щеках, виновато улыбнулся.
     -- Неужели вы до сих пор  не поняли, к чему могло привести столкновение
Конструктора с вашим "зеркалом"?
     Юноша залился румянцем, у него даже уши вспыхнули.
     --  Не  ругайте  его,  Аристарх, --  неожиданно вмешался  Грехов.--  Он
талантливый физик и  смог  решить  проблему  "перевертыша" чужан практически
один.
     --  Это  не  освобождает  его  от  ответственности  за  последствия его
открытия.
     --  Парень  работал по заданию председателя СЭКОНа. -- Грехов вылез  из
кресла,  глядя на  окно  центрального  виома, в котором  появился  оранжевый
сосуд, наполненный светящейся зернистой икрой -- Конструктор. -- Что снимает
с  него все обвинения в превышении полномочий. -- Повернулся к Железовскому:
--  Отговорить  Совет  безопасности  не  применять  ваши  излучатели в поясе
астероидов я не могу, но  предупредить считаю долгом: как только Конструктор
пройдет  зону  вакуумрезонаторов, на Земле вспыхнет  паника, подготовьтесь к
этому  заранее. И еще: "Общество  по  спасению Конструктора" формирует отряд
добровольцев,  который  вылетит  с  Земли  навстречу  пресапиенсу с "миссией
доброй воли". Они попытаются проникнуть внутрь  Конструктора, и работы у вас
прибавится.  Думайте,  что можно  и нужно сделать. Я ухожу  и вряд  ли смогу
помочь вам в дальнейшем.
     Грехов  помолчал, по  очереди оглядев лица Аристарха, Ратибора и Насти,
смотревшей на него, широко открыв глаза, в которых все еще стояли слезы.
     -- А может быть, еще и увидимся. Вспоминайте меня.
     Проконсул усмешливо  подмигнул  Ратибору, повернулся и словно растаял в
воздухе,  только ветер  прошелестел по залу. Через несколько  секунд драккар
Грехова отстыковался от станции и метнулся в ночь,  сразу  исчезнув из  поля
зрения ее локаторов.
     --  Забава  теперь  меня  возненавидит,  --  прошептала  Настя  на  ухо
Ратибору, хотя думала о другом, Железовский услышал шепот.
     -- Нет,  девочка, все правильно. Каждый из нас способен ошибаться, даже
самые "непогрешимые" руководители, ошибается и Забава. -- Железовский  вдруг
усмехнулся. -- Если бы ты не опередила ее, она сама выключила бы поле.
     Брови у Насти поднялись.
     -- Вы думаете, что она?..
     -- Уверен. Неужели ты считаешь, что Забава не смогла бы тебе помешать?
     Анастасия растерянно  посмотрела  на  Ратибора, стоявшего с  ничего  не
выражавшим  лицом,   будто   разговор   его   не  касался,  потом  снова  на
Железовского.
     -- Не знаю... наверное, могла...
     -- Зато я  знаю.  -- Комиссар  кивнул всем присутствующим  и двинулся к
выходу.
     -- Мне с вами? -- мысленно спросил его Ратибор.
     --  Побудь с  Настей, пусть  успокоится.  Через два часа  встретимся  в
Центре-1 на Земле.
     Связь "спрута" принесла три  длинных ноты:  ре-ми-соль -- сигнал общего
внимания, затем раздался незнакомый гортанный голос, пересыпанный свистящими
обертонами:
     --  Дивно  гремит Бог  гласом  своим,  делает  дела  великие,  для  нас
непостижимые.
     Голос исчез в нарастающем хрипе, со щелчком наступила тишина.
     --  Кто  это  сказал?  -- опомнился  Железовский,  застыв у  выхода  из
помещения, где застала его странная передача.
     -- Обладатель  сообщения  не идентифицируется,  -- после паузы  ответил
координатор "спрута". -- Передача не пеленгуется, сигнал  возник  в  системе
связи спонтанно.
     --  Может быть, это чужане шутят? -- предположил далекий Баренц. -- Или
К-мигранты?
     -- А если сам Конструктор?
     -- Вряд ли,, если бы он способен был так шутить,  давно установили бы с
ним прямой контакт.
     --  В  таком  случае  задание  лингвистам  и  ксенопси-хологам:  срочно
разобраться в послании и дать рекомендации.
     Аристарх вскинул руку, прощаясь, шагнул за порог, исчез.
     -- Идем,-- разжал губы Ратибор, беря Настю под руку.
     -- Куда?
     -- На Землю. Габриэль,  наверное  прав, все сейчас решается  таьг, даже
судьба Конструктора, хотя  представить это  трудно.  Интересно, что он хотел
сказать своим "мы не встретимся"?
     Анастасия  вздрогнула, хотела  что-то сказать, но передумала, а Ратибор
был занят своими мыслями, и поэтому мысль девушки прочитать не смог.
     * * *
     За три  часа  до подхода Конструктора  к  поясу вакуумрезонаторов стало
известно,  что  из  Систем  исчезли все  чужане.  Не  только  их  чудовищные
"корабли", за  исключением  одной  "морской раковины", но и отдельные рои  и
особи. За ними ушли из-под наблюдения и "серые призраки".
     Безопасники  восприняли это  бегство,  как предупреждение очередного, и
быть  может,  последнего катаклизма,  и  срочно  созвали Совет  для  решения
одной-единствен-ной  проблемы: что делать? Дискуссия длилась  долго -- почти
пять  часов, а потом  дискутировать стало некогда,  Конструктор  подходил  к
границам  "ничейной  зоны"  за  которыми  его  ждали  изготовившиеся  к  бою
установки вакуумрезонансных излучателей.
     Ратибор не участвовал в совещании, он сопровождал Настю домой.
     Они избрали кружной путь --  через метро тревожной линии попали сначала
на спейсер "Клондайк",  стерегущий Землю в  составе  второго погранфлота  на
расстоянии в миллион километров  от нее.  Земля  отсюда виделась голубоватым
пятнышком света, и Анастасия невольно прошептала:
     -- Господи, какая она маленькая!..
     Ратибор не ответил. Ему было  холодно и  одиноко, несмотря  на близость
любимой женщины,  потому  что за ее  пережитыми  страхом  и  болью прятались
неуверенность и смятение, рожденные тревогой за судьбу Габриэ ля  Грехова, и
факт этот не подлежал  сомнению.  Что  он означал  для  него лично,  Ратибор
анализировать не  хотел, но тщательно скрывал от девушки  свое  настроение и
мысли. Она  же, занятая  своими переживаниями, скоре всего воспринимала  его
ровное   поведение,   как  нечто  само  собой  разумеющееся,  хотя   и  мало
соответствующее обстановке.
     Линия метро "Конунга"  вынесла их на  Луну, в парк Геограда, откуда они
перепрыгнули в Новосибирск.  И первое, что поразило обоих  -- большие группы
людей,  молча вслушивающихся в речи  ораторов,  молодых и  старых, мужчин  и
женщин, одинаковых  в  своем стремлении  донести  до слушателей свои мысли и
переживания. Это  были не только  члены Всемирного  координационного Совета,
психологи и социологи Академии наук, но и лидеры неформальных и общественных
организаций,  писатели, известные  деятели  искусств, актеры,  художники,  и
просто люди, почувствовавшие ответственность за жизнь на Земле, как  за свою
собственную.  Видимо,  слова  Баренца  и  Грехова,  прозвучавшие в  передаче
всемирного  информвидения, не пропали  даром.  Зерна сомнения в правильности
курса "защиты  до последнего патрона", посеянные в благодатную почву, взошли
и уже давали  свои плоды: люди начинали думать, взвешивать  свои действия  и
чувства, и все меньше оставалось таких, кто на  появление  К-гостей  отвечал
пальбой или криком страха.
     По дороге к дому почти не  разговаривали. Настя перестала дрожать и шла
задумчиво-рассеянная,  опираясь   на  твердую   руку  Берестова.  На  широте
Новосибирска стоял полдень,  солнечный и тихий,  воздух был напоен ароматами
начала  лета,  природа  звала  отдохнуть,  и  не  хотелось думать  ни  о чем
зловещем, и  только  лица  попадавшихся на пути  прохожих заставляли  сердце
биться в прежнем ритме заботы и тревоги.
     Ратибор не  стал заходить  к Анастасии,  а она не стала его приглашать.
Оба все понимали без слов.
     -- Берегись,  опер, -- тихо сказала девушка  на прощание, не отвечая на
его поцелуй,-- еще  не  все закончено... и нет уверенности  ни в чем. Обещай
мне выполнить одну просьбу.
     Ратибор посмотрел  ей в глаза,  пытаясь понять, чего  она хочет, сказал
медленно, как Железовский:
     -- Обещаю,
     --  Найди  Габриэля...  где  хочешь,  но  найди.  И  передай... --  Она
подумала.-- Передай ему, что он ошибается, он -- не изгой, ты понял?
     -- Я понял. -- Губы едва двигались, и разжимать их приходилось силой.--
Он не изгой.  Прощай.  -- Он повернулся, чтобы уйти, но Анастасия  задержала
его, положив руку на плечо, повернула лицом к себе.
     -- Не  делай далеко идущих выводов, опер. Может быть, Габриэль на самом
деле -- дитя вечности, как он однажды выразился,  но это мы превратили его в
хомо-завра, которому не место среди людей. Он одинок сто лет! Одинок, как...
Конструктор,  а одиночество -- худшая из мук не только для любого из нас, но
и для него тоже.
     Ратибор принудил себя улыбнуться.
     -- Почти по Маркесу -- сто лет одиночества.
     --   Господи,  как  вы  не  похожи!--  Вырвалось  у  Анастасии.--  Иди,
Ратибор... и возвращайся.
     Ратибор поцеловал  ее в ладонь  и  пошел через  лужайку  перед домом  к
оставленному пинассу.  Время, отпущенное ему комиссаром, кончалось, и он был
почти рад, что прощание оказалось коротким. Буря в душе улеглась, сменившись
холодной решимостью и трезвой оценкой своего положения.  Настя просила найти
Грехова,  он  согласился. Она сказала: не делай  выводов,-- и он  не стал их
делать. Остался пустяк  -- найти проконсула,  и выяснить,  почему  он  "дитя
вечности", почему он не изгой и что собирается делать дальше.
     * * *
     Забава  Боянова   пришла   к   ней  в  половине   десятого,  когда   по
общеинформационной   программе  новостей  "Время"   передавали  сообщение  о
заседании  Совета  безопасности  и  о  реакции Конструктора  на  решение  не
применять излучатели квагмы в зоне пояса астероидов.
     Настя,  одетая  в  пушистый, подчеркивающий ее стройность, халат, молча
отступила  в сторону, приглашая  нежданную гостью  в гостиную.  Забава,  уже
коротко подстриженная, еще более похожая на мальчика, тонкая, загорелая, так
же молча передала ей сумку с бутылкой шампанского "Амброзия".
     Они сели в удобные кресла, выбрав по вкусу форму, и дослушали передачу.
Последним   по   данной  теме  выступал  комиссар-два   отдела  безопасности
Железовский, и Забава даже  подалась  вперед,  будто  хотела дотронуться  до
него. Заметив взгляд Анастасии, председатель СЭКОНа вздохнула, расслабляясь,
и грустно улыбнулась.
     -- Ничего не попишешь, я люблю его.
     -- Я думаю, мы не ошиблись, "разминировав" "ничейную полосу",-- говорил
Железовский  своим  глубоким,  потрясающим  басом.-- Давно пора было сломать
стереотипы "священной  защиты очага", применяемые  нами везде, где  ситуация
неформальна. Защита отечества -- это мера выживания, но она необходима  лишь
в  том случае, когда к нам идут  с  мечом! А если  это просто усталый путник
стучится  в  двери? Странник, заболевший в пути,  гость? Задумывались ли вы,
почему Конструктор  "подремонтировал" Марс? Ведь  никто  его  не  просил, он
сделал  это  сам, по  своей воле, сообразуясь  со своими законами и  нормами
этики и  морали,  которые  в данном случае  оказались почти  равными  нашим.
Значит, взаимопонимание все-таки возможно?
     -- Он неправ, -- тихо сказала Забава, блестя покрасневшими глазами,-- и
все же я люблю его. Если все закончится  благополучно, он уйдет из отдела. У
него  хороший дублер  -- твой  Берестов.  --  Она помолчала. --  Никогда  не
думала, что ты решишься атаковать компьютер, чтобы тот выключил поле.
     --  Я тоже не думала  -- призналась  Настя,  зябко вздрагивая. -- Вы не
сердитесь? Забава покачала головой.
     -- За  что?  Нет конечно, не сержусь, все правильно, девочка, за любовь
надо драться серьезно, а Ратибор достоин глубокого чувства. Ты любишь его?
     Настя кивнула с едва  заметной заминкой. Боянова внимательно вгляделась
в нее, нахмурилась.
     --  Что,  есть  еще  претендент?  Грехов?   Хозяйка   опустила  голову,
проговорила глухо:
     -- Нет, здесь другое... я знаю Габриэля уже  десять лет... наверное, он
любит меня... и он одинок... Боянова покачала головой.
     -- И ты до сих пор не выбрала?
     -- Выбрала. -- Не поднимая  головы, Настя  встала и  вышла из  комнаты,
вернулась через несколько минут с бокалами, открыла шампанское.
     Женщины подняли полные бокалы с искрящейся рубиновой влагой.
     -- За них, -- коротко сказала Боянова,
     -- Конструктор заставил нас пересмотреть шкалу ценностных ориентации,--
заканчивал свою  речь  Желе-зовский, -- разбудил фантазию,  заставил  искать
свежий  "взгляд из пещеры  собственных представлений" на  мир,  и мы открыли
новые пейзажи дивной красоты и оценили картины, полные пещерного  ужаса. Да,
человечество -- это сложнейший механизм, исключающий управление  из  единого
центра,  хотя  и  поддающийся  общественному  контролю,  но  история  хранит
примеры, когда оно вынуждено  было  действовать, как единый организм,  чтобы
выжить! Я рад, что  мы поняли, наконец: появление Конструктора -- это именно
такой случай, и что выжить можно, лишь объединив души!
     В  углу комнаты  вдруг шевельнулся  полумрак,  сформировался в кисейное
дышащее  облачко  с мелкими  искрами внутри.  Чем-то  это облачко напоминало
фигуру Конструктора.
     --  К-гость!  -- тихо воскликнула  Настя,  глядя то на  облачко,  то на
Забаву; она помнила реакцию Бояновой на появление "призраков".
     Забава   оглянулась,   прищурясь,   окинула   взглядом   "скулящее"   в
пси-диапазоне "привидение", и под ее взглядом облачко  превратилось вдруг  в
голого ребенка,  похожего  на  Железовского.  Ребенок  сучил ножками, пускал
пузыри и улыбался...
     -- Хочу ребенка, -- почти беззвучно прошептала Забава, застыв в кресле.
Лицо ее разгладилось, смягчилось, потеряло твердость и буквально засветилось
от нежности. Но длилось это  недолого.  Забава  вдруг заметила, что  по щеке
Насти  поползла  слеза. Поставив бокал на пластинку столика  без  ножек, она
махнула рукой  "привидению": изыди, сатана! (К-гость исчез) --  и пересела к
Насте ближе, обняла за плечи.
     -- Кажется,  у нас не все в порядке с  внутренним эго, А  еще  называем
себя сильными женщинами. Хочется разорваться надвое?
     Настя кивнула  и, всхлипнув, заревела в голос. Забава прижала ее голову
к груди, с удивлением заметив, что плачет тоже...
        "Дитя вечности"
     Зал земного центра ГО  был полон людей,  стоявших парами  и группами по
три-пять  человек.  Центральный  виом  показывал  уже  несколько  приевшуюся
картину -- пульсирующий алыми, оранжевыми и желтыми огнями овал Конструктора
в окружении  плывущих  по спирали вокруг  него россыпей  зеленых  и  голубых
звездочек,    составляющих   ровные   геометрические   фигуры-созвездия   --
треугольники,  квадраты, пятиугольные  сетки,  --  это шли  корабли  земного
флота.
     На  панелях  оперативного  обмена  информацией  чуть  ниже  поля  виома
творилось тихое светопреставление: вспыхивали и гасли сотни  и тысячи  цифр,
знаков,  символов,  ползли  строки  сообщений,  запросов,  ответов,  команд,
формул, извивались кривые графиков, плавно изменялись линии схем и чертежей,
проступали  сквозь  черноту  цветные  картинки  топологических   расчетов  и
бледнели,  пропадая,  загорались   красивейшие  "цветы"  вариаций  вакуумных
состояний.
     Ратибор  наметанным  глазом выделил интересующие  его  сведения:  атаки
конвоев   --   связок  чужан   с  "серыми  призраками"  --  на  Конструктора
прекратились,  в Системе теперь  остались считанные  единицы тех  и  других.
Кроме  того, перераспределение масс в Солнечной системе продолжалось, хотя и
медленнее,  чем прежде, из-за того, что Конструктор на три  порядка уменьшил
свою  массу,  но  восстановить прежний  порядок было  уже невозможно, и даже
"ремонт"   Конструктором   Марса   не   мог   возродить   его   первозданной
естественности.
     --  Вот  когда  пригодился  бы   Т-конус,  --  сказал  стоящий  впереди
долговязый   юнец  в   роскошном  серебристом  кокосе  службы  общественного
контроля.-- Надо предложить Совету перенести его к Земле.
     --  Вряд  ли  это  осуществимо,  --  пробурчал  его  собеседник, мощный
старикан с гривой  выгоревших и седых волос.  -- Т-конус -- не  игрушка, это
махина массой в миллионы тонн!
     -- Ухлопали столько средств на его монтаж, и бестолку.
     --  Ну,   не   совсем  бестолку,  он  будет  использован   в   качестве
экспериментального полигона К-физиков... если человечество уцелеет. Только и
он вряд ли помог бы. Конструктор  --  не комета, не сгусток пыли и щебня, он
--  разумное существо,  и ловить его Т-конусом не одно  и то же,  что ловить
сачком шмеля.
     -- Но ведь он нас не  понимает,  не говорит  ли это об его ограниченном
интеллектуальном потенциале?
     -- Говорят, он болен... А если и нет?  Он не понимает  нас,  но и мы не
понимаем его. Поймем ли когда-нибудь?..
     Ратибор  отошел   от  беседующих,  поискал   глазами   Железовского   и
протолкался к нему сквозь толпу.
     Комиссар-два   разговаривал   с   председателем    ВКС,    Эрбергом   и
комиссаром-один Юнусовым, вернее, слушал, что говорили они. Ратибор вынужден
был ловить момент, когда можно было бы подойти, не перебивая собеседников.
     -- ...не поддаются описанию, -- говорил Эрберг. --  Типичное отсутствие
смысла.  О чем, например,  говорит  фраза:  "Дивно гремит Бог гласом  своим,
делает дела великие, для нас непостижимые"? Кто ее произнес? Зачем?
     Ратибор понял, что речь идет о звуках-фантомах, продолжающих бродить по
глобальной системе связи "спрута". Ученые предложили гипотезу,  что связные,
но не имеющие прямого  разговорного смысла фразы, -- это  проявление эффекта
"наведенной разумности" в самой системе связи, соединяющей сотни компьютеров
и творческих коллективов, но существовали  и другие гипотезы, единого мнения
не было.
     -- Меня сие волнует мало, -- сказал Юнусов. -- Один отряд "добровольных
послов" мы задержали, но могут быть и другие, а поиски этих других отвлекают
нас от  основных забот. Всеобщей паники  не наблюдается, но локальные  очаги
все  же  нет-нет, да  вспыхивают. К  тому  же продолжаются  попытки  захвата
станций метро. Силы сектора на пределе.
     -- Ну, а  вы почему не плачете в жилетку? -- Председатель  ВКС повернул
голову к Железовскому. -- Нет проблем?
     -- Есть, -- громыхнул голосом комиссар-два.
     -- Какие?
     -- Жизнь и смерть... добро и зло... проблемы вечные.
     Хакан Рооб хмыкнул, глядя на Железовского с интересом и удивлением.
     -- М-да, вечные, вы правы. А конкретно?
     -- К-мигранты. У них  свои каналы  сбора информации, а  может  быть,  и
связь  с чужанами  и "серыми призраками", и хорошо бы узнать их точку зрения
на происходящее, а так же выяснить, чем они занимаются.
     --  А  разве  вы не  знаете, чем они  занимаются?  Комиссар-два  глянул
исподлобья.
     -- Выясняем.
     -- Сделать это не просто, -- вмешался Эрберг.
     -- Не  знаю,  это  ваши  заботы.  Времени на  размышления  о полезности
каждого  подобного  шага  у  нас  нет,  Конструктор  подойдет  к Земле через
шестнадцать дней.
     Железовский  наконец  заметил   стоящего   поодаль   Ратибора,  спросил
мысленно:
     -- Освободился?
     --  Обойдетесь  без  меня еще день-два?-- вопросом  на  вопрос  ответил
Ратибор.
     -- Что ты задумал?
     -- Мне нужно найти Грехова.
     -- Зачем?
     -- Остались кое-какие личные вопросы.
     Аристарх некоторое время молчал.
     --  Что  ж  попробуй,  сертификат "свободной  охоты" еще действует.  Не
рискуй зря... хотя я сомневаюсь, чтобы у тебя вышло что-то путное. Ничего он
тебе не скажет. Ни пуха.
     -- К черту!
     Ратибор ушел, не оглядываясь,-- боялся, что Аристарх передумает.
     Пока добирался в  Управление, успел выслушать сообщение координатора ГО
о продолжающихся "звуковых фантомах" в  системе "спрута"; он и сам их ловил,
не  вникая  в смысл  фраз,  принимая  за  чьи-то  закодированные  донесения,
предназначенные  командованию погранслужбы.  Впрочем, может  быть,  это и  в
самом деле  были кодовые  доклады?  Например,  К-мигрантов  --  друг  другу.
Последняя фраза, которую запомнил Ратибор, звучала:
     -- Посему да благоговеют  перед Ним люди,  и да  трепещут  п