ков; стенные виомы
то вспыхивали цветными волнами, то гасли, -  за  стенами  кабинета  кипела
жизнь  миллиардов   человеческих   существ,   в   большинстве   своем   не
предполагающих, что над ними, над их спокойным бытием навис  дамоклов  меч
неизвестности.
   - Так что мы решим? - очень тихо и  спокойно  спросил  Северов.  -  Мы,
понимаете? Не полумифический Сеятель, "серый призрак", - мы сами?
   - Ждать, - холодно и тоже спокойно отозвался Джаваир.  -  Выигрывает  в
конечном итоге тот,  кто  не  имеет  пределов  терпению.  Непосредственной
опасности нет, мы эвакуировали всю рабочую примарсианскую зону.  Вот  если
Конструктор вздумает выйти за  пределы  Марса...  Что  ж,  тогда  остается
последний шаг, о котором почему-то никто из  вас  не  произнес  ни  слова.
Никто! А ведь вы руководители главных организующих центров человечества!
   - Не кори, - нахмурился  Северов.  -  Мы  тоже  способны  ошибаться.  К
сожалению. Разве что ошибки наши обходятся дороже... в этом ты  прав.  Что
же это за шаг?
   - Контакт!
   По наступившему молчанию Джаваир определил всю  глубину  замешательства
собеседников.
   - Вы не так меня поняли, друзья, - мягко сказал он. -  Я  имел  в  виду
контакт с остальными сверхоборотнями.
   - Ты с ума сошел, - сказал Торанц. - Они же вышли из  нашего  звездного
рукава.
   - Да, вышли, но все же догнать их можно. Догнать и  попытаться  убедить
забрать с собой Конструктора. Шанс невелик, но он есть.
   - Думайте, - сказал  Северов.  -  Думайте,  асы.  Времени  у  нас  нет.
Вступайте в контакт со  сверхоборотнями,  с  серыми  людьми,  с  чертом  и
дьяволом, но придумайте что-нибудь!


   Грехов включил запись, и  распахнувшиеся  стены  комнаты  ввели  его  в
концертный зал Большого  Кремлевского  дворца  в  Москве,  заполненный  до
отказа. Три века служил этот зал искусству, и даже  в  век  совершеннейшей
видеопередачи,  эйдопластической  техники  и  сенсорных  эффектов  он   не
устарел; было что-то трогательно-нежное в том сложном комплексе чувств,  с
которым люди приходили в этот зал: словно ветер  старины,  древности  и...
детства овевал его, заставляя с особой остротой чувствовать  приобщение  к
прекрасному, вспоминать подернутые пеплом времени страницы  жизни  древней
столицы мира, и приходить сюда снова и снова...
   Грехов не раз бывал во дворце, был и в тот вечер, когда впервые  дал  о
себе знать  ансамбль  "Василиск",  рожденный  талантом  его  руководителя,
композитора и певца Веселина Ярова. Эту запись он тоже смотрел не однажды,
но для Диего Вирта концерт "Василиска" был откровением.
   После того, как замолк ручей хрустальных звуков и  замер  голос  певца,
Диего долго сидел в темноте без движения, думал  о  чем-то  своем,  словно
забыл о существовании друга. Когда наконец  свет  вспыхнул  и  вокруг  них
сомкнулись стены комнаты,  затерянной  в  недрах  деймосской  базы,  Диего
поднял голову и посмотрел на  Грехова,  глядевшего  на  него  со  странным
выражением на лице.
   - Ты что-то задумал, - утвердительно сказал он.
   Грехов усмехнулся, выключил видеорейдер и  спрятал  кристалл  записи  в
карман. Походив по комнате, в которой ничего не было, кроме трех кресел  и
пульта  управления  домашней  роботехникой,  встроенного   в   стену,   он
поколдовал над пультом, и стенной виом  воспроизвел  вид  Марса  с  высоты
орбиты Деймоса: громадный пухлый оранжевый шар, на котором уже нельзя было
разобрать ни морей, ни горных хребтов, ни каньонов и метеоритных кратеров.
Лишь чередующиеся полосы оранжевого и бурого цвета - свидетели глобального
урагана, поднявшего в воздух планеты  веками  накапливавшуюся  силиконовую
пыль и песок.
   - Музыка - универсальный язык человечества, - сказал наконец Грехов,  -
как и математика. Чьи слова - не помню,  но  ты  мог  их  оценить,  слушая
запись.  Пока  наши  попытки  контакта   с   Конструктором   заканчивались
неудачами, а я хочу на всех мыслимых диапазонах, в том числе и в звуковом,
передать Конструктору шедевры человеческой музыки.
   - Идея не новая, - с едва заметным колебанием сказал Диего.
   - Это если использовать ее прямо, буквально. Я же хочу дать  не  просто
музыку,  а  ту,  которая  по  тысячелетнему  опыту  человечества  наиболее
восприимчива детьми. Понимаешь? Ведь Конструктор  -  еще  малыш,  ребенок,
мать ему требуется, или отец, уж не знаю, кто у них был. Но был! Я дам ему
колыбельную, материнские  песни  без  слов  и  со  словами,  успокаивающие
мелодии, песни, несущие нежность и любовь. Пусть  прислушается  и  поймет,
что не одинок, что мы предлагаем помощь. И еще хорошо бы дать  психомузыку
последних лет, соответствующую устойчивой  полосе  положительного  спектра
эмоций.
   - Детская музыка?.. Что ж,  по-моему,  неплохо.  Может  быть,  он  хоть
чуть-чуть  притихнет,  посмотрит  на  свою  разрушенную  колыбель.  Только
сможешь ли ты  убедить  ученых,  занятых  контактом,  имеющих  собственные
разработанные  до  мелочей  теории,  что  твоя  гипотеза  имеет  право  на
существование?
   Грехов сжал кулаки, в глазах его мелькнул знакомый упрямый огонек.
   - Я не собираюсь никому доказывать. Пусть ученые пробуют свои программы
на оборотнях, как предложил Джаваир, а я попробую проверить свою идею сам,
монтаж записи почти готов.
   Диего грустно покивал, тяжело поднялся и подошел к Габриэлю.
   - Ты все-таки здорово изменился, Ли. Извини, но у тебя был великолепный
дар убеждения окружающих в своей правоте, этот дар меня всегда удивлял.  А
теперь его нет, ты все  хочешь  сделать  сам,  по-своему,  и  тверд  ли  в
собственной правоте - неизвестно.
   - Может быть, все дело в том, что раньше я управлял  людьми,  а  теперь
только самим собой?
   - Может быть. Не знаю, легче ли от этого...
   - Кому?
   - Нам всем. Мне тоже... тебе самому.
   Грехов резко толкнул пальцем  пульт,  постоял,  хмуро  глядя,  как  тот
самостоятельно прячется в стену, потом вдруг посветлел лицом и  достал  из
кармана небольшую видеокассету.
   - Хочешь посмотреть на сына? Уже разговаривает!
   Диего улыбнулся и взял кассету...
   Через час модуль  Грехова  снялся  со  стартодрома  деймосской  базы  и
устремился к Марсу, туда, откуда взирал на космос не  затронутый  ураганом
исполинский черный глаз Конструктора. Вслед за ним стартовал и  патрульный
когг  Диего.   В   их   обязанности   входило   наблюдение   за   участком
околопланетного  пространства   над   Конструктором,   чтобы   суета   его
исследователей не превратилась  в  бедствие:  очень  часто  лихие  научные
сотрудники опускались со своими приборами слишком низко во  взбаламученную
атмосферу  Марса,  пересекая   границу   безопасности   и   норовя   сесть
Конструктору "на голову", и тогда спасателям приходилось чуть ли не  силой
возвращать их на прежние высоты.
   Дежурство Диего совпало по времени с ночью в том широтном поясе  Марса,
где зловещим грибом рос Конструктор.
   Когг медленно дрейфовал в тени планеты. В ходовой  рубке  на  этот  раз
находились лишь пилот модуля и сам Диего: патрулей не хватало  и  дежурить
приходилось по двое, иногда и по две  смены  подряд.  Приемник  работал  в
режиме радиотраления, и голоса переговаривающихся людей  глухим  жужжанием
заполняли рубку. По экранам локаторов ползли  столбцы  цифр  -  координаты
попадающих в луч локатора модулей, и  если  некоторые  из  них  вспыхивали
красным светом - Диего настораживался, а пилот  рефлекторно  поправлял  на
голове эмкан управления.
   Уже с час Диего наблюдал странное свечение в районе  центральной  горки
Конструктора. Там  зажглось  переливчатое  облако  света,  всплывающее  из
глубины  атмосферы.  Оно  разошлось  волшебным  букетом,  мерцающие   шары
которого повисли на длинных  светящихся  шлейфах.  Частые  зеленые  полосы
побежали вдоль пелены свечения, разбили "букет", и вот уже эфемерное  море
катит сине-зеленые волны, постепенно гаснущие в ночи...
   -  Наблюдаю  необычные  световые  эффекты,  -  донесся  сквозь  рабочее
бормотание эфира чей-то близкий голос.
   - Записываем, - отозвался другой.
   - Каждый день что-то новое, -  пробормотал  пилот.  -  Вчера  на  месте
"моря" я видел самый настоящий костер, разве что в тысячу раз больше...
   - Габриэль! - окликнул Диего, переводя передатчик на особую  волну,  на
которой переговаривались только пограничники и спасатели.
   - Диего? - откликнулся Грехов. - Ты где?
   - ДИС-сектор, квадрат Эллады, высота сто сорок.
   - Значит, я под тобой, высота сто. Что случилось?
   - Ничего особенного, проверка связи. Ты не следишь за Конструктором?
   Грехов не отвечал минуты две.
   - Ты об этом свечении? Красиво... Кстати,  наблюдатели  на  поверхности
отмечают ослабление песчаных бурь. Уж не ответ ли это Конструктора на наши
попытки контакта?
   - Спроси у Сергиенко, он тебе ответит.
   Динамики донесли смешок, и Грехов отключился.
   В это время локаторы засекли уползающий за границу сектора "панцирник",
и Диего погнался за ним, сообщив на базу номер машины  нарушителя.  Догнав
неповоротливую полусферу, Диего заставил ее пилота бежать  вверх  со  всей
скоростью, на которую она была способна, а сам огляделся, прикидывая,  где
может находиться в этот момент модуль Грехова.
   Они опустились ниже восьмидесяти километров, Грехов по идее должен  был
идти выше, но что-то подсказывало  Диего,  что  это  не  так.  Он  покачал
локаторами, пронзая муть атмосферы в направлении  Конструктора.  В  створе
черного окна азимутального локатора мелькнула зеленая искра, и  тотчас  же
алые цифры показали координаты чьего-то корабля.
   Пилот  выжидающе  смотрел  на  Диего,  пока  тот   вызывал   "наглеца".
Неожиданно отозвался Грехов:
   - Я борт-117, высота пятьдесят семь... Диего, ты, что ли?
   - Веду вас на луче. Помощь нужна?
   - Почему ты  решил,  что  нам  нужна  помощь?  Здесь,  правда,  здорово
трясет... Еще пару километров - и я снова пущу запись.  Понимаешь,  о  чем
речь?
   -  Ли,  высота  Конструктора  уже  сорок  восемь!  Там  вихревые  поля!
Поднимись выше и крути свою запись...
   - Не могу, хочу убедиться, что запись  будет  принята.  Ты  же  знаешь,
мощность передатчиков имеет  пределы...  а  тут  вихревые  поля...  корона
помех...
   - Вниз! - шепотом скомандовал Диего пилоту, прикрыв ладонью микрофон.
   - За мной не идти... - продолжал говорить Грехов, голос его  постепенно
слабел, пока не пропал совсем.
   - О черт! Габриэль! - крикнул Диего, не заботясь о нервах дежурного  на
базе. - Габриэль, отвечай!
   Тишина на аварийной волне. И новый взрыв переливающегося  свечения  над
Конструктором. В ответ на передачу Грехова? Или совпадение? Где же они?
   - Вниз, быстрее!
   Когг набрал скорость. Бок Марса приблизился вплотную, прорвалась легкая
пелена рыжих облаков. Чуть  в  стороне,  справа  по  ходу  движения,  люди
увидели колоссальный пик центральной надстройки Конструктора,  исторгающий
ввысь струи холодного огня.
   Удар! Зловещий треск под пультом! Волна мучительной вибрации, потрясшая
корпус аппарата! Качнуло влево, потом вправо,  завертело  штопором...  где
верх, где низ - не разберешь... Еще удар!
   - Падаем, - будничным тоном сказал пилот. - Уходим аварийно...
   - Вниз! - яростно прохрипел Диего, на которого навалилась душная  волна
страха и боли - влияние излучения Конструктора. - Я их вижу.  Переходи  на
ручное...
   Бесшумные огненные змеи пронеслись рядом, осыпали модуль фонтаном искр.
Диего включил внешние акустические приемники, и рубку  заполнили  странные
звуки:  гулы,  свисты,  трески,  булькание,  множественное  эхомузыкальные
аккорды!
   И снова удары, толчки,  слепое  кружение  вокруг  невидимого  смерча...
Потонул в шуме голос вахтенного базы, вызывающий патрули Диего и  Грехова.
Диего торопливо сообщил ему о  своих  действиях  и  начисто  забыл  о  его
существовании.
   Они нашли модуль Грехова  случайно.  Диего  включил  прожекторы,  и  на
совсем  близкой  черной  поверхности  диска  Конструктора,  абсолютно   не
отражающей свет, показался корпус  модуля:  конус,  плавно  переходящий  в
блюдцеобразную решетку ускорителя.
   - Финиш! - бросил Диего.
   У диска трясло не так сильно, но пилот посадил когг  только  с  третьей
попытки:  приборы  давно  перестали  показывать  действительное  положение
вещей.
   Динамики доносили лишь тысячеголосый  электронный  вопль  потревоженной
радиокороны Конструктора, сквозь  эту  адскую  музыку  передатчики  земных
машин пробиться, конечно, не могли. Диего проверил герметичность скафандра
и выскочил из рубки.
   Спрыгнув  с  трапа  на  невидимое,  но  ощущаемое  твердое  нечто,   он
огляделся.
   Кругом царил полный мрак, до  горизонта  -  абсолютно  черное  поле,  в
котором бесследно тонули лучи прожекторов.  И  черное  небо  над  головой,
корчащееся в судорогах лиловых зарниц. Только на западе прорезал этот мрак
грозный огненный конус, вокруг которого вились вихри голубого  и  зеленого
пламени, дробясь на уносящиеся вверх струи, стрелы и копья.
   Диего сделал шаг и... упал! Удар  по  нервам  был  так  силен,  что  на
некоторое  время  он  почувствовал  себя  падающим  в  грохочущую  бездну.
Внезапно тьма отступила, тело пугающе выросло. Диего увидел разом  сначала
всю  поверхность  Марса,  потом  простор  космоса,  близкие  шары  планет,
Солнце... Границы обозрения все расширялись, появились кипящие шары других
звезд,  все  больше  и  больше,  одни  звезды   вокруг...   Ушли   звезды,
приблизились галактики, света все  меньше,  мрака  больше...  Угол  зрения
охватил Метагалактику, похожую на светящуюся ячеистую сеть, потом и "сеть"
сжалась,  потускнела,  сплошной  мрак  вокруг,  лишь  вдали,   как   грани
исполинского куба,  просверкивают  призрачные  контуры  "стен"  -  границы
Метагалактического домена, за которыми прятались другие метагалактики...
   Диего очнулся лежащим на черном монолите. Бешеный гул крови  постепенно
стихал,  он  встал,  шатаясь  на  ослабевших  ногах,  но  что-то   мешало,
заставляло оглядываться в  поисках  неведомого  препятствия,  и  тогда  он
окончательно пришел в себя и понял, что  взгляд  Конструктора  может  быть
тяжелее горного хребта!
   Налетевший воздушный вал едва не сбил пограничника с  ног.  Он  включил
генератор защиты, стало легче идти. Если  бы  не  прожекторы  когга  -  он
наверное заблудился бы, хотя до корабля Грехова было всего с километр. Уже
подходя,  Диего  наконец  заметил,  как  изуродован  модуль.  Садился   он
правильно, кормой вниз, но от страшного удара весь оплыл к корме,  сплющив
решетчатое тело ускорителя, став чуть ли не в полтора раза короче!
   Диего обошел корабль раз, другой, отыскивая люки. Ему вдруг показалось,
что все это уже с ним  было:  разбитый  модуль  Грехова,  темнота  кругом,
ощущение нависшей беды... Впрочем, действительно было -  в  сверхоборотне.
События повторяются на новом витке...
   - Габриэль! - позвал Диего, стараясь перекрыть вой в наушниках.
   - Пиу, пиу, тю-лю-лю-у-у! - ответила ночь.
   Нижний, кормовой люк модуля превратился в узкий овал, второй вообще  не
был виден, лишь верхний, аварийный, выгнувшийся пузырем, еще мог послужить
выходом.
   Диего достал "универсал", направил ствол  излучателя  на  горб  люка  и
выстрелил два раза подряд. Люк оплыл, открыв черный зев входа.
   - Габриэль! - еще раз крикнул Диего, обернулся, помахал рукой в сторону
ослепительных солнц прожекторов  и  полез  в  густую  черноту  сплюснутого
коридора. Взгляд Конструктора уже не занимал его, хотя и давил невыносимой
ношей.  Ярость,  и  гнев,  и  желание  быстрее  найти  друга,  и  боль,  и
ожесточение, и вызов - вот что представлял собой Диего Вирт в этот момент.



ЧЕЛОВЕК НЕПРЕДСКАЗУЕМ

   Когг бросало  из  стороны  в  сторону,  трясло  и  раскачивало.  Толчки
следовали один за другим, словно Конструктор не хотел отпускать  людей  из
своих объятий.
   Диего, закусив губу и ощущая во рту солоновато-сладкий  привкус  крови,
медленно выводил модуль по наклонной траектории в  светлеющее  небо.  А  в
соседнем кресле, слева, моталось плохо закрепленное тело мертвого  Забары,
и справа в другом кресле лежал Грехов, и был ли он жив, никто не знал.
   Пилот Виртового когга сидел на полу рубки, глядя на экраны  равнодушным
взором: шок не отпускал его, и пилот тоже был как мертвый.
   Когг  пробил  тропосферу,  стратосфера  встретила  его  слабым  шорохом
человеческих голосов, усиливающихся с каждой секундой.
   - Держитесь, ребята, - шептал Диего в полузабытьи, и все  увеличивал  и
увеличивал скорость, не надеясь  на  свои  силы,  зная,  что  работает  на
пределе.
   - Держитесь... держитесь...
   Он  потерял  сознание  уже  над  базой.  Но  кораблю  не  дали  упасть:
спасательные  шлюпы  перехватили   его   и   бережно   отнесли   в   ангар
техобслуживания.


   Очнулся Диего через несколько часов, сразу поняв, что лежит в медцентре
одного из крейсеров флота УАСС.
   - Грехов? - требовательно проговорил он в спину врача.
   - Жив, - не удивился его вопросу  врач;  это  был  Нагорин.  Он  кивком
отпустил коллегу и присел рядом с "саркофагом".
   - Остальные?
   - Забара... в гипотерме, мозг отстоять не удалось.
   Диего застонал и отвернулся. Но тут же снова повернулся к Нагорину.
   - Почему вы здесь? Вы же в комиссии по безопасности...
   Нагорин сидя проверил показания кибердиагноста,  переключил  что-то  на
панели автомеда и откинул прозрачную крышку "саркофага". Ванна "саркофага"
со всем ее оборудованием откатилась к стене комнаты. Диего остался  лежать
на трубчатой раме постели, поддерживаемой спиралями гашения колебаний.
   Нагорин встал, сел снова и, поколебавшись, сказал:
   - Прилетели "серые призраки". Все наши базы на  Марсе  свернуты,  центр
координации перенесен на "Витязь", ты в его медсекторе.
   - "Витязь"? Я  так  и  подумал.  А  чем  занимаются  "серые  призраки"?
Поглядеть бы...
   - Я включу связь с рубкой, - вздохнул Нагорин без улыбки. - Иначе  ведь
тебя здесь не удержишь.
   Нагорин повернул  кровать  в  другое  положение,  придал  ей  небольшой
наклон, чтобы  удобно  было  смотреть,  и  вскрыл  в  стене  универсальную
подставку виома. Стена напротив стала  зыбкой,  подернулась  перламутровым
туманом и  исчезла.  Вместо  нее  появился  "вход"  в  экспедиционный  зал
крейсера. Главный виом зала показывал черноту космоса, бурый  с  оранжевым
глобус Марса и рядом еще один белесоватый шарик, имеющий нечеткие границы.
Шар этот внезапно распался на десятки "снежных хлопьев",  и  Диего  понял,
что это "серые призраки".
   "Снежинки" "призраков" стали  уменьшаться  в  размерах,  направляясь  к
громаде Марса.  В  северном  полушарии  планеты  виднелось  проглядывающее
сквозь космы пыли и облаков черное пятно, занимающее площадь едва ли не  с
половину ее видимого диска.
   - Зонд! - сказал кто-то в зале. Диего узнал Торанца.
   Крейсер выстрелил несколько телезондов вслед  уходящим  к  Конструктору
"серым призракам", изображение в виоме  разбилось  на  четыре  сектора:  в
каждом своя картина, в зависимости от расстояния между зондами и Марсом.
   "Серые призраки" скрылись в дымке атмосферы. Зонды остановились  на  ее
границе, стабилизировали положение, и виом переключился полностью на прием
от одного из них.
   Черный идеально правильный круг на красно-буром фоне, похожий на вход в
пещеру, - вот что представлял  собой  уже  четырехтысячекилометровый  круг
Конструктора. Атмосфера Марса  перестала  быть  прозрачной,  волны  мутных
воздушных течений пронизывали ее в широтном  направлении,  поэтому  иногда
Конструктор казался скатом-хвостоколом,  погружающимся  в  придонную  муть
морских глубин...
   Внезапно то тут, то там по границам  черного  круга  начали  вспыхивать
колоссальные  факелы  белого  пламени.  Динамики  донесли   далекие   гулы
потревоженной воздушной толщи.
   В зале крейсера произошло общее движение.
   - Дайте максимальное увеличение! - бросил Торанц.
   Операторы быстро нашли  очередной  растущий  факел,  пове