знакомо  это   понятие?   Давайте
представим себе, Анатолий, что я стал бы основательно  и  не
спеша объяснять вам, что представляет собой сущность мира, в
котором  вы оказались. Даже предупреди я вас о том, что  ваш
друг  не должен ничего знать, он все равно начал бы о чем-то
догадываться по вашим репликам, жестам, по выражению  вашего
лица.  Ну  а  если  бы я вообще ничего не  сказал  вам,  то,
полагаю,  рано или поздно вы и сами докопались  бы  до  сути
происходящего.  Вот  если  бы вы оба  одновременно  осознали
иллюзорность  окружающей  вас  реальности,  тогда  тот   мир
действительно  превратился  бы  в  вашу  могилу.  А  так  вы
отделались, можно сказать, легким испугом.
     - Ну, легким я бы его не назвал, - сумрачно ответил я.
      - Тем не менее вы оба живы, - заметил Менелай. - А это
само  по  себе не так уж плохо. На это было трудно  что-либо
возразить.
      -  Полагаю, вам следует меня поблагодарить, -  добавил
Менелай.
      Несомненно, он был прав. И то, что он сам напрашивался
на  похвалу,  дела  не  меняло.  Мне  было  совсем  нетрудно
/`.('-%ab( слова благодарности, а Менелаю, должно быть, было
приятно их услышать.
      - Вам что-нибудь известно о том варианте реальности, в
котором мы сейчас находимся? - спросил я.
     - Не более того, что известно вам, - ответил Менелай. -
До  недавних  пор я редко покидал свою скромную  обитель.  К
тому   же   я,   в  отличие  от  вас,  не  имею  возможности
самостоятельно  путешествовать между  возможными  вариантами
реальности. Покидая бездну, я оказываюсь только в том месте,
где  в  данный  момент находитесь вы. Надеюсь,  я  не  очень
сильно досаждаю вам?
      -  Ну что вы! - вполне искренне ответил я. - Не говоря
уж   о  том,  что  вы  открыли  мне  глаза  на  иллюзорность
общепринятой реальности, с вами просто интересно общаться.
      -  Приятно  это слышать, - ответил Менелай.  -  Должно
быть,  за  столетия вынужденного бездействия я не  полностью
утратил  навык общения и не разучился вести себя в обществе.
Вы  знаете, в свое время меня считали душой любой  компании.
Наверное,  вам  известно, что искусство анекдота  зародилось
именно в Элладе. Разумеется, найти того, кто придумал первый
анекдот,  сейчас  уже  невозможно.  Но  я  могу  с  законной
гордостью  сказать, что стоял у истоков этого жанра  устного
народного творчества. Находясь под стенами осажденной  Трои,
я,  чтобы  поддержать  дух своих воинов,  сочинил  несколько
забавных   историй,  героями  которых  был  царь   Приам   и
ненавистный  Парис.  Уверяю вас,  эти  истории  пользовались
колоссальным успехом. К настоящему времени они, конечно  же,
утратили актуальность звучания, но, поскольку человек всегда
остается  человеком,  мои  анекдоты,  смею  надеяться,   по-
прежнему   способны  вызвать  улыбку.  Если   хотите,   могу
рассказать парочку.
      -  Спасибо,  но  не  сейчас, - ответил  я.  Непонятная
тревога  не  оставляла меня. Слушая Менелая, я  одновременно
всматривался в ту сторону, куда ушел Витька, надеясь увидеть
его, возвращающегося назад.
      -  Истории отнюдь не плохи. - Судя по голосу  Менелая,
мой отказ обидел спартанского царя.
      - Не сомневаюсь в этом, - заверил я его. - Но сейчас я
просто не в состоянии воспринимать юмор.
     - Вы о чем-то беспокоитесь? - догадался Менелай.
     - Верно, - кивнул я.
      -  И что же вас настораживает? На мой взгляд, этот мир
совсем  неплох.  Конечно, местный  пейзаж  не  имеет  ничего
общего  с  суровой красотой моей родной Спарты,  но  тем  не
менее,  имей я такую возможность, я не отказался бы присесть
рядом  с  вами  на  скамеечку  и  провести  часок-другой   в
блаженном ничегонеделании.
      -  Именно это меня и беспокоит, - сказал я. -  Почему,
кроме нас и трех старушек, во дворе больше никого нет?
      -  В  самом  деле,  - озадаченно произнес  Менелай.  -
Довольно странно.
      -  Не  могли бы вы заглянуть в окна ближайшего дома  и
посмотреть, что там происходит? - спросил я.
      -  Увы,  я  не имею возможности удаляться  от  вас  на
'- g(b%+l-.% расстояние, - с сожалением произнес Менелай.  -
Если  вы  подойдете  к  стене дома,  то  я,  пожалуй,  смогу
дотянуться до окон второго этажа.
      -  Не  сейчас. - Я увидел Витьку, быстро шагающего  по
газону между деревьями.
     - Как вам будет угодно, - не стал спорить Менелай.
      Бабушки, сидевшие на скамеечке в другом конце дворика,
тоже  внимательно наблюдали за моим приятелем. И  теперь  их
снова  было  четыре,  как  в тот  момент,  когда  мы  только
появились здесь.
     - Ну, как дела? - спросил я у Витьки.
      -  Ты  знаешь,  Анатоль,  - Витька  тяжело  рухнул  на
скамейку рядом со мной и откинулся на спинку, положив на нее
локти, - это самый паршивый вариант реальности из всех,  где
нам довелось побывать. Смотри, что здесь курят.
      Он  показал  мне плоскую пачку сигарет,  склеенную  из
грубой  оберточной  бумаги.  На лицевой  стороне  коричневой
краской  нечетко и неровно был оттиснут рисунок: человек  на
фоне  гор  с  рюкзаком за спиной и палкой в  руке.  Сигареты
назывались "Памир".
      -  Денег  с меня не потребовали, но ничего  другого  в
табачном ларьке просто не было. Зато спички дали бесплатно.
      Витька показал мне спичечный коробок. На этикетке была
нарисована  горящая спичка и написано: "При  пожаре  звоните
03".
      -  Я  еще  и  в магазин зашел, - продолжал  между  тем
Витька. - Там - голяк. Только яйца, соль, макароны и  какая-
то  крупа. Масла и мяса нет даже по талонам. Водка в  винном
отделе имеется, а вот воды никакой нет - ни минеральной,  ни
лимонада. Видимо, здесь пьют только воду из-под крана.
      Витька  распечатал  пачку  сигарет  -  для  этого  ему
пришлось разорвать ее сбоку - и достал приплюснутую сигарету
без   фильтра.   Осторожно  понюхав   ее,   Витька   скривил
презрительную  гримасу. Но все же сунул сигарету  в  рот  и,
взяв у меня спички, прикурил.
      Сделав  всего затяжку, Витька закашлялся и сплюнул  на
землю.
      -  Ну  и дрянь, - прохрипел он. - Могу поспорить,  что
настоящего  табака в той смеси, что набита  в  сигареты,  не
больше пяти процентов.
     Сказав это, он снова сунул сигарету в рот и затянулся.
       -   Никогда  не  мог  понять  пристрастия   людей   к
табакокурению, - заметил Менелай.
     - Я тоже, - поддержал я его.
     - Что? - удивленно глянул на меня Витька.
     - Менелай вернулся, - заявил я.
      -  А... - Витька снова затянулся. - Ну и что он  может
нам сообщить?
      - Он предлагает рассказать пару анекдотов о Парисе,  -
сказал я.
       -  Отлично,  -  с  готовностью  кивнул  Витька.  -  С
удовольствием послушаю.
      - Дело было в Микенах, - тут же начал Менелай. - Парис
нашел себе шлюху и...
     - Не сейчас, - перебил я спартанского царя.
      -  Мне  показалось, что ваш друг хочет  послушать  мой
анекдот,  - с досадой, но одновременно и с вызовом  произнес
Менелай.
      -  Да  пусть рассказывает. - Витька еще раз затянулся,
бросил  недокуренную сигарету на землю и раздавил ее  носком
ботинка.
      -  Ты намерен остаться здесь навсегда? - спросил  я  у
него.
      -  Лучше  сразу  же пристрели меня, -  не  задумываясь
ответил Витька.
      Я  машинально  хлопнул ладонью по внутреннему  карману
куртки, в котором лежал пистолет. Оружие было на месте. Где-
то  на  самом краю сознания промелькнула коротенькая  мысль,
что от пистолета, наверное, лучше бы избавиться. В борьбе  с
теми  врагами,  которых мы успели себе нажить,  он  вряд  ли
поможет, а вот в какую-нибудь неприятную историю попасть из-
за  него  можно совершенно запросто. Но я почти  не  обратил
внимания на эту мысль, решив, что сейчас главное другое.
      - Анекдоты оставим на потом, - сказал я. - Ты выяснил,
где мы находимся?
      - Как выясняется, прошли мы немало, но двигались не  в
том   направлении.  Я  полагал,  что  мы  должны  выйти   на
Петровский  бульвар, а мы оказались почти в  самой  середине
Сретенского. - Витька махнул рукой в сторону проходившей  за
деревьями  дороги. - Кстати, газеты здесь  тоже  бесплатные.
Вот только выбор невелик.
      Витька  достал  из-под  куртки скрученную  в  трубочку
газету и кинул ее мне на колени.
     Газета называлась не "Правда", как предсказывал Витька,
а  "Истина".  Впрочем, различия этих двух газет  заключалось
только  в  названии  и  формате газетной  полосы.  "Истина",
которую   я   держал  в  руках,  была  похожа  на  заводскую
малотиражку или на "Пионерскую правду", если кто еще  помнит
такую   газету.  В  подборе  же  материалов,  их  подаче   и
оформлении "Истина" была точной копией "Правды" начала 80-х.
     С первой полосы газеты на меня смотрел человек с вялым,
безвольным  лицом,  маленькими тусклыми глазками,  срезанным
подбородком   и   жидкими,  старательно  зачесанными   назад
волосами.  Несмотря на невзрачность данного  персонажа,  его
портрет был напечатан во всю полосу. Взглянув на него, я  не
смог удержаться от удивленного возгласа:
     - Это же наш президент!
     - Нет, это их президент, - поправил меня Витька. - Хотя
вполне   мог  бы  быть  и  нашим,  окажись  данный   вариант
реальности доминирующим.
      Под  портретом большими красными буквами была  набрана
цитата  из какого-то выступления президента: "Нам нужен  мир
во всем мире и порядок в своей стране".
     - Ну как? - спросил Витька.
     - Впечатляет, - ответил я.
     - Я бы этому человеку не то что страну, а сандалии свои
не  доверил бы, - заметил Менелай. - Непременно стащит.  При
взгляде на это лицо у меня складывается впечатление,  что  в
"  h%)  стране, уважаемый Анатолий, у всех граждан серьезные
проблемы со зрением.
     - Почему? - не понял я.
      -  Как  я  понимаю, президента у вас  выбирают  прямым
всенародным голосованием? - спросил Менелай.
      -  Да,  вроде  того,  - не очень уверенно  ответил  я,
вспомнив о последних выборах.
      -  Не  нужно  быть  выдающимся  физиогномистом,  чтобы
понять,  что от человека, изображенного на фото в газете,  в
котором  вы  признали своего президента, не следует  ожидать
ничего  хорошего.  Это  в  высшей степени  несамостоятельный
персонаж,  привыкший исполнять чужие приказы. К тому  же  он
явно  лжив  и двуличен. И тем не менее ваш народ избрал  его
своим лидером. Как это могло случиться?
      -  Для  меня это такая же загадка, как и  для  вас,  -
ответил я, ничуть не покривив при этом душой.
     На последних выборах из всех моих знакомых за нынешнего
президента  не голосовал никто. А результат, что называется,
налицо.
      Я  развернул  газету.  На второй полосе  располагалось
несколько бравурных репортажей с полей, где полным ходом шла
подготовка    к    битве    за    сказочный    урожай,     с
машиностроительного  завода,  готового  вновь  перевыполнить
план,  и  с  подмосковной  швейной фабрики,  чьи  утепленные
кальсоны,  если  верить корреспонденту, носила  вся  Россия.
Третья  полоса была отведена под международные новости.  Ну,
здесь  все заголовки были такими, что не имело смысла читать
сами  статьи.  "Ядерный  шантаж дяди Сэма",  "Новые  происки
израильской военщины", "Почему Европа нас боится?".
      Последняя  страница  газеты была заполнена  курьезными
случаями,  вроде  рождения трехногого теленка  в  Тамбовской
области,   а   также   спортивными   новостями,   программой
телевидения  и  сводкой погоды. Отдельной колонкой  по  краю
газетного  листа  шел  астрологический прогноз  и  несколько
рекламных  объявлений,  приглашающих посетить  потомственных
целителей, гадалок, ворожей и ясновидящих.
      Просмотрев  таблицу чемпионата России  по  футболу,  я
узнал, что Киев, Минск, Тбилиси, Ереван, Алма-Ата, Ташкент и
еще  целый  ряд  городов, которые я привык  считать  сначала
столицами  союзных республик в составе Советского  Союза,  а
после  развала  Союза  - независимых  государств,  в  данном
варианте  реальности являлись столицами автономных республик
в составе России.
     Прогноз погоды обещал несколько ясных, теплых дней.
      Программа  телевидения  была на  редкость  скучна.  Ни
одного  зарубежного  фильма в ней не  стояло.  Отечественных
тоже  было  немного, да и те по большей  части  из  собрания
"Госфильмофонда".   Судя   по   программе,   на   Российском
телевидении  имелось всего три канала, один из  которых  был
учебно-образовательным.
      -  Тоска  смертная, - сделал я свой  вывод,  возвращая
газету Витьке.
      - Ну почему же, - лукаво улыбнулся он. - Есть здесь  и
кое-что радующее взор.
      Он свернул газетный лист так, чтобы выделить самый низ
четвертой полосы. Внизу, под программой телевидения,  мелким
шрифтом,  на который я даже не обратил внимания, был  набран
курс зарубежных валют по отношению к рублю, в соответствии с
которым доллар сегодня стоил всего 85 копеек.
     - Ну как? - весело глянул на меня Витька.
      -  Если  бы у меня в бумажнике было что-нибудь,  кроме
продовольственных карточек, непременно кинулся бы в обменный
пункт, - ответил я.
     - Боюсь, что обменных пунктов в этом мире нет, - сказал
Витька.  -  А попытка приобрести зарубежную валюту  в  банке
будет  приравнена к государственной измене. - Витька скомкал
газету  и  отшвырнул ее на газон. - Нужно поскорее убираться
отсюда.
      -  Согласен,  -  кивнул я. - Но только  сначала  нужно
решить, как лучше это сделать.
     - У нас же есть клиппер.
      -  Мы не умеем им пользоваться. И однажды это едва  не
стоило нам жизни.
      -  Багровый  мир?  - с пониманием  посмотрел  на  меня
Витька. Я молча кивнул.
     - Разве у нас есть другие варианты?
      -  Не  знаю, - честно признался я. - Но в чем я  почти
уверен,  так это в том, что, просто двигая курсор  по  шкале
клиппера,  мы  почти  не имеем шансов отыскать  тот  вариант
реальности, который привыкли считать доминирующим.
     - Я хотел бы вернуться в наш мир, - сказал Витька.
     - Разве это не одно и то же?
      -  Не знаю, - пожал плечами Витька. И, черт возьми, он
был  прав.  Я  сам для себя решил, что тот  мир,  который  я
привык  считать  своим, является доминирующим  в  бескрайнем
потоке    возможных    вариантов   реальности.    Нормальный
человеческий  эгоцентризм:  там,  где  стою  я,  там  должен
находиться и пуп земли! Однако ни Парис, ни Одиссей ни  разу
не  затрагивали  эту тему. Не знаю, как пару  дней  назад  я
отреагировал  бы на мысль о том, что наш вариант  реальности
является чем-то вроде запасного пути, про который давно  уже
забыли  диспетчеры. Но сейчас, честное слово, мне  это  было
абсолютно   безразлично.  Я  повидал  уже  немало  возможных
вариантов  реальности, и ни один из  них  не  показался  мне
настолько привлекательным, чтобы возникло желание остаться в
нем  навсегда.  Что уж говорить о вариантах  вроде  того,  в
котором  мы  находились  в  данный момент,  откуда  хотелось
убраться как можно скорее.

                          Глава 26

      - Ты заметил, что за все время, пока мы отдыхаем здесь
на скамеечке, реальность ни разу не изменилась? - спросил  я
у Витьки.
      -  Пожалуй, ты прав, - подумав, согласился  Витька.  -
Хотя  мы  могли  просто не заметить каких-то  незначительных
перемен.
      -  Я лично никаких изменений реальности не заметил,  -
"ab  "(+  свое слово Менелай, которому, похоже, было обидно,
что о нем все забыли.
     - Это значит, что Одиссей потерял нас из виду, - сказал
я.
     - Или же просто потерял к нам интерес, - предложил свой
вариант Витька.
     - У нас его клиппер.
     - А нужен ли он ему?
      -  Клиппер Одиссея был нужен Парису. Витька  ненадолго
задумался.
      -  Верно, - кивнул он. - Если даже мы по той или  иной
причине  не  представляем более никакого интереса  для  этих
двух  типов,  то они оба хотят заполучить клиппер.  На  этом
можно попробовать сыграть.
      -  Есть  какие-нибудь конкретные идеи?  -  с  надеждой
спросил я.
      - Пока нет, - отрицательно качнул головой Витька. - Но
то, что появилось магистральное направление для размышлений,
уже хорошо.
     Если судить по данному высказыванию, можно было сделать
вывод,  что  Витька  по природе своей законченный  оптимист.
Однако  это  совершенно не соответствовало истине.  То,  что
Витька  решил  заняться  обдумыванием  проблемы,  вовсе   не
означало, что решение рано или поздно будет найдено. Я  даже
не  был  уверен  в  том,  что спустя пару  минут  Витька  не
переключит  свой  мыслительный  процесс  на  что-либо  иное,
представляющееся ему более значительным и интересным.
      Но  на  этот  раз Витька, похоже, серьезно  настроился
довести начатое до конца.
      -  Первым  делом  нам  нужно избавиться  от  телефона,
который  передал тебе Парис, - сказал он. -  Договориться  с
Парисом  мы уже не сможем. Зато не исключено, что с  помощью
этого   аппарата   он  имеет  возможность  определять   наше
местонахождение.
      Что  и  говорить, пригласив нас в ресторан  "Эрмитаж",
чтобы  сдать  капитану  Краснову, Парис  поступил  в  высшей
степени  недостойно. И все же у меня еще оставался небольшой
кредит доверия к нему. Возможно, причина подобного отношения
заключалась  в  том, что я многие годы считал  Париса  своим
покровителем  и теперь мне было трудно столь резко  изменить
свое   мнение  о  нем.  Мне  хотелось  верить,   что   всему
происходившему  в  ресторане можно было,  если  как  следует
постараться, найти какое-то объяснение. Ну, допустим,  Парис
по  той  или  иной  причине не смог сам прийти  на  встречу,
прислал  вместо  себя  Краснова,  а  тот,  проявив  излишнее
служебное рвение, превысил свои полномочия. Но разум  упорно
твердил, что Парису верить больше нельзя.
     Витька словно угадал мои мысли.
      -  Если  бы  у  Париса имелись какие-то объяснения  по
поводу  Краснова, он бы уже давно связался с нами, -  заявил
друг.
      Я  решил-таки привести противоположный довод, хотя  он
самому мне казался довольно слабым:
      - Быть может, Парис еще не установил, в каком варианте
`% +l-.ab( мы сейчас находимся.
      -  Когда  ему бывало нужно, он находил нас без  особых
проблем, - ответил на это Витька.
     И был прав.
      Я  достал  телефон, включил его и приложил  к  уху.  В
трубке  зазвучал  бесконечно долгий гудок, возвещающий,  что
линия свободна.
     - Не желаете кому-нибудь позвонить? - в шутку предложил
я, ни к кому конкретно не обращаясь.
       -  Наберите,  если  вам  не  трудно,  два-двенадцать-
восемьдесят пять-ноль-шесть, - попросил Менелай.
      То,  что  у  спартанского  царя  имелись  знакомые,  с
которыми можно было пообщаться по телефону, показалось мне в
высшей степени странным. Но поскольку позвонить предложил  я
сам, отказываться было неудобно.
     - Кого попросить к телефону? - спросил я.
      - Если тот, кто мне нужен, дома, подойдет именно он, -
ответил Менелай.
      Я  попросил Менелая повторить нужный номер, после чего
набрал его.
     В трубке что-то негромко щелкнуло и послышались длинные
гудки.  После  пятого гудка я понял, что на  противоположном
конце  линии  трубку никто поднимать не собирается.  Но  для
очистки совести прослушал еще три гудка.
     - Никто не отвечает, - сказал я, нажимая кнопку отбоя.
     - Я так и знал, - разочарованно вздохнул Менелай.
      - Несмотря на то что Одиссей намеревался убить меня, -
вернулся  к  главной  теме нашего  разговора  Витька,  -  он
кажется мне куда более надежным партнером, нежели Парис. Он,
во  всяком случае, не скрывал своих собственных интересов  и
не пытался дурачить нас, изображая из себя героя-спасателя.
      -  Вот  только нам до сих пор неизвестно, в чем именно
заключаются его интересы, - заметил я.
      -  Возможно, подобное незнание только сыграет  нам  на
руку, - ответил Витька. - Как гласит народная мудрость:  кто
меньше знает - тот дольше живет.
     - Чушь какая! - возмущенно фыркнул Менелай.
      Витька его замечания не слышал,