.
Что еще осталось, из подвластного  могучим  эротическим  фантазиям?  Дети,
конечно. Открываю альбом. Ага. Малолетний миллионер, киноактер  и  любимец
стареющих домохозяек. Помоги бабке козу держать, мальчик...
     Желтый альбом. Тоже угадал. Лицо девочки смутно знакомо, кажется тоже
актриса.  Антураж  поражает  -  уходящий  до  горизонта  пляж  под  лучами
восходящего солнца.  Чем  загорать,  детка,  отнесла  бы  ведерко  свежего
козьего молока в избу.
     Расправившись с самыми "всякими" из предлагаемых забав, наливаю  себе
бокал вина. Жестом киваю на стопку альбомов с нетрадиционными  партнерами,
охранник молча берет их и уносит.
     Надо было тот, с животными, получше разглядеть.  Интересно,  есть  ли
там молодые крокодилицы и зрелые, как Мадам, лебедушки?  Впрочем,  если  и
нет, то организуют по просьбе клиента. Хоть зеленого осьминога, хоть  суку
пит-буля.
     Начинаю проглядывать белую книгу, временами заставляя девиц совершить
стриптиз. Выбор потрясающий. Кинозвезды и манекенщицы  кончаются  довольно
быстро, дальше  идут  незнакомые  лица.  Незнакомые,  но  симпатичные.  Не
удерживаюсь, заглядываю в самый конец альбома.
     Белый лист и надпись: "Нарисуй свое счастье".
     Да, отсюда никто не уйдет обиженным.
     Пролистываю альбом быстрее. В конце концов, поглядеть  на  обнаженных
красоток, что в движении, что нет, можно и менее дорогостоящими  методами,
чем сидя в глубине.
     Негритянка в набедренной повязке,  эскимоска  в  мехах,  кореянка  на
циновке, полинезийка с кольцом в носу. Виртуальности чужд расизм.
     Листаю еще быстрее. Страница, другая, третья...
     Вика.
     Я замираю, глядя на девушку, которая улыбается мне каждое утро.



                                    001

     Мадам появляется неслышно, как привидение.
     Садится рядом, спрашивает:
     - Вам налить еще вина, Стрелок?
     Киваю.  Я,  наверное,  долго  так  просидел,  разглядывая  Вику.   На
фотографии вечерний полумрак, она сидит на перилах деревянной веранды,  за
ее спиной - темная кайма леса,  тускло-желтый  пузатый  фонарь  в  высокой
траве, черное зеркало бассейна.
     - У нас бывают самые разные клиенты, -  задумчиво  говорит  Мадам.  -
Некоторым нравятся кинозвезды, а некоторым - козочки...
     Легкая усмешка.
     - Кто эта девушка? - спрашиваю я.
     Мадам недоуменно смотрит на меня.
     - У нее есть реальный прототип?
     Хозяйка  борделя  прижимается  к  моему  плечу,  долго   смотрит   на
фотографию.
     - Стрелок, на такие вопросы я не имею право отвечать. Да и  не  знаю.
Здесь тысячи лиц, Стрелок. Многие могут показаться вам знакомыми, - легкая
улыбка, - но это случайность. Она вам кого-то напоминает?
     - Да.
     - Кого-то реального?
     - Не совсем... - я обрываю свою одностороннюю откровенность. - Мадам,
я могу... встретиться с этой девушкой?
     - Разумеется, - наши взгляды  встречаются,  наши  лица  рядом,  в  ее
глазах ирония и насмешка. - Десять долларов час. Сорок  долларов  ночь.  У
нас умеренные цены. Доступные любому хакеру.
     - Вы жестоки, - говорю я.
     - Да. Когда мне кажется, что  симпатичный  молодой  человек  начинает
сходить с ума, я бываю жестока.
     Достаю кредитную карточку.
     - Сорок долларов?
     - Да.
     Она принимает деньги. Медлит, потом говорит:
     - Стрелок,  выслушайте  одну  историю...  Жила  маленькая  глупенькая
девочка, училась в институте, прыгала на дискотеках, флиртовала с парнями.
И любила певца.  Того  часто  показывали  по  телевидению,  у  него  брали
интервью, его фотографии печатали на обложках  журналов.  Он  был  хороший
певец, и он пел о любви. Девочка очень верила в любовь.
     - Я знаю, как кончаются такие истории, - говорю я.  Не  только  Мадам
умеет быть жестокой.
     - Певец приехал на гастроли в ее родной город, - продолжает Мадам.  -
Девочка была на всех концертах. Выскакивала на сцену с букетами цветов,  и
певец целовал ее в щеку. Конечно, она добилась своего. На второй день  она
вошла в его гостиничный номер, и вышла только утром. И больше не приходила
на концерты. Нет, певец и вправду оказался хорошим  человеком  и  красивым
мужчиной. Он был нежен и ласков, остроумен и весел. Девочка ни  о  чем  не
жалела. Но она перестала верить в любовь. Знаете, почему?
     - Она смешала иллюзию и реальность, - отвечаю я.
     - Вы понимаете. Да, конечно. Лучше бы он  оказался  тупым  и  грязным
хамом.  Гораздо  лучше.  Девочка  нашла  бы  другой  идеал,  или  попросту
продолжила любить образ певца. А так... это было похоже на зеркало. Любовь
к отражению. Правдивому и безупречно чистому. Но она и впрямь  встретилась
со своей мечтой. Нашла идеал. А его надо любить на расстоянии.
     Я киваю.
     Конечно, Мадам...  Разумеется,  мудрая  хозяйка  борделя.  Бесспорно,
познавшая жизнь повелительница любви и секса.
     Я знаю.
     - Мадам, напомните, я уже заплатил вам?
     Женщина вздыхает.
     - Идемте, Стрелок...
     Мы поднимаемся по лестнице. Коридор, двери.  Мадам  подводит  меня  к
двери с номером "6", касается плеча.
     - Всего вам хорошего,  Стрелок...  Да,  кстати,  та  история,  что  я
рассказала - она случилась не со мной. Но я знаю много таких историй.



                                    010

     За дверью - не комната, а сад. Ночной сад, тихо стрекочут  кузнечики,
воздух прохладен и свеж, под ногами крепкая густая трава.
     А чего я, собственно говоря, ожидал?
     Гостиничного номера с расшатанной кроватью и мокрых от частых  стирок
простынь? Виртуальность тем и хороша, что внутреннее  пространство  своего
дома можно делать сколь угодно большим.
     Иду на свет фонаря в траве.
     Движения медленные  и  вялые,  сон  почти  отступил,  смирившись,  но
нахлынула свинцовая усталость.
     Домик маленький, это то ли хорошая  дача,  то  ли  скромный  коттедж.
Никого нет. Фонарь светит одиноко и тоскливо. На  мгновение  мне  кажется,
что сердобольная Мадам решила оставить меня в одиночестве. Нет,  вряд  ли.
Сочувствие сочувствием, а бизнес на первом месте.
     Сажусь перед фонарем - это старинная  керосиновая  лампа  в  закрытом
сеткой корпусе. С такими спускаются в подземелья. В глубину.
     Вокруг лампы вьются мошки,  колотятся  о  стекло,  бессильно  пытаясь
ворваться в свет. Люди куда глупее мошек. Они всегда находят огонь,  чтобы
обжечь свои крылья. На то они и люди.
     Шагов я не слышу, просто  на  плечи  мне  ложатся  руки.  Неуверенно,
робко. Словно привыкая.
     - Здесь всегда так тихо? - спрашиваю я.
     - Нет.
     Я вздрагиваю. Даже голос ее мне знаком.
     - Все зависит от гостей.
     - Мне нравится тишина, - говорю я, по-прежнему не оборачиваясь.
     - Мне тоже, - соглашается она. Может  быть  из  желания  понравиться.
Может быть искренне.
     И я решаюсь обернуться.
     Она  такая  же,  как  на   фотографии.   В   короткой   юбке   -   не
сексапильно-короткой, а просто в удобной летней одежде. В блузке дымчатого
шелка. На ногах серые босоножки, темные волосы стянуты на лбу ленточкой.
     Девушка смотрит на меня  серьезно,  изучающе.  Словно  я  не  клиент,
которого ей придется обслуживать, а действительно  гость,  которого  можно
принять, а можно и выгнать в ночь.
     - Меня сегодня весь день называли Стрелком, - говорю я. - Но ты лучше
зови меня Леонидом.
     Она кивает, соглашаясь.
     - И... если можно, - добавляю я. - Если  можно,  я  буду  звать  тебя
Викой.
     Девушка очень долго молчит, и я решаю, что невольно обидел ее. Но она
лишь спрашивает:
     - Почему? Я кого-то тебе напоминаю?
     - Да, - признаюсь я. - Все равно я забудусь, и назову тебя так. Давай
лучше избежим этого.
     - Давай, - соглашается она, садясь рядом, протягивает руки, греет  их
над фонарем, как над костром. - Я легко привыкаю к именам.
     - Я тоже.
     Мы сидим и молчим. Я чувствую,  как  потихоньку  проваливаюсь  -  все
глубже и глубже...
     - Вика...
     - Что, Леонид?
     - Я буду большим дураком, если усну сейчас?
     - Не знаю, - говорит она. - Тяжелый был день?
     - Тяжелые еще будут.
     - В доме есть кровать... как ты понимаешь.
     Я киваю. Не хочется вставать и уходить из живой тишины в мертвую.
     - А если хочешь, я принесу тебе одеяло, - продолжает Вика.
     - Спасибо. Это будет просто здорово.
     Она встает, и я собираю остатки сил.
     Глубина, глубина, я не твой... отпусти меня, глубина...
     Вначале я сходил в туалет. Слава богу, провода  от  костюма  и  шлема
достаточно длинные. Потом добрел до тахты,  упал  на  постель,  отшвыривая
подушку. В виртуальном шлеме и так голова задрана. К утру занемеет шея, но
я не хочу сейчас уходить.
     - Вика, включай дип... - прошептал я "Виндоус-Хоум". Цветная  метель,
и я вновь в глубине.
     - Что ты сказал? -  Вика  стоит  рядом.  Та  Вика,  которая  живая...
почти...
     - Нет, ничего.
     Я беру одеяло, расстилаю на траве, ложусь. Девушка садится рядом.
     Смотрю на звезды. Они так близко, они  так  заманчиво  ярки.  Мне  не
хватает лишь прозрачных тонких крыльев -  чтобы  взлететь  и  разбиться  о
невидимое стекло...
     - Вика, тебе не одиноко здесь, в глуши?
     - А почему ты решил, что это глушь?
     - Звезды слишком яркие.
     - Нет. Здесь хорошо...
     Она ложится рядом, и я сдвигаюсь на одеяле, чтобы нам хватило места.
     - Ты любишь небо? - спрашивает Вика.
     - Да. Я люблю смотреть на звезды. Только совершенно не знаю, как  они
называются.
     - А зачем им наши имена... - Вика касается моей руки. - Смотри, упала
звезда. Прямо над нами.
     - Мы можем пойти и поискать ее, - серьезно говорю я. Вика отвечает не
сразу, и я с ужасом понимаю, что сейчас придется вставать.
     - Нет, - решает она. - Ты на  ногах  не  держишься,  Стрелок.  Мы  ее
поищем утром. Звезда как раз остынет, и можно будет взять ее в руки.
     - Утром слишком светло, - замечаю я. - Лучше завтра вечером.
     - Ты странный, - тихо говорит девушка. - Хорошо. Поищем завтра.
     - Ты находила когда-нибудь упавшую звезду?
     Вика молчит, но я чувствую, что она качает головой.
     - Виртуальность отняла у нас небо, - шепчу я.
     - Ты тоже это понял?
     - Конечно. Мир уходит в глубину. В отражение реальности. Зачем летать
к Луне или Марсу, если здесь уже доступны  любые  планеты?  Пропал  азарт.
Пропал интерес.
     - Зато развиваются электронные технологии.
     - Разве? "Восьмерка" - это просто очень крутой "686"... - я намеренно
называю "пентиум-про" непринятым именем. - Ничего нового  не  родилось  за
последние пять лет. Топчемся на месте.
     Вика тихо смеется.
     - Господи... спор о развитии технологий... Леонид, ты ведь в борделе.
     - Знаю. Тебе неинтересно?
     - Интересно. Я... я просто отвыкла от таких разговоров.
     Она молчит, потом легонько касается моей щеки губами.
     - Спи. У тебя язык заплетается, Леня.
     Не спорю. Мне не хочется с ней спорить.
     Тем более, что она права.
     Я закрываю глаза и засыпаю - мгновенно.



                                    011

     Мне снится сон. Мне часто снятся сны - за день сознание  выматывается
так, что разгрузка просто необходима. А сны для  того  и  приходят,  чтобы
спасти нас от обилия впечатлений, досказать несказанное.
     Обычно я не запоминаю снов. Лишь сумбурные остатки вертятся в голове,
так и не осознанные до  конца.  Но  сейчас  сон  ярок  и  впечатывается  в
сознание. Может быть потому, что я сплю в виртуальности.
     Я стою на сцене,  за  тяжелыми  полотнищами  занавесей.  На  сцене  -
человек с гитарой, он неподвижен,  словно  скован  невидимыми  цепями.  Он
поет, но до меня не доносится слов. Между нами - глубина, ожившая, ставшая
прозрачной стеной. И я напрягаюсь, пытаясь шагнуть к нему, разбить стену и
услышать слова. Но глубина тяжела и упруга, словно резиновая  плита.  Меня
отшвыривает обратно, я падаю на колени, замираю, не в силах пошевелиться.
     Певец поворачивает голову, смотрит на меня. Кажется, он начинает петь
громче.  Но  я  все  равно  не  слышу.  Я  скован  глубиной,  спеленут.  Я
беспомощен.
     Певец кивает и отворачивается.  Я  вдруг  понимаю,  что  это  и  есть
Неудачник из "Лабиринта". Тот,  кого  я  должен  спасти...  спасти,  а  не
валяться на коленях под незримой резиновой тяжестью.
     Но сил все равно нет.
     С противоположного конца сцены, из-за занавеса, появляется  еще  один
человек.  Он  в  маскировочном  комбинезоне,  с   винчестером   в   руках.
Усмехается, глядя на меня, поднимает оружие. Это Алекс.
     "Нет!" - кричу я, но звук вязнет в глубине.
     Алекс стреляет.  Пуля  пробивает  гриф  гитары,  взвизгивают  струны,
сворачиваясь упругими  кольцами,  барьер  тишины  лопается.  Я  вскакиваю,
тяжесть исчезла, и  певец  недоуменно  смотрит  на  убитую  гитару,  Алекс
передергивает затвор, а я уже бегу, прыгаю, сбиваю певца с  ног,  заслоняю
собой.
     - Я говорил, что сделаю тебя, - произносит Алекс.
     Он стреляет, пуля входит мне  в  грудь,  разрывает  сердце,  проходит
насквозь и пронзает певца. Его тело вздрагивает и становится мертвым.
     Это значит - все. Значит - я не успел.
     Я поднимаюсь, иду на Алекса. Сердце уже не бьется в груди, но что мне
до того. Я дайвер. Единственный враг глубины, страж между мирами, тот, кто
должен был успеть. Я привык жить без сердца. Меня так просто не убьешь.
     Зал за спиной ревет, аплодирует, свистит, топает ногами.
     - Я сделал тебя, - говорит Алекс, опуская винчестер.
     Из-за его спины выходит Вика. Протягивает  вперед  руку  -  в  ладони
жирный серый пепел.
     - Я нашла ту звезду, - шепчет она. Разжимает ладонь.
     Пепел, кружась, стекает на пол.
     И тогда я умираю.


     Проснувшись, я жадно глотаю  воздух.  Уже  рассвело.  Воздух  пьяняще
свеж. Вика спит, прижавшись к моему плечу, зябко съежившись.
     Хороший сон мне приснился...
     Как там в анекдоте про Фрейда... "Знаешь, доченька, бывают  и  просто
сны..."
     А вообще-то, говорят, что спать в виртуальности - плохая примета.
     - Вика... - я трогаю ее за плечо, она вздрагивает, но не просыпается.
     Встаю, укрываю ее краем одеяла. Фонарь на траве потух, догорел. Иду в
домик.
     Он маленький, там всего одна комната  -  роскошная  спальня,  ванная,
туалет и кухня. Достаю из холодильника сливки, сыр, паштет. Варю  кофе  на
маленькой плите, делаю бутерброды, складываю все на маленький поднос,  иду
обратно к Вике.
     Она еще спит.
     Глубина-глубина, я не твой...
     Что ж, неплохо отдохнул. Три часа дня.
     Я сходил в ванную. Привел себя в порядок, даже зубы почистил,  стянув
шлем и зажав его под мышкой. Вернувшись в комнату, достал из  холодильника
банку лимонада, йогурт, кусок колбасы. Дурацкий набор, но  какая  разница,
что я буду есть в реальности? Лишь бы набить желудок.
     Та Вика, что на дисплее  компьютера,  тоже  дремлет.  Я  почувствовал
легкий стыд, стыд перед программой, которой изменяю с человеком.
     deep
     Ввод.
     Глажу волосы Вики - почти настоящей Вики. Шепчу:
     - Пора вставать...
     Она просыпается. Недоуменно смотрит на меня, потом улыбается.
     - Спасибо.
     - За что?
     - Ну... я так здорово отдохнула. Нечасто получается...
     - Я принес завтрак, - говорю я.
     - Это моя обязанность, - с деланным недовольством  вздыхает  Вика.  -
Спасибо, Леонид.
     Пьем кофе, едим бутерброды. Где-то далеко в лесу звенит птичий голос.
     - Мне снился плохой сон, - сообщает Вика.
     - Про сцену? - спрашиваю я, и сердце замирает, словно  в  него  вновь
вонзается пуля.
     - Нет. Словно я нашла упавшую звезду, а она уже догорела. Дотла.
     Сердце снова дрожит, отдается в висках, гулко и тоскливо.
     Спать в виртуальности - дурная примета.
     Какие связи протягивались между нами, уснувшими в глубине? Беззвучный
шепот и сонные гримасы, напрягшиеся мускулы и качнувшиеся ресницы  -  все,
все переплавлялось в электронные импульсы и уносилось сквозь глубину.
     Чтобы коснуться той, кто была рядом.
     Такая же спящая.
     Чтобы скользнуть в его сон.
     Плохая примета - спать в глубине.
     - Мы поищем ее завтра, - говорю я. Вика иронически смотрит  на  меня.
Спрашивает:
     - Ты что, племянник миллионера?
     Пожимаю плечами.
     - Я хочу снова тебя увидеть. Просто увидеть.
     Она колеблется, прежде чем спросить:
     - Скажи... я не привлекаю тебя?
     - Сексуально?
     Вика кивает.
     - Привлекаешь.
     - Тогда... почему?
     - Это не должно быть так  легко,  -  я  тоже  не  сразу  нахожу  силы
закончить: - И не должно быть товаром.
     - Леня, ты сходишь с ума.
     - Возможно.
     - Ты же не знаешь, кто я. Это, - она вскидывает руки к лицу, - маска.
Грим. Я могу быть кем угодно.
     Молчу. Ты права, права. Я не спорю.
     - Я ведь могу быть старухой на самом деле, - беспощадно говорит Вика.
- Уродиной. Мужиком-извращенцем. Понимаешь?
     Понимаю.
     Про мужика, правда, сомнительно...
     - Не глупи, Леня. Не влюбляйся в мираж.
     - Я просто хочу снова тебя увидеть.
     Она решается.
     - Зайдешь в "Забавы" и попросишь позвать Вику. Без заказов. Хорошо?
     - А Мадам не рассердится?
     - Нет.
     - Ладно, - я касаюсь ее руки. - Договорились.
     Мы допиваем остатки кофе, доедаем  бутерброды.  Вика  поглядывает  на
меня, но молчит.
     Пусть.
     Внутри я ликую. Внутри я собран и деловит.
     Я снова двадцатилетний юнец, ухаживающий за капризной ровесницей.
     Только в отличии от юнца мне не кружит голову мысль о постели.
     Мы, вместе, обмениваясь ничего не значащими фразами, выходим из сада.
Дверь стоит прямо в траве, напоминая сцену из какого-то  старого  детского
фильма. Вика открывает ее, первая выходит в коридор борделя, я - следом.
     Тихо и тоскливо.
     Посетители не увидят друг друга. Приходи сюда лечиться и зайчонок,  и
лисица.
     - Мне пора, - говорит Вика. - Сейчас сработает мой таймер.
     Киваю. Что уж тут не понять, таймер - это святое.
     - Спасибо.
     - За что?
     - За упавшую звезду.
     Кажется, она хочет что-то сказать. Но видимо, ее время и впрямь  было
на исходе.
     Вика тает в воздухе.
     - До свидания, - шепчу я. Спускаюсь по лестнице. Охранник в холле уже
другой, я подмигиваю ему, не дожидаюсь ответа, иду к входной двери.
     - Стрелок!
     Оборачиваюсь.
     Мадам стоит на верхней площадке, тяжело облокотившись на перила.
     - Мне кажется, вы зря пришли к нам, юноша.
     - Может быть, - соглашаюсь я. - Но так уж получилось.
     Мадам вздыхает и отворачивается. Пусть.
     Сегодня мне не нужен "Дип-проводник". Я еще помню маршрут  вчерашнего
бегства, а выход из "Лабиринта" и входной портал - в пяти  минутах  ходьбы
друг от друга. Иду по привычно-вечерним  улицам  Диптауна,  оглядываясь  в
ожидании засады.
     Но  со  вчерашнего  дня  то  ли  угас  пыл  преследователей,  то   ли
поистощились их кошельки.
     - Я - Стрелок! - кричу  я,  входя  в  алый  туман  портала.  На  меня
оглядываются, и я смеюсь, вскидывая руки к пронзенной молниями арке. - Я -
Стрелок! Стрелок! Стрелок!



                                    100

     Сегодня я стал смертью, а смерть стала мной.
     Так бывает.
     Я иду по уровням "Лабиринта", почти не таясь, отстреливая монстров  и
обходя других игроков. Игроки тоже меня обходят.
     Кроме тех, кто был обижен еще со вчерашнего дня, и тех,  кто  издавна
считает себя героем.
     Их я убиваю.
     Дважды убивали меня самого.  Вначале  я  теряю  все  оружие,  и  меня
отбрасывает к началу девятнадцатого, водного уровня. Это  сработала  целая
команда, человек  двадцать,  не  представляю,  какие  серверы  "Лабиринта"
ухитряются координировать действия такой толпы.
     Я обижаюсь и убиваю их  всех.  Поочередно,  отлавливая  в  болотистых
зарослях, затянувших городское водохранилище, ныряя и затаскивая под  воду
- где мог продержаться куда