лефоном  и   огнестрельным
оружием,  а  также  в  бандитском нападении  на  участкового
милиционера.  Имена наши известны, и на нашу поимку  брошены
силы    всей    московской   милиции.    На    фоне    всего
вышеперечисленного  захват  депутатской  машины  казался  не
таким  уж  серьезным злодеянием. Во всяком случае, еще  одно
преступление  вряд ли могло серьезно повлиять  на  приговор,
который   вынесет  нам  трибунал,  если  мы,  паче   чаяния,
попадемся.
     Без долгих колебаний я отдал пистолет Витьке, полагаясь
на  то, что та часть благоразумия и здравомыслия, которая  у
него  как  будто еще оставалась, не позволит  ему  совершить
непоправимое.
     Передернув затвор, Витька спрятал пистолет в карман.
      -  Берем  первую же встречную машину. - Надвинув  свою
смешную  кепочку на глаза, Витька сунул руки в  карманы,  от
чего  плечи  его ссутулились, и быстрой семенящей походочкой
зашагал к выходу из подворотни.
      -  Давненько я так не веселился! - азартно  воскликнул
где-то возле моего левого плеча Менелай.
       -  Вам-то  что,  -  недовольно  буркнул  я,  поправив
тюбетейку на голове. - Вы и без того уже дух.
     - И что же? - не понял, что я имел в виду, Менелай.
     - А то, что я хочу прожить на земле весь отведенный мне
срок, - ответил я.
      -  И  вы  его  непременно проживете, - с непоколебимой
убежденностью  в своей правоте заверил меня  Менелай.  -  От
первого дня и до последнего - весь отведенный вам срок.  Вот
только,  - голос спартанского царя сделался чуть лукавым,  -
никто  ведь не знает конечной границы этого срока.  Даже  вы
сами,  Анатолий Иванович. Так что можете жить  спокойно,  не
опасаясь  за завтрашний день. Если вам суждено его пережить,
значит,  так и будет, ну а если нет... Если нет,  -  добавил
после небольшой паузы Менелай, - то, наверное, лучше и вовсе
не знать об этом.
      -  Хватит болтать, - негромко произнес, глянув на меня
через плечо, Витька.
      Он  остановился  возле выхода из  подворотни  и,  чуть
наклонившись вперед, осторожно посмотрел за угол.
      - Как только я скажу "давай", начинаем действовать,  -
не оборачиваясь, проронил он. - Господин Менелай готов?
      -  Готов,  -  с удивительной для него сдержанностью  и
собранностью ответил Менелай.
      Должно  быть,  военная жилка в душе спартанского  царя
была  настолько  сильна, что, пренебрегши своим  царственным
положением,  он был рад принимать участие в боевой  операции
даже на правах рядового.
      Левой рукой Витька достал из кармана очередную вонючую
сигарету,  не  глядя сунул ее в рот и, действуя  по-прежнему
только одной рукой, прикурил. Правую руку, в которой у  него
был пистолет, он не вынимал из кармана. Но, не успев сделать
и пару затяжек, Витька кинул сигарету на асфальт.
      -  Есть, - напряженным полушепотом произнес Витька.  -
Темно-синяя "Волга", едет в нашу сторону. Давай, Менелай!
     - Понял, - коротко ответил царь и исчез так быстро, что
мне показалось - голос его растворился в пустоте.
     Сделав шаг вперед, я выглянул из-за Витькиного плеча.
      Новенькая,  блестящая  темно-синим  лаковым  покрытием
"Волга"  двигалась  в  нашу сторону со  скоростью  никак  не
меньше  ста  двадцати километров в час.  К  лобовому  стеклу
машины  был прилеплен пропуск с изображением красного флага,
развевающегося на фоне Спасской башни Кремля.
     Расстояние между подворотней, в которой мы затаились, и
несущейся по дороге машиной стремительно сокращалось.
     Витька быстро дернул плечом, стряхнув мою руку, когда я
машинально схватил его за локоть, и нервно прикусил  верхнюю
губу.
      Между нами и машиной оставалось не более пяти метров -
o  мог  уже  рассмотреть номер "253"  в  левом  нижнем  углу
депутатского  пропуска, - когда неожиданно что-то  невидимое
грохнуло  по  крыше  машины, да с такой силой,  что  лобовое
тонированное  стекло  лопнуло  почти  точно  по   диагонали.
Водитель   автоматически  ударил  по  тормозам,  и   машина,
омерзительно визжа по асфальту покрышками, оставляя за собой
плоские, стелющиеся по земле струйки сизого дыма, свернула к
обочине. Машину протащило еще на пару метров вперед,  прежде
чем  она  неподвижно  замерла возле самой  кромки  тротуара,
почти  точно  напротив  входа в  подворотню,  в  которой  мы
прятались.
     В ту же секунду Витька, а следом за ним и я сорвались с
места.
       Дернув  за  ручку  переднюю  дверцу  машины,   Витька
запрыгнул на свободное сиденье рядом с водителем и тотчас же
захлопнул дверцу за собой. Почти в точности повторив  маневр
своего приятеля, я оказался на заднем сиденье машины,  рядом
с  очень  тучным  и абсолютно лысым мужчиной,  облаченным  в
строгий  темно-синий  костюм.  Наверное,  ему  было   трудно
дышать,  и  поэтому галстук у него был распущен,  а  верхняя
пуговица  на воротнике белоснежной рубашки расстегнута.  То,
что   это  был  народный  избранник,  подтверждал  небольшой
красный   значок  на  левом  лацкане  пиджака.  Недоумевающе
взглянув  на  меня  огромными, страшно выпученными  глазами,
которые,  казалось,  вот-вот  взорвутся  изнутри,  он  двумя
пальцами   рванул   узел  галстука,  стараясь   еще   больше
распустить его, и прохрипел что-то нечленораздельное.
      Даже  на  первый взгляд салон "Волги",  в  которой  мы
оказались, разительно отличался от того, что я привык видеть
внутри  машин  этой марки. В депутатской  машине  салон  был
значительно шире и длиннее, так что на заднем сиденье  можно
было расположиться, вытянув ноги. Отделка была выполнена  из
натуральной, очень мягкой светло-коричневой кожи. В  спинках
передних сидений имелись небольшие дверцы. Что скрывалось за
ними,  я  проверять  не стал, но у меня почему-то  сразу  же
возникла мысль, что за одной дверцей находится телевизионный
экран,  а  за  другой  -  небольшой бар  с  холодильником  и
неплохим  выбором напитков. И пахло в салоне  машины  как  в
парфюмерном отделе супермаркета.
      Пока  я  осматривался, Витька времени не терял.  Ткнув
водителя  дулом  пистолета  в бок,  он  замогильным  голосом
приказал:
      -  Руки на руле. И чтобы без фокусов у меня. За  рулем
сидел парень лет тридцати с широким симпатичным лицом.  Чуть
рыжеватые  и слегка вьющиеся волосы были коротко подстрижены
и  расчесаны на аккуратный косой пробор. Взглянув искоса  на
Витьку,  водитель чуть приподнял лежавшие на руле  ладони  и
снова опустил их на то же самое место, давая понять, что  не
намерен оказывать сопротивления.
      -  Оружие  есть?  - спросил Витька.  Парень  за  рулем
отрицательно  качнул  головой. Чтобы убедиться  в  том,  что
водитель не лжет, Витька, держа пистолет у его ребер, все же
обшарил его карманы, после чего заглянул еще и в "бардачок".
Оружия нигде не оказалось.
       -  Проверь  своего,  -  велел  мне  Витька.  Стараясь
действовать решительно, я протянул руку к пиджаку  сидевшего
рядом  со  мной депутата. Тот неожиданно пришел в себя  и  с
выражением гадливости на лице решительно откинул мою руку.
      -  Пшел  вон, сволочь! - крикнул он, таращась на  меня
своими выпученными глазами.
      А  затем  еще  добавил  весьма причудливо  закрученную
фразу,  услышав которую портовый грузчик из Бомбея со стажем
не менее десяти лет впал бы в кому.
      - Да вы знаете хоть, с кем связались! - рявкнул на нас
с  Витькой  толстяк.  -  Я потомственный  рабочий,  народный
депутат!  Да  я из вас сегодня же к вечеру лепеху  коровьего
дерьма сделаю! Мразь подзаборная!
      Когда  мне  в  лицо ударила плотная волна  кисловатого
перегара, я понял причину лихой удали народного избранника -
он попросту был пьян.
      - Заткни ему пасть! - крикнул мне Витька. Я растерянно
поднял  руки,  да  так  и остался сидеть  с  разведенными  в
стороны  ладонями  и  растопыренными  пальцами,  как   будто
собирался  вцепиться в толстое, покрытое широкими  багровыми
складками горло депутата.
      На  толстяка мой устрашающий вид не произвел  никакого
впечатления.
      -  Пусти  меня! - взмахнул он рукой прямо  перед  моим
лицом  и  повалился ко мне на колени, пытаясь дотянуться  до
дверной ручки.
      О  том,  что  вторая  дверца находится  рядом  с  ним,
депутат, должно быть, запамятовал.
      Водитель  невозмутимо наблюдал за всем происходящим  в
зеркальце заднего вида, держа руки, как велел ему Витька, на
рулевом  колесе. Судя по выражению его лица, он не испытывал
ни малейшего желания прийти на помощь своему хозяину.
       Поднатужившись,  я  вновь  откинул  толстяка  в  угол
сиденья.
      Депутат  сделал  два глубоких вдоха и  приготовился  к
новому броску.
     Но вдруг голова его дернулась сначала в одну, а затем в
другую сторону, так, словно он получил пару увесистых оплеух
по  толстым  щекам.  То  ли не в силах  понять,  что  с  ним
произошло, то ли в полнейшем замешательстве от того, что кто-
то  вообще  посмел  поднять  руку на  народного  избранника,
толстяк  откинулся  на спинку сиденья,  вытянул  ноги,  тупо
уставился в потолок и затих.
      -  Отлично,  Менелай, - похвалил  весьма  своевременно
вмешавшегося спартанца Витька.
      Менелай  что-то негромко произнес в  ответ,  но  я  не
разобрал, что именно.
     Забравшись в карманы толстяка, я извлек из них несвежий
носовой  платок,  неполную колоду игральных  карт  с  голыми
девицами,  одноразовую газовую зажигалку и красную  книжечку
депутатского удостоверения.
      -  Рандыбин  Иван  Васильевич, -  прочитал  я,  открыв
удостоверение. - Депутат от Шервинского района.
     Витьке до депутата не было никакого дела.
      -  Слушай меня внимательно, - обратился он к  водителю
голосом  профессионального налетчика. - Мы не  хотим,  чтобы
кто-нибудь пострадал. Депутат пусть валяется себе на  заднем
сиденье,  а  от тебя нам нужно, чтобы ты отвез  нас  в  одно
место  неподалеку.  После  этого  вы  оба  будете  свободны.
Договорились?
      Водитель  в  раздумье  стукнул пару  раз  пальцами  по
рулевому колесу.
      -  Это о вас, должно быть, минут пять назад передавали
на милицейской частоте, - сказал он.
      Это был не вопрос, а утверждение, поэтому Витька и  не
стал ничего отвечать.
      - У нас в депутатских машинах приемники берут частоту,
на которой милицейские посты переговариваются между собой, -
объяснил  водитель, постучав пальцем по шкале  встроенной  в
панель радиомагнитолы "Пионер".
     - И что о нас говорили? - поинтересовался я.
      -  Сказали, что сбежали двое вооруженных преступников,
совершивших  бандитское нападение на сотрудника  милиции,  -
ответил водитель.
      - Нападение, - криво усмехнулся Витька. - Да этот олух
сам на нас напал.
      - Не сомневаюсь, - спокойно произнес в ответ водитель.
После  этого он поднял руку, чтобы поправить зеркало заднего
вида, и спросил:
     - Так куда вам нужно?
     - Молчать! - дернувшись на заднем сиденье, пьяно заорал
депутат.  -  Никакой помощи врагам и моральным  вырожденцам!
Сдадим   этих...  -  Он  снова  ввернул  длинную,  с  трудом
поддающуюся    дешифровке   фразу,   весьма    нелицеприятно
характеризующую  нас  с  Витькой. -  Сдадим  их  милиции  на
ближайшем  посту!  - Депутат Рандыбин призывно,  как  Ильич,
выбросил руку вперед.
      - Сами видите, Иван Васильевич, - спокойно ответил ему
водитель, - я делаю это только под угрозой оружия.
      -  К  черту оружие! - взмахнул рукой депутат. - Удавим
всех  сволочей голыми руками! Я каждой гниде нерусской лично
голову оторву! Вот так!.. Так!.. Так!..
     При этом депутат Рандыбин быстро прикладывал один кулак
к  другому, совершал обоими короткое вращательное  движение,
после  чего резко разводил их в стороны. Должно быть, именно
так  он  собирался расправляться со своими, судя  по  всему,
весьма многочисленными врагами.
     - Успокой его, Менелай, - устало вздохнул Витька.
      Депутат  Рандыбин получил оплеуху от  полтергейста  по
имени  Менелай и вновь на какое-то время затих,  откинувшись
на спинку сиденья.
     - Так куда едем? - снова повторил свой вопрос водитель.
      -  Поезжай прямо до Чистопрудного бульвара. Там я тебе
покажу, куда ехать дальше.
      -  Не  советую,  -  в своей обычной  спокойной  манере
ответил   водитель.  -  Чистопрудный  бульвар  уже  перекрыт
милицией   в   самом   его  начале,  возле   станции   метро
"Кировская". Командуют там скорее всего гэбисты, а эти могут
.ab -."(bl для досмотра даже нас.
      -  Ничего  святого  нет у людей, - буркнул  с  заднего
сиденья депутат Рандыбин, после чего звучно икнул.
      -  А  как  лучше? - озадаченно посмотрел  на  водителя
Витька.
     - Все зависит от того, куда вам нужно, - ответил тот.
     Витька раздумывал недолго.
     - Нам нужно попасть на Маросейку, - сказал он.
     - Это где же? - озадаченно сдвинул брови водитель.
      -  Улица  Богдана  Хмельницкого, - поправил  я  своего
приятеля.
     - А, тогда понятно, - кивнул водитель.
      -  Там  есть небольшой переулок, примерно  в  середине
улицы, - добавил Витька.
      -  Понятно, - снова кивнул водитель. - В таком  случае
нам   лучше  будет  вернуться  назад,  проехать   по   улице
Мархлевского,  а  затем  через  Кривоколенный  и   Армянский
переулки выехать на Богдана Хмельницкого.
      Водитель посмотрел на Витьку, ожидая, что он скажет  в
ответ на такое предложение.
     Витька посмотрел на меня.
     Я пожал плечами.
      -  Сколько  это  займет времени? -  спросил  у  шофера
Витька.
     - Минут пятнадцать, - ответил тот. - Но зато можно быть
почти уверенными, что мы не налетим на кордон.
     - Почти? - прищурился Витька.
      - Почти, - спокойно ответил водитель. - Если вам нужна
стопроцентная гарантия, поищите кого-нибудь другого.
      -  Едем.  -  Витька  не  очень решительно,  но  вполне
определенно  махнул  рукой,  в  которой  у  него  был  зажат
пистолет.
      - Гад, Андрюха. - Депутат, лежавший на заднем сиденье,
попытался  было  приподняться,  но,  вспомнив  о  том,   чем
закончились две предыдущие попытки, снова упал на спинку.  -
Гад. С врагом сотрудничаешь, гнида.
      -  Все  только  для блага народа, Иван  Васильевич,  -
спокойно  ответил шофер, глядя на своего патрона в зеркальце
заднего  вида.  - Я ведь о вашей безопасности пекусь.  Ведь,
если что, эти бандиты первым делом вас же и пристрелят.  Что
я  -  простой водила, а вы - воплощение народных чаяний. Что
будет со страной без вас, Иван Васильевич?
      На  сально оплывшем лице депутата Рандыбина  появилось
выражение,  которое,  как я полагал,  должно  было  выражать
мучительное  раздумье о народных судьбах и нестерпимую  боль
за страдания всех сирых и убогих.
       -  Верно,  -  широко  и  размашисто  кивнул  народный
избранник.  -  Страна без меня - это... - Он раскрыл  рот  в
надежде,  что нужные слова сами собой скатятся с  языка,  но
изо  рта  депутата  сочилась только слюна.  Подобрав  слюну,
депутат Ран-дыбин решительно заявил:
      -  Страна  без  меня  - это не  страна!  -  И,  воздев
указательный палец к потолку, многозначительно добавил:
     - Во!
     - Сильно сказано, - с чувством произнес Витька.
      -  Молчи,  быдло, - ответил ему депутат.  Витька  явно
хотел продолжать обмен любезностями, но передумал.
     - Поехали, - сказал он шоферу.
     - С огоньком? - спросил, лукаво улыбнувшись, тот.
      -  Как  это? - не понял Витька. Водитель достал из-под
сиденья и показал ему синюю милицейскую мигалку.
       -  В  особых  случаях  нам  разрешается  пользоваться
мигалками, - объяснил он. - Поэтому, если вы настаиваете...
     - Само собой, - кивнул Витька, быстро сообразивший, что
от него требуется. - Поедем с огоньком.
      Водитель приоткрыл боковое окошко и установил  мигалку
на  крыше.  Затем  он  нажал на кнопку  около  руля,  и  над
головами  у  нас пронзительно взвыла сирена, по голосистости
ничуть   не  уступающая  милицейским,  а  по  капоту  машины
пробежал синеватый отсвет мигалки.
      Удовлетворенно улыбнувшись, водитель положил  руки  на
руль  и  аккуратно вдавил в пол педаль газа. Машина медленно
подалась   вперед.  Дав  задний  ход,  водитель  загнал   ее
наполовину  в  проходной  двор, послуживший  нам  с  Витькой
укрытием  для засады, а затем, пересекая встречное движение,
вырулил на противоположную полосу.
      -  А  чем это вы по крыше саданули? - спросил  он,  не
отрывая  взгляда от дороги впереди. - Вмятины нет, а лобовое
стекло треснуло.
     - Про полтергейст слышал? - усмехнулся Витька.
     - Про что? - не понял шофер.
      -  Ну, про барабашек, - объяснил ему в более доступной
форме Витька.
     - А, это те, которые мебель в квартире переворачивают и
свет  по  ночам  зажигают,  - водитель  кивнул.  -  Конечно,
слышал. На днях про них передача по телевидению была. Только
я  не  очень-то в это верю, - заметил он, скептически поджав
губы.
     - Хочешь - верь, хочешь - не верь, но только у нас есть
свой, ручной барабашка, - улыбнулся Витька.
      Чувствуя,  что  все  идет как  надо,  он  расслабленно
откинулся  на  спинку сиденья, положив руку с пистолетом  на
колено.
      - Я протестую! - тут же возмущенно воскликнул Менелай.
-  Во-первых, я не ручной, а вполне самостоятельный.  А  во-
вторых,  мне не нравится название "барабашка". "Полтергейст"
-   это   вполне   солидно  и  даже   в   какой-то   степени
респектабельно. А "барабашка" - вульгарно и пошло.
      -  Вить,  Менелаю  не нравится, что ты  называешь  его
барабашкой, - передал я приятелю суть возмущенной  сентенции
спартанца.
      -  Готов принести извинения. - Взгляд Витьки скользнул
по  стенам  и  потолку  салона так,  словно  он  рассчитывал
заметить  хотя бы тень Менелая на мягкой кожаной  обивке.  -
Мне  тоже  не  нравится это слово, но нужно же  было  как-то
объяснить суть произошедшего нашему водителю.
     - Интересно, зачем? - язвительно осведомился Менелай.
     - Зачем? - спросил я у Витьки.
      -  Ну...  - Витька замялся, но быстро нашел подобающий
ответ:
       -  Чтобы  он  был  уверен  в  том,  что  подобное  не
повторится.
      Мигнув фарами, машина свернула со Сретенского бульвара
на улицу Мархлевского.
      На  перекрестке  стояли две патрульные  машины,  возле
которых   прогуливались   человек   пять   милиционеров    в
бронежилетах и с автоматами Калашникова.
      Увидев  их,  я  невольно затаил дыхание.  Но  постовые
только  проводили взглядом проскочившую мимо них депутатскую
машину  с  мигалкой на крыше. Должно быть, в данном варианте
реальности  подобные  царственные  проезды  были  им  не   в
диковинку.
     - Вот это наши парни, - ткнув толстым пальцем в оконное
стекло, патетически изрек депутат Рандыбин. - Не то что  вы.
- Он бросил презрительный взгляд сначала на меня, а затем на
Витьку.  Похоже,  он хотел выдать одно из своих  излюбленных
многоэтажных  ругательств,  но  воспоминания  об   оплеухах,
которые  отвешивал  ему  всякий  раз  после  этого  Менелай,
заставили народного избранника ограничиться одним словом:
      -  Дармоеды,  -  которое после  всего  предшествующего
прозвучало   вполне   лояльно  по  отношению   к   угонщикам
депутатского автомобиля.
      Однако на этом депутат Рандыбин не успокоился.  Должно
быть,  в  отличие от своего шофера, он плохо  понимал,  что,
собственно,  происходит, а потому, прикинув и  так  и  эдак,
сотворил в уме свою собственную версию относительно  мотивов
похищения народного избранника.
      -  Имейте  в  виду,  гады, -  медленно  и  высокомерно
процедил  сквозь зубы народный депутат Иван Рандыбин,  когда
непростой мыслительный процесс в его лысой голове подошел  к
своему  завершению. - Никто вам за меня копейки  ломаной  не
даст.
      -  Не  сомневаюсь,  - усмехнулся с  переднего  сиденья
Витька.
      -  Я сам и есть народ! - Рандыбин в запале хватил себя
кулаком  в грудь и, видимо, несколько перестарался. Надсадно
кашлянув,  он  потер  ушибленное место ладонью,  после  чего
продолжил: