край,--  неуклюже   объяснил   я,   а
подполковник схватился за бинокль.
     --  Ничего  не  видно,  как  будто  мордой в луже... дождь
стеной... а нет, развиднелось маненько...  заметил  дамбу.  Ну,
ебена мать...-- с какой-то обидой протянул командир.-- Вода так
и  хлещет  через  нее...  во  многих местах... все смывает, что
поверху росло, кустарник, конуру какую-то.
     --  Сматываться  надо,  товарищ  подполковник,--  произнес
Серега  на  три  ноты  выше  обычного,  и сей жалобный голос не
ладился  к  его  здоровенному   туловищу.--   Я   лучше   потом
американцев, как ищейка на животе выслеживать буду.
     --  Ладно,  Маков,  поворачивай  машину и на северо-восток
дуй,  выискивай   места   повыше,   авось   сможем   где-нибудь
притулится,  -- распорядился утративший начальственную бодрость
Остапенко.
     Коля стал послушно разворачиваться, хотя по его физиономии
было видно, что готов он мчаться в любую сторону. Даже к дамбе.
С наглой бесполезностью затрещала рация.
     --  Что-то  из   нашего   посольства   передают,   товарищ
подполковник,-- окликнул командира Колесников.
     --  У  тебя  же  аппарат  на  автоматике, с записью. Потом
прочитаем. А сейчас наблюдай за дамбой.
     Колесников бросился с биноклем к заднему стеклу.  Примерно
в это время раздался звук, который можно было принять за раскат
грома, хотя и довольно странный по тональности.
     -- Что за фигня?-- тревожно поддал голос от заднего стекла
Серега,--  дамба эта будто не стоит на месте, а движется в нашу
сторону!
     Метнувшись назад, я выдернул у него бинокль. Уму все сразу
стало ясно, а чувства, как это обычно с ними бывает,  не  сразу
признали очевидное.
     --  Какая,  к  хрену, дамба! Порвало, как газету, рухнула,
как куча, а может американцы долбанули  ее  взрывчаткой.  Волна
идет  --  с  грязью, с камнями, стволами, с дерьмом каким-то, и
через минуту она окажется здесь.
     -- Ну, теперь  пиздец,--  трагическим,  однако  отрешенным
голосом  определил  Серега смертельный изгиб судьбы, как артист
перед спуском занавеса.
     -- Тихо ты, зараза. Задраивайте все,--  сдерживая  надрыв,
приказал подполковник.
     Мы  с  Серегой  и Дробилиным кинулись ему помогать, с этим
делом управились быстро  и  уселись,  вцепившись,  кто  во  что
сумел.
     -- Если бы у нас была подводная лодка,-- сказал никогда не
унывающий Баранка.
     --  Или  ковчег,--  впервые  за  последний час подал голос
Хасан.-- Глеб, как ты думаешь, мы сейчас  в  ковчеге,  как  наш
прародитель Нух, или нет?
     -- Думаю, что тварей здесь тоже хватает.
     Я  оценил  перспективы  и  на  несколько  секунд перешел в
какое-то отрешенное состояние. Может, очень  быстро  я  окажусь
"там".  И  что?  Пустота,  то есть рай атеиста. Или же Страшный
Суд, на который я явлюсь  с  благодарностями  от  начальства  и
списком  проведенных  мероприятий.  Сгодятся  ли  они для моего
оправдания?
     А потом шарахнуло. За мгновение до это мои ладони стиснули
сидение   выжимающим   движением.   Внутренний    мир    кабины
перевернулся.  Еще  раз  и  еще.  Ощущения  -- и болезненные, и
просто странные -- плескались по телу, словно оно  было  полым,
как фляга. Ритм времени изменился. Взгляд обрел силу и разбивал
окружающее   пространство   на   дискретные   картинки.  Чья-то
искаженная рожа, похожая на смятую промокашку.  Усатый  вопящий
рот.  Ворох  лент  и  бумаг,  парящий  в  невесомости.  Ящик  с
аппаратурой, разлетающийся разноцветными брызгами после поцелуя
с бортом. Струйки воды, похожие на голубую проволоку.
     Машину перестало крутить, ее просто несло. А  потом  снова
удар  и снова сальто, удар и тройной тулуп. Потом опять тулупы,
кувырки и сальто. Какое жюри все  это  по  достоинству  оценит?
Наконец,  вертикальный крутеж прекратился, хотя нас еще вертело
в горизонтальной  плоскости.  Вертело,  с  чем-то  соударяло  и
сталкивало,  качало  и  несло.  Откуда-то  внутрь кабины рванул
бурун воды,  и  я  смотрел,  как  потоки  весело  обтекают  мои
говнодавы. Ну, все