торую он назвал "Мария", видел старую  площадь,  над
которой вонзался в небо железный крест костела. Зеленой, теплой,  туманной
и солнечной вспоминалась мне Итака. Рай детства -  можно  было  назвать  и
так.
     На летном поле, пустынном и голом, нас встретил санитарный  инспектор
Д.С.П.Сейдж. По одному ему понятным соображениям он разделил прибывших  на
несколько групп. Меня он оставил при себе, а Хоукс попал в одну  из  самых
маленьких. Забираясь в автобус, он подмигнул мне:
     - Найдешь меня в "Креветке", Герб.
     - Подружились? - вкрадчиво спросил Сейдж,  проводив  взглядом  своего
бывшего соавтора.
     Я промолчал.
     - Коммуникабельность не худшая черта, - ответил Сейдж не без  тайного
удовлетворения.
     Я пожал плечами:
     - Мне тоже в автобус?
     - Нет, мой мальчик, ты будешь теперь при мне  и  будешь  работать  на
санитарную инспекцию. Видишь машину с двумя антеннами? Беги прямо  к  ней.
Там за рулем человек вот с такими волосами, - он провел рукой по  затылку,
- сменишь его. Хочу взглянуть, что ты умеешь.
     Я кивнул и направился к машине.
     Человек  за  рулем  действительно  был  длинноволос.  Крупные  локоны
обрамляли его худое лицо и падали на плечи, широкие и сильные. А глаза его
мне не понравились - выпуклые, злые. Он сразу спросил:
     - Сейдж послал?
     - Да.
     - Давно водишь машину?
     - С детства.
     - Не хами, - предупредил он. - В твоем детстве не было таких машин.
     - Это точно. Те машины не были напичканы таким количеством  приборов,
но я справлюсь и с этой.
     - А для чего эти приборы? - вкрадчиво спросил  длинноволосый,  обводя
широкий щиток, забитый указателями, и  еще  два  таких  же,  установленных
внизу, между сиденьями. - Ты знаешь?
     - Нет. Но надеюсь, мне скажут.
     - В свое время, - хмыкнул он. - Но  оно  еще  не  пришло.  -  И  сухо
сказал: - Мое имя - Габер. Включайся.
     - Мы не будем ждать инспектора?
     - Обойдется без нас... Дави!
     Я выжал сцепление.
     - Дуй по шоссе и не позволяй, чтобы нас обгоняли.
     Машина была легка  на  ходу,  надежна  в  управлении.  Такую  нелегко
обогнать, да и обгонять нас было некому. Туман  бледными  струйками  несло
через пустую дорогу, пролегавшую  по  таким  же  пустым,  страшно  изрытым
оврагами полям.
     - Здесь везде так?
     - Не узнаешь? - настороженно спросил Габер и тряхнул своими локонами.
- Давно не бывал в Итаке?
     - Я вообще не бывал в Итаке. Но ведь  тут  рядом  океан.  Почему  так
голо?
     - Это не тропики, - неубедительно ответил Габер.
     Итаку я действительно не узнавал.
     Двухэтажные коттеджи кое-где еще сохранились, но они  давно  потеряли
свой белый цвет, выглядели постаревшими, униженными, а главное  -  исчезли
все рощи.  Пейзаж  теперь  определялся  не  рощами,  а  серыми  пирамидами
заводских цехов, тянущихся на протяжении почти всех пятнадцати  миль,  что
отделяли центр Итаки  от  аэропорта.  Правда,  сохранилась  высокая  арка,
построенная из китовых  ребер.  Над  нею  сияла  хитроумно  сплетенная  из
неоновых трубок надпись: "Ты вернулся в Итаку!"
     Шлагбаум под аркой был опущен. Дежурный в желтой униформе с  эмблемой
"СГ" на рукаве и с пистолетом за поясом (кобуры на нем я не увидел) кивнул
Габеру:
     - Кто с вами?
     - Новый водитель Сейджа. - Хмыкнул тот. -  За  нами  следует  кортеж.
Будьте внимательны.
     В городе я сбавил скорость. Деловой квартал мне не нравился всегда  -
узкая улица, зажатая  каменными  многоэтажками.  Раньше  здесь  было  чуть
просторнее, но мне и раньше не нравилось это место.
     - Бывает тут солнце? - спросил я.
     Габер усмехнулся:
     - Ты приехал не на курорт.
     И коротко приказал:
     - Тормозни!
     Его  тяжелая  рука  опустилась  мне  на  плечо,  но  я  и  сам  успел
среагировать.
     Нелепо пританцовывая, странно тряся маленькой седой головой, часто  и
недоуменно моргая выкаченными, как у глубоководной рыбы, глазами, чуть  ли
не под машину двигалась, ни на что не обращая внимания,  тощая  оборванная
старуха. Впрочем, старуха ли? Как определить ее возраст? Тем более, что за
ее горбатой спиной, прямо в грязном мешке с вырезанными в нем  отверстиями
для рук и ног, находился уродливый большеголовый младенец.
     Он был отвратителен. Этот младенец  поражал  воображение.  Не  должно
быть у младенца такой большой головы, таких странных, низко  расположенных
ушей, крошечных, утонувших в  темных  подпухших  глазницах  бессмысленных,
пустых глаз...
     Я не успел раскрыть рта, а Габер  уже  снимал  трубку  радиотелефона.
Впрочем, его вызов не понадобился: из-за поворота с воем  вылетел  желтый,
крытый брезентом, грузовик. Два здоровенных санитара все в той  же  желтой
униформе с эмблемой "СГ" на рукавах  ухватили  старуху  и  сунули  ее  под
брезент вместе с младенцем.
     - Что это за чучело? - оторопев, спросил я.
     - Моргачка, - с отвращением сплюнул Габер.
     - Моргачка?
     - Ну да, - все с тем же отвращением повторил он. -  Моргачка.  Только
не болтай о моргачах в людном месте, в Итаке этого  не  любят.  Моргачи  -
первые разносчики любой заразы, заруби это на своем носу,  парень.  Прямой
долг любого служащего "СГ" - следить за этими уродами. Им предоставлен  не
худший кусок Итаки, незачем бродить по городу. - Он вытащил пачку  сигарет
и одну из них сунул мне в губы: - Пойдешь сейчас в отель "Морское казино".
Это совсем рядом, направо через квартал. Там на  тебя  снят  номер.  Утром
явишься в офис, это сразу за "Кареттой",  тебе  подскажут.  Получишь  свою
машину и инструкции. Все. Выкатывайся!
     Я с удовольствием выкатился, Габер исчез.
     Я остался один на невеселой пустынной  улице.  Раньше  таких  улиц  в
Итаке не было. И я мог поклясться на Библии, что раньше никто  не  знал  и
такого слова, как моргач.



                                    5

     Машина,  которую  я  получил  утром,  поразила  меня.  Мощный   джип,
буквально напичканный электроникой и приборами. Я  увидел  даже  барометр.
Видимо, санитарная инспекция "СГ" имела какое-то  отношение  и  к  погоде.
Здесь  же,   прямо   под   правой   рукой,   располагались   трубки   двух
радиотелефонов.
     - Ты входишь в систему санитарных патрулей, - объяснил  мне  довольно
угрюмый тип - старший механик. - Отзываться будешь на "тройку".  Это  твой
номер.
     Весь день под руководством все того же механика  я  изучал  машину  и
вполне бы мог продолжить это дело и вечером, но этот угрюмый  тип  прогнал
меня:
     - Твое время кончилось. Ты должен вовремя отдыхать,  -  это  в  наших
интересах. Санитарным патрулям нужны здоровые парни.
     - А могу я воспользоваться машиной?
     - Так все делают, - хмыкнул механик. - А парковать за чей счет?
     - Разумеется, за мой.
     Он удивленно поднял глаза:
     - Ты откуда?
     Я назвал южный городок, фигурировавший в моих документах.
     - Там все такие?
     Но взять машину механик мне разрешил.
     Вернувшись в отель, я умылся и заказал обед.  Его  доставили  быстро.
Тележку толкал  хмурый  парнишка  с  узкими,  косящими  в  разные  стороны
глазами.
     Я спросил:
     - Ты умеешь смеяться?
     Он ответил:
     - Зачем?
     Я пожал плечами:
     - Ну хотя бы из приличия. Улыбку-то ты можешь изобразить?
     Он ответил:
     - Зачем?
     Я опять пожал плечами:
     - Ты серьезный парень. Можешь не улыбаться, но скажи мне: как  тут  с
белыми передничками  и  вообще...  -  я  задумчиво  покрутил  над  головой
пальцами.
     - Долго вам придется искать.
     - Почему? Не утопили же вы девочек в океане?
     - Кто мог, тот сам смылся за океан,  -  глядя  мимо  меня,  загадочно
ответил парнишка.
     - А почему ты не смылся?
     - Я не боюсь пьяной рыбы.
     - А что это?
     Парнишка спохватился. По бледным щекам расползся нездоровый  румянец,
глаза разъехались еще шире:
     - Сами узнаете.
     - Ладно, иди. За тележкой придешь попозже. Бар "Креветка", это далеко
от отеля?
     - Совсем нет.
     - Веселое место?
     - Кому как, - мальчишка оказался неисправимым.  -  Главное,  смеяться
вовремя.
     Когда-то бар "Креветка"  принадлежал  старому  Флаю.  Сюда  приходили
выпить, пошуметь, попробовать хорошую морскую рыбу, поиграть на  бильярде.
Мальчишкой мне  случалось  заглядывать  в  "Креветку",  хотя  старый  Флай
мальчишек недолюбливал. Но меня посылал  отец,  я  не  мог  отказаться  от
похода в опасный бар, и это всегда  было  как  самое  настоящее,  сулившее
неизвестно что путешествие. Ведь, отпуская устриц, старый Флай мог  крепко
держать тебя за ухо.
     Жив ли Флай?
     Я не боялся, что он меня опознает - слишком много лет  прошло  с  тех
пор, - но ведь могли  сохраниться  гонявшие  со  мной  по  пляжу  мяч  мои
ровесники и ровесницы, с которыми я отплясывал в летнем дансинге  рядом  с
китовой аркой.
     Я усмехнулся. Не думаю, что меня можно было узнать, тем не  менее,  я
волновался.



                                    6

     "Креветку" я разыскал сразу, хотя все старые постройки рядом с  баром
давно снесли. Свободных  мест  в  заведении  оказалось  больше,  чем  того
требовала хорошая репутация, но я этому не очень удивился; а  вот  ребята,
обслуживающие бар, меня удивили - все они были мрачными,  как  смерть,  и,
несомненно, находились под градусом.
     Веселое местечко, подумал я, усаживаясь за стойкой.
     Человек пять-шесть сидело за столиками, еще двое расположились  рядом
со мной. Длинный, тощий старик, даже на вид какой-то запущенный, сидел  за
стойкой на бочке. Время от времени он  надсадно  и  подолгу  откашливался.
Что-то знакомое послышалось мне в его кашле. Я наклонился к застывшему над
только что опорожненным стаканом соседу:
     - Кто это?
     Парень безо всякого интереса ответил:
     - Старый Флай. Хозяин заведения.
     Но я уже узнал Флая. Время здорово  обработало  его  -  почти  лишило
волос, обесцветило бороду, погасило глаза, простегало морщинами щеки, лоб,
шею.
     - У него еще и мозги не в порядке, - добавил  сосед,  будто  прочитав
мои мысли.
     - Что так?
     - Все, кто мог, побросали свои заведения и смылись куда  подальше.  А
старик все держится за "Креветку". Его уже раза три  поджигали,  он  нанял
охрану и тратит на свое заведение больше, чем с него имеет. Идиот!
     Старый Флай, откашлявшись, повернул голову. Вряд ли он слышал нас, но
ощущать взгляд его бесцветных глаз было неприятно.
     - Он уже давно никому не верит, - неодобрительно хмыкнул  мой  сосед.
Видно, над Флаем привыкли  посмеиваться.  Мой  сосед  крикнул:  -  Старик,
поговори с нами!
     Флай  медленно  покачал  головой,  но  в  его  мутных  пустых  глазах
неожиданно зажглись огоньки понимания.
     - Что-нибудь вспомнил? - ухмыльнулся мой сосед?
     Старый Флай шевельнул губами. Я больше угадал, чем услышал:
     - Океан.
     Ничего к этому не добавив, он зашелся в новом приступе кашля.
     - Послушайте, - сказал я Флаю. - Что вы мне посоветуете заказать?
     Старый Флай, наконец, откашлялся.
     - Подонки! - выругался он. - Дурачье!  Если  хотите  жрать,  идите  к
Коннеру или к Хуго. У меня закусывают.
     "Старый сукин сын! - восхитился я. - Меня он, конечно, не узнает,  но
энергию он еще не растерял".
     - А вон доктор Фул, - толкнул меня локтем сосед.  -  Знаешь  его?  Он
каждый день накачивается в этом баре.
     Я оглянулся.
     Невысокий человек в легком сером костюме поднялся  из-за  столика  и,
покачнувшись, двинулся к двери. Когда он поднял голову,  я  успел  увидеть
его огромные пронзительные,  как  у  святого,  глаза.  Это  меня  чуть  не
рассмешило: святой в Итаке! Но глаза у него, правда, были пронзительные.
     Фул... Доктор Фул... Я вспомнил прокрученную мне шефом на магнитофоне
запись...  "Он  сомневается.  Он  много  пьет.  Его   состояние   тревожит
санитарную инспекцию. Через руки Фула проходят все анализы, даже  те,  что
заставили нас выставить дополнительные посты..."
     Через руки Фула проходят все анализы - эти слова я  хорошо  запомнил.
Такого человека жаль было упускать, но  я  его  уже  упустил.  Не  мог  не
упустить.
     Дверь бара с грохотом распахнулась. Брэд  Хоукс  отмечал  прибытие  в
Итаку.
     Не знаю, где он  собрал  такую  компанию,  но  она  выглядела  весьма
пестрой: люди примерно его возраста,  в  приличных  на  вид  костюмах,  но
встрепанные, с болтающимися галстуками, с багровыми лицами: их  голоса  до
потолка заполнили бар.
     Я не хотел веселиться с Хоуксом.
     Пользуясь тем, что он сразу  же  шумно  повалился  в  кресло,  требуя
бармена, я отступил за стойку, к узким дверям,  которые  когда-то  служили
черным ходом в бильярдную. И не ошибся: там и была бильярдная - столы  под
зеленым пыльным сукном, пирамиды пыльных шаров,  на  полочке  раскрошенные
мелки.
     И первое, что я услышал, было:
     - Дай ему еще раз!
     Я оглянулся.
     Человек, которого били, не отличался крепким сложением. Сознание,  по
крайней мере, он уже потерял. Один из  экзекуторов  держал  его  сзади  за
заломленные за спину руки, а другой, небольшого  роста,  узкий  в  бедрах,
спортивный, не торопясь, с  чувством  бил  жертву  в  живот  тупым  носком
тяжелого кожаного ботинка.
     Они занимались своим делом столь  сосредоточенно  и  целеустремленно,
что мое появление осталось ими незамеченным. Зато третий  сразу  увидел  и
узнал меня. Это был Габер. Он тряхнул своими крупными локонами и сказал:
     - Прекрати, Дон. У нас гости.
     - Гости?.. Один гость, - уточнил низкорослый, поворачиваясь  ко  мне.
Он смерил меня взглядом и ухмыльнулся: - Сам выйдешь или помочь?
     - Сам выйду, - сказал я миролюбиво. - Ваш приятель свое получил, могу
добросить его до дома.
     Ни в какой другой ситуации я не полез  бы  в  чужую  ссору,  но  люди
Габера калечили доктора Фула, я не мог этого допустить. "Через  руки  Фула
проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить  дополнительные
посты..." Ради доктора Фула можно было рискнуть.
     Но низкорослый спортивный  экзекутор,  видимо,  думал  иначе.  Он  не
торопясь подошел ко мне и сгреб меня за рубашку. Наверное,  он  был  очень
упрямым, я знаю такие ухмылки, поэтому, не желая испытывать судьбу,  сразу
рубанул его ребром ладони по горлу. Он, хрипя, упал на пол.
     Я оттолкнул его ногой в сторону.
     - Ваш приятель свое получил. Почему бы не оставить его в покое?
     Прозвучало  это  двусмысленно,  поскольку  могло   относиться   и   к
низкорослому, и к доктору Фулу.  Это  развеселило  Габера.  Он  неожиданно
рассмеялся.
     - Ты прав,  этот  парень  свое  получил.  Забирай  его  и  катись  из
"Креветки".
     Прислонясь к стене,  он  с  удовольствием  наблюдал,  как  я  поволок
избитого доктора к выходу.
     В машине доктор Фул очнулся.
     - Где вы живете? - спросил я.
     - Святая площадь, - с трудом выдавил он. - При клинике.
     Я нажал на стартер.
     - Гаррис, - окликнул меня с порога Габер. - Когда это чучело придет в
себя, - он, конечно, имел в виду доктора Фула, - напомните ему, что он сам
полез в пьяную драку. Сам! С ним это уже бывало.
     Глаза Габера смеялись, но я его понял.
     Я кивнул.
     - Все слышали? - спросил я доктора Фула, когда мы отъехали по меньшей
мере на квартал.
     Он обессилено кивнул.



                                    7

     Утром в местной газете (ее подсовывали  мне  под  дверь,  видимо,  ее
доставка входила  в  оплату  номера)  я  прочел  о  драке,  случившейся  в
бильярдной бара "Креветка". Автор заметки негодовал: такое происходит не в
первый раз, бар старого Флая - бесчестное место. Это не  я  придумал,  там
так и было сказано - бесчестное место. Автор заметки настаивал: Итака - не
из тех городов, где можно мириться с подобными очагами насилия, давно пора
заняться заведением старого Флая.  Сегодня  там  избили  доктора  Флая,  а
завтра изобьют главного санитарного инспектора. Колонисты способны и не на
такое!
     Насчет колонистов я ничего не понял, но это меня насторожило.
     Я отложил газету.
     Эта история могла обойтись мне дорого, ведь доктора  Фула  били  люди
Габера, то есть те же самые сотрудники санитарной  инспекции.  Вот  почему
утром я постарался широко и виновато улыбнуться ему.
     Габер понял меня.
     - Забудь, - тряхнул он длинными локонами. - Ты вел себя по-мужски.
     - Я виноват, - настаивал я. - Просто я еще не знаю Итаки.
     - Ладно, - ухмыльнулся Габер. - Мыслишь ты  верно.  Драку  все  равно
начал сам доктор. Ты ведь, кажется, тоже видел это?
     - Нет, - замотал я головой. Я вовсе не стремился во всем  поддакивать
Габеру. - Самое начало драки я не захватил.
     Всем своим видом я показывал, что мне плевать на эту  историю,  но  в
тот же день меня все-таки вызвали к санитарному инспектору Сейджу.
     - Герб, - строго заметил он. - Твоя  машина  всегда  должна  быть  на
ходу.
     Он произнес это тоном, не оставлявшим сомнений: он все знает  о  моем
вчерашнем приключении.
     Я кивнул.
     - Ты всегда должен быть в форме, Герб.  Наши  поездки,  как  правило,
будут связаны с санитарным контролем города. Чтобы ты  не  задавал  лишних
вопросов и не нарывался на неприятности, объясню: мы следим за  моргачами.
Это жаргонное слово, Герб, старайся не пользоваться им. В Итаке  не  любят
напоминаний о несчастье,  постигшем  город.  У  нас  есть  другой  термин:
колонисты. Это те, кто в свое время не уберегся от болезни Фула,  да,  да,
болезни Фула! Она названа так в честь доктора Фула, сумевшего первым найти
ее возбудителей. Санитарная инспекция выделила колонистам особый район, но
ты сам должен понимать, больные люди не  всегда  могут  отвечать  за  свои
поступки. Бывает, они бегут с определенной  им  территории.  Наше  дело  -
водворять их на место, чтобы не повторилась трагедия  прошлых  лет,  когда
Итака  потеряла  немало  своих  обитателей.   Комбинат   "СГ"   вкладывает
колоссальные средства в борьбу с болезнью Фула. Следить за колонистами  не
последнее дело. Болезнь Фула разносят именно они.
     Я кивнул.
     - Надеюсь, я все объяснил понятно?
     - Вполне.
     - Район, где нынче живут колонисты, - это Старые дачи. Он охраняется.
Имей это в виду, чтобы в тебя случайно не выстрелили.
     Я кивнул.
     Старые дачи...
     Я хорошо помнил этот район... Песчаные берега, за ними  начиналось  и
тянулось мелководье... Там же стоял в свое время бревенчатый  дом  старого
Флая... Много позже именно на те пески выбросило ночным штормом его  шхуну
"Мария"... По незаметным, но хорошо известным нам, мальчишкам,  бродам  не
раз удавалось пересечь всю бухту из конца в конец. Туристы диву  давались,
видя шествующих через бухту пацанов... Сохранились ли те броды?
     - Получается, что я не просто водитель?
     Санитарный инспектор Сейдж удивленно  и  высоко  вскинул  брови.  Его
забавляла моя тупость. Он, кажется, начинал доверять мне.
     - Если дела будут идти на лад, получишь желтую форму.
     Я с трудом сдержал улыбку. Больше того, я сумел  высказать  искреннюю
признательность. Желтую форму!..  Еще  чего  не  хватало!  Они  набьют  ее
микроклопами и будут знать все о каждом моем шаге.
     Тем не менее, я высказал Сейджу самую  искреннюю  признательность,  и
санитарный инспектор остался довольным мною.
     Желтую форму!
     Обрадованный тем, что пока что она мне не  грозит,  я  позволил  себе
притормозить перед костелом на Святой площади.
     Отсюда, с холма, я  видел  почти  всю  Итаку.  Низкая,  каменная,  на
удивление серая,  она  уныло  расползлась  по  плоским  песчаным  берегам.
Цветные ленточки дыма лениво извивались над многочисленными трубами, пахло
химией. Даже океан, плоский, усмиренный, запертый в бухте  кривыми  узкими
косами, казался химически обесцвеченным.
     Я снял эту унылую панораму.
     Выезжая с площади, я обратил внимание на массивную  глыбу  розоватого
гранита.
     Памятник? Кому?