лом и паять электросхемы.
     Я сделал вид, что не понял.
     - Почему?
     - Потому что постоянно думаю о том, что все мы стоим на
краю   бездны,  -  ответил  Витька,  принимаясь  за   второй
бутерброд.
     Что ж, знакомое ощущение.
      - А может быть, на краю вечности? - Я отхлебнул чаю  и
внимательно посмотрел на Витьку поверх края кружки.
     - Да какая разница! - в сердцах воскликнул Витька и так
эмоционально  взмахнул рукой, в которой у него была  кружка,
что  пролил чай себе на джинсы. - Черт!.. - Свободной  рукой
он  стряхнул  остатки чая на пол и тотчас же забыл  о  своих
мокрых  джинсах. - Какая разница, на краю чего мы оказались!
Все  дело в том, что цивилизация гибнет по нашей вине, а  мы
даже не подозреваем об этом!
      -  Признаться, я не чувствую себя виноватым, - покачал
головой я.
      -  Давай не будем переходить на личности, - недовольно
скривился Витька.
     - А почему? - удивленно поднял брови я. - Ты исключаешь
возможность  того,  что бездна вечности могла  возникнуть  в
результате одного неверного шага, который совершил  какой-то
вполне конкретный человек?
     - Если этот человек Гитлер или Ленин...
      -  Я  имею  в  виду самого обыкновенного  человека,  -
перебил я приятеля. - Такого, как я и ты.
     Витька глянул на тарелку, чтобы убедиться в том, что на
ней не осталось бутербродов, и снова улегся в кресло.
     - Ты сам не так давно рассказывал мне о бабочке, гибель
которой изменила ход истории, - напомнил я.
     - Это был всего лишь фантастический рассказ, - не глядя
на меня, ответил Витька.
      Он  вновь  выразительно посмотрел на  пустую  тарелку,
после чего с тоской в голосе спросил:
      -  Слушай, у тебя нет еще бутербродов? Я с утра ничего
не ел.
     - А что так? - поинтересовался я.
      -  Да  не  люблю  я  возиться на кухне,  -  с  детской
непосредственностью ответил Витька.
       Можно  подумать,  я  получаю  от  этого  колоссальное
удовольствие.
     На кухне негромко хлопнула дверца холодилника.
     - Будут готовы через пару минут, - сказал я. Так что ты
думаешь по поводу бабочки? Витька тяжело вздохнул.
      -  Ты  же  слышал,  люди  будущего  пытались  отыскать
ключевые    моменты   истории,   которые   могли   послужить
первопричиной возникновения бездны вечности. И ничего у  них
из этого не вышло.
      - Может быть, потому и не вышло, что они рассматривали
(ab.`(n   в   целом.  А  дело-то  все  в  одном-единственном
человеке,  который  однажды, сам того не подозревая,  сделал
что-то не так.
      -  А  ты  не исключаешь вариант того, что этот человек
давно уже умер?
      -  А что, если нет? Что, если он сейчас ходит рядом  с
нами?
     - Пусть так, - устало кивнул Витька. - Каким образом мы
узнаем   его?  Как  поймем,  в  какой  момент  его   следует
подстраховать?
     - Этого я не знаю.
      Я  встал  и  сходил на кухню, где на столе уже  стояла
тарелка  со свежеприготовленными бутербродами. Ломти  хлеба,
на мой взгляд, были несколько толстоваты, но для Витьки -  в
самый раз.
      - Спасибо, - сказал я и с тарелкой в руках вернулся  в
комнату.
      -  Ты  знаешь, - я еще не успел поставить  тарелку  на
стол, а Витька уже схватил с нее бутерброд, - я вчера был  в
ГОСТЫКе.
     - Зачем ты туда ходил? - удивился я.
      -  Сам  не  знаю, - пожал плечами Витька. -  Наверное,
просто  хотел убедиться в том, что такое место существует  в
реальности.
     - Ну и как?
      -  Действительно, есть такая контора. Я навел  справки
среди   знакомых,  и  мне  объяснили:  дочернее  предприятие
британской компании "Вирджин". Чем она занимается в  России,
никто  представления не имеет. Однако представители компании
регулярно  делают  значительные взносы  в  различные  фонды,
открытые  Московской мэрией, поэтому с вопросами  "Что?"  да
"Как?"  к  ним никто не пристает. В сам особнячок в переулке
возле Маросейки меня на этот раз даже на порог не пустили. И
не  помогли никакие ссылки на мадам Лин и Агамемнона.  Когда
же  я  заявил, что я к Одиссею, так меня и вовсе подняли  на
смех. Между прочим, на вахте там сейчас не старичок в очках,
а трое здоровенных парней в камуфляже.
      -  Одиссей  сказал, что свяжется с нами,  когда  будет
нужно, - напомнил я.
     - Да? - Витька возмущенно всплеснул руками. - И сколько
еще ждать?
      -  Ты  же  говоришь, что пока еще ничего  не  решил  с
работой, - напомнил я.
     - Зато у меня созрели новые вопросы, которые я хотел бы
задать Одиссею.
      -  Не  думаю, что он согласится дать тебе  расширенное
интервью.
     - Почему?
      -  Потому что солтеки уже сказали нам все, что хотели.
Или могли сказать. Витька задумался.
      -  Ты  считаешь, что они не имели права ставить нас  в
известность  о грозящей нам бездне вечности? -  спросил  он,
подливая чаю в свою чашку.
      -  Этого я не знаю, - покачал головой я. - И не берусь
.!  этом  судить.  Но  чем больше я думаю  о  нашем  с  ними
разговоре,  тем  сильнее склоняюсь к мнению,  что  это  было
сделано  неслучайно.  Им  ведь  вовсе  не  обязательно  было
сообщать нам о грядущей катастрофе. Более того, то, что  нам
стало   известно,   может  негативно  сказаться   на   наших
дальнейших взаимоотношениях, на которые, если верить  словам
Агамемнона,   солтеки  рассчитывают.  У  меня   складывается
мнение, что, сообщив нам определенную информацию, Одиссей  с
Агамемноном ждут каких-то ответных действий с нашей стороны.
     - Мне тоже так кажется, - кивнул Витька. - Поэтому-то я
и  уселся смотреть эти "Секретные материалы", думая, что  не
зря Агамемнон упомянул о них в разговоре. Да только, похоже,
пустое  это  занятие.  -  Нажав  кнопку  на  пульте,  Витька
выключил телевизор. - И что ты предлагаешь?
      -  Давай  исходить из того, что мы еще не  минули  той
точки,  после которой начались необратимые изменения  бездны
вечности, - предложил я.
      -  Хорошо, - на удивление легко согласился  Витька.  -
Пусть будет так.
      -  А это значит, что у нас еще есть шанс предотвратить
грядущую катастрофу.
      - Вот это вряд ли, - усмехнувшись, с сомнением покачал
головой Витька. - Если даже у пришельцев из будущего  ничего
не получилось...
      -  Я  же сказал: давай просто представим себе, что  мы
можем это сделать.
      - Ну хорошо. - Витька сложил руки на груди, всем своим
видом  показывая, что воспринимает то, что я сейчас  говорю,
только как игру. - Мы можем это сделать.
      -  Итак, - продолжил я, - мы используем три допущения.
Первое:  бездна  вечности  появилась  в  результате  ошибки,
допущенной   одним-единственным  человеком.   Второе:   этот
человек  живет  в  одно  с нами время.  И  наконец,  третье:
остановив  его,  мы  можем обратить  вспять  процесс  гибели
будущего.
      -  Не  слишком  ли много допущений? - спросил  Витька,
придав лицу преувеличенно серьезное выражение.
      -  Не  так уж и много, если вспомнить, что мы  рискуем
делать  выводы, основываясь по большей части на  собственной
выдумке.
     - Хорошо, продолжай, - благосклонно кивнул Витька.
      -  Мы  не  знаем,  как найти нужного нам  человека,  -
беспомощно развел руками я.
      -  Верно, не знаем, - согласился Витька. -  И  что  из
этого следует?
      -  Из  этого  следует то, что каждого из ныне  живущих
следует рассматривать как потенциальный детонатор, способный
привести в действие механизм, который уничтожит мироздание.
      -  Небольшая  поправка, - поднял руку Витька.  -  Этот
детонатор,   кем  бы  он  ни  был,  уже  сработал.   Процесс
уничтожения будущего уже запущен.
       -   Он   запущен  для  соотечественников  Одиссея   и
Агамемнона, но не для нас.
       -   Но   в   будущем   все  это  уже   произошло,   а
a+%$." b%+l-....
      -  Черт  возьми, Витька! - Возмущенный непонятливостью
своего  приятеля,  я всплеснул руками.  -  Свое  будущее  мы
создаем  сегодня и сейчас! И то, каким оно будет и будет  ли
вообще, зависит не от Одиссея с Агамемноном, а от нас самих!
От каждого из нас!
      Витька замер с кружкой чаю в руке, которую он так и не
донес до рта.
       -   А  знаешь,  Анатоль,  возможно,  ты  и  прав,   -
глубокомысленно изрек он спустя пару минут и взял с  тарелки
бутерброд  с  сыром.  - Значит, все, что  нам  остается  для
спасения  мира,  -  это  только  оповестить  человечество  о
грозящей   опасности.  Каждый  человек  должен  проникнуться
возложенной на него высокой ответственностью и не  совершать
более  дурных  поступков.  - Рассмеявшись,  Витька  едва  не
подавился  куском  хлеба. - Никогда еще  мне  не  доводилось
слышать   более  глупого  плана  спасения  человечества,   -
произнес он, откашлявшись.
      -  Тем  не менее мы независимо друг от друга пришли  к
одному и тому же выводу.
      -  Ты  что,  серьезно? - удивленно посмотрел  на  меня
Витька.
     - Абсолютно, - заверил его я.
     - Ты полагаешь, что мы можем изменить будущее?
      -  Я  считаю, что мы должны хотя бы попытаться сделать
это.
       -   Каким  образом?  Ты  думаешь,  нас  выпустят   на
телевидение  с бредовыми рассказами о гостях из  будущего  и
бездне вечности, разверзшейся на расстоянии двух с половиной
тысяч лет от настоящего момента?.. Впрочем, возможно, что  и
выпустят.  Только вместе с кучкой других идиотов, которые  в
унисон   с   нами  будут  рассказывать,  как   их   похищали
инопланетяне и о встречах со своей покойной прапрабабушкой.
     - Ты и сам любишь поговорить о подобном, - заметил я.
      -  Только  в  своем кругу, - решительным взмахом  руки
отмел все возможные упреки и обвинения Витька.
      - Нам нужно донести до людей мысль о том, что мы все в
ответе  за  будущее, которое создаем. А  каким  образом  это
будет сделано, не имеет значения.
      Витька приподнял бровь и хмыкнул. Что это должно  было
означать, я, признаться, не понял.
      -  У  тебя,  как  я  понимаю, уже есть  какой-то  план
действий? - спросил он.
      -  Я  хочу попробовать написать роман. Фантастический,
естественно.
      - Лавры Трепищева не дают спать спокойно? - усмехнулся
Витька.
      -  Я  подумал, что это самая удачная форма, в  которую
можно облечь ту историю, которую предстоит рассказать.
     - Что ж, флаг тебе в руки.
      Витька  перегнулся через подлокотник, чтобы  поставить
кружку на стол.
       И  в  этот  момент  аляпистая  пластмассовая  ваза  с
искусственными цветами поползла по полированной  поверхности
ab.+    в   его   сторону.  Быстро  набирая  скорость,   она
разогналась настолько, что Витька едва успел поймать  ее  на
краю.
     Он посмотрел на меня шальным взглядом.
     - Только не говори мне, что это...
      -  Ты  угадал, это Менелай, - улыбнулся я. - Он  решил
остаться со мной.
     Витька поставил вазу в центр стола.
     - Ну и как он, не очень тебе досаждает?
      -  Совсем наоборот, мне даже удалось пристроить его  к
работе  по  хозяйству. Но все же он как был, так  и  остался
буйным  духом, ему порою хочется что-нибудь разбить  или  на
худой конец хотя бы просто опрокинуть. Поэтому я и купил ему
пласт  -  массовую  вазочку, чтобы не  покупать  через  день
новую.
     Витька посмотрел по сторонам, затем глянул на потолок и
в углы, словно надеялся увидеть хотя бы тень Менелая.
      -  У  меня  и к нему имеется пара вопросов,  -  сказал
Витька.
      Протяжный и требовательный звонок в дверь не  дал  нам
продолжить беседу.
      -  Кого  там  еще принесло? - недовольно проворчал  я,
поднимаясь на ноги.
      Пройдя в коридор, я открыл дверь. На пороге стоял  мой
сосед-порнограф.
      - Анатолий Иванович, я принес вам свою новую книгу,  -
заискивающе улыбаясь, сообщил он.
     - "Пес войны"? - спросил я.
     Брови Трепищева изумленно взлетели вверх.
      -  Откуда вам известно? Этой книги пока еще нет  ни  в
одном  магазине.  Мне  в издательстве дали  пару  сигнальных
экземпляров.
      -  У  меня  имеются  свои источники  информации.  -  Я
постарался придать лицу загадочное выражение.
     - Да, конечно, я понимаю.
       Лицо   Трепищева  приобрело  сосредоточенно-серьезное
выражение,  из чего я сделал неутешительный вывод,  что  для
него я по-прежнему остаюсь секретным агентом. Вот только  на
какую  из  спецслужб я работал в данном варианте реальности,
сам  я  не имел ни малейшего представления. А спрашивать  об
этом писателя было как-то неудобно.
      -  Это  вам.  - Трепищев протянул мне книжку  в  яркой
глянцевой  обложке,  на  которой была  изображена  полуголая
девица  на  фоне  пушки, взглянув на которую  я  понял,  что
Агамемнон  все  ж  таки сумел настоять  на  своей  трактовке
данного образа.
      Принимая  книгу из рук автора, я обратил  внимание  на
связку  ключей, висевшую у него на мизинце. Вместе с ключами
на кольце болтался и небольшой брелок грушевидной формы.
      -  А это для вашего друга. - Трепищев протянул мне еще
одну книгу. - Там есть благодарственная надпись.
      Я  как  бы  невзначай глянул через  плечо  в  комнату.
Витька,  вжавшись  в кресло, отчаянно махал  руками,  умоляя
меня  ни в коем случае не говорить Трепищеву, что он  сейчас
'$%al.
      Поблагодарив  Трепищева, я закрыл  дверь,  вернулся  в
комнату и протянул Витьке его экземпляр книги.
      -  А  девочка ничего получилась, - скабрезно оскалился
Витька, взглянув на обложку.
      - Ты лучше посмотри, что написал для тебя наш друг,  -
посоветовал я.
     Витька открыл книгу на первой странице.
      - "С самой искренней благодарностью тому, кто наполнил
мое творчество смыслом", - прочитал он.
     - Это похоже на признание в любви.
      - А... - Витька захлопнул книжку и швырнул ее на стол.
- Давай лучше поговорим о спасении человечества.
      На этом, наверное, стоит закончить эту длинную и не до
конца понятную даже мне самому историю. Для меня, точно  так
же,  как для любого из нас, будущее сокрыто покровом  тайны.
Мы можем только что-то предполагать, о чем-то догадываться -
не более того.
      Но  прежде  мне хотелось бы задать один вопрос:  разве
каждый  из нас хотя бы раз в жизни не испытывал пугающего  и
одновременно  волнующего  чувства,  когда  кажется,  что  ты
стоишь  на  самом краю бездны? Ведь бывало же, правда?  Душа
сжимается  в  комок,  но  одновременно  чувствуешь,  что  ты
способен раскинуть руки в стороны, оттолкнуться посильнее  и
полететь.
      Так,  может  быть, это неспроста? Быть может,  это  не
просто   необычное  состояние  уставшего  организма   и   не
следствие легкого нервного расстройства, а заложенное в  нас
на   генетическом  уровне  предчувствие  того,  что   должно
непременно произойти?
     Я ответа на этот вопрос не знаю...