планеты не посещались звездолетами по триста и более лет, а войны настолько сократили их население, что оно вернулось в варварство.
     По пути в древний колониальный мир они остановились на Нью-Чикаго сменить корабль, и как раз в это время там начался мятеж. Подруга Сэлли - Дороти - была в тот день за городом, и больше ее никто не видел. Союз Стражей Комитета Общественной Безопасности вытащил Сэлли из ее номера в отеле, освободил от всех ценностей и швырнул в лагерь.
     В первые дни лагерь был достаточно дисциплинирован. Имперская знать, гражданская прислуга и одетые в форму Империи солдаты сделали лагерь безопасней улиц Нью-Чикаго. Но день за днем аристократов и правительственных чиновников уводили из лагеря, и они больше не возвращались, тогда как обычных уголовников становилось все больше и больше. Адам и Энни каким-то образом отыскали ее, да и другие жители ее палатки были имперскими гражданами, а не преступниками. Так она прожила первые дни, потом недели и месяцы в заключении, в бесконечной черной ночи городского Поля Лэнгстона.
     Поначалу это было приключением - пугающим, неприятным, но не более. Затем рационы сократили, и сокращали снова и снова, и пленники начали голодать, а ближе к концу исчезли последние признаки порядка. Санитарные нормы не соблюдались, и трупы умерших от истощения во множестве лежали у ворот, ожидая, пока их заберут похоронные команды.
     Это был бесконечный кошмар. В один из дней ее имя оказалось в списках, вывешенных на воротах: Комитет Общественной Безопасности искал ее. Другие заключенные присягнули, что Сэлли Фаулер умерла, а поскольку охрана редко брала на себя труд проверки таких заявлений, это спасло ее от судьбы, постигшей других членов правящих фамилий.
     Когда условия жизни стали хуже, Сэлли нашла в себе новые внутренние силы, стремясь быть примером для всех, живших в ее палатке. Они видели в ней своего вождя, а Адам был ее премьер-министром. Если она плакала, пугались все. В эти дни, в возрасте двадцати двух стандартных лет, ее волосы были беспорядочно спутаны, ее одежда была грязной и изодранной, а руки - грубыми и грязными. Сэлли не могла даже забиться в угол и поплакать. Все, что ей оставалось, - это терпеть кошмары лагеря.
     В этом кошмаре кружили слухи об имперских военных кораблях, висевших в небе над черным куполом, и о том, что узники должны быть уничтожены, если возникнет угроза прорыва. В ответ она улыбалась и делала вид, что не верит, будто подобное может случиться. Делала вид? Кошмар ведь всегда бывает нереален.
     А затем морские пехотинцы ворвалась внутрь, ведомые высоким, измазанным кровью мужчиной с манерами придворного и одной рукой на перевязи. На этом кошмар кончился, и Сэлли захотела проснуться. Ее вымыли, накормили, одели... но она почему-то не просыпалась. Душа ее была как будто закутана в хлопок...
     Ускорение давило ей на грудь. Тени в кабине были острыми, как бритва. Рекруты с Нью-Чикаго толпились около иллюминаторов, о чем-то возбужденно переговариваясь. Видимо, они уже в космосе. Адам и Энни смотрели на нее с тревогой. Впервые увидев Нью-Чикаго, они были довольно полными, сейчас же кожа висела на их лицах складками. Сэлли знала, что они отдавали ей большую часть своих пайков, и все же сейчас они выглядели лучше, чем она.
     "Мне хочется заплакать, - подумала она. - Я должна поплакать, например, о Дороти. Я надеялась, что мне скажут, что Дороти найдена, но этого не произошло. Она исчезла навсегда".
     Голос, записанный на пленку, сказал что-то, чего она не поняла, а затем наступила невесомость, и Сэлли поплыла.
     Поплыла...
     Куда они везут ее сейчас?
     Она резко повернулась к иллюминатору. Нью-Чикаго сверкала, подобно любому, похожему на Землю, миру. Светлые моря и континенты, все оттенки голубизны, тут и там испачканной пятнами облаков. Когда планета уменьшилась, Сэлли отвернулась, закрыв лицо руками. Никто не должен был видеть ее сейчас. В эту минуту она могла бы отдать приказ превратить Нью-Чикаго в оплавленный каменный шар.

***

     Закончив проверку, Род провел на ангарной палубе богослужение. Едва они допели последний гимн, как вахтенный гардемарин объявил, что пассажиры прибыли на борт. Блейн приказал команде возобновить работу. У них не будет выходного до тех пор, пока корабль не обретет прежний щеголеватый вид, и на орбите не важно, что говорят традиции о воскресенье. Блейн следил, как мужчины расходятся, напряженно ища признаки возмущения, но вместо негодующего ворчания услышал ленивую болтовню.
     - Ну, хорошо, я знаю, что пылинка есть, - сказал Стокер Джексон своему собеседнику. - Я могу понять существование пылинки в вашем глазу, но как в моем может оказаться бревно? Объясните мне, как может бревно быть у человека в глазу, а он этого не замечает? Это просто невозможно.
     - Вы совершенно правы. Но что такое бревно?
     - Что такое бревно? Хо-хо, вы с Тэйблтопа, не так ли? Так вот, бревно - это древесина... Его получают из дерева. А дерево - это большое, огромное...
     Голоса удалились, и Блейн быстро отправился обратно на мостик. Если бы Сэлли Фаулер была единственным пассажиром, он с удовольствием встретил бы ее на ангарной палубе, но ему хотелось, чтобы Бари сразу же понял их отношения. Пусть не думает, что капитан корабля Его Величества торопится навстречу торговцу.
     С мостика Блейн следил по экранам, как клинообразный корабль подошел к ним и был втянут на борт "МакАртура" между огромными прямоугольными крыльями дверей шлюза. Рука его при этом нависала над переключателем интеркома - подобные операции были сложным делом.

***

     Пассажиров встретил гардемарин Уайтбрид. Первым был Бари, сопровождаемый маленьким темнокожим человеком, которого торговец не потрудился представить. Оба были одеты для путешествия в космос: широкие брюки с плотными застежками на лодыжках, подпоясанные туники, все карманы на молниях или пуговицах. Бари, казалось, был не в духе. Он ругал своего слугу, и Уайтбрид постарался запомнить его слова, чтобы потом пропустить их через корабельный мозг. Гардемарин отправил торговца вперед с младшим офицером, а сам стал ждать мисс Фаулер.
     Бари они поместили в жилище священника, а Сэлли - в каюте первого лейтенанта. Предлогом выделить ей большее помещение послужило присутствие Энни, ее прислуги, которая должна была жить вместе с ней. Мужчину-лакея можно было отправить вниз к команде, но женщина, даже такая старая, как Энни, не могла жить среди мужчин. Жители окраинных планет достаточно долго развивали новые представления о красоте. Они никогда не стали бы приставать к племяннице сенатора, но ее экономка была совсем другим делом. Все это имело смысл и, хотя каюта первого лейтенанта соседствовала с жилищем капитана Блейна, тогда как каюта священника была уровнем ниже и тремя отсеками ближе к корме, никто и не подумал протестовать.
     - Пассажиры на борту, сэр, - доложил гардемарин Уайтбрид.
     - Хорошо. Их устроили с удобствами?
     - Мисс Фаулер - да, сэр. Старшина Эллиот показал торговцу его каюту...
     - Разумно. - Блейн занял свое место командира. Леди Сандра... нет, она предпочитала, чтобы ее звали Сэлли, выглядела не слишком хорошо в те короткие минуты, когда он видел ее в лагере. По словам Уайтбрида, сейчас она немножко пришла в себя. Когда Род впервые увидел ее, выходящей из палатки в лагере, ему захотелось спрятаться, ведь он был вымазан кровью и грязью... А потом она подошла ближе. Она шла, как придворная леди, но была худой, полуголодной, с большими темными кругами под глазами. Да и взгляд этих глаз был бессмысленным... Что ж, за эти две недели она вернулась к жизни и теперь покидает Нью-Чикаго навсегда.
     - Надеюсь, вы показали мисс Фаулер противоперегрузочное кресло? - спросил Род.
     - Да, сэр, - ответил Уайтбрид и подумал: "И нуль-грав тоже".
     Блейн с улыбкой взглянул на гардемарина. Что ж, пусть надеется, но звание тоже имеет свой вес. Кроме того, он знал девушку - встречал ее, когда ей было десять лет.
     - Вызов из Дома Правительства, сэр, - доложил дежурный, и тут же раздался бодрый, беззаботный голос Кзиллера:
     - Привет, Блейн! Готовы к отлету? - начальник снабжения ссутулился на стуле, попыхивая огромной трубкой.
     - Да, сэр, - Блейн хотел сказать что-то еще, но закашлялся.
     - Пассажиров разместили нормально?
     Род готов был поклясться, что бывший капитан смеется над ним.
     - Да, сэр.
     - А ваш экипаж? Недовольных нет?
     - Вы чертовски хорошо знаете... Мы справимся с этим, сэр, - Блейн подавил свой гнев. Не следовало сердиться на Кзиллера после того, как он дал ему свой корабль, но все-таки... - Мы еще не сидим друг у друга на головах.
     - Послушайте, Блейн, я ограбил вас не шутки ради. У нас здесь не хватает людей для управления, и вы отправите сюда команду, прежде чем улетите. Я послал вам двадцать рекрутов, молодых местных парней, которые считают, что им понравится в космосе. Что ж, может, так и будет.
     Зеленые парни, которые ничего не знают, и которым придется показывать, как делать любую работу. Впрочем, это уже забота старшин. Двадцать мужчин могут помочь. Род почувствовал себя немного лучше...
     Кзиллер порылся в бумагах.
     - Кроме того, я верну вам пару отделений вашей морской пехоты, хотя сомневаюсь, что вам будет с кем сражаться на Новой Шотландии.
     - Слушаюсь, сэр. Спасибо, что оставили мне Уайтбрида и Стели. - За исключением этих двоих Кзиллер и Плеханов забрали всех гардемаринов и многих из старшин. Но они оставили достаточно, чтобы продолжать работы. Корабль по-прежнему был жив, хотя некоторые койки пустовали, как после сражения.
     - Удачи вам. Это хороший корабль, Блейн. Разногласия в Адмиралтействе не позволили мне сохранить его, но, возможно, вам повезет больше. Мне же придется руководить планетой буквально голыми руками. Здесь нет даже денег! Только оккупационные бумажки республики! Мятежники забрали всю имперскую валюту и извели всю бумагу. Каким образом мы можем пустить в обращение реальные деньги?
     - Да, сэр, - капитан Блейн теоретически имел то же звание, что и Кзиллер. Его новое назначение было простой формальностью, чтобы офицеры старше Кзиллера могли получать от него приказания, как от начальника снабжения, не испытывая смущения. Но правила продвижения по должности на борту корабля требовали подтверждения назначения Блейна, а он был достаточно молод, чтобы с тревогой ждать этого будущего серьезного испытания. Возможно, через шесть недель он снова станет коммандером.
     - И еще одно, - продолжал Кзиллер. - Я только что сказал, что на планете нет денег, но это не вся правда. У нас есть несколько очень богатых людей, и один из них - это Джонас Стоун, человек, впустивший ваших людей в город. Он говорит, что сумел спрятать свои деньги от мятежников. Что ж, почему бы и нет, ведь он был одним из них. Однако, мы нашли мертвецки пьяного шахтера с состоянием в имперских кронах. Он не сказал, где взял эти деньги, но мы считаем, что они от Бари.
     - Да, сэр.
     - Поэтому следите за его превосходительством. Ну, ладно, ваш груз и новые члены экипажа будут на борту в течение часа, - Кзиллер взглянул на свой компьютер. - Точнее, через сорок три минуты. Как только они прибудут, можете отправляться, - Кзиллер убрал компьютер в карман и принялся набивать свою трубку. - Передайте от меня поклон Макферсону с Верфей и запомните одну вещь: если работы на корабле едва движутся - а так будет не посылайте сообщений адмиралу. Это только расстроит Макферсона. Вместо этого пригласите Джимми на борт и выпейте с ним виски. Вам не удастся выпить столько, сколько выпьет он, но все-таки попытайтесь, и это поможет вам больше, чем десяток донесений.
     - Да, сэр, - неуверенно сказал Род. Он вдруг понял, насколько он не готов командовать "МакАртуром". Техническую сторону он знал, возможно, лучше Кзиллера, но существовали дюжины маленьких хитростей, постичь которые мог помочь только опыт...
     Кзиллер как будто прочел его мысли - эту способность подозревал каждый офицер, служивший под его руководством.
     - Успокойтесь, капитан. Вас не заменят, пока вы не доберетесь до столицы, и, значит, у вас будет время на борту старины "Мака". Не проводите это время, проверяя все и всех: это не сделает вас лучше, - Кзиллер пыхнул огромной трубкой и выпустил изо рта толстую струю дыма. - У вас есть, что делать, и я не держу вас. Но когда пойдете к Новой Шотландии, обратите внимание на Угольный мешок. Во всей Галактике есть лишь несколько мест, похожих на это. Некоторые называют его Лицом Господа.
     Изображение Кзиллера исчезло, но улыбка его, казалось, осталась на экране, подобно улыбке Чеширского Кота.

ЗВАНЫЙ ОБЕД

     "МакАртур" удалялся от Нью-Чикаго с ускорением стандартной силы тяжести. По всему кораблю работали члены команды, заменяя орбитальную ориентацию, когда силу тяжести обеспечивало вращение корабля, на ориентацию ускорения полета. В отличие от торговых судов, которые часто отходили на большие расстояния от внутренних планет, чтобы оказаться в точке "Прыжка Алдерсона", военные корабли ускорялись непрерывно.
     Через два дня после отлета из Нью-Чикаго Блейн устроил званый обед.
     Команда достала чистые скатерти и подсвечники, тяжелые серебряные тарелки и гравированный хрусталь, сделанные опытными мастерами полудюжины миров - сокровище, принадлежащее не Блейну, а самому "МакАртуру". Вся мебель была на месте, снятая с внешних переборок и установленная на внутренние, за исключением большого вращающегося стола, который был превращен сейчас в цилиндрическую стену офицерской кают-компании.
     Этот изогнутый обеденный стол очень беспокоил Салли Фаулер. Она увидела его два дня назад, когда "МакАртур" еще вращался вокруг своей оси, и внешние переборки были палубой, такой же изогнутой. Сейчас Блейн заметил, что она испытала облегчение, пройдя по лестнице.
     Заметил он и то, что Бари не испытывал подобных чувств, а был весел, вел себя свободно и явно наслаждался собой. Он явно уже бывал в космосе, решил про себя Блейн. Может, даже больше времени, чем сам Род.
     Прием был первым удобным случаем официально встретиться с пассажирами. Сидя на своем месте во главе стола и ожидая, пока стюарды в безупречно белых одеждах подадут первое блюдо, Блейн пытался сдержать улыбку. На "МакАртуре" было все, за исключением деликатесов.
     - Я очень боялся, что обед устроить не удастся, - сказал он Сэлли. - Но сейчас вы увидите, что мы придумали. - Келли и стюарды полдня совещались с главным шеф-поваром, но Род не ждал от них слишком многого.
     Разумеется, на корабле было достаточно продуктов, в число которых входили: биопласт, куски дрожжей и зерно с Нью-Вашингтона. Однако, у Блейна не было возможности пополнить на Нью-Чикаго свои личные запасы, а то, что у него имелось прежде, было уничтожено в сражении с мятежниками. Капитан же Кзиллер, безусловно, забрал то, что принадлежало лично ему. Он также увел с собой шеф-повара и трех башенных канониров, помогавших тому обслуживать капитана.
     Но вот на огромной деревянной тарелке внесли первое блюдо, накрытое тяжелой крышкой, похоже, сделанной из кованого золота. Золотые драконы мчались друг за другом по ее периметру, а над ними парили магические шестиугольники. Сделанные на Ксанаду, блюдо и крышка стоили столько же, сколько одна шлюпка "МакАртура". Канонир Келли стоял за Блейном, великолепный в своих белых одеждах с пурпурным кушаком - настоящий мажордом. Трудно было узнать в этом человеке сержанта, который вел морскую пехоту в бой против гвардии Союза. Отработанным движением он поднял крышку.
     - Великолепно! - воскликнул Стели. Даже если это была простая вежливость, сказано это было хорошо, и Келли просиял. Под крышкой оказалась бисквитная копия "МакАртура" и черного купола крепости, с которой он сражался, причем каждая деталь была вылеплена более тщательно, чем у художественных ценностей Императорского Дворца. Другие блюда были точно такими же, так что, если они и скрывали дрожжевые торты или что-то подобное, все равно создавалось впечатление пиршества. Род заставил себя забыть все заботы и наслаждаться обедом.
     - И что вы собираетесь делать сейчас, леди? - спросил Синклер. - Вы бывали прежде на Новой Шотландии?
     - Нет. Я путешествовала не ради развлечения, а по делу, коммандер Синклер. Думаю, вашей родине не может польстить мой визит, - она улыбнулась, но в глазах ее по-прежнему таились световые годы бездонного космоса.
     - А почему мы не можем быть польщены вашим визитом? Нет места во всей Империи, где думали бы о себе плохо.
     - Благодарю вас... но я антрополог, специализирующийся на примитивных культурах. Вряд ли Новую Шотландию можно отнести к ним, - заверила она его. Акцент Синклера вызвал у нее профессиональный интерес. Неужели на Новой Шотландии действительно так говорят? Звуки, издаваемые мужчиной, напоминали что-то из доимперских повестей. Впрочем, она думала об этом осторожно, стараясь не смотреть на Синклера. Ей не хотелось обидеть самолюбивого инженера.
     - Хорошо сказано, - зааплодировал Бари. - За последнее время я встречал множество антропологов. Это что, новая специальность?
     - Да. К сожалению, раньше нас было очень мало. Мы уничтожали все хорошее во множестве миров, вошедших в Империю. Надеюсь, мы никогда не повторим этих ошибок снова.
     - Думаю, это должно шокировать, - произнес Блейн. - Неожиданное вхождение в состав Империи, нравится тебе это или нет, даже если нет каких-то других проблем. Возможно, вам следовало остаться на Нью-Чикаго. Капитан Кзиллер говорил, что у него есть какие-то трудности с управлением.
     - Я не могла, - она уныло посмотрела вниз, на свою тарелку, затем подняла голову и вымученно улыбнулась. - Наша первая заповедь гласит, что мы должны симпатизировать людям, которых мы изучаем... А я ненавижу это место, - добавила она с внезапной яростью. Эмоции шли ей на пользу - даже ненависть была лучше пустоты.
     - Естественно, - согласился Синклер. - Любой бы чувствовал то же, проведя месяцы в концентрационном лагере.
     - Есть кое-что похуже, коммандер. Здесь исчезла Дороти... Это девушка, с которой мы прибыли сюда. Она... просто исчезла, - воцарилось долгое молчание, и Сэлли смутилась. - Прошу вас, не позволяйте мне портить вам обед.
     Блейн безуспешно пытался найти тему для разговора, и тут Уайтбрид невольно подсказал ему ее. Поначалу Блейн заметил только, что младший гардемарин делает что-то под столом. Но что? Дергает скатерть, пробуя ее на растяжение, а раньше разглядывал хрусталь.
     - Да, мистер Уайтбрид, - сказал Род, - это очень крепкое.
     Уайтбрид взглянул на него и покраснел, но Блейн не собирался смущать мальчика.
     - Скатерть, серебро, тарелки, блюда, хрусталь - все это весьма прочно, - свободно сказал он. - Обычное стекло не пережило бы первого же сражения. Наш же хрусталь - это кое-что другое. Это было вырезано из экрана разрушенного при входе в атмосферу корабля Первой Империи. Во всяком случае, так мне рассказывали. Сейчас мы не умеем получать таких материалов. Полотно - тоже не настоящее полотно, а волокнистая ткань также Первой Империи. Крышки на блюдах - это кристаллическое железо, покрытое кованым золотом.
     - Я впервые увидел хрусталь, - неуверенно сказал Уайтбрид.
     - Как и я несколько лет назад, - Блейн улыбнулся гардемаринам. Они были офицерами, но в то же время они были еще мальчиками-подростками, и Блейн помнил себя в их возрасте.
     Большинство блюд были уже поданы, и, наконец, стол освободили для кофе и вин.
     - Прошу, - официально сказал Блейн.
     Уайтбрид, который был младше Стели на две недели, поднял бокал.
     - Капитан... Леди... Выпьем за Его Императорское Величество, - офицеры подняли бокалы за своего монарха, как это делали моряки еще две тысячи лет назад.
     - Вы позволите мне показать вам мою родину? - озабоченно спросил Синклер.
     - Конечно. Благодарю вас. Только я не знаю, как долго мы там пробудем, - Сэлли выжидательно посмотрела на Блейна.
     - Я тоже не знаю. Мы направлены туда для ремонта, и сколько это продл