олу, взял радиотелефон и нажал кнопку:
   - Дэвид? Это Андре.
   - Привет, Андре.
   Марек с трудом разбирал его голос сквозь шум вертолета.
   - Ну, что ты нашел?
   - Ноль. Nada de nada <Абсолютно ничего (исп.)>. Пусто, - сообщил Стерн. -
Мы проверили монастырь, мы проверили лес. Ни одного из ориентиров, о которых
говорила Крамер, не обнаружено. Ни локатором бокового обзора, ни радаром, ни
в ультрафиолете, ни инфракрасным сканером. Я понятия не имею, каким  образом
им удалось сделать эти открытия.

***

   Они неслись стремительным галопом по  заросшему  травой  гребню  длинного
высокого холма, протянувшегося вдоль реки. По  крайней  мере,  Софи  неслась
галопом, а Крис неуклюже подпрыгивал и старательно удерживал  равновесие,  в
буквальном смысле цепляясь за жизнь. Обычно во время прогулок она не  ездила
галопом, уважая своего не столь умелого спутника, но сегодня,  проносясь  по
лугам, она во все горло кричала от удовольствия.
   Крис пытался следовать за  ней,  молясь  про  себя,  чтобы  она  поскорее
остановилась. Наконец она натянула уздечку своего отфыркивающегося взмокшего
вороного жеребца, конь со всадницей остановился. Ласково похлопывая животное
по шее, девушка поджидала, пока Крис подъедет к ней.
   - Разве это не было великолепно?! - воскликнула она.
   - Да, - согласился он, пытаясь перевести дыхание. - Конечно.
   - Должна заметить, Крис, что ты все делал очень хорошо.  И  твоя  посадка
становится лучше.
   В ответ он смог только кивнуть. Его зад болел от ударов о седло, а  бедра
просто омертвели от напряжения.
   - Как здесь красиво, - сказала она, указывая на реку и  темные  замки  на
далеких утесах. - Разве это не великолепно?
   И тут Софи поглядела на часы, что  серьезно  задело  Криса.  Но  прогулка
обещала быть удивительно приятной. Она ехала совсем рядом  с  ним,  так  что
лошади чуть ли не соприкасались крупами, она время от  времени  наклонялась,
чтобы прошептать что-нибудь ему на ухо. Однажды она  положила  ему  руку  на
плечо и поцеловала в губы,  а  потом  быстро  оглянулась  кругом,  очевидно,
испугавшись своей смелости.
   С того места, где  они  находились,  была  хорошо  видна  вся  территория
раскопок: руины Кастельгарда, монастырь и, на далеком холме, Ла-Рок. В  небе
пролетали облака, отбрасывая в долину отчетливые тени. Воздух был  теплым  и
спокойным;  вокруг  царила  тишина,  которую  нарушал  лишь  отдаленный  гул
автомобиля.
   - О, Крис! - воскликнула девушка и еще  раз  поцеловала  его.  Когда  они
оторвались друг от друга, Софи  посмотрела  куда-то  вдаль  и  вдруг  широко
замахала рукой.
   По проселочной дороге к ним пылил желтый открытый  автомобиль.  Это  была
спортивная машина;  ее  мотор  глухо  рычал.  Немного  не  доезжая  до  них,
автомобиль остановился, и водитель, поднявшись из-за руля, уселся на  спинку
сиденья.
   - Найджел! - счастливым голосом воскликнула Софи.
   Человек в автомобиле лениво махнул в ответ, его рука  описала  в  воздухе
плавную дугу.
   - О, Крис, пожалуйста, будь умницей! - с этими словами Софи  вручила  ему
уздечку своей лошади, соскочила на землю,  сбежала  с  холма  к  автомобилю,
обняла водителя и уселась рядом с ним в машину. Когда  автомобиль  рванул  с
места, она оглянулась на Криса и послала ему воздушный поцелуй.

***

   Заново   отстроенный   средневековый   город   Сарла   казался   особенно
очаровательным по ночам, когда его прижавшиеся друг к  другу  дома  и  узкие
переулки  были  освещены  мягкими  газовыми  лампами.  Марек   и   несколько
аспирантов сидели в открытом ресторане на улице Турни под белыми зонтиками и
потягивали темно-красный кагор.
   Обычно Крису Хьюджесу очень нравились такие ночи, но этим вечером все ему
было не по нраву. Вечер был слишком теплым, металлический стул -  неудобным.
Он заказал свое любимое блюдо, пинтад-о-сепе <Французское блюдо - цесарка  с
белыми грибами>, но птица казалась сухой,  а  грибы  слишком  мягкими.  Даже
разговоры раздражали его: обычно аспиранты  обсуждали  то,  что  сделали  за
день, но нынешним вечером их молодой архитектор, Кейт Эриксон,  встретила  и
пригласила сюда каких-то своих нью-йоркских знакомых - пару  биржевиков  лет
под тридцать со своими подружками. Крис почти сразу же возненавидел их.
   Гости то и  дело  вставали  из-за  стола,  чтобы  поговорить  по  сотовым
телефонам. Обе женщины были журналистками, а вернее, рекламными агентами  из
одной и той же  пиаровской  фирмы;  они  только  что  закончили  грандиозную
рекламную кампанию, пропагандировавшую новую книгу Марты  Стюарт.  Крикливая
самоуверенность этих людей очень скоро начала действовать Крису на нервы.  К
тому же, как  многие  удачливые  бизнесмены,  новые  знакомые  были  склонны
обращаться  с  учеными  словно  с  отсталыми   людьми,   не   способными   к
существованию в реальном мире, к игре в реальные игры.
   "А может быть, - думал Крис, - эти типы просто не могут представить себе,
как кто-нибудь добровольно  выбрал  занятие,  которое  не  сделает  человека
миллионером к двадцати четырем годам..."
   Но все же Крис должен был признать, что они были вполне приятными людьми;
они пили много вина и задавали  множество  вопросов  по  поводу  проекта.  К
сожалению, это были обычные вопросы, те, которые всегда задают туристы: "Что
в этом месте такого особенного?", "Откуда  вы  знаете,  где  надо  копать?",
"Откуда вы знаете, что искать?", "Насколько глубоко вы роете и каким образом
узнаете, когда нужно остановиться?"
   - Но почему вы работаете именно там? Все-таки что  в  этом  месте  такого
исключительного? - спросила одна из женщин.
   - Участок очень типичен для того периода, - объяснила  Кейт,  -  с  двумя
противостоящими один другому замками.  Но  настоящей  находкой  он  оказался
потому, что эта территория была, в общем-то, заброшена и там еще никогда  не
производились земляные работы.
   - Это хорошо? То, что земля была заброшена? -  Женщина  нахмурилась;  она
прибыла из мира, где заброшенность была страшным грехом.
   - Это очень желательно, - вмешался в разговор Марек.  -  В  нашей  работе
реальные возможности возникают только в тех случаях, когда  мир  почему-либо
проходит мимо какого-то места стороной. Как, например, получилось  с  Сарла,
вот с этим городом.
   - Здесь очень мило, - одобрительно заметила вторая женщина. Мужчины опять
отошли в сторонку, чтобы поговорить по телефонам.
   - Но главная штука в том, - сказала Кейт, - что, по  чистой  случайности,
этот старый город вообще существует. Сначала Сарла был  городом  паломников,
выросшим вокруг монастыря со священными реликвиями; в конце концов город так
разросся, что монастырь перебрался в другое место, где было больше  покоя  и
тишины.  Сарла  долгое  время  оставался  важным  торговым  центром  области
Дордонь. Но с годами его значение неуклонно падало, и к двадцатому  столетию
мир совершенно забыл о Сарла. Городок был настолько незначительным и бедным,
что даже не имел денег на ремонт своих  одряхлевших  от  времени  кварталов.
Старые дома оставались такими же, как были, без современного  водопровода  и
электричества. Многие оказались брошенными.
   Кейт объяснила, что в пятидесятых годах  город  наконец-то  решил  снести
старые кварталы и возвести на их месте современные дома.
   - Андре Мальро <Мальро Андре (1901- 1976) - французский писатель, философ
и  политический  деятель.  Во  время  Второй  мировой  войны  участвовал   в
антифашистском Сопротивлении. После войны  работал  в  правительстве  Ш.  де
Голля, в 1959- 1969 гг. занимал  пост  министра  культуры  Франции>  удалось
воспрепятствовать этому. Он убедил французское правительство наскрести денег
и взяться за реставрацию старинных построек. Народ считал его сумасшедшим. А
теперь Сарла оказался самым аутентичным средневековым городом во  Франции  и
одной из главных приманок для туристов в стране.
   - Очаровательно, - неопределенно откликнулась женщина.
   Внезапно оба мужчины вместе возвратились  к  столу,  уселись  и  с  видом
выполненного долга одинаковыми движениями убрали в карманы свои телефоны.
   - Что случилось? - поинтересовалась Кейт.
   - Биржа закрылась, - объяснил один из них. - Вы говорили о  Кастельгарде.
Так что же в нем такого особенного?
   - Мы говорили о том, - сказал Марек, - что  в  нем  никогда  и  никто  не
производил земляных работ. Но для нас также важно,  что  Кастельгард  -  это
типичный укрепленный город четырнадцатого века. Сам город старше,  но  между
1300-м и 1400 годом в нем было возведено  очень  много  построек,  а  старые
перестроены для укрепления обороны: стали толще стены,  выстроен  их  второй
ряд, более сложными стали рвы и ворота.
   - Когда эго все  происходило?  В  Темные  века?  <Темные  века  -  период
европейской истории, началом  которого  принято  считать  476  г.  н.э.  Его
завершение одни исторические школы относят к 1000 г., а другие  -  к  началу
эпохи Возрождения> - спросил один из мужчин, наливая себе вина.
   - Нет, - ответил Марек. - Технически, это Высокое Средневековье.
   - Не такое высокое, как хотелось бы мне, - ответил биржевик. - А что  там
идет перед ним? Низкое Средневековье?
   - Правильно, - сказал Марек.
   - Эй, - воскликнул его собеседник, поднимая свой бокал, - ну, по первой!

***

   Примерно за сорок лет до наступления новой  эры  всей  Европой  управляли
римляне. Та часть  Франции,  где  они  находились,  в  древности  называлась
Аквитанией. Это название она  получила  от  римских  колонизаторов.  Римляне
строили  по  всей  Европе  дороги,  организовывали  торговые   отношения   и
поддерживали общественный порядок. Европа процветала.
   Позднее, где-то в 400 году новой эры, Рим начал  отзывать  своих  солдат,
выводить гарнизоны. После крушения империи  Европа  погрязла  в  беззаконии,
которое продолжалось целых пятьсот лет.  Численность  населения  многократно
снизилась, торговля погибла, города превратились  в  мелкие  поселения.  Все
римские провинции были захвачены варварскими ордами. Здесь хозяйничали  готы
и вандалы, гунны и викинги. Этот  темный  период  получил  название  Низкого
Средневековья.
   - Но к концу тысячелетия - я имею в виду тысячный год - положение  начало
улучшаться,  -  сказал  Марек.  -  К  этому   времени   образовалось   новое
государственное  устройство,  которое   мы   называем   теперь   "феодальной
системой", хотя в те времена люди и представления не имели об этом термине.
   С возникновением феодализма появились сильные владыки, которые  оказались
в состоянии обеспечить порядок в своих владениях.  Новая  система  работала.
Сельское хозяйство стало развиваться. Торговля возобновилась, города  начали
расти. И к тысяча двухсотому году Европа вновь расцвела, и населения  в  ней
оказалось даже больше, чем было во времена Римской империи.
   - Получается, что этот самый тысяча двухсотый год можно  считать  началом
Высокого Средневековья - времени роста и расцвета культуры.
   Реакция американцев на эту микролекцию оказалась скептической.
   - Если все было так хорошо, то зачем нужно было возводить повсюду столько
оборонительных сооружений?
   - Из-за Столетней войны, - объяснил Марек, -  которую  вели  между  собой
Англия и Франция.
   - Наверно, это была религиозная война?
   - Нет, - ответил Марек. - Религия не имела к этому никакого отношения.  В
то время все были католиками.
   - Неужели? А как же протестанты?
   - Не было никаких протестантов.
   - А где же они были?
   - Они тогда еще не выдумали себя, - высказал афоризм Марек.
   - Да ну! Тогда из-за чего же они воевали?
   - Из-за  суверенитета.  Значительная  часть  Франции  принадлежала  тогда
Англии.
   Один из мужчин недовольно нахмурился.
   - Что вы болтаете? Франция принадлежала Англии?
   Марек вздохнул.

***

   У  него  было  собственное  определение  для  таких  людей:  "провинциалы
времени" - люди, не знавшие прошлого и гордившиеся этим.
   Провинциалы времени были убеждены, что  настоящее  является  единственным
временем, которое имеет хоть  какое-то  значение,  и  все,  что  происходило
ранее, можно преспокойно игнорировать. Современный  мир  был  неотразимым  и
новым, а прошлое не имело для них никакого значения. Изучение  истории  было
таким же бессмысленным занятием, как, к примеру, овладение азбукой Морзе или
искусством управления грузовым фургоном. И Средневековье - все эти рыцари  в
звенящей броне и дамы в высоких остроконечных головных уборах  -  настолько,
очевидно, не имело отношения к реальности, что  о  нем  и  вовсе  не  стоило
разговаривать.
   Но суть заключалась в том, что основы  современного  мира  были  заложены
именно  в   Средневековье.   Все,   начиная   от   системы   правосудия   до
моноэтнического государства, от технологии до  концепции  романтичной  любви
первоначально возникло в средневековые времена. И самим  понятием  "рыночная
экономика", которой эти  биржевые  маклеры  поклонялись,  они  были  обязаны
Средневековью. Если они не знали этого, значит, они не знали главного о том,
кем они сами  являются.  Почему  они  делают  то,  что  делают.  Откуда  они
возникли.
   Профессор Джонстон часто говорил, что человек,  не  знающий  истории,  не
знает ничего Это все равно что лист, не  знающий,  что  он  является  частью
дерева.

***

   А биржевик  продолжал  наскакивать  на  Марека.  Именно  так  все  невежи
отстаивают свое право на незнание.
   - Да что за чушь  вы  несете!  Англия  владела  частью  Франции?  Это  же
совершенный бред Англичане и французы всегда ненавидели друг друга.
   - Вовсе не всегда, - возразил  Марек.  -  Ведь  мы  говорим  о  том,  что
происходило шестьсот лет назад. Мир тогда был совсем не таким, как теперь. И
англичане с французами были намного ближе  друг  к  другу.  После  того  как
норманны в 1066 году  захватили  Англию,  практически  вся  аристократия  на
острове оказалась французской. Они говорили по-французски,  ели  французские
блюда,  одевались  по  французской  моде.  И  не   следует   видеть   ничего
удивительного в том, что они  оккупировали  французскую  территорию.  Вот  и
здесь, на юге, они больше ста лет владели Аквитанией.
   - Допустим. Но все же чего ради  велась  эта  война?  Вероятно,  французы
решили возвратить все эти земли себе?
   - Примерно так.
   - Ну и людишки! - буркнул биржевик.

***

   Марек говорил так, будто читал лекцию первокурсникам, а Крис тем временем
изучал глаза Кейт. Сейчас, при свете люминесцентных  ламп,  черты  ее  лица,
которые при свете солнца казались  грубыми,  выглядели  гораздо  мягче.  Она
вдруг показалась ему привлекательной.
   Но девушка не реагировала на его взгляды, полностью  сосредоточившись  на
своих приятелях-биржевиках.
   "Обычное дело, - подумал Крис. - Женщины  тянутся  к  тем,  у  кого  есть
власть и деньги. Даже к таким бездарям и пустобрехам, как эта парочка".
   Он поймал себя на том, что рассматривает часы своих соседей по столу. Оба
носили большие тяжелые "Ролексы", но металлические браслеты  их  часов  были
расстегнуты,  и  они  свободно  болтались  на  запястьях,   словно   женские
украшения. Это был символ богатства и независимости, случайная  небрежность,
подчеркивавшая, что обладатели этих часов находятся в отпуске.  Манеры  этих
людей все сильнее раздражали его.
   Когда один из мужчин принялся играть с  часами  -  он  крутил  их  вокруг
запястья, звонко пощелкивая браслетом, - Крис наконец не выдержал. Он  резко
поднялся из-за стола, пробормотав что-то насчет  того,  что  ему  необходимо
проверить результаты последних анализов образцов, найденных в  раскопках,  и
торопливо зашагал по улице Турни в сторону автостоянки, находившейся на краю
старинного квартала.
   Ему казалось, что на всем протяжении улицы он встречал только  влюбленные
пары, прогуливавшиеся под руку;  каждая  женщина  обязательно  шла,  склонив
голову  на  плечо  спутника.  Никто  не  разговаривал,   молча   наслаждаясь
созерцанием окружающего. И с  каждой  встречающейся  парой  его  раздражение
становилось все сильнее, заставляя ускорять и ускорять шаги.
   Когда  он  в  конце  концов  уселся  в  автомобиль  и  поехал  домой,  то
почувствовал, что у него на душе стало намного легче.
   Найджел.
   Каким же идиотом нужно быть, чтобы носить такое имя!

***

   На следующее утро Кейт  опять  висела  в  своей  страховочной  сбруе  под
сводами кастельгардской часовни, когда  вдруг  ее  радиотелефон  захрипел  и
сообщил:
   - Горячие тамалес! <Тамал, тамале - толченая кукуруза с мясом  и  красным
перцем (мексиканское блюдо)> Горячие тамалес! Четвертый  участок!  Приходите
попробовать! Завтрак подан.
   Это было принятое в экспедиции условное кодированное  сообщение  о  новом
открытии. Археологи разработали систему кодов для всех важных сообщений, так
как было известно, что местные власти частенько прослушивали переговоры.  На
различных раскопках уже бывали  случаи,  когда  представители  правительства
являлись и конфисковывали находки, прежде чем исследователи успевали хотя бы
вкратце  изучить  их  и  сделать  полноценное  описание.  Хотя   французское
правительство относилось к археологам довольно лояльно, даже доброжелательно
-  пожалуй,  гораздо  лучше,  чем  американские  власти,  -  отдельные   его
представители  на  местах  пользовались  печальной  известностью   благодаря
непоследовательности своих  поступков.  И,  конечно,  частенько  встречались
проявления ревности к иностранцам, копавшимся в истории благородной Франции.
   Четвертый участок, насколько было известно Кейт, находился  в  монастыре.
Некоторое время она раздумывала, идти ей туда или остаться в часовне,  но  в
конце концов решила пойти. Дело заключалось в том, что  повседневная  работа
экспедиции была  в  значительной  степени  скучной  и  бедной  событиями,  и
археологам требовался хлыст для того, чтобы поддерживать свой  энтузиазм  на
достаточно высоком уровне. А роль  такого  хлыста  играли  именно  открытия,
которые время от времени совершал кто-нибудь из их коллег.
   Кейт шла через руины Кастельгарда. В отличие от многих  своих  товарищей,
она была способна восстановить  перед  своим  мысленным  взором  тот  облик,
который эти развалины имели в незапамятные времена, увидеть  город  целиком.
Ей  нравился  Кастельгард,   это   был   деловой   город,   зародившийся   и
обустраивавшийся в эпоху  непрерывных  войн.  Он  обладал  той  неподдельной
подлинностью, которая, как девушка обнаружила, отсутствовала у архитектурных
школ.
   Она ощущала шеей и голыми ногами солнце и в который раз думала о том, как
ей повезло, что она оказалась во Франции, а не сидит в Нью-Хейвене в  тесной
каморке, именовавшейся ее рабочим кабинетом,  на  шестом  этаже  здания,  из
огромных  окон  которого  открывается  вид  на  псевдоколониальное  строение
Дейвенпорт-колледжа и фальшивую готику гимназии  Пэйн  Уитни.  Архитектурный
факультет невыносимо угнетал Кейт, теория и практика  архитектуры  приводили
ее  в  совершенное  уныние,  и  девушка  никогда  не  сожалела  о  том,  что
переключилась на историю.
   Конечно, трудно найти какие-то минусы улета в южной Франции.  Она  удачно
вошла в команду, работавшую здесь, в Дордони. Нет, лето  действительно  пока
что было очень приятным.
   Хотя ей пришлось поставить на место нескольких мужчин.  Сначала  какие-то
поползновения предпринимал Марек, затем Рик Чанг, а потом ей пришлось  иметь
дело с Крисом Хьюджесом. Крис  тяжело  принял  отставку,  которую  дала  ему
английская девчонка - вероятно, он единственный не видел,  что  дело  шло  к
этому, - и теперь вел себя как раненый щенок. И вчера за обедом он все время
пялился на нее. Мужчины,  судя  по  всему,  не  понимают,  что  для  женщины
оскорбительно, когда кто-то начинает ухаживать за нею только для того, чтобы
возместить потерю предмета своего истинного поклонения.
   Окончательно запутавшись в своих мыслях, Кейт спустилась к реке. Там была
привязана  небольшая