обы  получить  такую
картинку, надо иметь сотню камер, и не в одной точке, а по всей  орбите.  Об
этом они, кажется, тоже позаботились...
   - Кто позаботился? - спросил Матвей.
   - Устроители этого парада планет, кто же еще. Они не только предусмотрели
возможность уничтожения системы, но, похоже,  заранее  расставили  съемочную
аппаратуру.  Уж  если  гробить  все  это  богатство,  то  хоть  полюбоваться
напоследок... Поразительная расчетливость!
   - Не мешайте! - одернула их Дарья.
   Чудовищное представление между  тем  продолжалось.  Три  ближние  планеты
одновременно охватила дрожь. Они завибрировали, угрожающе  сближаясь,  а  их
воздушные оболочки вспыхнули, словно сверхновые, ярким, чистым, белым огнем.
Мгновенно выгоревшая атмосфера превратила уютные землеподобные объекты в три
спекшихся шара, покрытых черной коркой, однако планеты еще жили. Двигаясь по
спиральным орбитам различной крутизны, они неумолимо сходились  к  одному  и
тому же сектору, пока еще пустому,  но  грозящему  стать  местом  глобальной
катастрофы.
   Вскоре горелые шарики встретились: сначала столкнулись два, потом,  через
какое-то мгновение, в этот тандем влетел и третий. Догнавший  объект  разбил
две слипшиеся планеты на невообразимое количество мелких и средних осколков,
а сам, изменив траекторию, направился прямиком к  звезде.  Если  бы  не  это
столкновение, планета могла бы провести на ниспадающей орбите неделю, а то и
месяц, теперь же ее финал стал вопросом нескольких часов.  Впрочем,  разницы
не было: все живое,  обитавшее  на  этом  небесном  теле,  либо  погибло  во
взрывном урагане, либо задохнулось без кислорода, либо сгорело  в  невидимом
горниле жесткого излучения звезды.
   Образовавшаяся в орбитальном кольце пустота в невообразимо короткий  срок
заполнилась  перераспределившимися  спутниками  светила.   Оставалось   лишь
гадать, какие катаклизмы разворачивались на  планетах,  в  считанные  минуты
увеличивших дистанцию и вновь  разлетевшихся  на  равном  удалении  друг  от
друга. Звездная система, подорванная изнутри и уже вряд  ли  жизнеспособная,
все  еще  продолжала  бороться  за  существование,  словно  неразумный,   но
обладающий неистребимой волей гигантский организм.
   На  экране  появилась  новая   планета   -   догнав   узилище   с   тремя
исследователями во чреве, она как будто застопорилась. Масса  занявшей  свою
нишу в рассыпающемся "ожерелье" планеты из движителя  сразу  превратилась  в
тормоз, и объект заколебался в гравитационных  качелях.  Этого  нельзя  было
сказать об атмосфере: ничем не прикрепленная к поверхности, она  по  инерции
рванулась  дальше,  сползая  с  зеленого  шара  огромной   голубой   каплей.
Отделившись от планеты, газ сам на мгновение превратился в шар, затем  начал
вытягиваться  в  веретено.  Неизвестно,  какую  форму   могла   бы   принять
"сбежавшая" атмосфера, возможно - вернулась бы к капле, возможно -  попросту
испарилась бы в космос, однако предоставлена сама  себе  она  была  недолго.
Вода, взметнувшаяся, как волосы на ветру,  покинула  планету  и  догнала  не
успевший рассеяться воздух.
   Вид  выплеснувшихся  океанов  завораживал.   Дарья,   Матвей   и   Шуберт
зачарованно  наблюдали  за  тем,  как  в  черной  пустоте   сталкиваются   и
перемешиваются две стихии, два  разных  состояния  вещества.  Образовавшийся
шар, примерно в одну десятую от объема планеты, покрылся воронками вихрей  и
пенными  гребнями  волн,  о  мощи  и  высоте  которых  можно   было   только
догадываться. Постепенно на поверхности  газожидкостного  образования  стали
преобладать грязно-серые цвета - капля замерзала. Борисову казалось, что  он
чувствует кожей, как скрипят и  стонут  тысячетонные  глыбы  льда,  как  они
находят одна на одну, крушат друг другу бока и лопаются на острые куски - но
лишь затем, чтобы уйти под воду и вновь сплавиться в исполинский кристалл.
   Будто насытившись этим зрелищем, экран своевольно переключился и  показал
другую планету - насколько удаленную от станции,  сказать  было  трудно.  На
новом объекте находилось около двадцати небольших материков, расположенных в
умеренной  зоне  по  обе  стороны  от  экватора.  Внезапно,  как  показалось
наблюдателям - без всякой зримой причины, в центре одного из  участков  суши
возник длинный  прямой  разлом,  прошедший  от  экватора  к  полюсу.  Камера
слежения,  словно  подгадав,  зависла  точно  над  этим  квадратом,  поэтому
изображение было крупным и  предельно  четким.  Невероятная  трещина  длиной
никак не меньше пяти-семи тысяч километров вздыбила левый  край  и  медленно
двинулась на запад. В планетарной коре все шире открывалась  алая  рана,  из
которой в обратном направлении, на восток, тянулся непроницаемый шлейф  дыма
и гари.  Западная  сторона  разлома,  повинуясь  непостижимым  тектоническим
силам, уходила все дальше, сгребая  верхние  слои  почвы  подобно  ползущему
леднику. Чудовищный черный вал перед трещиной достиг береговой линии и начал
ссыпаться в океан. Тот, в свою очередь, исторг километровую волну и выбросил
разрушительное цунами на следующий материк, расколовшийся с  севера  на  юг.
Нож невидимого бульдозера,  принимающего  облик  то  треснувшей  базальтовой
платформы, то водяной стены, многократно обошел  планету,  срывая  материки,
сбрасывая их в океан, перемешивая  воду  и  сушу  и  превращая  их  в  некую
однородную массу.
   Система слежения вновь переключилась на другой объект,  будто  стремилась
насладиться бесконечностью и разнообразием  катастроф  и  продемонстрировать
все эти ужасающие явления гипотетическим зрителям. Знала ли эта система, что
за  гибелью  планетарного  кольца  наблюдают  трое  человек,  или   же   она
действовала вслепую, по заложенной программе, - было неизвестно, однако  она
вновь предложила другое зрелище, и люди опять стали  свидетелями  очередного
катаклизма.
   На этот раз в кадр попал  шарик,  почти  добравшийся  до  звезды.  Вокруг
планеты уже не осталось  ни  оболочки,  ни  радиационного  пояса,  рисуемого
компьютером в виде легкого тумана. Он словно бы слился воедино  с  оболочкой
солнца. Впрочем, планета - раскалившаяся и полностью потерявшая  скорость  -
была еще самостоятельным объектом, пусть и безоговорочно обреченным. Она  по
крайней мере сохраняла свою  исконную  форму,  выпирая  из  бушующей  короны
темным волдырем, - до тех пор,  пока  звезда  вдруг  не  выбросила  мохнатый
разлапистый протуберанец и не поглотила  планету  целиком,  следствием  чего
явилась  ослепительная  вспышка,  тысячекратно  более  сильная,  чем   любой
сильнейший  хромосферный  факел,  и  в  пространство   протянулись   десятки
гигантских протуберанцев. Все это происходило на другой стороне  светила,  и
когда исчез, вероятно сгорел, прибор прямого слежения, наблюдатели осознали,
что им исключительно повезло. Огненный шторм сжег не только все телекамеры в
секторе примерно на сто градусов вокруг, но и атмосферные оболочки,  воду  и
почву  доброго  десятка  соседок  той  несчастной  планеты,  что  так  резко
простимулировала в звезде процессы ядерного синтеза. Будь  "солнечный  удар"
направлен  в  сторону  черной  станции-планеты...   Все   трое   разведчиков
одновременно поежились.
   Другой объект,  на  противоположном  радиусе  от  растворенной  в  солнце
планеты, третий слева от неуправляемого  пристанища  разведчиков,  наоборот,
все больше удалялся, постепенно  замедляя  вращение  и  словно  бы  втягивая
атмосферу  в  недра.  На  самом  деле  воздух,  кристаллизуясь,  оседал   на
поверхности, переставая быть  воздухом  как  таковым  и,  аналогично  прочим
вариантам  планетарной  гибели,  уничтожая  все  живые  организмы,   некогда
населявшие небесное тело.
   - Что же это происходит? - озадачился Матвей. - Падение галактики?
   - Сбой в механике... вечности... - пробормотала Дарья, нежными пальчиками
неожиданно легко отгибая  металлические  полоски  и  тем  самым  значительно
увеличивая обзор.
   - Скорее массовый прорыв сквозь солнце, внеплановый... - Шуберт указал на
одну из пылающих всей атмосферой планет.
   - Вот ведь как, люди умерли, может быть, миллион лет назад, а  война  все
еще идет. - Матвей тяжело вздохнул.  -  Война  мертвых...  Кому  она  теперь
нужна? Столько добра погибает...
   - Нет, в общем-то все верно. - Борисов изящно махнул  рукой.  -  Не  нами
построено, не нам и сливки снимать. Но все равно обидно.
   - Меня беспокоит, что нас так слабо трясет, - вдруг заявил Матвей.
   - Ты что, давно желудок не промывал? -  удивился  мастер.  -  Зачем  тебе
тряска?
   - Ненормально это, а все ненормальное меня тревожит.
   - Ну, значит, демпфер у корабля хороший, все  колебания  компенсирует,  -
пожал плечами Борисов. - Не о том печалишься, лейтенант. Лучше подумай,  как
это все остановить... Хотя что тут уже останавливать?
   - Нас, - робко  высказалась  Даша.  -  Нам  ведь  надо  еще  до  "Японца"
добраться. Там же лифты, а если вдруг эта станция  начнет  разрушаться,  они
могут выключиться, и мы не успеем...
   - Да, двести уровней вниз, а потом семьсот вверх - это почти  марафон,  -
согласился Шуберт. - Ты смотри: женщина, а соображает!
   - Все, хорош трепаться, Шаляпин! - Матвей  почему-то  воспринял  выпад  в
адрес Даши как маленькое, но личное оскорбление. - Веди.
   Борисов с интересом взглянул на  лейтенантов  и,  скабрезно  улыбнувшись,
поклонился.
   - Пр-рошу!
   - Сейчас, сейчас... - торопливо произнесла Дарья и вновь приникла к дырке
в стальных жалюзи.
   - Ну что там опять?! - разозлился  Матвей.  -  Что  ты  еще  увидела?  Не
надоели тебе эти взрывы?
   - Сейчас, сейчас!.. - повторила она, мелко замахав ладонью. - Там  эти...
кажется... вернее, тут...
   - Где?.. Кто?..
   - Уже близко, - сообщила она, - эти... наши знакомые...
   - Нас  спасают?!  -  счастливо  вскричал  напарник.  -  За  нами  кого-то
прислали?!
   - Не знаю... За нами, да... Наверное. Только...
   - Ну, пусти! - Не  добившись  от  Дарьи  вразумительного  ответа,  Матвей
прыгнул к закрытому экрану и уткнулся лицом в квадратную прореху. - О-о-о!..
- протянул он, что-то разглядев.
   Борисов  оставался  на  месте.  Он,  в  отличие  от  дежурных,   никакого
любопытства не выказывал, даже  наоборот:  делался  с  каждой  секундой  все
пасмурней, пока цвет его  лица  не  достиг  популярной  ретро-марки  "мокрый
асфальт".
   - Кто? - спросил он отрывисто. - Уушники?
   - Они, - подавленно отозвался Матвей.
   - Сколько?
   - Два.
   - Ну, это еще не так страшно.
   - Два крейсера, - уточнил Матвей. - Или, может, линкора... Я в их классах
не разбираюсь.
   - Два жука, - добавила Дарья. - Больших и противных.  Подходят  к  нам...
Десантируются...
   -  И  до  каких  пор  вы  намерены  смотреть  это  кино?  -  с   издевкой
поинтересовался Борисов.  -  До  того  момента,  когда  вражеская  десантура
ворвется в зал? Или до  кровавой  сцены  допроса?..  Или  еще  дальше  -  до
финального эпизода, где двоих героев  торжественно  расстреливают,  а  потом
спускают их останки в утилизатор?
   - Да, правильно! - опомнился Матвей. - Стой, а почему только двоих?
   - Потому что третий  собирается  смыться,  -  предупредил  мастер,  -  не
дожидаясь не только титров, но и начала второй серии. Вуаля! Кто со мной?
   - Мы! - четко и громко, как не  научат  даже  в  самой  страшной  учебке,
ответили дежурные.
   Дополнительные  уговоры  не  понадобились.  Оба   лейтенанта   вприпрыжку
домчались до двери и, некрасиво потолкавшись в  узком  проеме,  выскочили  в
темный коридор. Шуберт, сохраняя корпоративное достоинство, шествовал  сзади
и лишь изредка их окликал, когда они норовили свернуть не туда.
   Едва разведчики переступили порог невыносимо оранжевого лифта, как  лампы
под потолком замигали, а кабина начала трястись, будто  в  припадке.  Спустя
несколько секунд ситуация нормализовалась, но длилась идиллия очень недолго.
На сто десятом уровне лифт встал, а свет пропал окончательно.
   - Вы заметили, сколько там еще оставалось? - поинтересовался Борисов.
   - Девяносто этажей, - буркнул Матвей. - Только сначала нам надо бы отсюда
выбраться... Что, если мы между уровнями застряли?
   - Сейчас посмотрим... -  Шуберт  активировал  ЛС.  -  Отойдите  к  задней
стенке, пожалуйста...
   - Постой! - воскликнула Даша. - Сломаешь же!
   - А он и так сломан. - Мастер поднял оружие.
   - Ну что ты за разрушитель?! Не  наигрался  в  детстве?  Вдруг  он  снова
запустится?
   - Х-х... он запустится, - нервно отмахнулся Борисов, - мы уже в  четверти
астроединицы от звезды! Некогда ждать!
   - Х-х-х! - изо всех сил захрипела Дарья.
   - Х-х, - смущенно поддержал ее Матвей.
   - Спелись, - усмехнулся мастер. - Ладно, ждем по  просьбе  народных  масс
ровно минуту.
   На исходе двадцатой секунды дружного хехекания  лифт  снова  осветился  и
лениво пополз вниз.
   - Видишь! - торжественно произнесла Даша. - Тебе бы только стрелять!
   - Надолго ли собаке блин? - скептически заметил Борисов. - Сейчас  еще  и
запасная цепь расплавится, вот тогда будет вам "хе-хе".
   Вопреки мрачному прогнозу мастера, лифт доехал до двухсотого  уровня  без
остановок.
   - Теперь вправо... - Борисов прицелился в перспективу длинного  коридора.
- А на развилке налево.
   - Да спрячь ты оружие! - раздраженно прикрикнул на мастера Матвей.
   Шуберт хотел что-то ответить, но в это мгновение пол ушел из-под ног, а с
потолка раздался характерный для короткого  замыкания  треск,  и  посыпались
крупные синие  искры.  Разведчики  дружно  растянулись  на  гладком  полу  и
прикрыли головы руками.
   - Бежим! - крикнула Даша.
   Она проворно вскочила на ноги и, показывая пример, бросилась вперед.
   - Стой! - не своим голосом заорал Борисов.
   Девушка,  продолжая  движение,  удивленно  обернулась,  но  было  поздно.
Следующий шаг она сделала в пустоту. Участок пола, длиной примерно в  десять
метров и шириной от стены до стены, ушел куда-то вниз, и Дарья  успела  лишь
коротко вскрикнуть. Матвей на четвереньках подполз к краю провала и заглянул
в  непроглядный  мрак.  Определить,  насколько  глубока   поглотившая   Дашу
пропасть, или рассмотреть саму девушку было невозможно.
   - У-у! - взвыл Мотя.
   - Тише ты! - испуганно одернул его Шуберт.
   "Х-х!" - раздалось откуда-то с потолка. По коридору разнесся уже знакомый
грохочущий сигнал тревоги, и коридор впереди и позади перекрыли внушительные
металлические переборки.
   - Ну вот, накаркал! - Борисов тяжело поднялся и зачем-то отряхнул колени.
- Сейчас пустят какой-нибудь газ, будешь знать!
   - А что я сделал? - тихо спросил Матвей, тоскливо глядя вниз.
   - Угукал, как рыбоглазый, вот что! Автоматика нас, наверное, за вражеских
диверсантов приняла. Результат ты видишь. Куда теперь идти? Как к  "Корейцу"
пробраться?
   - Думай сам. - Мотя сел на колени и тяжело вздохнул. - Я никуда не пойду.
   - Очень романтично! Они жили не долго, но счастливо,  и  сгорели  в  один
день. Соберись! Тут уже ничего не поделаешь... Надо пробиваться к кораблю.
   - Нет! - Матвей сжал кулаки. - Я ее не брошу.
   - Тьфу ты! Ромео нашелся! - Мастер уселся  рядом,  свесив  ноги  вниз.  -
Будем геройски ждать конца?
   - Нет, ты иди, - покачал головой дежурный. - Это не твоя проблема.
   - Какая проблема? - Шуберт усмехнулся.
   - Ты снова знаешь что-то особенное? - спросил он с надеждой.
   - Нет, - пожал плечами мастер. - Видишь же, денег не требую...
   - А-а, понимаю... последняя стадия психозащиты от стресса  -  равнодушие.
Согласно теории профессора Фекалина...
   - Ты где такого бреда начитался? - Борисов плюнул в провал. - Э-эх, Мотя,
темный ты человек... Одно слово  -  военный...  Ладно.  Ты  идешь  за  своей
Джульеттой?
   - В... бездну? - Матвей поежился.
   - Ага. - Мастер легко оттолкнулся от края провала и спрыгнул вниз.
   Оторопевший дежурный утер со лба  холодный  пот,  неумело  перекрестился,
зажмурился, а затем нырнул следом за товарищами...

Глава 32

   - Смещение центра масс... вызвало сбой эклиптики... изменение  траектории
движения... - Исследователь  поднатужился  и  навалился  на  стальной  трос,
пытаясь в одиночку затянуть узел. - Изменение... незначительное... маленькое
такое, как говорит господин  майор,  но  оно  повлекло  за  собой  такие  же
неполадки  в  движении  прочих  небесных  тел,  а  при  здешней  скученности
равновесие - понятие весьма и весьма условное... Неустойчивое...  Его  можно
было нарушить всего одним неосторожным жестом...
   - В триста тысяч мегатонн, - хрипя подсказал второй ученый,  висевший  на
другом конце троса.
   - Бомба? - заинтересовался Зинчук.
   Он поплевал на свои механические клешни  и  взялся  за  трос  со  стороны
первого исследователя.
   - Зачем бомба? - Ученый украдкой вытер со лба пот. - Выкачали,  допустим,
триста тысяч мегатонн нефти с одной планеты, и все - сбой...
   - Ну а если метеорит? -  удивился  сержант.  -  Нет,  метеорит  маловато,
например - астероид...
   - А-а, - исследователь загадочно улыбнулся, - вот для этого все планеты и
были связаны прочной цепью внепространственных каналов.  Вот  вы  думаете  -
зачем?
   - Я не думаю, - отмахнулся Зинчук, - мне по должности не положено...
   - А по званию?
   - Ну-у...
   - Зачем? - заинтересовался Бугаев, мрачно посматривая на близкий  водяной
горизонт.
   Подгонять  работников  у  полковника  необходимости  не  было.  Магнитные
захваты зависшего  в  поднебесье  "Джаггера"  работали  нормально,  и  ствол
инопланетной пушки держался в них как влитой. Довольный этим Бугаев приказал
прикрепить к лафету как можно  больше  всякого  чужеродного  хлама.  Он  мог
оказаться весьма полезным, а в трюм севшего АБОТа все не влезало. До подхода
волны оставалось не больше пяти минут, и летящий впереди водной стены ураган
уже вздыбил плодородный слой почвы в паре километров  к  югу,  но  полковник
сохранял олимпийское спокойствие.
   - Эти тоннели созданы отнюдь не для того, чтобы такие, как мы,  случайные
поселенцы могли спокойно мигрировать с планеты на планету. Гиперсвязи  между
объектами этой системы гораздо глубже и обширнее. Они пролегают не только по
поверхности, перемещая из мира в мир воздушные массы, пар, микроорганизмы  и
семена растений, но и глубоко под почвой, создавая единые водные, нефтяные и
газовые бассейны, обеспечивая равномерную температуру  недрам  и  спокойное,
сбалансированное течение термоядерным реакциям в горячих планетных  сердцах.
Вот в чем истинное назначение каналов. Но мы  сдвинули  равновесие,  планеты
сместили орбиты, внепространственные каналы разрушились,  дисбаланс  системы
зафиксировался на постоянных значениях, и процесс стал  необратимым...  Ведь
куда-то в этот  момент  перетекали  излишки  воды,  откуда-то  выдавливалась
нефть, вытесняемая движением базальтовых плит. Триста  тысяч  мегатонн!  Это
просто детская масса! Миллиарды мегатонн вещества оказались в один момент не
там, где нужно. Тут уже не до баланса. Представьте, господин полковник,  что
вы держали в каждой руке по СТУРНу и вдруг один из них стал легче  элэса,  а
второй, наоборот, - потяжелел вполовину! Попадете вы в  цель,  нажав  в  это
мгновение на спуск? Только если честно?
   - Блин! Вот ученый, я понимаю!  -  искренне  восхитился  полковник.  -  И
рассказал доступно, и примеры понятные привел. Ты кто? Какое звание?
   - Я?.. Э-э... - Исследователь замялся. - А что?
   - Да я Гаврилыча попрошу,  он  тебя  вместо  вашего  попугая  начальником
отдела назначит!
   - Давайте выберемся для начала, - пробормотал второй ученый,  оглядываясь
на Калашникова, размахивающего руками у места погрузки трофеев в трюм АБОТа.
   Ветер вконец  окреп,  и  его  первый  серьезный  порыв  едва  не  повалил
собеседников на землю.
   - К машине, - приказал Бугаев. - Тут уже ничего не отвалится...
   Когда внутри челнока собрались все  воины  и  пилот,  выпучив  от  страха
глаза, прижал педаль "старт", на связь с АБОТом вышел Иванов.
   - Взлет