в
округе.
   - Неужели?
   - Джо, у этого парня нет никаких признаков долгого пребывания на  солнце.
Ни обезвоживания, ни кетонизации. Он даже не загорел.
   - Вы думаете, что кто-то попытался убрать его? Дедушка ему надоел,  и  он
уволок его подальше от людей?
   - Да. Именно это я и подозреваю.
   - А как насчет его пальцев?
   -  Я  не  знаю,  -  призналась  она.  -  У  него  какая-то   проблема   с
кровообращением. Кончики пальцев у него холодные и потемнели до  фиолетового
цвета; по виду можно даже опасаться гангрены. Но независимо оттого, что  это
такое, пока он находится в больнице, его состояние стало хуже.
   - Он диабетик?
   - Нет.
   - Болезнь Рейно?
   - Нет.
   Ньето склонился над кроватью и всмотрелся в пальцы.
   - Затронуты только первые фаланги. Все нарушения периферические.
   - Да, - согласилась она. - Если бы  его  обнаружили  не  летом  в  жаркой
пустыне, то я сказала бы, что это обморожение.
   - Бев, вы проверили его на присутствие тяжелых металлов? Это  могло  быть
отравление тяжелыми металлами. Кадмием или  мышьяком.  Этим  можно  было  бы
объяснить состояние пальцев, а также и слабоумие.
   - Я взяла пробы. Но анализ на тяжелые металлы делают только в Альбукерке.
Ответ поступит не раньше чем через семьдесят два часа.
   -  У  него  был  какой-нибудь  документ,   медицинская   карточка,   хоть
что-нибудь?
   - Ничего. Мы передали приметы в полицию,  отправили  факс  с  отпечатками
пальцев в  Вашингтон  на  проверку  по  базе  данных,  но  на  поиски  может
потребоваться неделя.
   Ньето кивнул.
   - А что он говорил, когда находился в возбуждении, что-то бормотал?
   - Какие-то рифмованные фразы, в общем-то, одни и  те  же.  Что-то  насчет
Гордона и Стэнли. А потом он добавлял: "Квазителефон выгнал меня вон".
   - Квази? Разве это не латынь?
   Она пожала плечами.
   - Я уже давно не бывала в церкви.
   - Мне кажется, что "квази" - это слово из  латинского  языка,  -  пояснил
Ньето.
   Тут они услышали негромкий голос:
   - Простите, пожалуйста. - Это был очкастый мальчик, сидевший  в  обществе
матери на кровати в другом конце палаты.
   - Кевин, хирург еще не освободился, - сказала Беверли. -  Как  только  он
придет, мы наложим на твою руку гипс.
   -  Он  не  говорил  "квазителефон",  -  сообщил  мальчик.  -  Он  говорил
"квантовый фон".
   - Что?
   - Квантовый фон. Он говорил: "Квантовый фон".
   Они подошли к ребенку. У Ньето был удивленный вид.
   - Но что же такое этот "квантовый фон"?
   Мальчик смотрел на них честными глазами из-под очков.
   - Вообще-то, надо говорить не "квантовый  фон",  а  "квантовая  пена".  В
мельчайших  субатомных  измерениях  структура   пространства-времени   имеет
иррегулярный характер. Оно не гладкое, а скорее пузырящееся и пенистое. Ну и
потому, что все  это  происходит  уже  на  квантовом  уровне,  это  называют
"квантовой пеной".
   - Сколько тебе лет? - спросил Ньето.
   - Одиннадцать.
   - Он много читает, -  сообщила  его  мать.  -  Отец  у  него  работает  в
Лос-Аламосе.
   Ньето кивнул.
   - И что является частицей этой квантовой пены, Кевин?
   - У нее нет частиц, - сказал мальчик. - Это в точности то же самое, что и
вселенная, только на субатомном уровне.
   - Но с какой стати этот старик рассуждал о таких вещах?
   - Потому что он известный физик, - объявил вошедший в палату  Уонека.  Он
заглянул в листок бумаги,  который  держал  в  руке.  -  Только  что  пришло
сообщение  по  спецсвязи:  Джозеф  А.   Трауб,   семидесяти   одного   года,
физик-материаловед. Специалист по сверхпроводимости металлов.  Сообщение  об
исчезновении передано с его места работы, из Исследовательского центра МТК в
Блэк-Рок, сегодня сразу после полудня.
   - Блэк-Рок? Это же около Сандии. Этот город находится в нескольких  часах
пути, в центре Нью-Мексико, совсем рядом с  Альбукерке.  Какого  черта  этот
старик делал в Корасон-каньоне на границе с Аризоной?
   - Я не знаю, - сказала Беверли. - Но он...
   Загудел сигнал тревоги кардиомонитора.

***

   Все произошло настолько стремительно, что Джимми Уонека не  успел  ничего
толком сообразить Старик поднял голову с подушки,  посмотрел  на  них  диким
взглядом,  а  потом  его  вырвало  кровью.  Кислородная  маска  сразу  стала
ярко-красной; кровь хлынула из-под маски, струйками побежала по его щекам  и
подбородку, обрызгивая подушку, стену. Больной  издал  булькающий  звук:  он
буквально тонул в своей собственной крови.
   Беверли уже опрометью неслась через палату. Уонека бежал следом.
   - Поверните голову! - приказал Ньето, подбегая к кровати. - Поверните!
   Беверли  отбросила  кислородную  маску  и  попыталась  повернуть   голову
старика, но тот отбивался; глаза у него были невероятно  широко  раскрыты  в
испуге, а в горле все  так  же  булькало.  Уонека  протиснулся  мимо  врача,
схватил старика за голову обеими руками и с силой нажал, заставив  его  всем
телом повернуться на бок. Человека снова вырвало;  кровь  обильно  обрызгала
все приборы и самого Уонеку.
   - Отсос! - крикнула Беверли, указывая на трубку, висящую на стене.
   Уонека попытался удержать старика и дотянуться  до  трубки,  но  пол  был
скользким  от  крови.  Он  поскользнулся  и  ухватился  за  кровать,   чтобы
удержаться на ногах.
   - Ну, давайте! - крикнула Цоси. - Я без вас не справлюсь!  Отсос!  -  Она
стояла на коленях и, засунув пальцы в рот  больному,  оттягивала  его  язык.
Уонека вскочил на ноги и увидел, как Ньето протягивает ему трубку отсоса. Он
схватил ее, скользкими от крови пальцами, а Ньето принялся  крутить  вентиль
на стене. Беверли начала отсасывать неопреновым зондом кровь изо рта и  носа
больного. Трубка сразу покраснела. Человек задыхался, кашлял и слабел  прямо
на глазах.
   - Мне это не нравится, - сказала Беверли, - лучше мы...
   Сигнал  тревоги  кардиомонитора  изменился;   он   сделался   высоким   и
непрерывным. Остановка сердца.
   - Проклятье! - воскликнула она. Ее одежда с головы  до  ног  была  залита
кровью. - Весла! Живо, давайте весла!
   Ньето, стоявший с другой стороны кровати, уже держал  в  вытянутых  руках
наготове контакты разрядника.
   Нэнси Худ, прорываясь к кровати умирающего, оттолкнула Уонеку; вокруг уже
столпились люди. Уонека вдруг почувствовал резкий неприятный запах и  понял,
что кишки человека больше не  удерживают  своего  содержимого.  Внезапно  он
ощутил, что старик умирает.
   - Даю, - сказал  Ньето,  прикладывая  контакты  к  груди  больного.  Тело
содрогнулось. В бутылках на стене клокотала  красная  жижа.  Сигнал  тревоги
монитора продолжал звенеть.
   - Задерните занавеску, Джимми, - сказала Беверли.
   Он оглянулся и увидел, что на происходящее, раскрыв рот, взирает с другой
стороны палаты мальчик в очках. Уонека резким движением задернул штору.

***

   Час спустя измученная Беверли Цоси тяжело опустилась на стул возле  стола
в углу,  чтобы  написать  историю  болезни.  Бумага  должна  была  оказаться
особенно подробной, так  как  пациент  умер.  Пока  она  листала  результаты
анализов, Джимми Уонека принес ей чашку кофе.
   - Благодарю вас, - сказала она. - Между прочим, нет  ли  у  вас  телефона
этой компании МТК? Я должна позвонить им.
   - Я сделаю это за вас, - предложил Уонека, как бы  ненароком  положив  ей
руку на плечо. - У вас был трудный день.
   Прежде чем она успела  что-либо  ответить,  Уонека  перешел  к  соседнему
столу, со щелчком раскрыл свой блокнот и принялся набирать номер. В ожидании
ответа он улыбнулся Беверли.
   - Исследовательский центр МТК.
   Полицейский представился, а потом сообщил:
   - Я звоню по поводу вашего пропавшего сотрудника, Джозефа Трауба.
   - Подождите минутку, пожалуйста, я соединю  вас  с  нашим  директором  по
кадрам.
   Но ему пришлось ждать  не  одну,  а  несколько  минут.  В  трубке  зудела
надоедливая музыкальная фраза. Обхватив микрофон рукой, он  самым  небрежным
тоном, на который был способен, обратился к Беверли:
   - Вы будете сегодня вечером сидеть с вашей бабушкой или же сможете  пойти
куда-нибудь поужинать?
   Она продолжала писать, не поднимая глаз.
   - Я буду сидеть с бабушкой.
   Он чуть заметно пожал плечами.
   - Именно так я и думал.
   - Но она ложится спать очень рано. Часов в восемь.
   - На самом деле?
   Она улыбнулась, все так же не отрывая взгляда от своих бумаг:
   - Да.
   Уонека усмехнулся.
   - Что ж, прекрасно.
   - Прекрасно.
   В телефонной трубке снова щелкнуло, и он услышал женский голос:
   -  Пожалуйста,  не  кладите  трубку.  Я  соединяю  вас  с  нашим  старшим
вице-президентом, доктором Гордоном.
   - Благодарю вас. - "Н-да, старший вице-президент", - подумал он.
   Еще один щелчок, потом скрипучий голос:
   - Джон Гордон. Слушаю вас.
   - Доктор Гордон, с вами говорит Джеймс Уонека из полицейского  управления
Галлапа, - сказал он. - Я звоню из больницы МакКинли в Галлапе. Боюсь, что у
меня для вас плохие новости.
   И он вкратце изложил события последних часов.
   - Да-да, офицер Уонека, большое спасибо, - сказал Гордон в трубку.  -  Мы
примем все меры.  Да-да.  Мы  немедленно  займемся  этим.  Еще  раз  большое
спасибо.
   Гордон выключил телефон и обратился к Дониджеру:
   - Трауб мертв, и они идентифицировали его тело.
   - Где?
   - В Галлапе. Мне позвонил коп из отделения "Скорой помощи".
   - Что они думают о причине смерти?
   - Они точно не знают, хотя предполагают острую сердечную недостаточность.
Но у них проблема с его пальцами. Нарушение кровообращения.  Они  собираются
произвести вскрытие трупа. Это требование закона.
   Дониджер раздраженно отмахнулся:
   - Нашли гребаную проблему. Вскрытие трупа ничего им  не  даст.  У  Трауба
произошла ошибка в транскрипции. Они никогда не смогут  этого  вычислить.  И
какого черта вы тратите впустую мое время из-за такого дерьма?
   - Один из ваших служащих только что умер, Боб, - возразил Гордон.
   - Ах да, конечно, - холодно ответил Дониджер. - И знаете что? Все, что  я
могу сказать по этому поводу, - мне на это насрать. Я сожалею.  О,  конечно,
конечно. Пошлите цветы. Только займитесь этим сами, хорошо?

***

   В подобные моменты Гордон обычно глубоко вздыхал и  напоминал  себе,  что
Дониджер ничем не  отличается  от  большинства  других  агрессивных  молодых
предпринимателей. Он напоминал себе, что, если отбросить  сарказм,  Дониджер
почти всегда оказывался прав. И  еще  он  напоминал  себе,  что  именно  так
Дониджер вел себя всю жизнь.
   Роберт  Дониджер  рано  обнаружил  признаки   гениальности;   технические
учебники он начал читать, еще когда учился в начальной школе. К девяти годам
он уже мог собрать любой электронный прибор - радиоприемник или телевизор, -
копаясь в вакуумных трубках,  транзисторах  и  проводах  до  тех  пор,  пока
устройство не начинало работать. Когда его мать как-то раз в тревоге сказала
ему, что боится, как бы он не устроил сам себе казнь на электрическом стуле,
он ответил ей: "Не будь идиоткой".  А  когда  умерла  его  любимая  бабушка,
Дониджер с сухими глазами сообщил матери, что старая леди  была  должна  ему
двадцать семь долларов и он ожидает от матери возмещения этого долга.
   Окончив с отличием физический колледж в Стэнфорде в возрасте восемнадцати
лет, Дониджер поступил в лабораторию "Ферми" близ Чикаго. Там он  проработал
шесть месяцев и ушел, заявив директору лаборатории, что физика  элементарных
частиц годится только для онанистов. Он возвратился в Стэнфорд, где  работал
в  области,  которую  счел  более  многообещающей:  магнетизм   в   условиях
сверхпроводимости.
   В это время ученые  всех  отраслей  знания  уходили  из  университетов  и
учреждали компании для эксплуатации своих открытий.  Дониджер  поступил  так
спустя год. Он основал "Тех-Гэйт", компанию, изготавливавшую компоненты  для
прецизионных микросхем методом травления, который Дониджер изобрел буквально
между  делом.  Когда  Стэнфордский  университет  выразил  протест:  дескать,
Дониджер сделал это открытие, работая  в  университетской  лаборатории,  тот
отмахнулся: "Если вы считаете, что здесь есть проблема, то подавайте на меня
в суд. Или же заткнитесь".
   Именно  в  эпоху  "ТехГэйта"  резкий  стиль  управления  Дониджера   стал
знаменитым. Во время встреч с работавшими  у  него  учеными  он  обыкновенно
сидел в углу, раскачиваясь на стуле, и забрасывал говоривших  вопросами:  "А
что вы думаете об этом?", "Почему вы  не  делаете  этого?",  "А  почему  это
происходит?" Если ответ удовлетворял его, он говорил: "Возможно...",  и  это
было наивысшей  похвалой,  которой  кто-либо  когда-нибудь  удостаивался  от
Дониджера. Но если ответ его не устраивал - а обычно бывало именно так, - то
он рычал: "У вас что, мозги совсем высохли? Не  прикидывайтесь  идиотом!  Вы
хотите так и умереть дураком? У вас в башке  нет  и  половины  извилины!"  А
раздражаясь по-настоящему, он швырялся блокнотами и  карандашами  и  кричал:
"Жопы! Все вы затраханные жопы!"
   Сотрудники "ТехГэйта" выносили истерики "Бешеного Дониджера" потому,  что
он был блестящим физиком, намного лучшим, чем любой из них; потому,  что  он
досконально знал проблемы, стоявшие перед его командами, и еще  потому,  что
его критика  неизменно  оказывалась  безошибочной.  Этот  грубо  язвительный
стиль, хотя и чрезвычайно неприятный, был столь же замечательно действенным.
За два года "ТехГэйт" добилась большого прогресса.
   В 1984 году он продал свою компанию за сто миллионов долларов. В  том  же
году журнал "Тайм" включил его в список пятидесяти человек  моложе  двадцати
пяти лет, "которым предстоит оказать решающее  влияние  на  ход  завершающей
части столетия". В этот список входили также Билл Гейтс и Стив Джобс.

***

   - Будь оно все проклято! - буркнул Дониджер, оборачиваясь  к  Гордону.  -
Неужели я должен сам заниматься каждой  мелочью?  Господи  Иисусе!  Где  они
нашли Трауба?
   - В пустыне. В резервации навахо.
   - Где точно?
   - Я знаю только, что это произошло в десяти милях к северу  от  Корасона.
Судя по всему, это необитаемые места.
   - Ладно, - сказал Дониджер. - Тогда пусть Баретто из службы  безопасности
отгонит автомобиль Трауба в Корасон и бросит его в пустыне. Проткнет шину  и
уберется оттуда.
   Диана Крамер негромко откашлялась. Это была темноволосая женщина тридцати
с небольшим лет, одетая в черный костюм.
   - Я не уверена, что это нужно делать, Боб, - заявила она тоном  истинного
законника.   -   Ведь   вы   же   собираетесь    подтасовать    вещественные
доказательства...
   - Именно это  я  и  хочу  сделать!  В  этом  все  и  дело  -  подтасовать
доказательства. Кто-нибудь захочет узнать, каким образом Трауб там очутился.
Вот и пусть там окажется его автомобиль, чтобы они смогли его найти.
   - Но мы же не знаем точно, где...
   - Совершенно неважно, где точно. Просто сделайте это и все.
   - Но это будет означать, что Баретто плюс кто-то еще узнают об этом...
   - Ну и плевать! Просто сделайте это, Диана.
   Наступила  непродолжительная  напряженная  пауза.  Крамер  с  нескрываемо
несчастным видом смотрела в пол.
   - Посудите сами, - сказал  Дониджер,  вновь  повернувшись  к  Гордону.  -
Помните, как Гармен хотел  перехватить  контракт  у  моей  старой  компании?
Помните утечку информации в прессу?
   - Помню, - ответил Гордон.
   - Вы тогда так переживали из-за этого, - ухмыляясь, проговорил  Дониджер.
- Гармен был жирной свиньей, - пояснил он Крамер. - Тогда он сильно  похудел
из-за того, что жена посадила его на  диету.  Мы  распустили  слухи,  что  у
Гармена неизлечимый  рак  и  компания  из-за  этого  должна  закрыться.  Он,
конечно, отрицал это, но ему никто не верил из-за перемены во внешнем  виде.
Мы получили контракт. А  я  послал  большую  корзину  фруктов  его  жене.  -
Дониджер рассмеялся. - И никто не смог проследить,  что  сплетню  распустили
мы. Все это входит в правила игры, Диана. Бизнес есть бизнес. Закиньте  этот
чертов автомобиль в пустыню.
   Она кивнула, но не подняла глаз.
   - И далее, - продолжал Дониджер, - я прежде  всего  хочу  узнать,  какого
дьявола Трауба занесло в камеру перехода. Ведь он уже совершил слишком много
перемещений и накопил слишком много дефектов транскрипции. Он перебрал  свой
лимит. Предполагалось, что он больше не будет совершать перемещений.  Он  не
прошел санитарной обработки для перемещения. Вокруг этой камеры у нас  полно
охраны. Так каким же образом он вошел туда?
   - Мы считаем, что он  заявил,  будто  собирается  настраивать  машину,  -
ответила Крамер. - Он дождался вечера, смены охранников и забрался в машину.
Но сейчас мы все это выясняем, -  Я  не  хочу,  чтобы  вы  это  выясняли,  -
саркастически проронил Дониджер, - я хочу, чтобы вы это выяснили, Диана.
   - Мы выясним это. Боб.
   - Это будет куда лучше, черт бы его побрал, - мрачно проворчал  Дониджер.
- Потому что компания стоит сейчас перед тремя существенными  проблемами.  И
Трауб - наименьшая из них.  Другие  две  куда  серьезнее.  Намного,  намного
серьезнее.

***

   Дониджер всегда отличался  способностью  заглядывать  далеко  в  будущее.
Тогда, в 1984 году, он продал "ТехГэйт", потому что предвидел, что  развитие
компьютерных микросхем скоро "уткнется в стенку". В  то  время  такие  мысли
казались  бредовыми.  Мощность   компьютерных   чипов   удваивалась   каждые
восемнадцать  месяцев,  тогда  как  их  себестоимость  вдвое  снижалась.  Но
Дониджер догадался, что этот прогресс достигается лишь за счет все  более  и
более тесного расположения компонентов на чипе, А это не могло  продолжаться
вечно. В конечном счете элементы окажутся так плотно упакованными, что  чипы
будут плавиться от перегрева. И  именно  это  устанавливало  верхний  предел
мощности компьютера. Дониджер  знал,  что  обществу  потребуется  еще  много
грубой компьютерной силы, но не видел, как ее можно получить.
   В растерянности он возвратился к своим прежним  интересам:  магнетизму  в
условиях  сверхпроводимости.  Он  основал   вторую   компанию   -   "Эдвенсд
магнетикс",  которой  принадлежало  несколько  патентов,   необходимых   для
создания новых приборов магниторезонансной диагностики, начавших в то  время
переворот  в  медицине.  "Эдвенсд  магнетикс"  получала  четверть   миллиона
долларов   лицензионных   платежей   с   каждой   изготовленной    установки
магниторезонансной томографии. "Это была настоящая дойная корова", -  сказал
однажды Дониджер. И работа это была не более интересной,  чем  дойка  коров.
Заскучав от этой спокойной жизни, в поисках новых тревог,  он  в  1988  году
продал компанию. Тогда ему было двадцать восемь  лет  и  он  стоил  миллиард
долларов. Но, по его мнению, ему еще  предстояло  оставить  свою  отметку  в
истории цивилизации.
   В следующем, 1989 году он основал МТК.

***

   Одним  из  героев  Дониджера  был  физик   Ричард   Фейнман.   В   начале
восьмидесятых годов Фейнман размышлял о возможности создания  компьютера,  в
котором использовались бы  квантовые  элементы  атомов.  Теоретически  такой
"квантовый компьютер" должен был  оказаться  в  миллиарды  и  миллиарды  раз
мощнее, чем любая когда-либо существовавшая вычислительная машина.  Но  идея
Фейнмана требовала для  своего  воплощения  совершенно  новой  технологии  -
технологии, которой  предстояло  возникнуть  на  пустом  месте,  технологии,
которая  должна  была  изменить  все  правила.  Поскольку  никто  не   видел
практического способа построить квантовый компьютер, идея Фейнмана оказалась
вскоре позабыта.
   Позабыта всеми, кроме Дониджера.
   В 1989 году Дониджер решил создать первый квантовый компьютер. Идея  была
настолько радикальной - и настолько рискованной, - что он  нигде  и  никогда
публично не высказывался о своем намерении. Он  скромно  назвал  свою  новую
компанию  МТК,  что  означало  "Международная  технологическая  корпорация".
Штаб-квартиру  он  разместил  в  Женеве,  где  принялся  искать   подходящие
кандидатуры