- У меня за душой ни копейки. Я только тем и живу, что
дает мне народ по собственной воле.
      -  Однако  богатый  у  нас народ,  -  заметил  Витька,
похлопав  ладонью по коже, которой было обтянуто сиденье.  -
Должно  быть, каждый в твоем Шервинском районе имеет  машину
не  хуже,  раз уж они, скинувшись, купили своему  избраннику
такую кралю.
     - Я, между прочим, на этой работе все здоровье потерял,
- заметил депутат.
     - Пить нужно меньше, - в один голос произнесли Витька и
Менелай.
      В  зеркале  заднего  вида  я заметил,  как  усмехнулся
водитель.
      - Слушай, депутат. - Положив согнутую в локте руку,  в
*.b.`.)  он  держал  пистолет,  на  спинку  сиденья,  Витька
повернулся  назад.  -  Мне очень жаль  разочаровывать  твоих
избирателей - думаю, спасибо они нам за это не скажут, -  но
очень скоро мы тебя им вернем.
     - Это как же? - непонимающе посмотрел на Витьку толстяк
Рандыбин.
      -  А  вот  так,  - улыбнувшись, слегка  развел  руками
Витька. - Не нужен ты никому, депутат народный.
      Лицо  Рандыбина побагровело. Губы изогнулись обиженной
дугой.  Он медленно втянул воздух сквозь раздутые  ноздри  и
так же медленно выдохнул.
      - На таких, как я, земля Русская держится, - с пафосом
произнес депутат.
      -  Да  брось ты, - осуждающе поморщился Витька. -  Сам
ведь превосходно знаешь, что мелешь чепуху. Скажи нам лучше,
депутат, когда закончится война на Кавказе?
      -  Когда победим, тогда и закончится, - не задумываясь
ответил Рандыбин.
      -  А  что  же  у нас за проблемы такие, что  мы  никак
горстку  бандитов  одолеть  не  можем?  -  с  наивным  видом
поинтересовался Витька.
      - А то... - в привычной для себя манере, с ходу, начал
было  отвечать на заданный ему вопрос депутат, но неожиданно
осекся.
     - Так в чем же дело? - подзадорил его Витька.
      -  А  дело  в том, - уже гораздо медленнее, аккуратно,
насколько  ему  позволял  разум,  затуманенный  алкогольными
парами, начал изложение своей версии депутат Рандыбин, - что
война  эта  носит не локальный, а геополитический  характер.
Во!  -  Довольный  тем, что сказал, он  поднял  указательный
палец  к  потолку. - Как внешние враги России,  так  и  силы
реакции  внутри самой страны стремятся использовать  военный
конфликт   на  Кавказе  для  того...  -  Рандыбин  ненадолго
задумался, - чтобы ослабить мощь нашей страны. Пытаются, так
сказать,  взорвать ее изнутри. - Закончил он уже  совершенно
будничным тоном:
     - Но мы, само собой, не позволим им этого сделать. Чего
бы нам это ни стоило. Во.
      Народный  депутат Рандыбин вытащил из кармана  помятый
носовой  платок  и промокнул им вспотевший лоб,  после  чего
неожиданно  для  всех,  кроме,  пожалуй,  шофера,   который,
похоже,  готов  был к тому, чтобы с невозмутимым  стоицизмом
воспринимать любые выходки патрона, пронзительно заголосил:
      -  Чужой земли не нужно нам ни метра, но и своей врагу
не отдадим!..
      При этом из пальцев обеих рук он сложил большие кукиши
и грозил ими каким-то неведомым врагам, покусившимся на его,
народного   депутата  Рандыбина,  личную  собственность,   к
каковой  он,  вне всяких сомнений, причислял всю  территорию
России.
      Насколько я мог сориентироваться по тому, что видел за
окном,  мы  уже  пересекли улицу Кирова,  переименованную  в
нашем  мире в Мясницкую, и ехали по Кривоколенному переулку,
который  по совершенно непонятной для меня причине  на  всем
/`.bo&%-((  истории города сохранял за собой  первоначальное
название.
     Вскоре мы свернули в Армянский переулок.
      -  Здесь  сирену  лучше выключить, -  сказал  водитель
Андрей.  -  Постов здесь обычно не выставляют. А если  будем
шуметь, то только привлечем к себе лишнее внимание.
      Не дожидаясь Витькиного ответа, он отключил сирену  и,
высунув руку в окошко, снял с крыши мигалку.
      -  Куда  дальше? - спросил он, когда впереди показался
выезд на Маросейку.
      -  Сверни  в  переулок, не доезжая Петроверигского,  -
распорядился Витька.
      Водитель молча кивнул и вырулил на Маросейку.  Проехав
по  центральной улице метров двести, он повернул в указанном
Витькой месте и припарковал машину возле тротуара.
      -  Приехали, - сказал он, не глуша мотор. Мы с Витькой
вновь  озадаченно посмотрели друг на друга. Воспользовавшись
планом,   который  лично  мне,  честно  признаюсь,   казался
совершенно  безумным,  мы благополучно  добрались  до  цели.
Теперь  нам  требовалось  какое-то  время  для  того,  чтобы
отыскать  Одиссея.  Но  кто знал,  как  поведет  себя  шофер
народного   депутата   Рандыбина  после   того,   как   двое
вооруженных  налетчиков покинут его машину? До  сих  пор  он
держался  по отношению к нам вполне дружелюбно. А вдруг  это
было  всего лишь маской? В конце концов, у него имелись  все
основания  опасаться  за свою жизнь. Если  его  политическая
сознательность находится на том же уровне, что и  у  местных
старушек,   то,   высадив  нас,  он  доедет  до   ближайшего
милицейского поста и расскажет там обо всем, что произошло.
     Водитель поднял руку, поправив зеркало заднего вида.
      - Заснул уже, - сказал он, глянув на своего патрона. -
Он и до того, как ваш барабашка по крыше грохнул, тоже спал.
Завтра ничего помнить не будет.
     - Куда ты сейчас? - спросил Витька.
      -  Отвезу народного избранника домой, - одними  губами
улыбнулся водитель. - Сдам его жене. А потом в гараж. Стекло
заменить нужно.
     - А не муторно тебе с ним? - спросил я, указав взглядом
на спящего с открытым ртом депутата Рандыбина.
     - Нам всем с ними муторно, - философски изрек водитель.
-  Да  только  что поделаешь? Вас вот, должно быть,  сильнее
других достали, раз вы за оружие взялись.
      -  Да  нет,  здесь дело не в этом, - махнул  рукой,  в
которой держал пистолет, Витька.
      -  Я о ваших делах знать ничего не хочу, - перебил его
водитель.  -  Вы  на меня ствол направили, я  довез  вас  до
указанного  места.  Все.  Если  Рандыбин  завтра  ничего  не
вспомнит,   можно  будет  считать,  что  мы   и   вовсе   не
встречались. Сами посудите, зачем мне на вас заявлять?  Меня
же  потом месяц по допросам таскать будут, выясняя,  что  да
как.  Хорошо, если никакого дела не пришьют.  А  то,  что  с
нынешней работы слечу, так это точно. А работа хоть, как  ты
говоришь,  и  муторная, так зато не пыльная,  и  довольствие
хорошее.  Да я, собственно, ничего другого и не умею,  кроме
* * баранку крутить.
      -  Ладно. - Витька кинул взгляд на треснувшее  лобовое
стекло.  -  Ты уж извини, что так получилось. У нас  другого
выбора не было.
     - Я понимаю, - спокойно кивнул водитель.
     - Ну... - Витька окинул взглядом великолепно отделанный
салон машины. - Тогда успехов тебе.
     - И вам того же, - ответил водитель.
      Едва  мы  вышли из машины, она тотчас же  сорвалась  с
места и понеслась вниз по переулку в на правлении Солянки.
      -  Как думаете, настучит? - услышал я вопрос, заданный
Менелаем.
     Вначале я удивился тому, как мало времени потребовалось
нашему  спутнику,  чтобы  перейти с  величавого  гекзаметра,
которым  он  привык  изъясняться,  на  примитивный  лагерный
жаргон, непрерывно звучащий вокруг. Затем удивление мое,  не
став  от  этого  меньше, плавно сместилось в несколько  ином
направлении: я думал о Менелае, как думают о человеке,  хотя
до  сих пор не мог понять, кем он является на самом деле.  С
чего бы вдруг?

                          Глава 28

      -  Подозрительно,  - мрачно изрек  Витька,  когда,  не
встретив   никаких  преград  на  своем  пути,  мы   миновали
металлические  ворота и подошли к дверям, слева  от  которых
висела вывеска с загадочной аббревиатурой ГОСТЫК.
      -  Что  именно? - осведомился Менелай. Я почти в  один
голос с ним повторил тот же самый вопрос.
      -  То, что нас никто не пытается остановить, - пояснил
свою  мысль  Витька. - Такое впечатление, что  про  нас  все
вдруг забыли.
      -  Может  быть, так оно и есть? - высказал  осторожное
предположение я.
      -  И что ты предлагаешь? - усмехнулся Витька. - Просто
разъехаться по домам?
       Вопрос   был  чисто  риторическим:  Витька  прекрасно
понимал,  что  так же, как и он сам, я не имею ни  малейшего
желания  навсегда остаться в данном варианте реальности,  не
имеющем  ничего  общего  с  моим представлением  о  мире,  в
котором  я  хотел бы жить. Встретиться с Одиссеем нам  нужно
было уже хотя бы только для того, чтобы выяснить, есть ли  у
нас шансы вернуться домой.
     - Может быть, стоит попытаться поговорить с Одиссеем по-
хорошему, - предложил я свой вариант решения наших проблем.
      -  Тот Одиссей, с которым я когда-то водил знакомство,
был  в  высшей степени здравомыслящим человеком,  -  тут  же
сообщил  мне  Менелай. - С ним можно было  договориться  без
особого труда, поскольку он всегда прислушивался к серьезным
аргументам.
     Витька слов Менелая не слышал, но все равно скептически
поджал губы.
      -  А  что,  если  в ответ на твою просьбу  помочь  нам
Одиссей скажет "нет"? - спросил он.
      Что  я  мог ответить на такой вопрос - я только  молча
пожал плечами.
      Решив, что более никаких возражений с моей стороны  не
последует, Витька взбежал по выщербленным каменным  ступеням
и  широко  распахнул  дверь особняка, предлагая  мне  пройти
вперед.
      Холл,  в  котором я оказался, выглядел точно  так  же,
каким  я  запомнил  его по первому посещению.  Даже  пожилой
вахтер  в  синем  халате  и берете, сидевший  за  письменным
столом, показался мне знакомым.
       Сложив   газету  так,  что  сверху  оказался  портрет
президента,  похожего  на  директора  мыльной  фабрики,   он
отложил  ее на угол стола и внимательно посмотрел на  нас  с
Витькой.    Должно   быть,   вид   у   нас   был   настолько
непрезентабельным,  что  он считал ниже  своего  достоинства
задавать  какие-либо вопросы - просто  молча  ждал,  что  мы
скажем.
      -  Мы  к  мадам Лин, - не очень уверенно  произнес  я,
поскольку у меня имелись определенные сомнения насчет  того,
по-прежнему ли работает здесь очаровательная дама, с которой
мы повстречались в совершенно ином варианте реальности.
      -  К  товарищу  Лин, - с извиняющейся  улыбкой  быстро
поправил меня Витька.
      Вахтер  даже  бровью  не повел,  как  будто  ему  было
совершенно без разницы: что "мадам", что "товарищ".
      -  Вам  назначено? - спросил он, строго глядя  на  нас
поверх  металлической оправы очков, сползших на самый кончик
носа.
      - Нет, - отрицательно качнул головой я. - Но мадам Лин
будет рада нас видеть.
      Вахтер  с  сомнением  почесал  бровь  ногтем  большого
пальца.
      Он  вел  себя  в точности так, как подобает  человеку,
наделенному самой минимальной властью старался по  максимуму
использовать  предоставленные ему служебные возможности  для
того,  чтобы доказать самому себе и тем, кого случайно свела
с  ним  судьба, что он, хотя и пешка, но все же умеет делать
правильные ходы, а следовательно, уже что-то значит  в  этом
мире.
      Витька легонько толкнул меня локтем, давая понять, что
пауза слишком затянулась.
     - Мы от Агамемнона, - многозначительно произнес я.
      Признаться, я не ожидал подобной реакции на мои слова:
вахтер   повел  себя  так,  словно  я  произнес  заклинание,
способное открыть любую дверь. Взгляд его тотчас же сделался
заискивающим и даже, как мне показалось, немного испуганным.
      -  Ну  конечно,  конечно, мадам Лин будет  очень  рада
видеть  вас,  -  произнес он самым приветливым  голосом,  на
какой только были способны его голосовые связки.
     Рука его при этом потянулась к трубке стоявшего на краю
стола  черного старомодного телефонного аппарата, на котором
не было диска с цифрами.
     Опередив его, Витька прижал трубку к рычагу.
      -  Звонить никуда не нужно, - строго произнес  он.  И,
c+k!-c"h(al, добавил:
     - Мы хотим сделать сюрприз.
      -  Да-да,  понимаю.  - Вахтер закивал,  как  китайский
болванчик. - Прошу вас.
      Он  приподнялся  со  своего  места,  словно  собирался
проводить нас до дверей кабинета мадам Лин.
      -  Мы  знаем,  куда  идти, - снова  улыбнулся  вахтеру
Витька.
      Тот ответил ему такой же приветливой, хотя и несколько
вымученной улыбкой. Вместо того чтобы снова сесть на стул  и
углубиться  в  изучение газетной передовицы, пожилой  вахтер
стоял  и  смотрел  нам  вслед, пока  мы  шли  через  холл  и
поднимались по широкой парадной лестнице. Я был уверен, что,
как  только мы свернем на второй лестничный марш, он  тотчас
же  схватит телефонную трубку и сообщит о нашем приходе куда
следует. Вот только интересно было бы знать, куда именно?
      -  По-моему,  все  идет неплохо, - шепотом,  почти  не
разжимая губ, произнес Витька.
      -  Пока  -  да,  - так же тихо ответил  я.  Я  обратил
внимание  на  то,  что  Витька не вынимает  правой  руки  из
кармана  куртки,  в котором у него лежал пистолет.  Это  мне
совершенно не нравилось. Будь моя воля, я вообще бы выбросил
пистолет  прежде,  чем входить в здание. Решить  проблему  с
помощью  оружия у нас не было ни малейшего шанса.  Мы  могли
рассчитывать лишь на неожиданность нашего появления и на то,
что  Одиссей не только захочет говорить с нами, но и  сочтет
уместными наши требования. Последнее, признаюсь, вызывало  у
меня большие сомнения. Какой смысл Одиссею было вести с нами
торг  из-за клиппера, если и без того все козыри были у него
на  руках? В отличие от нас время его не поджимало.  Он  мог
спокойно сидеть и ждать, когда мы засветимся не в том, так в
ином варианте реальности. И тогда ему потребуется всего лишь
протянуть руку, чтобы получить то, что ему нужно.
      Поднявшись  по  лестнице,  мы  оказались  в  небольшом
коридоре  с  десятком  дверей, обитых черным  дерматином.  Я
прекрасно  помнил расположение двери, за которой должен  был
находиться кабинет мадам Лин. Но я помнил и то, что  в  ином
варианте  реальности этот же кабинет занимал сам  Агамемнон.
Поэтому, прежде чем открыть дверь, я решил подстраховаться.
      Заметив бегущего куда-то по коридору клерка в  помятой
белой  рубашке  с  большой  красной  папкой  под  мышкой,  я
призывно  взмахнул  рукой,  пытаясь  обратить  на  себя  его
внимание.
     Замерев на месте, клерк устремил на меня вопросительный
взгляд бледно-голубых глаз.
      -  Простите, - обратился я к нему. - Нам  нужна  мадам
Лин.
      Клерк молча ткнул пальцем в нужную нам дверь и, так  и
не сказав ни слова, побежал куда-то по своим делам.
      -  Послушайте! - крикнул я ему вслед. - А где мы можем
найти Одиссея?
     Клерк на бегу, не оборачиваясь, пожал плечами и, прежде
чем  я  успел  еще что-либо спросить, нырнул  в  открывшуюся
перед ним дверь.
     Я посмотрел на своего спутника.
     Витька нервно дернул подбородком.
      - Действуем, как договаривались, - сказал он и, шагнув
к  указанной клерком двери, решительно открыл ее, вновь, так
же как внизу, предлагая мне войти первым.
     Должно быть, себе он отводил роль защитника тылов.
     Мы оказались в небольшом помещении, плотно заставленном
конторскими   столами,   за   которыми,   склонив    головы,
скрупулезно перебирали какие-то бумаги девушки. Ни  одна  из
них даже не подняла голову при нашем появлении. Все они были
блондинками и носили абсолютно одинаковые прически,  собирая
волосы в большой узел на затылке. Возможно, этому можно было
найти   очень  простое  и  вполне  рациональное  объяснение.
Например: девушки собирали волосы на затылке для того, чтобы
те  не падали на лицо и не мешали работать. Но меня подобное
единообразие почему-то сразу навело на мысль о клонировании.
     Между столами, выстроенными в два ряда, оставался узкий
проход,  ведущий  в дальний конец комнаты. Там,  за  столом,
оснащенным  компьютером,  принтером,  телефоном  и   прочими
предметами  оргтехники, соответствующими  началу  XXI  века,
восседала сама мадам Лин.
      Во время прошлой встречи с ней я был слишком возбужден
-  угроза, нависшая над моей жизнью, лишала меня способности
сосредоточить  внимание на чем-то другом,  кроме  борьбы  за
существование. Но сейчас я не мог не отметить, что мадам Лин
со   своей   ярко   выраженной  восточной  внешностью   была
невероятно  красива. А улыбка, которая казалась неотъемлемой
частью ее лица, превращала ее в сказочную принцессу.  И  тот
факт, что принцессе было никак не меньше сорока, не делал ее
менее   очаровательной.  Скорее  даже  наоборот  -   возраст
придавал  лицу  мадам Лин законченность форм. Подобное  чудо
происходит,  когда  художник  кладет  последний   мазок   на
завершенное    полотно   и   картина    внезапно    начинает
восприниматься совершенно по-иному: краски становятся  более
яркими,  а  изображенные предметы приобретают  объем  и  как
будто материализуются.
      Мадам Лин была упоительно прекрасна, как сама жизнь. Я
шел по проходу к столу, за которым она восседала, любуясь ее
красотой,   и,  дабы  продлить  это  наслаждение,   старался
двигаться  как  можно  медленнее. Мадам  Лин  улыбалась  нам
навстречу,  а  мне  казалось, что ее  улыбка  была  подарком
только  мне  одному. В какой-то момент я даже  почти  забыл,
зачем мы сюда явились.
      Я пришел в себя, только когда Витька, шедший следом за
мной, ткнул меня кулаком в спину.
     - Добрый день, - слегка растягивая слова, пропела мадам
Лин. - Мы, кажется, уже встречались?
      -  Не далее чем вчера, - напомнил я. - Мы приходили  к
вам с поручением от Агамемнона.
      - Ну конечно. - Мадам Лин взмахнула кончиками пальцев,
на  ноготках  которых  лежал тонкий, почти  незаметный  слой
очень  светлого  лака. - К сожалению, как  я  помню,  у  нас
возникли  разногласия по вопросу формы. Но сегодня  утром  я
уже  обсудила этот вопрос с самим господином Агамемноном,  и
,-%   кажется,  мы  пришли  к  решению,  которое  всех   нас
устраивает. Хотите взглянуть?
      - Да, конечно, - уверенно кивнул я, хотя представления
не имел, о чем идет речь.
      Витька снова ткнул меня в спину. Ему казалось, что  мы
теряем драгоценное время. Да, собственно, так оно и было. Мы
пришли  сюда  совсем  не  для  того,  чтобы  выяснять,   чем
занимается    организация,   скрывающаяся   под   загадочной
аббревиатурой ГОСТЫК. Но сказать мадам Лин "нет"  было  выше
моих слабых сил.
      Мадам Лин чуть наклонилась в сторону, протянула руку и
взяла  с угла стола большую красную папку, очень похожую  на
ту,  что  держал  под  мышкой  клерк,  встретившийся  нам  в
коридоре.  Положив  папку на середину  стола,  мадам  Лин  с
торжественным видом открыла ее.
      Мне  повезло, что я ничего не говорил в  этот  момент,
иначе  бы  я  непременно умолк на полуслове, лишившись  дара
речи.  Не  могу  сказать точно, что я ожидал увидеть,  когда
мадам  Лин  начала  открывать  папку,  но  то,  что  в   ней
оказалось,  повергло  меня  в  глубочайшее  недоумение,   от
которого оставался всего шаг до состояния полного ступора. В
папке  лежал  цветной  макет  книжной  обложки,  примерно  в
полтора  раза  превосходящий стандартный  формат.  На  листе
плотного  картона  была изображена полуобнаженная  девица  с
гипертрофированными формами. Кроме почти незаметных трусиков
из  пятнистой леопардовой шкуры, на девице больше ничего  не
было,  если, конечно, не считать предметом одежды ленту  для
крупнокалиберного  пулемета,  крест-накрест  перепоясывающую
грудь  могучей воительницы. Сам пулемет девица держала одной
рукой за ствол, поставив его прикладом на землю. Позади  нее
была  изображена какая-то фантастическая гаубица с  огромным
стволом,  задранным в небо. Фоном же для всей  этой  картины
служило  темно-фиолетовое  ночное небо,  разрываемое  яркими
полосами    трассирующих   пуль   и   багровыми   всполохами
взрывающихся где-то неподалеку снарядов.
      Картинка  сама по себе была впечатляющей, но  поразила
ме