вшие ящики. Двигался он как сокрушительная сила - прямо и безостановочно.
     - Кто это? - спросил Реннер.
     - Рабочий, - ответила моти Сэлли. - Носильщик. Не слишком разумный...
     Затем Реннер углядел еще кого-то, чей мех был ржаво-красным, как будто его окунули в кровь. Он был ростом как его собственная моти, но с меньшей головой, а когда поднимал и сгибал свои правые руки, становились видны пальцы, такие длинные и деликатные, что Реннер подумал об амазонских пауках. Он коснулся плеча своей финч(клик) и спросил:
     - А это?
     - Физик, - сказала моти Реннера. - Как вы могли сейчас заметить, у нас имеются различные виды. Они все - как бы это сказать - родственники...
     - Да? А Белые?
     - Отдающие приказы. Полагаю, вам было известно, что на борту нашего корабля была одна.
     - Да, мы предполагали это. - Во всяком случае, Царь предполагал. В чем еще он окажется прав?
     - Что вы думаете о нашей архитектуре?
     - Безобразная. Индустриально-отвратительная, - сказал Реннер. - Я знаю, что ваши идеалы красоты должны отличаться от наших, но все же... У вас есть стандарт красоты?
     - "Приходи, я ничего не скрою от тебя". Да, но он не похож на ваши. Не понимаю, что вы, люди, видите в арках и колоннах?
     - Фрейдистский символизм, - жестко сказал Реннер. Сэлли фыркнула.
     - Об этом постоянно говорит моти Хорвата, но я ни разу не слышала понятного объяснения, - сказала моти Реннера. - Кстати, что вы думаете о наших экипажах?
     Лимузины радикально отличались от двухместных машин, проносившихся мимо них. Среди этих двухместных не было двух, похожих друг на друга похоже, моти не дошли еще до понимания выгод стандартизации. Впрочем, все остальные машины, которые видели люди, были крошечными, вроде двойных мотоциклов, тогда как людей везли в низких, четко очерченных экипажах, сверкавших полировкой.
     - Они прекрасны, - сказала Сэлли. - Вы создали их именно для нас?
     - Да, - ответила ее моти. - Хорошо ли мы угадали?
     - Отлично. Это весьма льстит нам, - сказала Сэлли. - Вы, должно быть, понесли значительные расходы для... этого... - она вдруг замолчала. Реннер повернулся, чтобы взглянуть туда, куда она смотрит, и задохнулся от удивления.
     Замки вроде этого располагались когда-то в Тирольских Альпах на Земле. Они и до сих пор стояли там, поскольку их никогда не бомбили, но Реннер видел только их копии на других мирах. Сейчас сказочный замок с высокими изящными шпилями стоял посреди прямоугольных зданий города моти. Поднимавшийся с одного угла минарет опоясывал тонкий балкон.
     - Что это за место? - спросил Реннер.
     - Здесь будете жить вы, - сказала моти Сэлли. - Он герметизирован и полуогорожен. Для вашего удобства есть гараж и машины.
     В последовавшей за этим паузой восхищения прозвучали слова Горация Бари:
     - Вы самые изумительные хозяева.

***

     Они сразу же назвали его Замком. Вне всякого сомнения, он был задуман и построен целиком для них. Здание было достаточно большое, чтобы вместить тридцать человек. Его красота и удобства были в традициях Спарты - с несколькими дисгармоничными отклонениями.
     Моти знали образ жизни Уайтбрида, Стели, Сэлли, докторов Харди и Хорвата, и поэтому они старались сдерживать свой смех, когда их финч(клик) показывали им отведенные для них комнаты. Космонавты Джексон и Вейсс были испуганы до немоты и только изредка говорили осторожно какую-нибудь глупость. Люди же типа Горация Бари имели жесткие традиции гостеприимства, и поэтому он считал странными все обычаи, кроме левантийских.
     Однако люди вроде Реннера, ценили прямоту и откровенность, и эта откровенность, как он обнаружил, делала жизнь для всех легче. Впрочем, это не относилось к Военному Флоту. На Флоте он научился держать свой рот закрытым. К счастью, его финч(клик) придерживалась точно такой же точки зрения.
     Реннер осмотрел апартамент, выделенный ему. Двуспальная постель, кухонный шкаф для посуды, кушетка и кофейный столик - все смутно напоминало ему лекции о путешествиях, которые он читал моти. Комната была в пять раз больше его каюты на "МакАртуре".
     - Простор, - сказал он удовлетворенно, потом принюхался. Не было вообще никаких запахов. -Вы, должно быть, проделали громную работу, чтобы профильтровать воздух планеты.
     - Спасибо. Что касается простора... - Моти Реннера пошевелила всеми локтями. - Можно было бы подумать, что нам нужно больше простора, чем вам, но это не так .
     Панорамное окно тянулось от пола до потолка и от стены до стены. За ним возвышался город: большинство зданий, видимых отсюда, было выше Замка. Реннер заметил, что смотрит прямо вниз, на городскую улицу, уходящую к величественному закату, сиявшему всеми оттенками красного. По пешеходному уровню двигалась лавина спешащих разноцветных шариков, главным образом Красных и Коричневых, но и Белых было довольно много. Некоторое время он смотрел, потом повернулся.
     Рядом с изголовьем его кровати находилась ниша, и Реннер заглянул в нее. Там стоял кухонный шкаф и два предмета обстановки, которые Реннер тут же узнал. Они походили на то, что сделал Коричневый из кровати в каюте Кроуфорда.
     - Двое? - спросил Реннер.
     - Мы назначили еще Коричневого.
     - Я научу вас новому слову. "Уединение". Оно относится к человеческим потребностям...
     - Мы знаем об уединении, - моти сделала двойной жест. - Неужели вы полагаете, что это допустимо между человеком и его финч(клик)?
     Реннер торжественно кивнул.
     - Но... но... Реннер, у вас нет никакого уважения к традициям?
     - Каким?
     - Черт побери! Хорошо, Реннер. Мы навесим здесь дверь. С замком?
     - Да. Должен заметить, что остальные, вероятно, чувствуют то же самое, независимо от того, говорят об этом или нет.
     Кровать, кушетка, стол - все это было знакомо моти и прежде. Матрац был немного жестковат, ну и черт с ним. Реннер заглянул в ванную и расхохотался. Туалет был туалетом для невесомости, лишь в одном отличаясь от такового на катере: он имел золотую ручку для спуска воды, вырезанную в форме собачьей головы. Ванна была... странной.
     - Я хочу опробовать эту ванну, - сказал Реннер.
     - Я знаю, о чем вы думаете. Мы видели изображения некоторых ванн на ваших лекциях, но они выглядели нелепо, не соответствуя вашей анатомии.
     - Верно. До сих пор никто не создал приличной ванны. Но на тех снимках не было ни одного туалета, не так ли?
     - Это довольно странно, но не было.
     - Ммм... - и Реннер начал говорить. Когда он закончил, моти сказала:
     - И как много воды для этого нужно?
     - Довольно много. Слишком много для космического корабля.
     - Хорошо. Мы посмотрим, что можно сделать.
     - Да, и сделайте дверь между ванной и жилой комнатой.
     - Снова уединение?
     - Да.
     Обед в ту ночь походил на званый прием в старом доме Сэлли на Спарте, но странно измененный. Слуги - молчаливые, внимательные, почтительные, руководимые хозяином, которым из уважения к его рангу стала моти доктора Хорвата - были Рабочими ростом в полтора метра. Продукты были доставлены из запасов "МакАртура", за исключением некоторых фруктов, похожих на дыню и подслащенных желтым соусом.
     - Мы гарантируем, что это не ядовито, - сказала моти Реннера. - Мы нашли несколько продуктов, в которых уверены, и продолжаем поиски. Вы сами можете принять в них участие, - соус уничтожал кислый вкус дынь и делал их восхитительными.
     - Это можно использовать как предмет для торговли, - сказал Бари. Только нам удобнее перевозить семена, а не сами дыни. Их трудно выращивать?
     - Совсем нет, но это требует обработки, - сказал моти Бари. - Мы дадим вам возможность изучить почву. Можете вы указать другие предметы, которыми стоит торговать?
     Бари нахмурился и посмотрел вниз, на свою тарелку. Никто не обращал на них внимания, а ведь они были золотыми: тарелки, столовые приборы, даже бокалы для вина, хотя формой походили на хрусталь. И все же, они не могли быть золотыми, потому что не проводили тепла. Это были просто копии пластиковой посуды, предназначенной для невесомости на борту катера "МакАртура", даже с торговыми марками, оттиснутыми по краям.
     Все ждали его ответа. Торговые возможности могли сильно повлиять на отношения между Мошкой и Империей.
     - Во время поездки к Замку я выискивал у вас предметы роскоши, но не увидел ничего, кроме вещей, созданных специально для людей. Может, я просто не узнал их?
     - Мне знакомо это слово, но у нас очень мало предметов роскоши. Мы - при этом я говорю, разумеется, за Отдающих приказы - делаем упор на силу, территорию, поддержание домашнего хозяйства и династии. Нас самих интересует выбор нашими детьми места в жизни.
     Бари запомнил эту информацию: "Мы говорим за отдающих приказы". Значит, он имел дело со слугами. Нет, с агентами. Нужно держать это в памяти и ждать, чем подкрепит свое обещание его финч(клик). Улыбнувшись, он сказал:
     - Как жалко! Предметы роскоши удобно перевозить. Вы поймете мои проблемы с выбором товаров для торговли, когда я скажу, что едва ли будет выгодно покупать у вас золото.
     - Я тоже так думаю. Нужно искать, и, возможно, мы найдем что-нибудь более ценное.
     - Скажем, произведения искусства?
     - Искусства?
     - Позвольте мне, - сказала моти Реннера. Она заговорила на высоком певучем языке и очень быстро говорила секунд двадцать, затем оглядела всех собравшихся. - Простите, но так было быстрее.
     - Совершенно верно, - сказал моти Бари. - Я понял так, что вас интересуют оригиналы?
     - Если возможно.
     - Ну, конечно. Для нас копии так же хороши, как и оригиналы. У нас много музеев, и я организую несколько экскурсий.
     Как выяснилось, все хотели принять в них участие.
     Когда они вернулись с обеда, Уайтбрид едва не рассмеялся, увидев дверь в ванную. Заметив это, его моти сказала:
     - Мистер Реннер объяснил нам об уединении, - и она резко толкнула дверь, которая теперь закрывала ее нишу.
     - А вот это нельзя назвать необходимым, - сказал Уайтбрид, который не любил спать один. Если он проснется среди ночи, с кем можно будет поговорить, прежде чем снова захочется спать?
     Кто-то постучал в дверь. Это был космонавт Вейсс с Тэйблтопа.
     - Сэр, могу я поговорить с вами наедине?
     - Хорошо, - сказала моти Уайтбрида и удалилась в альков. Моти быстро поняли сущность уединения. Уайтбрид провел Вейсса в комнату.
     - Сэр, у меня есть одна проблема, - сказал Вейсс. - То есть, у меня и Джексона. Мы отправились вниз помогать... ну, там, отнести багаж, почистить что-то и тому подобное.
     - Понял. Вам не нужно делать ничего подобного. Каждому из нас назначено по Инженеру.
     - Да, сэр. Но есть еще кое-что. Нам с Джексоном тоже назначили по Коричневому. Я... и...
     - По финч(клик).
     - Да.
     - Что ж, есть некоторые вещи, о которых вы не должны говорить, - оба рядовых работали на ангарной палубе и в любом случае не могли знать о технологии Поля слишком много.
     - Да, сэр, мы знаем это. Никаких военных историй, ничего о корабельном оружии или двигателе.
     - Отлично. За исключением этого, вы находитесь в отпуске. Вы путешествуете первым классом со слугой и местным гидом. Наслаждайтесь этим. Не говорите ничего, за что Царь мог бы вас повесить, и не беспокойтесь о расходах. Будьте хозяевами положения и надейтесь, что вас не отправят назад следующей шлюпкой.
     - Слушаюсь, сэр, - Вейсс вдруг усмехнулся. - Вы знаете, именно поэтому я и попал в Военный Флот. Странные миры - вот что нам обещают вербовщики.
     - "Далекие забытые города..." Я тоже.
     Позже Уайтбрид стоял у панорамного окна. Город сверкал миллионами огней. Большинство крошечных машинок исчезло, но по улицам двигались огромные грузовики. Пешеходы умерили свое рвение. Уайтбрид заметил кого-то высокого и веретенообразного, который бежал среди Белых так, как если бы они стояли на месте. Увернувшись от огромного Носильщика, он исчез вдали.

ЭКСКУРСИЯ

     Реннер проснулся до рассвета. Пока он принимал замечательную ванну, моти выбрали и предложили ему одежду. Реннер решил принять их выбор. Он был снисходительным к ним - они могли быть последними невоенными слугами, которых он когда-либо имел. Его оружие было осторожно выложено вместе с его одеждой, и, ненадолго задумавшись, Реннер пристегнул его под гражданскую куртку, сшитую из какой-то изумительной сияющей ткани. Ему не требовалось оружие, но устав был уставом...
     Все остальные завтракали, разглядывая рассвет через большое панорамное окно. Он выглядел похоже на закат - тоже во всех оттенках красного. День на Мошке-1 был на несколько часов длиннее земного, соответственно, ночь была дольше, и люди могли дольше спать утром и все равно вставать до рассвета.
     На завтрак подали большие, очень похожие на яйца, вареные предметы. Внутри они выглядели так, словно яичный белок и желток смешали, но все это имело вишневый цвет. Реннер сказал, что все эти вишневые штуки не стоят того, чтобы их есть, и не притронулся к ним.
     - Музей всего в нескольких кварталах отсюда, - моти доктора Хорвата быстро потерла свои правые руки. - Предлагаю идти пешком. Думаю, нам не понадобится теплая одежда.
     У всех моти была эта проблема: какую пару рук использовать для имитации человеческих жестов? Реннер подумал, что моти Джексона должна свихнуться. Джексон был левшой.
     Они пошли пешком. Холодный ветер набрасывался на них из-за каждого угла. Солнце было большим и тусклым: в это раннее время дня можно было смотреть прямо на него. Крошечные машинки сновали в шести футах под ними. Запах воздуха Мошки-1 понемногу просачивался сквозь фильтры шлемов, так же, как тихое гудение машин и быстрое бормотание моти.
     Группа людей двигалась среди толп моти всех цветов - и на них не обращали внимания. Потом из-за угла вывернула группа чужаков с белым мехом и задержалась, изучая их. Они щебетали своими музыкальными голосами и с любопытством разглядывали людей.
     Казалось, Бари чувствует себя очень неудобно - он изо всех сил старался оставаться внутри группы. "Он не хочет, чтобы его разглядывали со всех сторон", - подумал Реннер. Тут парусный мастер заметил, что его самого разглядывает беременная Белая, с выпуклостью выше главного сустава ее спины. Реннер улыбнулся ей, присел на корточки и повернулся к ней спиной. Его финч(клик) что-то пропела в низких тонах, и Белая подошла ближе, а затем дюжина белых моти вытянула дюжину белых рук к его позвоночнику.
     - Хорошо! - сказал Реннер. - Немного ниже. Да, можно чесать именно здесь. - Когда белые ушли, Реннер поднялся на свои длинные ноги, пригодившиеся в этой прогулке. Его моти рысью бежала рядом.
     - Надеюсь, что не научусь вашей непочтительности, - сказала она.
     - А почему нет? - серьезно спросил Реннер.
     - Когда вы уйдете, нас будет ждать здесь другая работа. Нет, тревожиться нечему. Если вы можете довольствоваться Военным Флотом, то и мне не очень трудно сделать отдающих приказы счастливыми.
     "Она говорит почти грустно", - подумал Реннер. Впрочем, он не был уверен. Если у моти и были выражения лица, Реннер не различал их.
     Музей находился довольно далеко от них. Как и другие здания, он был прямоугольной формы, но со стеклянным фасадом или чем-то вроде этого.
     - У нас много мест, подходящих под ваше слово "музей", - сказала моти Хорвата, - в этом и в других городах. Этот ближайший и специализируется он на живописи и скульптуре.
     Мимо них прошел Носильщик ростом в три метра, неся свой метровый груз на голове. Это была она, отметил Реннер, увидев длинную выпуклость беременности в верхней части ее живота. Глаза ее были кроткими глазами животного без признаков разума. Она прошла мимо, не останавливаясь.
     - Похоже, ношение детей не замедляет моти, - заметил Реннер.
     Коричнево-белые плечи и головы повернулись к нему. Моти Реннера сказала:
     - Ну, разумеется, нет. А почему это должно быть так?
     Сэлли Фаулер взяла на себя труд объяснений. Осторожно подбирая слова, она попыталась объяснить, как мало используют беременных женщин у людей.
     - Это единственная причина, по которой мы стремимся к обществу, ориентированному на мужчин. И... - она еще продолжала говорить о проблеме деторождения, когда они достигли Музея.
     По высоте дверь доходила Реннеру до переносицы, правда потолки были выше - он касался их волосами. Доктору Хорвату приходилось наклонять голову.
     И освещение было слишком желтым.
     И картины были повешены слишком низко.
     Условия для осмотра были далеко не идеальными, а, кроме того, цветов на самих картинах не было. Доктор Хорват и его моти с живостью принялись обсуждать его сенсационное заявление, что для человеческого глаза голубой плюс желтый равняется зеленому. Глаз моти был устроен подобно глазу человека или осьминога, по той же схеме: глазное яблоко, приспосабливающийся хрусталик и нервные рецепторы. Однако, рецепторы были другими.
     И все-таки картины потрясали. В главном холле, который имел потолок высотой три метра и был заполнен крупными полотнами, экскурсия остановилась перед уличной сценой. Коричнево-белый садился в машину, по-видимому, беседуя с кишевшими вокруг Коричневыми и Коричнево-белыми, тогда как за его спиной небо пылало красным. Эмоции выражались все той же плоской улыбкой, но Реннер почувствовал насилие и подошел ближе. Многие в толпе держали приборы, всегда в левых руках, и некоторые были сломаны. Кроме того, сам город был в огне.
     - Это называется "Вернитесь к вашим задачам". Вы скоро заметите, что тема Безумного Эдди повторяется довольно часто, - сказала моти Сэлли и двинулась дальше, прежде чем кто-нибудь успел попросить более подробных объяснений.
     Следующая картина в углу изображала квази-моти, высокого и худого, с маленькой головкой и длинными ногами. Он бежал из леса на зрителя, и его дыхание тянулось за ним белым дымком.
     - "Несущий послание", - назвала картину моти Хорвата.
     Соседняя картина была еще одной сценой на свежем воздухе: два десятка Коричневых и Белых ели, сидя вокруг пылающего костра. Вокруг них светились красные звериные глаза. Весь пейзаж был темно-красным, а вверху на фоне Угольного Мешка горел Глаз Мерчисона.
     - Глядя на это, вы не можете сказать, что они думают и чувствуют, верно? - сказала моти Хорвата. - Этого мы и боялись. Бессловесное общение. Эти знаки и жесты у нас различны.
     - Я полагаю, - сказал Бари, - что все эти картины можно продать, но не особенно хорошо. Они всего лишь любопытны... хотя вполне ценны сами по себе, из-за ограниченного потенциального рынка и ограниченных источников. Но они ничего не сообщают, ничего не передают. Кто нарисовал их?
     - Эта довольно старая. Как видите, она была нарисована прямо на стене здания и...
     - Но каким моти? Коричнево-белым?
     Все моти невежливо рассмеялись, а моти Бари сказал:
     - Вы никогда не увидите произведения искусства, созданного не Коричнево-белым. Общение - это наша специальность, а искусство - это общение.
     - Значит, Белым нечего сказать?
     - Конечно. У них есть Посредники, говорящие за них. Мы переводим, мы общаемся. Многие из этих картин являются доказательствами, наглядно выражающими это.
     Вейсс, ничего не говоря, шел за всеми следом. Заметив это, Реннер понизил голос и спросил:
     - Какие-то замечания?
     Вейсс почесал челюсть.
     - Сэр, я не был в музее со школы... но неужели здесь нет картин, сделанных достаточно хорошо?
     Во всем холле нашлось только два портрета. Оба изображали Коричнево-белых, и оба были нарисованы от пояса и выше. Чувства этих моти должен был выражать язык тела, а не лица. Портреты были странно освещены, а руки их были странно искривлены. Реннер решил, что они отражают зло.
     - Зло? Нет! - сказала моти Реннера. - Этот, например, заставил построить зонд Безумного Эдди. А этот был создателем универсального языка и жил очень давно.
     - Им еще пользуются?
     - Вообще-то да. Но, разумеется, он разбит на куски. Скажем, Синклер, Поттер и Бари говорят не на том языке, на котор