ьшие глубины, лишь ближе к берегу бухта резко мелеет. Все равно крупные
катера подходят прямо к пирсу и к складам.  Раньше  там  всегда  болтались
две-три посудины. Но сейчас ничего нет, пролив  перекрыт.  Тем  не  менее,
попасть в лабораторию можно только морем. С суши она окружена тремя рядами
колючки, густой сетью КП и самой настоящей контрольно-следовой полосой. Не
забывай,  лаборатория  принадлежит  военному  флоту.  Не  знаю,  чем   они
занимаются, меня интересует адентит. На все остальное мне плевать, я  хочу
заглянуть лишь в один из складов. Вон в тот, что стоит ближе к  выходу  из
бухты. Собственно, это  морозильник,  там  несколько  камер  для  хранения
органики и препаратов, вот в одной из них и лежат те самые пробы.
     - Сколько таких проб было взято?
     - Официально семь.
     - Что значит официально?
     - Думаю, правильно будет говорить еще о пяти или о шести. Разумеется,
это не настоящие пробы. Просто часть зараженной плоти  глоубстера.  Кто-то
мог занести болезнь в город на обуви,  потоптавшись  часок  на  зараженном
пляже, кто-то бросил во дворе палку, которой  только  что  с  любопытством
тыкал в дохлую тварь. Думаю, резкие вспышки адентита пятого и семнадцатого
июля связаны с чем-то таким.
     - А пробы,  которые  хранятся  в  лаборатории,  они  же,  несомненно,
исследовались, не проще ли добыть уже готовые результаты?
     - Я тебе говорил. Я не  доверяю  результатам,  если  они  получены  в
лаборатории Гардера.
     - Странно.
     - Поначалу мне это тоже казалось странным. Я потерял  на  этом  почти
месяц. А теперь, Эл, странным мне кажется совсем другое.
     Он прислушался:
     - Кажется, появился Отис. Он опоздал на  полтора  часа.  В  некотором
смысле, вполне приемлемый вариант, если знать все его возможности. Пойдем.
Посмотришь на Кирка. Иногда это не скучное зрелище.


     Отис не принимал таблеток пурина. Он  просто  добавил  к  выпитому  у
Нестора еще что-то и выглядел, скажем так, устало. Впрочем, глаза  его  не
потеряли наглого блеска, лишь чаще помаргивали и  жмурились,  а  на  плохо
выбритой щеке алела свежая ссадина. Оба рукава когда-то белой рубашки были
оторваны, что он и продемонстрировал, воздев над собой кривые голые руки:
     - Взгляните, что они со мной сделали!
     - Подумаешь, рукава, - затянул я уже привычную для меня песню.  -  Я,
Кирк,  видел  однажды  человека,  сумевшего  подняться  из   метро   после
получасовой  подземной  паники.  Не  помню,  что   на   нем,   собственно,
оставалось, но специально такого наряда не придумаешь. Ты, Кирк, выглядишь
перед ним прямо как аккуратист!
     - Джек, останови его!
     - Почему? - оценивающе прищурился Джек. - Эл прав, выглядишь ты  чуть
ли не благопристойно. Но держу пари, это сделал не Нестор.
     Отис взорвался:
     - Не заносись, Джек! При чем тут Нестор? Я к тебе шел. К тебе, а не к
Нестору. Я никого никогда пальцем не трогаю, сам знаешь. Это шериф. У него
с головой плохо. Он совсем припадочный, вроде Эла. Это все шериф, Джек. Он
будто с цепи сорвался. Грозился упечь меня  в  похоронный  отряд.  С  него
станется!
     Круглая, коротко остриженная голова Отиса дернулась:
     - Джек, ты обещал вытащить меня из  этой  дыры.  Я  должен  закончить
книгу. Остров мне надоел. Видишь, мне рукава оторвали!
     - Ладно, Кирк, - сменил тон Берримен. - Где бумажка? Выкладывай.
     Отис судорожно схватился за грудь.
     - Не суетись, Кирк,  -  ухмыльнулся  я.  -  Я  же  говорю,  ты  прямо
аккуратист. Тебе и оторвали-то лишь рукава да нагрудный кармашек.
     - ОНА ЛЕЖАЛА В КАРМАШКЕ?
     Джек задал вопрос негромко, но  таким  голосом,  что  Отис,  кажется,
протрезвел.
     - Это шериф, Джек! Я же говорю, он совсем припадочный.
     - Если твоя бумажка попадет к Мелани, - так же негромко сказал  Джек,
- я ничем не смогу тебе помочь, Кирк. Ты не сможешь закончить свою  книгу,
Мелани тебе мозги выбьет.
     - Она может! Ты знаешь, Джек, она  может.  -  Отис  растерянно  шарил
рукой по груди. - Ты обещал вытащить меня отсюда.
     - В обмен на  бумажки,  -  негромко  ответил  Джек.  -  На  некоторые
незаметные простые бумажки. А где они?
     Он ткнул указательным пальцем в грудь вздрогнувшего испуганно Отиса:
     - Не надо называть шерифа сынком, он этого не любит.
     - Ты обещал, Джек!
     Берримен отвернулся, и Отис  уставился  на  меня.  В  его  нагловатых
глазах тлел испуг, настоящий испуг. Он хлебнул из стакана - испуг явно был
настоящий, он даже не пытался его скрыть.
     Берримен, наконец, успокоился:
     - Сколько воздуха осталось в твоем акваланге, Эл?
     Отиса он демонстративно не замечал.
     - Часа на четыре. Очень недурная модель, но с ее помощью  уже  дважды
пересекали пролив.
     - Часа на четыре?.. Этого хватит.
     - Для чего?
     - Чтобы побывать в гостях у Мелани.
     - Впервые слышу о  женщине,  в  гости  к  которой  нужно  являться  в
акваланге.
     - Она не совсем обычная женщина, - подтвердил Джек. - Иногда являться
к ней нужно именно в акваланге.  И  бронежилет  бы  не  помешал.  Запомнил
склад, что находится у выхода из бухты?
     - Конечно.
     - В склад можно подняться снизу, из воды,  если,  конечно,  всплывешь
точно под складом, так, чтобы тебя не засекла охрана. По  мосткам,  ты  их
видел, постоянно прогуливаются вооруженные люди. Но если всплыть прямо под
складом, они ничего не заметят.
     - Что потом?
     - Там есть металлическая лесенка, и есть люк. Что-то вроде аварийного
хода. Люк не запирается, он выведет тебя в  комнатку-шлюз,  вот  ее  дверь
заперта. Но это обычный замок, ты разделаешься с ним за минуту.
     - Я?
     -  Разумеется.  Не  он  же?  -  презрительно  фыркнул  Берримен,   не
поворачиваясь к онемевшему Отису, опять,  кажется,  переставшему  узнавать
меня. - У нас мало времени, Эл. Я слишком понадеялся на этого придурка...
     - Джек, ты обещал!
     - Заткнись!
     Берримен помолчал и сухо пояснил:
     - Если всплыть прямо под складом,  охрана  тебя  не  заметит.  Склады
заперты, никто ночью там не  бывает,  надо  лишь  соблюдать  тишину.  Меня
интересует вторая камера по правую сторону коридора.  На  ее  полу  должна
лежать смерзшаяся бурая масса, наверное, она будет покрыта инеем. Натянешь
резиновые перчатки и ножом наколешь мелких кусков. Я дам тебе  специальный
термос. Перчатки и ноле, закончив работу, оставишь на  полочке,  есть  там
такая, примерно на уровне твоего плеча. - Джек неплохо  был  осведомлен  о
деталях. - Работа достаточно простая, главное, не попасть на глаза охране.
В основном это китайцы, они не станут отрывать рукава у твоей рубашки. Они
просто оторвут тебе голову.
     - А что это за смерзшаяся масса, Джек?
     В душной комнате вдруг стало тихо. Она и до того не казалась  шумной,
несмотря на сопение Отиса, но сейчас в  ней  стало  совсем  тихо.  Отис  с
каким-то тайным и подлым торжеством откинулся на спинку кресла, а Джек  на
секунду замялся.
     Но он не хотел врать.
     - Это останки глоубстера, Эл.
     - Глоубстера? Разве его не сожгли?
     - Они испугались это делать, Эл, - торжествующе захихикал Отис.  -  В
ее крошечных мозгах, - он, конечно, имел в виду Мелани Кертрайт, -  всегда
тесно. Если бы она  сожгла  моего  глоубстера,  Эл,  ее  прокляло  бы  все
цивилизованное человечество.
     - Подожди, - сказал я. - Джек, речь действительно идет об этой твари?
     - Да.
     - Но какого черта! Она уже убила несколько тысяч  человек,  почему  я
должен продолжать список?
     - Тебя она не убьет, Эл.
     - Я китаец, по-твоему?
     Отис обидно хихикнул:
     - Джек, он не доберется даже до склада. Он переболел  пневмонией.  Он
задохнется в акваланге.
     - Заткнись, Кирк,  а  то  я  отправлю  туда  тебя!  Мы  уверены,  Эл,
возбудитель адентита погибает при низкой температуре. Если  бы  эту  тварь
выкинуло на берег ранней весной, никто бы на острове не пострадал.
     Я усмехнулся:
     - Это только предположения, Джек.
     Берримен повернулся и глянул мне в глаза.  Его  взгляд  напомнил  мне
шефа - лед и медлительность, уверенность и приказ.
     Я неохотно кивнул.
     Только тогда Джек выложил на стол крупномасштабную карту пролива. Там
было все - банки, глубины, отмели, направление  течений,  даже  затонувшие
суда. Хорошая, подробная карта.
     - Ты обойдешь мыс под водой, Эл. Старайся не уходить далеко в пролив!
- Палец Джека уткнулся в обозначение затонувшего судна.  -  Там,  на  дне,
много чего валяется, но нас интересует склад.
     - Там валяется даже больше, чем мы думаем, - пробормотал я.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Я видел под водой эту развалюху, в которую ты упираешься пальцем! -
Краем глаза я видел насторожившегося Отиса, опять  не  узнающего  меня.  -
Шторм кое-что добавил. Там рядом с развалюхой лежит  сейчас  совсем  новая
посудина. Бронекатер для спецперевозок. "Волонтер". V-30.
     - V-30? Ты сказал, V-30?
     Джек Берримен оторопел.
     - Я не слепой. Я сам видел номер.
     -  Кирк,  -  Берримен  обернулся  к  Отису.  -  Ты  утверждал,   V-30
отстаивается на базе. Разве это не так?
     - Так! - завопил Отис. - Я видел рабочие журналы. V-30 еще до  шторма
ушел на север. Он не может лежать в центре пролива. Эл ошибся.
     - V-30, - хмуро повторил я.
     - Ладно, Эл, - энергично кивнул Берримен. - Мы изменим тебе  маршрут.
Я дам тебе хорошую камеру, снимешь этот  катер.  Только  с  подробностями.
Так, чтобы и идиот был уверен, это V-30, а не что-то похожее.
     Я кивнул.
     - Джек, - Отис странно съежился, он опять протрезвел. - А если циклон
и вправду зацепит нас хотя бы краешком.
     Джек ухмыльнулся:
     - Джек, а если Эл вправду не вернется?
     Меня передернуло, но Джек успокаивающе положил руку мне на плечо:
     - Сиди.
     И повернулся к Отису:
     - Где ты нарвался на шерифа, Кирк?
     - Возле аптеки Мерда, - неохотно ответил Отис.
     - Выбери в шкафу рубашку. Там есть чистые. Они, конечно, окажутся для
тебя великоваты, но по крайней мере ты немножко очеловечишься.
     - Зачем мне это?
     - Прогуляешься до аптеки Мерда.
     - По такой жаре?!
     - Ждешь прохлады?
     - Но, Джек...
     - Разве это не ты потерял бумажку?
     Берримен замолчал и вдруг ухмыльнулся:
     - Слышишь шаги, Кирк? Хорошие тяжелые мужские шаги. Ты  ведь  знаешь,
кто у нас так ходит? Ты, наверное, догадываешься, за кем он пришел?
     - Не впускай его, Джек, нечего ему тут делать!
     Но Джек только ухмыльнулся и откликнулся на стук в дверь:
     - Входите!



                                    5

     Едва ли  Джека  впрямь  обрадовало  появление  шерифа,  а  Отис,  тот
попросту отвернулся, торопливо загружая льдом высокий стакан.  Думали  они
явно не о шерифе, я был в этом  уверен,  шериф  оставался  для  них  пусть
досадным, но эпизодом, мучило их, скорее всего, сообщение  о  "волонтере",
лежащем на дне пролива.  Изодранную  рубашку  Отис  успел  скинуть,  сидел
обнаженный   по   пояс,   потный,   распухший,   преувеличенно   отрешенно
пересчитывая каждую льдинку.
     Шериф вошел и ткнул в Отиса толстым пальцем:
     - Ага, сынок. Я тебя предупреждал, но ты не внимал мне.
     Он даже улыбнулся, но улыбка не выглядела  поощряющей,  а  сказал  он
именно так - предупреждал... не внимал... Загадочно это прозвучало.
     -  Наш  городок  мал,  сынок,  -  в  общем-то,  голос  шерифа  звучал
по-отечески. - А теперь наш городок стал еще меньше. Он может стать совсем
маленьким, если на  то  будет  воля  господня.  Неужели  тебе  не  хочется
очиститься, сынок? Многие считают, что сейчас для этого самое время.
     Странно, когда крупный мужчина в форме,  с  лицом  решительным,  даже
суровым,  выражается  столь  манерно.  Отис,  не  поворачиваясь,  неохотно
спросил:
     - К чему это вы?
     Чувствовалось, он с трудом удержался от соблазна ответить шерифу  тем
же "сынком".
     - Твои рукава, сынок?
     К нашему изумлению, шериф извлек из поясной сумки рукава от  рубашки.
Выглядели они жалко, сразу видно - добыты в бою, возможно, в неравном.
     Никто, впрочем, не улыбнулся. Только Отис быстро сказал:
     - Нет, не мои.
     Шериф, Джек и я, мы удивленно переглянулись.
     - Их оторвали от твоей рубашки, сынок.
     - Из ваших рук ничего принимать не буду, -  огрызнулся  Отис,  и  его
глаза нагловато блеснули.
     - Кажется, тебе приходилось работать в похоронных отрядах, сынок?
     - Дважды, - повел плечом Отис. - И оба раза по вашей милости.
     - Можешь быть уверен, сынок, я проявлю милость и в  третий  раз.  Мне
спокойней, сынок, когда такие люди, как ты, приставлены к настоящему делу.
     - У меня есть более важные, - нагло возразил Отис.
     - То, которое я предлагаю, важнее.
     - Почему, черт побери?
     - Да потому, сынок, что ты не умеешь правильно распределять силы.  Ты
защищаешь божьи твари, это хорошо, но  ты  не  любишь  людей,  это  плохо.
Человек божье созданье, сынок,  к  тому  же  человек  наделен  бессмертной
душой.
     - Бессмертной? - с сомнением буркнул Отис. - Но это  созданье  совсем
отбилось от рук.
     - Не нам об этом судить. -  Шериф  бесспорно,  родился  философом.  -
Сомнения наказываются, не так ли?
     - Ну да! - вдруг взъярился Отис. - Когда  пьяные  матросы  устраивали
драку на набережной, вы не торопились вытаскивать пистолет,  а  когда  эта
безобидная и редкая тварь напугала двух-трех идиотов, вы  сразу  бросились
искать крупнокалиберную винтовку. Где же тут справедливость?
     Он повернул опухшее исцарапанное лицо и скрипуче спросил:
     - Почему меня не допустили к останкам глоубстера?
     - Они представляли большую опасность, тебе ли не знать этого, сынок?
     - А Мелани?
     Шериф улыбнулся. Видимо, он был в курсе всех обид Кирка Отиса:
     - Мелани умеет правильно распределять силы.
     Но Отис не собирался сдаваться:
     - На горе, над самой лабораторией, есть  редкостная  рощица  мэтонии,
шериф. Это самый нежный из папоротников. Не папоротник, а мимоза,  у  него
перышки, как у птички. Если завтра Мелани выкосит рощицу, это  тоже  будет
означать правильное распределение сил, шериф?
     - Этого пока не случилось.
     - А глоубстер? Разве это не случилось с глоубстером?
     - Оставь, сынок, - смягчился шериф, - я знаю, сердце у тебя не  злое,
но люди не любят, когда кто-то выступает в пользу бацилл и микробов.
     - Бацилл? - опешил Отис. - Микробов?  Глоубстер  не  бацилла,  шериф,
учитесь  смотреть  глубже.  Редкостная   форма   жизни,   подарок   веков,
прихотливая игра природы, эхо вечности, перед которым следует благоговеть,
вот что такое глоубстер! А во что его превратили?
     Отис хватил сразу полстакана виски, и его глаза затуманились. Правда,
туман быстро сдуло, криптозоолог озлобленно уставился на шерифа, но тут  в
дело вступил Берримен. Он не хотел допустить ссоры.
     - Вы правы, шериф, Кирк не умеет правильно распределять  силы.  И  вы
правы, сердце у него не злое. Оставим это.  Он  приносит  свои  извинения,
шериф. Вы же знаете, вся эта история огорчает его.
     Я с удивлением  следил  за  происходящим.  Они  произносили  какие-то
внешние слова, смысл, истинный смысл сознательно выносился ими за  скобки.
Они знали больше, чем я, и понимали друг друга.
     Одно я понял, шериф приходил не ради рубашки Отиса. Он успел обшарить
взглядом комнату. Он явно учел количество бутылок и состояние  каждого  из
нас. Он сделал какие-то  свои  выводы.  И  какие-то  свои  выводы  сделали
Берримен и Отис. Просто я многого не знал.
     К счастью, шериф принял слова Джека как должное и перевел  взгляд  на
меня:
     - Болезнь сказалась на тебе, сынок. Я видел тебя два месяца назад, ты
кашлял, но выглядел покрепче. Мадам Дегри беспокоилась за тебя.
     - Да, - кивнул я. - Мадам Дегри... Она учила меня  на  все  смотреть,
как на счастливый случай.
     - Мудрая женщина, - покивал головой шериф. - Голос у тебя сел, сынок.
     - Это пневмония, - пришел мне на помощь Джек. - Пневмония и телефоны.
И то и другое здорово меняет голос. Но Эл уже встал, ему надоело  валяться
в постели. Сегодня он впервые прогулялся по городу. Не лучшая прогулка,  и
не лучшие времена, но что сделаешь?
     Я перехватил быстрый взгляд Отиса. Он был в отчаянии, он  явно  опять
не узнавал меня, и  это  его  пугало.  Предупреждая  возможный  вопрос,  я
сказал:
     - Похоже, эпидемия идет на спад, шериф.
     - Так считает и Мелани, сынок. Мелани можно верить.
     - Дай Бог, это последние дни... - начал я, но Отис вдруг сорвался:
     - Заткнись, Эл! Вечно тебя не  туда  несет.  Какие-такие  "последние"
дни? Ни один день не должен быть последним. Сплюнь три раза через плечо!


     - Зачем он приходил? - спросил я, когда дверь за шерифом закрылась.
     - Такой же чокнутый, как Кирк!  -  Берримен  выразительно  глянул  на
меня, он не хотел говорить при  Отисе.  -  Тут  многие  чокнулись  за  два
месяца, сам еще убедишься. А до тебя, Кирк, шериф, точно, доберется.  Язык
у тебя длинный. Я сразу понял, что стычку затеял  ты.  Странно,  что  тебе
удалось сбежать от ребят шерифа.
     - Он  набрал  придурков,  -  презрительно  выдохнул  Отис,  поудобнее
устраиваясь в кресле. Он опять протрезвел, как после  таблетки  пурина.  -
Никаких проблем. Я знаю, как надо обращаться с придурками.
     Джек молча поднял телефонную трубку. Но прежде,  чем  набрать  номер,
спросил:
     - Кирк, можно заранее предсказать высоту штормовой волны?
     Отис, явно довольный тем, что шериф ушел, проскрипел высокомерно:
     -  Дай  мне  достаточную  информацию  о  ветре,  о  длительности  его
действия, о его направлении, скорости и разгоне, я тебе  предскажу  высоту
волн за сутки до шторма.
     Он вдруг наполнился пьяной важностью и повернулся ко мне:
     - Ты, Эл, наверное, далек от серьезной науки. Сужу по некоторым твоим
замечаниям. Так вот, запомни, - он, собственно, говорил это для Джека,  но
смотрел на меня. - Волну создает ветер. Только ветер. Максимальная  высота
волны всегда зависит от скорости ветра, от длительности его воздействия и,
конечно, от разгона, то есть от расстояния, на  котором  ветер  продолжает
действовать на поднятую им волну. Ты понял? - подозрительно спросил он.  -
Чем больше разгон, тем выше волна.  Почему-то  мне  кажется,  Эл,  что  ты
сможешь это осмыслить.
     - Кирк, - отвлек его Джек. Он все еще держал  трубку  в  руке.  -  До
какой глубины может доходить волнение?
     Отис, наконец, повернулся к Берримену:
     - Это еще проще, Джек. Глубина, до которой распространяется  действие
волн, определяется их длиной. На глубине,  равной  половине  длины  волны,
волнение практически отсутствует.
     И спросил, сразу теряя важность:
     - Что там с погодой?
     - Все то же, - сухо ответил Джек, выслушав сводку по телефону. - Пока
тихо, но циклон развивается. Какой-то умник дал ему  хорошее  имя.  Циклон
может зацепить нас, Кирк. Его волчок уже  раскрутился.  Так  что  вставай,
Кирк.
     - Зачем?
     - Ты забыл? Мы идем к аптеке Мерда. А ты, Эл,  ложись,  -  заявил  он
мне, не слушая причитаний Отиса. - Прими душ и ложись. Если и  не  уснешь,
все равно отдых. Ночь тебе предстоит нелегкая.


     Они ушли, и я отправился в свою комнату.
     Уснуть...
     Совет был правильный. Оставалось только уснуть, но как раз это  никак
у меня не получалось.
     Шторы я  задернул,  комнату  заволокли  зеленоватые  сумерки,  тускло
отраженные в зеркале. Но это были душные сумерки. В них глох  звон  цикад,
доносившийся снаружи, в них глохли неясные шорохи, непонятно чем рожденные
- моим сознанием или действительностью.
     Уснуть...
     Оглохший, немой, придавленный зноем город лежал за узкими окнами.
     Город, полный молчания, страхов, затаенных надежд; город, внимательно
следящий за цифрами, напечатанными в местной газете, печально  провожающий
из окон угрюмые санитарные фургоны; город, тайком  изображающий