Возбуждение достаточно хорошо скрывало страх, прорвавшийся вдруг в их души. Разумеется, они не были вооружены, но она чувствовала бы себя гораздо лучше (так же, как и все остальные), если бы Род Блейн был с ними. Но это было невозможно.
     Позднее на катере могли перелетать и другие люди. Бакмен с его миллионом вопросов, как только Харди решит проблему общения. Биологи, офицер военного Флота - вероятно, Каргилл, - чтобы изучить оружие моти. Офицер-инженер... Это могли быть любые люди, кроме капитана. Было невероятно, чтобы Кутузов мог позволить Роду Блейну покинуть свой корабль, независимо от того, насколько мирными были намерения моти.
     Сэлли вдруг почувствовала тоску по родине. На Спарте у нее был дом, Харинг Кросс, а за несколько минут можно было попасть в столицу. Спарта была центром цивилизации, но в последнее время Сэлли жила в космических кораблях все уменьшающихся размеров, разнообразие было лишь в виде тюремного лагеря. Закончив университет, она приняла решение: стать личностью, а не украшением какой-нибудь мужской карьеры. Правда, сейчас уже многое говорило за эту возможность, особенно, если это будет настоящий мужчина. Хотя... Нет! Она будет принадлежать только себе.
     В одном конце кабины находились искореженные приборы, а также столы обеденный и игровые.
     - Вы бывали на этом катере? - спросил Хорват.
     - Простите?
     - Я спросил: "Вы бывали на этом катере?" Они убрали отсюда все вооружение, но оставили достаточно, чтобы понять, что здесь было. То же самое и с торпедами. Их убрали, но пусковые аппараты на месте. Так какого же рода будет наше посольство?
     Харди очнулся от своих грез.
     - А что бы вы сделали на месте капитана?
     - Использовал бы невооруженный катер.
     - Таких здесь нет, - мягко заметил Харди. - Вы знали бы это, если бы навестили хоть раз ангарную палубу, - на этой палубе находилась часовня, и Хорват не посещал ее. Конечно, это было его дело, но нелишне иногда напомнить об этом.
     - Но ведь у моти совершенно явно не военный корабль!
     Харди кивнул.
     - Моти рано или поздно откроют нашу ужасную тайну. Мы - род, любящий войну, это часть нашей натуры. Даже если мы прибываем на полностью разоруженном корабле. Вам не кажется, что это будет многозначительным фактом для моти?
     - Но ведь это очень важно для Империи!
     Дэвид Харди согласно кивнул. Министр по науке был прав, но священник подозревал, что доказательства его были плохи.
     Катер слегка накренился, и полет начался. Род следил за ним по экранам мостика, испытывая беспомощное раздражение. Через мгновение, когда катер подойдет к борту корабля моти, одна из батарей Кроуфорда будет направлена на него. И Сэлли Фаулер будет на борту этого хрупкого безоружного суденышка.
     Поначалу планировалось привести моти на борт "МакАртура", но пока малыши не найдены, это было невозможно. Род был рад, что его корабль неподвластен чужакам. Я учусь думать, как параноик, сказал он сам себе. Подобно адмиралу.
     А тем временем не было никаких следов малышей, Сэлли не разговаривала с ним, и все были раздражены.
     - Корабль готов к маневру, капитан, - сказал Реннер. - Я сменю вас, сэр.
     - Хорошо. Продолжайте, парусный мастер.
     Прозвучало предупреждение об ускорении, и "МакАртур" мягко двинулся в сторону от чужого корабля. В сторону от катера и Сэлли.

СЛОВЕСНЫЕ ИГРЫ

     Душ: пластиковый мешок с мыльной водой и молодым человеком внутри, причем горло мешка было плотно завязано вокруг шеи мужчины. Уайтбрид пользовался щеткой с длинной ручкой, чтобы почистить себя там, где чесалось, - то есть везде. Какое все-таки удовольствие напрягаться и расслаблять мышцы! Как мало было всего этого в корабле моти, таком клаустрофобически стиснутом.
     Вымывшись, он присоединился к остальным, сидевшим в гостиной.
     Священник, Хорват и Сэлли Фаулер - все в комнатных туфлях с клейкими подошвами - выстроились в линию. Никогда прежде Уайтбрид такого не видел.
     - Министр по науке Хорват, - сказал он. - Я прибыл под ваше командование на время пребывания здесь.
     - Очень хорошо, мистер Уайтбрид, - Хорват казался встревоженным и озабоченным. Впрочем, как и все они.
     Священник с усилием проговорил:
     - Как видите, никто из нас не знает, что делать дальше. Никогда прежде мы не контактировали с чужаками.
     - Они вполне дружелюбны и хотят говорить, - сказал Уайтбрид.
     - Хорошо, но это не удовлетворило моего любопытства, и я остался у вас на крючке, - священник нервно рассмеялся. - На что это было похоже, Уайтбрид?
     Он попытался рассказать им. Стиснутый, пока добираешься до пластиковых тороидов... хрупкий... никаких результатов в попытках поговорить с моти, за исключением того, что Коричневые чем-то отличаются от Коричнево-белых.
     - Они не вооружены, - сказал он им. - Я провел там три часа, изучая этот корабль, и на нем не осталось места, где они могли бы спрятать большое оружие.
     - У вас не было чувства, что они провели вас мимо чего-то?
     - Я... нет.
     - Вы не очень-то уверены, - резко сказал Хорват.
     - Это не так, сэр. Я только что вспомнил об экспериментальной комнате. Мы закончили обход в комнате, где были всевозможные инструменты на стенах, на полу и на потолке. На двух стенах были простые вещи - ручные сверла, продольные пилы со странными рукоятями, винты и отвертки. Это были предметы, которые я мог узнать. Я видел когти и что-то, что, по-моему, было молотком с большой плоской головкой. Все вместе это выглядело как мастерская в каком-нибудь подвале. Но там были и действительно сложные предметы, которых я вообще не мог определить.
     Чужой корабль плыл совсем рядом, видимый в передний иллюминатор. Нечеловеческие тени двигались вокруг него. Сэлли тоже разглядывала их, но тут Хорват сказал:
     - Вы сказали, что чужаки не присматривали за вами.
     - Не думаю, чтобы они провели меня мимо чего-либо. Я уверен, что меня намеренно привели в эту мастерскую. Не знаю, почему, но мне кажется, что это был тест на разумность. Если это так, то я провалился.
     - Единственный моти, с которым мы разговаривали, - сказал священник Харди, - пока что не может понять даже простейших жестов. Теперь же вы говорите мне, что эти моти устраивали вам тест на разумность...
     - И понимали жесты. Удивительно быстро поняли их. Да, сэр. Они различны. Вы видели снимки?
     Харди закрутил прядь своих редеющих рыжих волос вокруг шишковатого пальца и легонько дернул.
     - Сделанные камерой вашего шлема? Да, Джонатан. Я думаю, что мы имеем дело с двумя видами моти. Один из них - это ученый идиот, который не может говорить. Второй... по крайней мере, говорит, - закончил он неубедительно. Заметив, что играет с волосами, он пригладил их обратно на место.
     "Все они испуганы этим, - понял вдруг Уайтбрид. - Особенно Сэлли. И даже священник Харди, который никогда не давал повода думать, что... Всех испугало это первое движение".
     - Еще какие-нибудь впечатления? - спросил Хорват.
     - Я по-прежнему думаю, что корабль спроектирован для невесомости. Эти липкие полосы повсюду, надувная мебель... Кроме того, есть короткие проходы, соединяющие тороиды и имеющие ширину тех же тороидов. При ускорении они становятся открытыми дверями ловушек, а избежать их невозможно.
     - Это странно, - буркнул Хорват. - Корабль двигался с ускорением всего четыре часа назад.
     - Именно, сэр. Эти соединения должны быть новыми, - эта мысль осенила Уайтбрида внезапно. Соединения должны быть новыми...
     - Это говорит нам даже больше, - тихо сказал священник Харди. - Вы сказала, что мебель находится во всех углах. Мы все видели, что моти не заботятся о том, как они ориентированы, когда говорят друг с другом. Как будто они идеально приспособлены к невесомости. Как будто они развивались здесь...
     - Но это невозможно, - запротестовала Сэлли. - Невозможно, но... вы правы, доктор Харди! Люди всегда ориентируют себя. Даже старые морские пехотинцы, проведшие в космосе всю свою жизнь! Но никто не может развиваться в невесомости.
     - Достаточно старые расы могут, - сказал Харди. - И потом, эти несимметричные руки... Успех эволюции? Нужно будет упомянуть эту теорию, когда мы будем говорить с моти. Если мы будем говорить с ними, добавил он.
     - Они обезумели, увидев мою спину, - сказал Уайтбрид. - Как будто никогда не видели подобного, - он помолчал. - Я раздевался для них, и теперь они знают, с кем имеют дело. Это хорошо, - говоря, он старался не смотреть на Сэлли.
     - Я не собираюсь смеяться, - сказала она. - Я и сама хочу сделать то же самое.
     Уайтбрид резко поднял голову.
     - Что?
     Сэлли заговорила, осторожно подбирая слова. "Помни о провинциальных нравах", - мысленно сказала она себе, и продолжала, не глядя поверх стола:
     - Что бы ни собирались скрыть от чужаков капитан Блейн и адмирал Кутузов, существование у человека двух полов не входит в это число. Они имеют право знать, как мы устроены, а я единственная женщина на борту "МакАртура".
     - Но вы племянница сенатора Фаулера!
     Она улыбнулась.
     - Не будем говорить об этом, - Сэлли встала. - Лафферти, мы отправляемся немедленно, - она повернулась, как Имперская Леди, стараясь не подавать и вида, что находится в невесомости. - Священник, вы можете присоединиться ко мне, когда я вас позову, - и она вышла.
     Спустя некоторое время Уайтбрид сказал:
     - Хотел бы я знать, что делает вас такими нервными.
     Хорват, глядя прямо перед собой, ответил:
     - Она настоятельно требовала этого.
     Сэлли связалась с катером, когда добралась до места. Тот же самый моти, который приветствовал Уайтбрида, или идентичный ему, вежливо пригласил ее на борт. Камера ракеты зафиксировала это, заставив священника наклониться вперед.
     - Этот полупоклон очень похож на ваш, Уайтбрид. Он великолепный мим.
     Сэлли вновь вызвала их через несколько минут. Она была в одном из тороидов.
     - Все моти вокруг меня. Большинство из них принесли какие-то приборы. Джонатан, вы...
     - У большинства из них не было в руках ничего. На что похожи эти приборы?
     - Один похож на наполовину разобранную камеру, у другого есть экран, как у осциллографа, - пауза, - ну, что ж, пора - щелчок.
     Следующие двадцать минут они ничего не знали о Сэлли Фаулер. Трое мужчин нервничали, их глаза были прикованы к пустому экрану интеркома. Когда она, наконец, заговорила, голос ее звучал живее:
     - Все в порядке, джентльмены. Вы можете входить.
     - Я иду, - Харди освободился от ремней и медленно поплыл к воздушному шлюзу катера. В голосе его звучало явное облегчение: ожидание кончилось.

***

     На мостике вокруг Рода царила обычная суматошная деятельность: ученые смотрели на главные наблюдательные экраны, квартирмейстеры следили за соблюдением безопасного расстояния в пятьдесят километров между кораблями. Род с гардемарином Стели разрабатывали нападение морской пехоты на корабль моти. Все это было, конечно, чисто теоретически, но спасало Рода от мыслей о том, что происходило на борту чужого корабля. Вызов Хорвата был долгожданным разнообразием, и Род ответил с искренней сердечностью.
     - Хэлло, доктор! Как у вас дела?
     Хорват почти улыбался.
     - Спасибо, капитан, очень хорошо. Доктор Харди отправился присоединиться к Сэлли Фаулер. Я послал вашего парня Уайтбрида следом.
     - Хорошо, - Род почувствовал пульсирующую боль между и чуть выше лопаток. Итак, Сэлли прошла через это...
     - Капитан, мистер Уайтбрид упомянул о комнате с инструментами на борту чужого корабля. Он верит, что его протестировали на способность обращаться с ними. Это заставляет верить, что моти будут проверять на эту способность всех нас.
     - Возможно. Изготовление и использование инструментов - это основная...
     - Да, да, капитан, но никто из нас не является специалистом в этой области! Мы просто лингвист, антрополог и администратор. Мы... и несколько солдат Военного Флота. Вся соль в том, капитан, что мы провели много времени, обсуждая поведение моти, и никто из нас не счел их достигшими нашего уровня интеллигенции.
     Блейн обдумал это.
     - Есть же сами эти корабли... Но вы правы, доктор. Я пришлю вам кого-нибудь. Мы найдем у себя кого-нибудь, кто хорошо справится с подобным тестом.
     Когда Хорват исчез с экрана, Род снова коснулся контрольной панели.
     - Келли, можете освободить с постов половину ваших людей.
     - Слушаюсь, капитан, - лицо Келли не выражало никаких эмоций, но Род знал, насколько неудобно сейчас носить боевые доспехи. Вся морская пехота "МакАртура" в полной боевой готовности находились сейчас на ангарной палубе.
     Затем Род вызвал Синклера.
     - Есть небольшая проблема, Сэнди. Нужен человек, хорошо разбирающийся в инструментах и желающий отправиться на корабль моти. Если вы укажете мне таких людей, я вызову добровольцев.
     - Не беспокойтесь, капитан. Я пойду сам.
     Блейн был шокирован.
     - Вы, Сэнди?
     - А почему бы и нет, капитан? Разве я не разбираюсь в инструментах? Или, может, я с чем-то не справился? Мои парни вполне разберутся, что работает не так на "МакАртуре" - я хорошо натренировал их. Вы не ошибетесь во мне...
     - Подождите минуту, Сэнди.
     - Да, капитан?
     - Любой, кто хорошо справится с тестом, будет знать и Поле, и Двигатель. Возможно, адмирал не разрешит вам идти.
     - На борту нет другого человека, который смог бы узнать все об этом корабле, капитан.
     - Ну, ладно, отправляйтесь на осмотр к хирургам. И дайте мне имя. Кого я могу послать, если вас не отпустят?
     - Пошлите Джекса. Или Лейха Бетсона. Вообще, любого из моих людей, кроме Меньшикова.
     - Меньшиков... Это не тот техник, который спас шестерых человек, закрытых в торпедной во время сражения с "Вызывающим"?
     - Да, капитан. Кроме того, он тот, кто установил вам душ за две недели до сражения.
     - О-о... Хорошо, спасибо, Сэнди, - он повернулся и осмотрел мостик. Дел для него было здесь совсем мало. Экраны показывали корабль моти в центре прицела главной батареи "МакАртура". Его корабль был в достаточной безопасности от всего, что мог сделать чужак, но сейчас Сэлли должна была соединиться с Харди и Уайтбридом... Род повернулся к Стели.
     - Последний вариант был вполне неплохим. А теперь разработайте план спасения, предполагая, что только половина морской пехоты находится в состоянии боевой готовности.

***

     Сэлли услышала суматоху, когда моти вели по кораблю Харди и Уайтбрида, но едва взглянула вокруг, когда они прибыли. Она потратила время, чтобы одеться, но это было необходимо, и сейчас в тусклом и профильтрованном свете Мошки ее руки изучали тело Коричнево-белого, сгибая ее (его) плечевые суставы и прослеживая мускулы. При этом она диктовала свои соображения в диктофон на горле.
     - Я делаю вывод, что это другой подвид, но имеющий близкое отношение к Коричневым, возможно, даже выведенный из них. Это должно быть определено генетическим кодированием, когда мы доставим образцы на Новую Шотландию, где есть нужное оборудование. Возможно, моти знают это, но мы должны быть осторожны в разговорах с ними, пока не установим, какие табу существуют среди моти.
     - У них явно нет половой дискриминации, такой, как существует в Империи; фактически имеется значительное превосходство женщин. Один Коричневый - самец - и заботится обо всех детенышах. Они отлучены от груди или, по крайней мере, нет признаков кормления их женщинами - или самцом - на борту.
     - Моя гипотеза заключается в том, что, в отличие от человечества после Гражданских войн, здесь не было недостатка в матерях или родах и таким образом не было культурного механизма сверхзащиты, такого, какой сохранился в Империи. У меня нет никаких соображений, почему нет детенышей среди Коричнево-белых, хотя возможно, что незрелые моти, которых я наблюдала, принадлежат Коричнево-белым, а Коричневые используются как учителя детей. Имеется явная тенденция использовать Коричневых для всякой технической работы.
     - Отличия этих двух типов ясны, если не драматичны. Руки крупнее и лучше развиты у коричневых, а их лоб уходит назад более покато. Кроме того, коричневые ниже ростом. Вопрос: кто из них лучше приспособлен для использования инструментов? У Коричнево-белых большие способности мозга, Коричневые лучше действуют руками. Пока что все Коричнево-белые, которых я видела, являются женщинами, а среди Коричневых есть по одному представителю каждого пола. Что это: случайность, ключ к разгадке их культуры или что-то биологическое? Конец сообщения. Приветствую вас на борту, джентльмены.
     - Какие затруднения? - спросил Уайтбрид.
     Ее голова была в пластиковом колпаке, закрывавшем ее шею, подобно душевому мешку; она явно не пользовалась носовым респиратором. Мешок слегка заглушал ее голос.
     - Никаких. Что сейчас?
     - Уроки языка.

***

     Для начала имелось одно слово: финч(клик). Когда священник указал на себя и сказал: "Дэвид", моти, на которую он смотрел, изогнула нижнюю правую руку в то же положение и сказала "финч(клик)", прищелкнув при этом языком.
     Вроде бы все хорошо, но Сэлли сказала:
     - У моей моти было то же самое имя.
     - Вы имеете в виду, что я выбрал того же самого чужака?
     - Нет, не думаю. Но это "финч(клик)", - она сказала это осторожно, щелкнув напоследок языком, а потом испортив весь эффект хихиканьем, - не является словом для обозначения моти. Я пробовала его.
     Священник нахмурился.
     - Возможно, все собственные имена звучат для нас похоже. Или это слово может означать рука, - серьезно сказал он. На эту тему имелась даже классическая история, настолько старая, что, возможно, она пришла из доатомного периода. Он повернулся к другой мотие, указал на себя и сказал: - Финч(клик)? - его акцент был почти идеален, и он не хихикал.
     Моти сказала:
     - Нет.
     - Это они уловили быстро, - сказала Сэлли.
     Уайтбрид попробовал тоже. Он плавал среди моти, указывая на себя, и говорил: - Финч(клик)?
     Он получил четыре идеально артикулированных "нет", прежде, чем одна моти постучала по его колену и сказала:
     - Финч(клик)? Да.
     Итак, имелись трое моти, которые могли говорить людям "финч(клик)". Каждая к определенному человеку, и только к нему.
     - Это может означать нечто вроде: "Я назначен к вам", - предположил Уайтбрид.
     - Еще одна гипотеза, - согласился Харди. Вообще-то неплохая, но данных все же недостаточно. А, может, парень все-таки прав?
     Моти толпились вокруг них. Некоторые из приборов, которые они принесли, могли быть камерами или записывающими устройствами. Некоторые приборы издавали шум, когда люди говорили, другие извергали ленту или чертили извивающиеся оранжевые линии на маленьких экранах. Моти обратили внимание и на собственное оборудование Харди, особенно маленький коричневый немой, который разобрал осциллограф Харди и на глазах у него собрал его снова. После этого изображение на экране стало ярче, и вообще он заработал гораздо лучше. Интересно. И ведь только коричневые могли делать подобные вещи.
     Вскоре уроки языка стали групповыми. Теперь это было игрой, это обучение моти английскому. Нужно было указывать на что-то и произносить слова, а моти обычно запоминали их.
     Моти продолжали попусту терять время с внутренностями своих приборов, настраивая их, а порой передавая Коричневым с каким-то птичьим свистом. Диапазон их собственных голосов был удивительным и мог меняться от баса до сопрано. Харди предположил, что высота была частью кода.
     Он внезапно понял, сколько времени прошло. Его живот был пустотой, чьи жалобы он игнорировал с рассеянным презрением. Вокруг его носа появились пятна, натертые прилаженным респиратором. Глаза его болели от атмосферы моти, попавшей под защитные очки, и он жалел, что отказался от шлема или пластикового мешка, как у Сэлли. Сами моти были размазанными яркими пятнами, которые медленно двигались вдоль изогнутых полупрозрачных стен. Сухой воздух, которым он дышал, постепенно обезвоживал его.
     Все это он чувствовал