ая передача  чужан.
Включаю запись.
     В зале прозвучал скрип, шипение  и длинное затухающее булькание, сквозь
которое  прорезался  нечеловеческий,  гортанный,  с  непередаваемо свистящим
тембром голос:
     --  Передавание предупреждие... попытка  Сеятели  вы  называние  "серые
призраки"... лечение  Конструктор  неудачен много...  сожаление  мы неудачен
тоже...   прямо  нет  выход...   лечение   добрость...   Только  добрость  и
желательность...  любой ход иначе -- катастрофа  будущность... мы  пришедшие
ваш мир задолго вперед Конструктор но трудность познание ваш  мир вследствие
много  очень  много  потерь...  трудность  выход  из-под  горизонта  делание
невозможность сотрудничать важность... мы заявление: люди будьте добрость! И
милосердство.  Сильность  есть  добрость  --  данное истинность  всегда!  Мы
предупреждение:  невозможность  отражение   Конструктор  --  эта  катастрофа
масштабность галактики!  Уничтожность  средств  разрушения  люди -- разумная
жестокость   мы...   относительность   люди...   Повторяем:   люди    будьте
милосердство!
     Шорох, скрип, серия свистов, тишина.
     Люди в зале зашевелились,  и тут же изображение зала пропало. В глубине
виома разгорелась "авоська" Конструктора.
     -- Конец передачи,-- сказал дежурный, оборачиваясь.
     Ратибор  стоял,  отрешенно глядя сквозь  виом,  загоняя холодный липкий
страх в поры души. Сомнений не было, последние  слова чужан  были подсказаны
им Греховым, это был его лозунг: люди, будьте милосердны! Не действует ли он
по формуле -- побеспокойся о своих друзьях, а они побеспокоятся о тебе?
     -- Почему они так косноязычны? --  тихо  спросил Ратибор,  имея  в виду
чужан.   --   Манипулирование   пространством   и    временем,    гигантские
энергетические   возможности,   высокий   технологический   уровень   --   и
лингвистическая беспомощность...
     -- Есть  гипотеза,  что готовят они внутри своих тел-пространств вполне
качественную информацию,-- так  же тихо произнес дежурный,-- но к нам сквозь
кожу-оболочку, пресловутый потенциальный барьер,  просачивается малая толика
того, что  готовится,  нечто вроде  дайджеста  с  полного  текста, да  и  то
потерявшего при переводе  чуть  ли не весь смысл. К тому же обитатели роидов
--  не  просто негуманоиды, они вообще нечто вроде бесплотных математических
формул,  вернее,  операций,  а  не  существа из  плоти  и крови. Это  трудно
представить умозрительно.
     --  Трудно,--  согласился  Ратибор,  поворачиваясь спиной  к дежурному.
Острое чувство зависшего над  зданием горного  хребта заставило его невольно
поднять  голову,  но  увидел  он  над  собой  только  зеркальный  потолок  с
карикатурно искаженной человеческой фигурой.
        "Большое одиночество"
     Но  это  был не  тот,  кого ждала  Анастасия: в  дверь позвонила Забава
Боянова. Вошла, окинула взглядом хозяйку  и  улыбнулась: Настя была одета  в
очень красивое вечернее  платье роб-де-шемиз, свободное до  талии  и узкое в
бедрах.  Ткань отливала  зеленью и  то  казалась  прозрачной, то становилось
похожей на змеиную кожу.
     --  Он не придет,--  сказала  председатель  СЭКРНа, проходя в гостиную.
Сама  одета она была в  белый  кокос и выглядела мальчишкой,  только волосы,
собранные на затылке в тяжелый узел, разбивали эту иллюзию.
     -- Почему не придет?-- вошла следом Настя.
     В гостиной  работал  виом  информвидения,  и диктор  говорил  что-то  о
Конструкторе.  Боянова послушала  немного,  хмыкнула  и  выключила передачу.
Остановилась посреди комнаты.
     -- Мне нужна твоя помощь, как эфаналитика,
     Настя мысленно приказала "домовому" включить информканал, сказала тихо:
     -- Извините, я послушаю немного. Садитесь, прошу вас.
     Боянова покачала головой.
     -- У  нас мало времени.  Ты согласна?  Работа  требует полной  отдачи и
режима секретности, поэтому если хочешь  что-то  сообщить  Берестову, оставь
ему письмо.
     -- ...будущее Системы,-- сказал появившийся в виоме* диктор.-- А теперь
повторяем обращение чужан и комментарий к нему специалистов.
     Объем передачи заполнился водопадом  серебристых  нитей, сквозь который
протаяло изображение Конструктора, и в комнате зазвучала речь-предупреждение
чужан.
     -- Ты разве не слышала?
     -- Слышала, -- кивнула Настя, впервые не знающая, что ей делать.
     -- Тогда пошли. Переодевайся.
     Настя бесцельно прошлась по комнате, касаясь вещей, книг, словно искала
что-то,  потом  под насмешливым  взглядом  Забавы покраснела  и  скрылась  в
спальне.
     Сообщение чужан закончилось, начался комментарий, виом. показал террасу
зала совещаний  Всемирного  координационного Совета, на просцениуме которого
стояли всего три человека: председатель Совета Хакан Рооб, Баренц и Габриэль
Грехов.
     Боянова  нахмурилась,  оглянулась на  спальню, приглушая звук, а  когда
заговорил Грехов -- выключила виом. Пробормотала про себя:  время милосердия
прошло...  а мы  продолжаем  жить  мудростью заднего  ума. Цена спасения  --
разумная жестокость, и только слепцы, больные и безумцы не видят этого...
     Настя вышла  одетой в такой же белый кокос, что и Забава, и та невольно
залюбовалась девушкой,  восхитительно красивой и  женственной, чью фигуру не
мог испортить ни один наряд.
     -- У Берестова  губа не дура,-- пробормотала председатель СЭКОНа.-- Ну,
что?.. -- она не договорила.
     В  углу комнаты  заклубился светящийся  туман,  обрел  очертания живого
существа,  не то снежного барса, не то белого медведя, посмотрел на замерших
женщин осмысленно,  почти  по-человечески,  и стал быстро  и  плавно  менять
форму, "перетекать" из одной в другую.
     -- К-гость!-- удивленно прошептала Настя.
     -- Гаденыш! -- сквозь зубы ответила Боянова.
     В руках ее вдруг оказался  пистолет,  сверкнула неяркая голубая вспышка
факельного  выстрела,  и с отчетливым стоном -- так показалось  Насте  --  и
всплеском пси-излучения, в  котором смешались боль,  тоска, ужас, ненависть,
растерянность,  обида, агрессивность, враждебность  и непередаваемое чувство
утраты, таинственный "зверь" исчез.
     --  Я тебе покажу тест на  разумность! -- В  голосе  Забавы  прозвучали
ярость и отвращение.
     -- Зачем? -- тихо спросила пораженная Настя.
     --  Не терплю  экзаменов, --  спустя  минуту, почти  спокойно  ответила
Боянова,  пряча "универсал", -- а  тем более, когда экзаменатор не человек и
сам не знает, чего хочет.
     -- Но он же не сделал ничего плохого...
     --  А  ты  хотела  бы  дождаться  этого момента? Ты знаешь,  чем  может
закончиться  тестирование по-конструкторски? А если  это  тесты на выяснение
нашей решимости  выжить? Где  она,  эта  решимость?  Что  мы  демонстрируем?
Мягкотелость, рыхлость, нежелание думать о будущем,  слюни вроде рассуждений
о добре и зле.
     -- Есть и другая точка зрения.
     --  Их  слишком  много,  точек зрения,  а истина одна  --  мы наблюдаем
вторжение!   Где  вы,  рыцари,  способные   защитить  жизнь?  Интеллектуалов
человечеству хватает, не достает бойцов.
     -- Аристарх,  по-вашему, тоже из числа интеллектуалов? -- не удержалась
Настя.
     Забава улыбнулась, грустно и с нежностью, словно речь шла о ребенке.
     -- О-о, Аристарх -- боец, можешь быть уверена, хотя интеллекта ему тоже
не занимать, но воспитан  он не  на  законах  отражения. Да  и опасность так
долго дышала ему в затылок, что превратила природное терпение и осторожность
в терпимость и уверенность в разрешении любого конфликта мирным путем.
     -- Он знает, что я буду работать с вами?
     -- Мне не надо спрашивать  разрешения даже у председателя ВКС, но... он
знает. Идем. И Настя поверила.
     * * *
     Запись выступления Рооба, Грехова  и Баренца транслировалась  всемирным
видеовещанием в течение  трех дней через каждые три часа, с,  тем, чтобы его
смогло просмотреть как можно большее количество людей. Подействовало ли  это
на изменение отношений  к приближающемуся Конструктору  не знал  пока никто,
напряженность  в  мире  сохранялась,  конфликты  между  сторонниками  разных
религиозных  группировок и общественных неформальных объединений  продолжали
развиваться,  фактам  злостных   хулиганских  поступков  и   антисоциального
поведения не было видно конца.
     К-гости посещали людей все реже и реже, уже не пугая их, как прежде, но
и  не вызывая особой симпатии. И, наконец, волна посещений схлынула, породив
приступ  разочарования  у  тех,  кто  надеялся  на "лечебную силу" философии
вселенского милосердия, проповедником которого выступил Грехов.
     -- Человека не  переделаешь, -- грустно заявил по этому поводу Баренц в
разговоре с  Железовским, -- если он  сам этого не захочет. Проповеди о силе
добра  хороши  только  для  подготовленной  аудитории,  но  не  для  демоса,
разделенного  границами  симпатий и  антипатий, раздираемого противоречивыми
чувствами и готового провозгласить мессией любого, кто громче крикнет "бей"!
     --  Ярополк, ты не  прав, --  так же грустно пророкотал Железовский, во
многом утративший за последние сутки твердость каменных черт и неподвижность
изваяния.--"Мир  бытия  --  досадно  малый штрих среди  небытия  пространств
пустых". Каждый борется за жизнь, как может.
     --   Понимаешь,  я  почему-то  думал,   что   мы   достигли   постулата
совершенства, когда каждый заботится о каждом, но на поверку оказалось,  что
в большинстве случаев каждый заботится о себе.
     --  Ты   не  прав,   Ярополк,  --  повторил   комиссар-два.  --  Просто
взаимоотношения   людей   в  нашем   совершенном  социуме  сложнее,  чем  мы
представляли,  и  только.  Человек  непредсказуем,  и  наряду  с  мужеством,
бесстрашием,  готовностью к самопожертвованию,  всегда будут  наличествовать
ложь,  трусость, подлость и  предательство, в преодолении которых  только  и
есть смысл существования человека.
     Ратибор,  дежуривший  в  зале  контроля,  одним  ухом  прислушивался  к
разговору,  а  вторым   ловил  переговоры   погранпатрулей,   сопровождавших
Конструктора.   Его  волновала  одна   мысль:   где   Настя?   "Домовой"  ее
местоположения не  знал,  и  Ратибор потерял девушку из виду  с  того самого
вечера, когда  не  застал  ее дома. На  сердце лежала тяжесть,  усугубляющая
общую раздражающую атмосферу психологического дискомфорта, вызванного слепым
упрямством  Конструктора, который  не  желал  менять  курс  несмотря на  все
предупреждения. Куда она запропастилась? И почему хотя бы не позвонила?..
     -- Знаешь, меня в  настоящее время больше волнует  исчезновение Забавы,
--  признался  Железовский.  --  Что-то за этим  кроется, а  что -- не  могу
понять.
     Ратибор дернулся,  так  что  кресло,  посчитав,  что он  хочет  встать,
освободило его от своих  объятий. Оба интрасенса посмотрели на него. Ратибор
вернул себе самообладание.
     -- Когда она исчезла?
     --  Три  дня  назад, --  помолчав,  ответил Железовский.  --  Ты что-то
знаешь?
     -- Ровным  счетом ничего. Налицо совпадение: Нас... Анастасия  Демидова
тоже пропала куда-то три дня назад. Уж не дело ли это рук К-мигрантов?
     --  Нет,  они  под  контролем и,  насколько  я  знаю,  свято  соблюдают
нейтралитет, -- сказал Баренц.  -- Двое  из  них постоянно  дежурят в первом
центре ГО на Земле.
     --  Интересный  факт,  --  проговорил комиссар-два.  --  Демидова  ведь
эфаналитик... Интрасенсы переглянулись.
     -- Что ты этим хочешь сказать? -- мысленно спросил Баренц.
     --  Пока  ничего,--  так   же  мысленно  ответил   Аристарх.--  Пытаюсь
размышлять. Забава что-то затеяла, она не любит проигрывать. Боюсь, придется
ждать  неприятностей  и  с  этой стороны.  Вот что,  поищи-ка  ты  по своему
консорт-каналу, не мешая оперативникам ГО, на Земле, да и в Системе тоже, не
пропал ли кто-нибудь еще за это время -- три дня?
     --  Понял. -- Баренц вышел из  зала, бросив  взгляд на черную  пропасть
виома со светящимся роем "планет" Конструктора.
     Ратибор,  поймавший этот  мгновенный пси-разговор, хотел  спросить, что
имеет в виду Железовский, но передумал.
     Полчаса прошло в  молчании,  тишина в  зале  нарушалась  только редкими
зуммерами автоматов  и  не менее редкими запросами  командиров погранпостов.
Потом вернулся Баренц.
     --  Поиск   продолжается,   но  уже  сейчас   обнаружено,  что  исчезли
физик-фридманолог Гонза Данеш из отдела Вакулы, он работал в последнее время
с Валдманисом, инженер-молектроник Салахетдинов, мастер-механик БС Тимошин и
начальник лаборатории эфанализа ИВКа Коста Сахангирей.
     -- Что это может означать?
     --  Не знаю. По сути --  это готовая обойма  риска,  научно-инженерного
риска,  и задачу они могли  себе  поставить  любую -- от разработки  способа
уничтожения  Конструктора до тихого бегства из  Системы. Впрочем...-- Баренц
подумал.-- Первое вряд ли осуществимо.
     -- А второе вряд ли обосновано, -- буркнул Железовский. -- Твое мнение,
охотник?
     -- Истина  может  лежать  посредине,  -- брякнул  застигнутый  врасплох
Ратибор, и добавил с заминкой. -- Спросите об этом Грехова, он знает все.
     Железовский  задержал  на  нем  тяжелый взгляд,  взвешивая  серьезность
ответа, прогрохотал:
     -- Вот ты и спроси.
     Ратибор  не  успел  выразить  свое  отношение  к  предложению,  в  зале
прозвучала   двухтональная   сирена   общей   тревоги   и   раздался   голос
интелмата-координатора:
     --   Внимание   погранвахте!  Конструктор  разделился  на  две   части.
Исследовательскому "кортежу" немедленно покинуть тревожную зону!
     Вокруг Конструктора вспыхнула и погасла туча разбегающихся зеленых искр
-- корабли отвечали координатору по лазерной связи.
     Трещина,  разделившая   тело  Конструктора,   стала  заметней.  Меньшая
передняя  отделившаяся  его  часть   пошла  вперед  быстрей,  превращаясь  в
идеальной формы  багрово светящееся веретено, внутри которого запульсировала
по  всей  длине,  то  увеличивая  свечение,  то  затухая,  изломанная линия.
Впечатление было  такое, будто  все  стотысячекилометровое веретено насквозь
пробивает исполинская молния.
     Ратибор заметил, что с каждой вспышкой веретено уменьшается в размерах,
как  бы  съеживается,  и  лишь  по  реплике  интелмата  стало  понятно,  что
наблюдается  эффект сверхбыстрого разгона  веретена. В  таком темпе  не  мог
набирать скорость ч" один из земных не только пилотируемых, аппаратов, но  и
автоматических  кораблей  --  защита  позволяла  это  сделать,  но  "мешала"
структура    вакуума,   его   полевое   "наполнение",    эффекты   квантовых
взаимодействий.
     Буквально за  несколько секунд  отколовшаяся часть Конструктора развила
скорость  от двухсот десяти километров в секунду до двухсот тысяч и скрылась
от наблюдателей -- зонды не могли держать такую  скорость, а  когги  догнали
веретено не сразу.
     --  Он  продолжает  наращивать  скорость!  --  доложил   координатор.--
Механизм ускорения непонятен...
     --  Он  не   может  наращивать  ее   вечно,   --   перебил  говорившего
Железовский,-- Максимум -- скорость света, вряд ли ему удастся обойти законы
нашей физики, и все же -- сколько ему понадобится времени, чтобы  достигнуть
Земли?
     -- Два часа с небольшим, -- последовал ответ интелмата, просчитавшего с
помощью  подключенных  вычислительных  комплексов все варианты,-- если  он и
дальше будет двигаться  со  скоростью  нижнего  предела  взаимодействий.  Но
вектор его движения совпадает не с Землей, а с Марсом.
     Железовский нашел глазами Ратибора.
     -- Бери  "Перун"  и  --  кенгуру к  Марсу!  Ориентируйся  по  ситуации.
Всеобщую эвакуацию начинать поздно, попытайся переправить  на Землю женщин и
детей,  остальные  пусть  найдут   убежища  и  спрячутся  на  время.  Я  дам
"полундру". Ни пуха...
     Ратибор молча выбежал из зала.

     Спейсер  погранслужбы "Перун" опередил посланца Конструктора  всего  на
пятьдесят две минуты.
     "Полундра",  переданная   Железовским   в  эфир,  уже   действовала,  и
примарсианская зона  представляла собой разбуженный рой пчел, а сам Марс  --
растревоженный муравейник: все,  что могло  улететь с поверхности планеты за
пределы атмосферы,  загружалось людьми  и отправлялось по  вектору к Солнцу,
подальше  от  Марса;  марсианская система  метро  захлебнулась,  и  наиболее
нетерпеливые торопились  пытать  счастья в  бегстве  традиционным  способом.
Прибывшие на "Перуне" могли  наблюдать длинную "пулеметную"  очередь коггов,
транспортно-грузовых   модулей,   драккаров,   нефов,   туристских   гондол,
уносящуюся в космос от "обкусанной  планеты". Где-то на расстоянии в миллион
километров  готовились к ее перехвату идущие к Марсу со всех сторон  Системы
вместительные  спейсеры  аварийно-спасательной службы.  Машины пограничников
тоже  участвовали  в  эвакуации,  появляясь  и  исчезая  прямо  с  городских
площадей,  как призраки,  хотя  спасательные операции в  их функции  входили
последними.
     Ратибор дал в  эфир  сигнал общего  сбора и,  пока спейсеры выходили  в
район рандеву, с помощью интелмата ГО уточнил обстановку. На вопрос: кто дал
команду  к   общей   эвакуации?  --  координатор  коротко  ответил:  паника.
Остановить  ее было уже  невозможно, не стоило  и пытаться, поэтому Ратибор,
подумав,--  этого следовало ожидать,--  предоставил событиям  развиваться по
сценарию, предложенному жизнью.
     Со времени рождения Конструктора Марс, потеряв треть массы и перейдя на
более удаленную от Солнца орбиту, уже не мог эффективно удерживать атмосферу
и тепло  на поверхности,  но  тем  не менее  люди  продолжали  его обживать,
строить  купольные города и  поселки, и  население планеты составляло  около
семи  с половиной миллионов человек. Эвакуировать их всех  за столь короткий
срок  было,  конечно,  немыслимо,   однако  спасательная  служба  включилась
своевременно и мощно,  и был шанс  подготовиться  к пришествию  Конструктора
должным  образом, оставив  ему  почти безлюдную планету. Те, кто не  успевал
покинуть  Марс,  в  основном  операторы  энергетических  и  производственных
комплексов, должны были спрятаться в подземных убежищах с надежной защитой.
     --  Оператора по  Марсу вызывает Грехов,-- пробился сквозь тихие голоса
оперативного фона голос интелмата. -- Даю прямую связь.
     -- Берестов, проверь Великую  Марсианскую  Котловину, -- раздался голос
Грехова.-- В ней не должен остаться ни один человек. Если там есть метро  --
отключи. Как понял?
     -- Это приказ?-- спросил Ратибор.
     -- Не теряй времени на выяснение несущественных деталей, за людей внизу
отвечаешь ты. Действуй. -- Грехов отключился.
     Испытывая  сложное  чувство   --   неприязнь  и  недоверие   пополам  с
восхищением  и  уважением  --  Ратибор  дал  команду  эскадрилье  "пакмаков"
(двадцать  пакетов--  сто  машин)  и  проследил,  как  их  походная  колонна
разворачивается в веер десанта. Не верить Грехову в этих обстоятельствах  он
не мог, а спрашивать -- в чем дело, почему надо обратить  особое внимание на
Великую Котловину -- не хотел.
     Через  двадцать  минут командир десанта доложил о выполнении задания, и
Ратибор созвал минутный компьютерный  совет. Выслушав предложения командиров
спейсеров,   дал   команду   выстроить  флот   клином   навстречу   посланцу
Конструктора: двадцать спейсеров и семьдесят "пакмаков". "Перун", защищенный
от многих космических катаклизмов, занял место на острие клина.
     Транспортная  суматоха  в примарсианской зоне постепенно затихала, эфир
заметно очистился от радиошумов,  только продолжали  вспыхивать над городами
Марса алые транспаранты тревоги.
     Рядом  с  клином  земных машин пространства  вдруг  высветился красивый
перламутровый  "букет"   пушистых  шаров,  распался  на  отдельные  "головки
одуванчиков". Спейсер качнуло, как на волне.
     -- "Серые призраки"!-- воскликнул молодой дрейвер-прима "Перуна".
     Один  из  километровых  шаров  --  сквозь  него просвечивало сплющенное
Солнце --  сделал  петлю вокруг