заглянул в меню. Не
знаю,  что  уж  его  больше удивило - длина  списка  блюд  и
напитков  или  же  смехотворные цены в  рублях  и  копейках,
проставленные напротив каждого из них.
     Заплутав в бесконечной череде названий по большей части
совершенно   незнакомых  мне  блюд,   я   закрыл   папку   и
поинтересовался у официанта, что бы он сам нам  посоветовал.
С готовностью согласившись на все, что было им предложено, я
вернул ему папку с меню.
      - Мне то же самое, - сказал Витька. - И вот еще что. -
Витька подозрительно глянул на официанта из-за края папки. -
Вино у вас действительно грузинское?
      -  Прямые поставки из Тбилиси, - с неизменной  улыбкой
сообщил официант.
      -  Но  ведь,  как я понимаю, Грузия теперь независимая
республика? - закинул удочку Витька.
      -  Ну  и  что  с  того?  - удивленно  приподнял  бровь
официант.
      -  Нет, ничего, это я так спросил. - Витька за хлопнул
папку  и  протянул ее официанту. - Добавь те  к  заказу  еще
!cbk+*c "Гурджаани".
      -  Пока  вы  будете  ждать свой  заказ...  -  Официант
выставил на стол невесть откуда появившиеся у него  в  руках
два  широких  бокала с содержимым бледно-розового  цвета,  в
котором плавали кусочки льда и ломтики каких-то экзотических
фруктов. Это наш фирменный коктейль "Первомайский". За  счет
заведения.
     Взяв папки с меню под мышку, официант удалился.
      -  Бутылка  "Гурджаани" всего за два тридцать  две,  -
заговорщицким  полушепотом сообщил мне Витька,  перегнувшись
через стол. - И это в ресторане!
       Он   взялся   за  соломинку,  чтобы  продегустировать
предложенный   официантом  коктейль.   Сделав   всего   пару
небольших глотков, Витька блаженно закатил глаза к потолку и
восхищенно выдохнул:
     - Амброзия!
     Я тоже попробовал "Первомайский". Коктейль в самом деле
был  неплох,  хотя  Витькину оценку я  бы  назвал  несколько
преувеличенной.  Причиной тому, несомненно,  было  состояние
легкой  эйфории, в котором пребывал мой приятель  с  момента
покупки сигарет в ларьке.
      - Интересно, - обратился ко мне, ненадолго оторвавшись
от  соломинки,  Витька, - что здесь  у  них  капитализм  или
коммунизм?  -  Капитализм как высшая  стадия  коммунизма,  -
усмехнулся я.
     - А чего ты такой мрачный, Анатоль? - наклонив голову к
плечу, недоумевающе посмотрел на меня Витька. - Что тебе  не
нравится?
      - Сам не знаю, - пожал плечами я. - Но что-то здесь не
так.
     - Где? - счел нужным уточнить Витька. - В ресторане?
      -  Да  во всем этом мире. Слишком уж здесь все  чисто,
аккуратно...  Почти  стерильно...  -  Пытаясь  найти  нужные
слова, я сделал пару глотков "Первомайского". - Ну не  может
человек жить не мусоря вокруг себя.
      -  Верно, - согласился со мной Витька. - Но  для  того
чтобы убирать мусор, существуют дворники.
      -  Да  я не о том, - болезненно поморщился я.  -  Я  о
духовном мусоре.
      Витька  картинно округлил глаза, делая  вид,  что  по-
прежнему не понимает, о чем идет речь.
      Я  попытался более понятно объяснить то,  что  имел  в
виду.  Не  для  того,  чтобы донести суть  своих  мыслей  до
Витьки, - ему и без того было ясно, что я хотел сказать, - а
чтобы самому до конца во всем разобраться.
     - В любом обществе, каким бы процветающим! оно ни было,
непременно  присутствуют те, кому не  нравится  происходящее
вокруг.  Такова уж природа человека - он постоянно  ищет,  а
если  не находит, то сам создает себе проблемы. Кроме  того,
существует   небольшая  группа  людей,   которые   совершают
антиобщественные  поступки даже не из духа  противоречия,  а
просто потому, что на это их толкает нечто, заложенное в них
самой природой.
      -  Ты  хочешь сказать, что определенный процент  людей
`.&$  %bao  со  склонностью  к  правонарушениям?  -  уточнил
Витька.
      -  Именно  так,  - кивнул я. - И от  этого  никуда  не
деться.  Они  будут  делать то, что  делают,  даже  если  их
поместить  в условия, где им не придется н) в чем испытывать
нужды,   а  любая  их  прихоть  удовлетворится  по   первому
требованию.
      -  Как  говорится, в семье не без урода, -  усмехнулся
Витька. - И что с того?
      -  Пока мы ехали, я не видел даже надписей на заборах.
Ни  одной  перевернутой урны. Ни одной пустой  банки  из-под
пива на тротуаре.
      -  Ну  и что с того? - с нажимом повторил свой  вопрос
Витька.
     - А то, что в столь строгих рамках законности и порядка
людей    может    удерживать   только   страх.    Тотальный,
подсознательный страх, впитанный с молоком матери.
      Насмешливо глядя на меня, Витька откинулся  на  спинку
стула.  Бокал  с  коктейлем он держал в  чуть  отнесенной  в
сторону левой руке.
      - Но зато нас пустили в ресторан в джинсах и майках, -
заметил он. - Разве это не проявление демократизма?
      -  Это  может быть проявлением все того же  страха,  -
возразил  я.  -  У  нас был заказан столик  в  ресторане,  и
метрдотель  просто  побоялся  поинтересоваться,  почему   мы
явились  в столь затрапезном виде. Если мы пришли -  значит,
были уверены, что нас пустят. А раз так, значит, его дело  -
помалкивать. Кто знает, возможно, право посещать рестораны в
этом   мире   имеет  только  узкая  общественная  прослойка,
обладающая особыми привилегиями.
     - Гэбэшники, - криво усмехнулся Витька.
     - Это ты сказал, - развел руками я.
       -   Знаешь,   Анатоль,   -   Витька   сделал   глоток
"Первомайского",  - я начинаю жалеть, что  посоветовал  тебе
провести  спиритический сеанс. После  общения  с  первым  же
представителем   загробного   царства   у   тебя    появился
несвойственный тебе прежде исключительно мрачный  взгляд  на
жизнь.
     От необходимости отвечать что-либо на сделанное Витькой
замечание   меня  избавил  официант,  красиво  и   аккуратно
припарковавший сервировочный столик возле нашего стола.

                          Глава 22

      - Надеюсь, товарищи, я не заставил вас долго ждать?  -
улыбнулся официант.
     - Да ну, что вы! - протестующе взмахнул рукой
     Витька и быстро допил остававшийся в бокале коктейль.
       Официант  переставил  на  стол  тарелки  с  холодными
закусками  -  мясной  и  рыбной, две  неглубокие  салатницы,
заполненные чем-то очень аппетитным и украшенные  причудливо
нарезанными  кусочками  редиски,  помидоров  и  морковки.  В
центре стола была установлена большая фарфоровая супница под
крышкой.  Рядом  с  ней  занял  место  соусник,  наполненный
a,%b -.).
      - Вы позволите? - деликатно осведомился официант, беря
в руку короткий серебряный половник.
     Витька одобрительно кивнул.
      Официант  снял крышку с супницы, и над  столом  поплыл
одуряющий аромат грибного супа.
     Налив по паре половников мне и Витьке, официант прикрыл
супницу крышкой.
      -  Вино  открыть  сейчас? - спросил  он,  показав  нам
бутылку  темного  стекла с этикеткой, украшенной  затейливым
грузинским орнаментом.
      -  Конечно!  - воскликнул Витька с явно преувеличенной
радостью.  -  Я  хочу  убедиться в том,  что  это  настоящее
"Гурджаани".
     Улыбка официанта сделалась понимающей.
      -  Вы,  должно  быть,  впервые в  нашем  ресторане?  -
поинтересовался он.
      -  А  что, так заметно? - спросил я. Полагая, что речь
идет  о  нашей  одежде, я уже готовил правдоподобный  ответ,
который мог бы объяснить, почему мы явились в ресторан столь
несоответствующе одетыми.
     Однако, как выяснилось тут же, дело было не в одежде.
      -  Наши  постоянные посетили знают, что  у  нас  самый
лучший  выбор грузинских вин в Москве, - с гордостью сообщил
нам официант.
      Он поставил бутылку на стол, воткнул в пробку какое-то
замысловатое устройство, отдаленно напоминающее  штопор,  и,
качнув  пару  раз  рычажки по краям, легко и  просто  извлек
пробку   из   горлышка.   Обернув   бутылку   накрахмаленным
полотенцем,  он плеснул вина в наши с Витькой бокалы,  после
чего установил бутылку по правую сторону от супницы.
      Покончив  с  этим делом, официант еще раз  внимательно
посмотрел  на нас с Витькой, желая убедиться,  что  мы  всем
довольны  и  у  нас  нет никаких претензий  ни  по  качеству
сервировки стола, ни по уровню обслуживания. Убедившись, что
все в порядке, он спросил:
     - Когда прикажете подавать вторые блюда?
     - Мы ждем нашего друга, - ответил я. - Давайте перейдем
ко вторым блюдам, когда он появится.
      -  Как пожелаете, товарищи, - с готовностью согласился
официант.
      -  Спасибо,  товарищ, - открыто и честно  улыбнулся  в
ответ ему Витька.
      Взявшись  за  ручку сервировочного  столика,  официант
повернулся спиной, собираясь оставить нас наедине.
     - А как там насчет Чечни? - как бы между прочим спросил
я.
     - Простите? - обернулся с извиняющей улыбкой официант.
     - Что нового слышно о Чечне? - несколько иначе повторил
я свой вопрос.
      -  Чечня?  - Левая бровь недоумевающе приподнялась.  -
Простите, я не понимаю, о чем идет речь.
      -  Чечня,  республика  на Северном  Кавказе.  Официант
озадаченно сдвинул брови.
      -  Возможно,  что  и  есть такая.  Но,  насколько  мне
известно, мы не получаем оттуда никаких продуктов.
.  -  Вы  не слышали о боевых действиях в Чечне? - осторожно
спросил я.
      -  Боевые  действия?..  -  Глаза  официанта  сделались
круглыми, как блюдца, не то от недоумения, не то от испуга.
     - Извините моего друга, - улыбнулся официанту Витька. -
Он  долгое время пробыл в командировке за рубежом.  Вернулся
буквально на днях...
      -  Вы  были за границей? - Официант посмотрел на  меня
так, словно Витька сказал, что я побывал в космосе.
     - Да, - небрежно кивнул я.
     - О! - только и смог произнести официант.
      -  Сами  понимаете, - продолжал развивать  свою  мысль
Витька,  -  зарубежные  средства  массовой  информации  дают
сильно искаженную информацию о нашей стране.
     - Да, конечно, - с готовностью кивнул официант.
      -  Так  что извините нас, - сказал Витька, после  чего
весьма выразительно глянул на меня.
      Я  быстро  сообразил,  что он  хотел  мне  сказать,  и
протянул  официанту  червонец  с  портретом  вождя   так   и
несостоявшейся мировой революции. Хотя, возможно, в какой-то
иной  реальности...  Но нет, о, подобном  не  хотелось  даже
думать.
      -  Это  вам, за превосходное обслуживание. Официант  с
благодарностью принял чаевые, размер которых по меркам этого
мира,  судя  по всему, был запредельным, и удалился,  толкая
перед собой сервировочный столик.
     - Ну, что ты скажешь теперь? - спросил Витька.
      -  А  что именно ты хочешь услышать? Я добавил  в  суп
сметаны  и  попробовал его. Яство оказалось  отменным.  Пока
Витька  обдумывал мой встречный вопрос, я уговорил  половину
своей порции.
      -  Ну  как  же, - с недоумевающим видом развел  руками
Витька.  -  Ни войны в Чечне, ни экономического кризиса,  ни
грязи на улицах - чем плох этот мир?
      -  А почему официант испугался, когда я спросил его  о
боевых действиях?
      -  Странно было бы, если бы он не испугался! В стране,
где все тихо и мирно, какой-то чудак, явившийся в ресторан в
джинсах, майке и кроссовках, вдруг заводит разговор о боевых
действиях, которые якобы идут на территории этой страны.
      -  А что, если он испугался потому, что об этом нельзя
говорить?
      -  Это  только  твои  домыслы! - отмахнулся  от  мoero
вопроса Витька.
      Он  явно  не был заинтересован в том, чтобы продолжать
дискуссию  на  данную тему, а потому взял  в  руку  ложку  и
сосредоточил  все  свое внимание на грибном  супе,  который,
право же, стоил того.
      Как  ни  странно  это прозвучит, я прекрасно  понимал,
почему  Витька  занял столь непреклонную  позицию.  На  долю
каждого  из  нас,  родившегося и живущего в  России,  выпало
немало такого, после чего язык не поворачивается объясняться
"  любви к своему отечеству. И все же подсознательно все  мы
надеемся  - не верим, но все же надеемся, - что когда-нибудь
страна  эта изменится настолько, что в ней можно будет  жить
ничего не боясь, не думая с содроганием о завтрашнем дне, не
пытаясь угадать, что в действительности кроется за туманными
заявлениями  политиков - откровенная глупость  или  коварный
умысел,  не  меняя  рубль на доллар, курс которого  надежнее
любого  банковского сейфа. Мы хотим жить в этой  стране,  но
жить  так, чтобы нам не было за нее стыдно. В конце  концов,
мы  просто хотим жить, а не бороться за выживание изо дня  в
день с упорством гладиаторов. И сейчас Витьке казалось,  что
он  наконец-то нашел то, что искал: Россию, в которой  живут
счастливые,  довольные  жизнью люди,  у  которых  власть  не
стремится забрать последнее, действуя теми же методами,  что
и оккупационные войска на захваченной территории противника.
Именно  поэтому  Витька видел вокруг только  то,  что  хотел
увидеть,  и  старательно не замечал  тех  незначительных  на
первый взгляд несуразностей, которые заставляли задуматься о
том,  что в этом мире не все так хорошо, как кажется. В свое
время мой школьный преподаватель ботаники, заглянув ко мне в
тетрадь,   в   которой  я  цветными  карандашами   изобразил
различные типы растений, выдал сентенцию: "Слишком хорошо  -
это тоже нехорошо"
     Но вот чего я никак не мог понять, так это почему я сам
с   маниакальным  упорством  пытался  усмотреть  за  внешней
красотой  этого  нового для нас варианта реальности  что-то,
чего  не  должен был видеть ничей глаз? Почему  я  и  Витьку
старался  заставить  смотреть  на  то,  от  чего  он  упорно
отворачивался? В конце концов, какое нам обоим было дело  до
того, что происходило вокруг, если данный вариант реальности
был  для  нас  всего лишь одним из многих и мы покинем  его,
когда   на   то  будет  воля  тех,  кто  играл   нами,   как
марионетками?  Неужели и в самом деле  на  меня  так  сильно
повлияло общение с мертвыми?..
     Неожиданно я понял причину своей тревоги. И навела меня
на  это именно мысль о театре марионеток. Что делал владелец
небольшого  кукольного  райка  для  того,  чтобы   перенести
действие  представления в совершенно иное  место,  а  заодно
заставить   как   зрителей,  так  и   участников   спектакля
почувствовать перемену настроения всего действа?  Он  просто
менял  задник декорации. Именно это проделал с нами и Парис.
Он  хотел,  чтобы  перед встречей с ним  мы  расслабились  и
утратили  осторожность. Или же это  вновь  были  только  мои
домыслы?..
      Я  поставил  на стол недопитый бокал вина и  посмотрел
через  плечо  в  сторону  дверей,  полуприкрытых  кумачовыми
портьерами, возле которых происходило какое-то движение.
       Придерживая   одной  рукой  портьеру,  метрдотель   с
крашеными  волосами что-то объяснял невысокому черноволосому
мужчине, одетому в строгий темно-синий костюм. При  этом  он
указывал на наш столик.
      -  У нас гости, - тихо произнес я. Витька оторвался от
тарелки  с  супом,  которая была  для  него  уже  второй,  и
посмотрел на двери.
     - Это Парис? - спросил он.
     - Не знаю, - ответил я.
     - Что значит "не знаю"? - удивился Витька.
     - Во-первых, человек стоит ко мне спиной, - объяснил я.
-  Во-вторых,  даже когда он повернется лицом,  я  не  знаю,
смогу ли узнать в нем Париса, которого видел всего один  раз
двадцать лет назад.
     - Ты думаешь, за это время он сильно изменился?
      -  Я  думаю,  что моя зрительная память  не  настолько
хороша.
      Мужчина  у  дверей кивком поблагодарил  метрдотеля  и,
войдя в зал, направился в нашу сторону.
     - Это Парис? - снова спросил Витька.
      -  Нет,  -  уверенно ответил я.  -  Но  я  знаю  этого
человека.
      Я  узнал  его  с первого взгляда. Это был следователь,
которого  я  встретил  в  Витькиной квартире  после  взрыва.
Звание  -  капитан.  Фамилия  у него  была  какая-то  совсем
простая.  Кажется, Краснов... Да, точно  -  Краснов.  А  вот
имени-отчества следователя я вспомнить не мог.
      То,  что  на встречу вместо Париса явился следователь,
мне  совершенно  не понравилось. Он не мог быть  официальным
представителем  хайперов  -  в  лучшем  случае  какой-нибудь
мелкий  порученец  из местных, которого Парис  использует  в
случае  надобности. Так почему же на важную встречу является
именно он? Но еще больше мне не нравилось то, что до этого я
уже  встречал  Краснова при совершенно иных обстоятельствах.
Зная   теперь,  что  он  работает  на  Париса,  трудно  было
предположить,  что дело о взрыве в Витькиной  квартире  было
поручено вести именно ему по чистой случайности.
      Следователь Краснов остановился возле нашего столика и
положил обе руки на спинку свободного стула.
      - Добрый день, товарищи, - в целом приветливо, хотя  и
несколько  натянуто  улыбнулся он нам с  Витькой.  -  Как  я
понимаю, именно с вами у меня назначена встреча?
      - Вообще-то мы ждали другого, - опередив меня, ответил
Витька.
      Краснов  молча  достал из внутреннего кармана  пиджака
длинный белый конверт и вручил его Витьке.
     Витька передал конверт мне.
      Запечатанный конверт был абсолютно чистым -  ни  имени
адресата, ни каких-либо иных пометок.
      Я  оторвал  край конверта и извлек из  него  небольшой
листок белой мелованной бумаги. С помощью лазерного принтера
на  листе  была  отпечатана всего одна  строка:  "Доверьтесь
этому человеку". И подпись: "Парис".
      -  Не очень-то убедительная верительная грамота.  -  Я
протянул письмо Витьке, чтобы он тоже смог его прочитать.
       Скользнув   глазами  по  короткой   строчке,   Витька
пренебрежительно хмыкнул.
     - Имея под рукой компьютер с принтером, я за пару минут
могу состряпать полсотни таких писем, - усмехнулся он.
      -  В  таком  случае мне придется удалиться,  -  сказал
Краснов. - Других рекомендаций у меня нет.
     - Что, так вот прямо и уйдете? - удивленно посмотрел на
нашего собеседника Витька.
     - Да, - коротко ответил капитан Краснов. Но при этом он
почему-то  остался  стоять  на месте,  крепко,  как  рулевой
держится  за  штурвал  во время шторма,  держась  за  спинку
стула.
      -  Если  вы никуда не торопитесь, товарищ Краснов,  то
можете  присесть.  -  Я взглядом указал  на  стул,  рядом  с
которым он стоял. - Нам следует кое-что обсудить, прежде чем
принять окончательное решение.
     - Откуда вам известно мое имя? - удивленно посмотрел на
меня следователь.
     - Мы с вами уже встречались. Разве не помните? !
     Краснов отрицательно качнул головой.
      Я сунул два пальца в карман и выложил на стол визитную
карточку, которую Краснов самолично вручил мне не далее  как
вчера утром.
       Никак  не  проявив  своего  удивления  -  сказывалась
профессиональная выучка, - Краснов отодвинул стул и  сел.  И
все  же  я понял, что отношение следователя ко мне несколько
изменилось. Теперь мы могли разговаривать на равных.
      Как  по  мановению волшебной палочки,  рядом  с  нашим
столом возник официант с сервировочным ,
     - Прикажете подавать мясные блюда? - спросил он.
      -  Самое  время, - вальяжно, по-барски кивнул  Витька,
быстро  и,  что самое главное, весьма уверенно  вжившийся  в
новую для него роль хозяина жизни.
      Официант  убрал  со  стола  супницу  и  использованные
тарелки и принялся выставлять новые блюда.
     - А вы что будете? - поинтересовался у Краснова.
     - Благодарю, - отрицательно качнул головой следователь.
- Я уже пообедал.
     - Может быть, вина? - предложил Витька. - Поверьте мне,
вино отменное.
       Краснов  сделал  отрицательный  жест  рукой.   Витька
непонимающе  пожал плечами и поставил на  стол  бутылку,  из
которой собирался наполнить бокал нашего гостя.
       -  Итак,  перейдем  к  делу,  Геннадий  Сергеевич,  -
обратился я к следователю. - Давно вы работаете с Парисом?
      -  С  кем?  -  В  глазах Краснова можно было  прочесть
искреннее     непонимание.    Если,    конечно,    отбросить
предположение