в и одалисок.
     - И эти одалиски... для чего они?
     - Будто не знаешь! - Мышцы Эри напряглись, зубы блеснули в угрюмой усмешке. Ему показалось, что сейчас она львицей прянет с кресла и вцепится в горло. Возможно, разорвет напополам...
     - Теперь знаю. Безмозглые суррогатные женщины для сексуальных утех, твои конкурентки... А суррогатные мужчины тоже есть? Вместо фаллоимитаторов?
     - Такие куклы не получаются, - мрачно сообщила Эри. - Сделать их в принципе можно, но с нервной системой какие-то сложности. В общем, не стоит у них.
     - А с женщинами, значит, сложностей нет... нет сложностей... - Хмурясь и беззвучно шевеля губами, он прошелся по комнате от окна к голографической завесе - стены сбегались, словно желая загнать его в угол. Потом внезапно выкрикнул: - Мерзость! Какая мерзость! Сотворить живую неразумную игрушку! Надругаться над самым святым, над самым, самым... - Остановившись у панели, за которой прятался хрустальный саркофаг, он злобно пнул ее ногой. - А это что такое? Этот гроб, куда ее засунули?
     Его реакция поразила Эри - она моргнула с недоуменным видом, затем ноздри девушки затрепетали, зрачки расширились. Похоже, от ее раздражения не осталось и следа - теперь, приподнявшись в кресле, она смотрела на него, словно на пришельца из бездн Галактики или марсианина о трех ногах. Весьма вероятно, так оно и было.
     - Там криоблок и упаковочный контейнер... Я не очень разбираюсь в этом, Павел... Там устройство, которое поддерживает жизненные функции и...
     Он резко повернулся.
     - Вот что, милая: я хочу, чтобы этот контейнер убрали. Вместе с... с содержимым. Это можно как-нибудь устроить?
     Из горла Эри вырвался то ли вздох, то ли всхлип. Она поднялась, сделала несколько шагов, медленно вытянула руки и, точно слепая, стала ощупывать его лицо. Пальцы девушки были прохладными, нежными и в то же время сильными; они скользили по лбу и щекам, спускались к подбородку, трогали губы. Ласка?.. ?Нет, - подумалось ему, - что-то с нею происходит - вон виски в испарине и бледность...?
     - Ты не Дакар... - пробормотала Эри. - Глаза Дакара, лицо Дакара, тело Дакара, но ты не Дакар... Ты думаешь и говоришь иначе... Дакар любил одалисок, любил оттопыровку и терпеть не мог вина. Для Дакара главным был сам Дакар, его удовольствия, прихоти, капризы. И он никогда не звал меня милой... Ни милой, ни солнышком... Это ведь очень древнее слово, да?
     - Рад, что оно не забыто, - вымолвил он. - Кажется, ты начинаешь мне верить? Поверишь ли окончательно, если я расскажу тебе кое о чем? Про свою семью, родителей, работу, про наши города и мир, который помню? Еще - о солнце и звездах, горах и озерах, равнинах и настоящем лесе из живых деревьев? Лето я проводил в дачном поселке, в Карелии... там были сосны, огромные сосны с золотой корой... белки, синицы, дрозды... Однажды на болоте мы с сыном встретили лосенка...
     Кажется, она понимала не все - отсутствие нужных терминов он восполнял русскими словами. Это получалось как-то само собой, автоматически и без усилия; привычные слова вплетались в речь, словно нити в златотканую парчу, не искажая узора и лишь Делая его ярче и богаче. Он почти успокоился и думал сейчас о том, что если девушка поверила ему, то, вероятно, поверят и другие. Но нужно ли стараться, чтобы преуспеть в подобном начинании? Хороший вопрос! Мир, в котором он очутился, был странноватым и, уж во всяком случае, не походил на рай; к тому же не исключалось, что он представляет угрозу для этого мира. Павел слишком мало знал о нем и потому не мог представить, куда заведут рассказы о соснах, белках и синицах. Вполне вероятно, в камеру или в психушку.
     ?Книги, - мелькнула мысль, - книги или компетентный человек. Лучше всего то и другое. Черпающий из разных источников быстрее познает истину... Только где они, эти источники??
     Он подвел Эри к креслу, усадил, сел напротив и машинально забарабанил пальцами по столику. Его поверхность отзывалась резкими звонкими звуками, будто тонкий медный лист.
     - Ты знаешь, что такое книги?
     - Д-да. - Голос ее дрожал - видно, еще не справилась с волнением. - Листы из пластика, на которые нанесены слова, много слов - так что получаются всякие истории. Их можно читать. Древний способ передачи информации.
     Древний, отметил он и спросил:
     - Что у вас вместо книг? Видеофильмы? Компьютерные бродилки и стрелялки?
     - Клипы. Бустеры на одного и на двоих, клипы с музыкой, со всякими зрелищами или историями, как в старых книгах. Ты... Дакар... он не делал бустеров и музыкальных клипов. Он сочинял истории, для развлечения.
     - Учебные клипы тоже есть?
     - Только в инкубаторах и в фирмах, в их центрах профессиональной подготовки, но, если нужны какие-то сведения, их можно запросить с терминала. Городской пьютер найдет их в общепланетной сети.
     Он криво усмехнулся и пробормотал:
     - Сожалею, но в справочных файлах эти названия не значатся, дем Дакар... Не сомневаюсь, что в этой сети много полезного, но ответов на свои вопросы я не нашел. Во всяком случае, не на все вопросы... Может быть, ответит человек? Историк, социолог, политолог? Имеются они у вас? Эри покачала головой:
     - Никогда не слышала о таких профессиях.
     - Но система власти не может без них функционировать! Подобные люди нужны любому правительству, да и само правительство включает их! Как же иначе?
     Снова отрицательный жест.
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь, Дакар... то есть Павел. Паком клянусь, не понимаю! Есть Служба Общественных Биоресурсов, есть ВТЭК, ГенКон и тысячи компаний, фирм, союзов, корпораций... Но я никогда не слышала о правительстве. Возможно... - Эри призадумалась на секунду, - возможно, я попрошу одного человека, чтобы он поговорил с тобой. Крит постарше меня и знает намного больше... думаю, не откажет... когда-то мы были партнерами...
     Тень промелькнула на ее лице, и он догадался, что расспрашивать об этом не надо. Кажется, термин ?партнер? означал теперь нечто большее, чем прежде - друг, возлюбленный или, может быть, просто близкий человек. Так или иначе, Эри его потеряла. Почему? Ну, есть множество причин, по которым люди расходятся...
     Он поднялся и снова начал описывать круги по комнате. Потом спросил:
     - Не посмотреть ли нам какой-нибудь клип - из тех, сочиненных Дакаром? Любопытно, на что это похоже... Покинув кресло, Эри направилась к шкафу рядом с одежным и вытащила маленький пестрый цилиндрик. Таких цилиндров величиной с мизинец тут было сотен пять или шесть - они торчали в обоймах-держателях, напомнивших ему заставленные книгами полки. Другие предметы не вызывали знакомых ассоциаций - какие-то плоские коробки, разноцветные баллончики, что-то вроде ошейников и поясов из металлических бляшек. Внизу валялись маски и странно изогнутое сиденье без ножек, зато с ремнями и объемистой сумкой, прикрепленной позади.
     - Что за штука? Эта, вроде седла?
     - Седло и есть. Седло для биота, - пояснила Эри, кивая на диван: - Сядь там, будет лучше видно.
     Он послушно шагнул к мягкому ложу, присел, наблюдая за девушкой. Руки Эри порхали над фонтанчиком, и ему показалось, что она опускает цилиндр прямо в водную струю, в отверстие, из которого била вода - такая же, видимо, иллюзорная, как огонь в камине. Журчание фонтана смолкло, затем потускнел свет в комнате, и большое окно затянулось серым непроницаемым туманом.
     - Эти фонтанчики... - произнес он, приподнимая брови.
     - Голографические проекторы полного присутствия. Они у тебя... то есть у Дакара... года четыре. Дорогая вещь, сто шестьдесят монет! Не помнишь?
     - Должно быть, богатый парень этот Дакар, - буркнул он вместо ответа. - Случайно не из новых русских?
     Комната исчезла, сменившись обширным темноватым пространством. По левую руку - склон, очень крутой, изрезанный трещинами и пещерами, переходивший в каменные своды, незримые, но ощущавшиеся где-то во мраке. Справа, впереди и позади тянулись завалы из камней и щебня, обломки покрытых ржавчиной балок, колес и труб, груды мусора, рассеченные оврагами и траншеями, остатки непонятных, титанической величины машин. Эта свалка, в которой гранит был перемешан с битым или раздавленным пластиком и ржавой металлической трухой, уходила на многие километры и, кажется, не являлась безжизненной - что-то шелестело среди мусорных куч, потрескивало, бормотало. Люди? Животные? Подземные хищные твари? Этого он сказать не мог, но чувствовал нависшую над ним угрозу.
     - Отвалы... - прошептала Эри, прижимаясь теплой упругой грудью к его спине. - Отвалы, клип о Черном Диггере Дуэро, один из самых лучших... Смотри, что будет...
     Появился мужчина - высокий, мощный, в кожаных доспехах, с огромным топором в руке; за ним бежала полунагая девушка. Лица их были знакомы: воин - вылитый Дакар, только со шрамом от уха к подбородку, который, надо думать, являлся знаком мужества; девица, несомненно, Эри - стройная и синеглазая, с гривой рассыпавшихся по плечам светлых волос. У нее тоже был топор, но поскромнее. Выскользнув из каньона между двух мусорных куч, пришельцы быстро направились к пещерам. Щебень скрипел и визжал под их ногами, ржавая пыль кружила в воздухе, черный зев расселины надвигался, готовый заглотить их, словно чудовищная пасть. Ему, зрителю, вдруг стало ясно, что эти двое бегут, спасаются; каким-то неведомым образом он ощутил рукоять топора в ладони, струйки пота на висках и затхлый запах свалки. Еще он услышал шорох шагов за спиной, и этот звук вселял уверенность и отвагу: она с ним... она прикрывает его... так, как и положено партнеру... его возлюбленной...
     - Сейчас, сейчас... - шептала Эри - та, настоящая, сидевшая рядом и крепко обнимавшая его. Ее сладкий аромат пробивался сквозь запахи свалки.
     В темноте расселины что-то зашевелилось, блеснули алые глаза, полуметровые клыки, страшная морда нависла над беглецами, вскрик Эри слился с воплем девушки-беглянки и гневным рыком воина. Он перехватил топор обеими руками, занес над головой, ударил; брызнула кровь, череп треснул под лезвием, пещерное чудовище завыло - жутко, протяжно. Сзади кто-то откликнулся, сородичи твари или иные существа, которые гнались за беглецами; их рев и вопли эхом раскатились под высоким сводом. Воин в яростном безумии рубил и рубил визжавшего монстра, девушка помогала, ловко орудуя топором, тварь готовилась издохнуть, но тут на ближнем мусорном холме возникли чьи-то смутные фигуры. Свистнул камень, потом другой и третий, он ощутил удар в плечо, дернулся и крикнул:
     - Хватит! Остановить трансляцию!
     Видимо, это были нужные слова: монстр, беглецы и их враги пропали, за ними растаяла гигантская пещера-свалка, а вместе с ней исчезло чувство сопричастности. Уже знакомые предметы проступили сквозь редеющую мглу, вернув их из сказки в реальность: стол с креслами, камин с неугасимым огнем, журчащие фонтанчики, молочно-белый потолок, окно. Тоже сказка, если припомнить, куда он попал - в какой мир и в чье тело.
     Эри над ухом пробормотала:
     - Ну, вот... Даже не посмотрели, как Дуэро бьется с манки... Разве тебе не интересно?
     - Чукча не читатель, чукча писатель, - вымолвил он со вздохом и, поймав ее недоуменный взгляд, добавил: - Ничего нового, солнышко, по крайней мере, для меня. Отважный герой с красоткой-подругой делают дракону харакири... Кровь, топоры, сопли, вопли и хруст костей... Знаешь, сколько я сочинил таких историй? Лучше уж не вспоминать...
     - Сочини еще, - сказала Эри. - Я знаю, у тебя получится. Не хуже, чем у Дакара.
     - Может быть. Пища, кров, здоровье и муза-вдохновительница... Что еще нужно писателю? Рюмку коньяка и лимон на блюдечке...
     Он поднялся и, приблизившись к рабочему столу, осмотрел торчавшие из него рукояти и диск, вмонтированный в пол, хмыкнул и повернулся к девушке.
     - Вот что, Эри... Этот Крит, партнер твой бывший, - с ним можно повидаться? Посидеть в каком-нибудь теплом местечке, выпить, о жизни потолковать... Есть ведь у вас такие места? Бары, кафе, кабаки? Уверен, есть! Можно забыть про Эйнштейна и Ньютона, но не дорогу в кабак. Кабак, он вечен, как разговоры о главном: что делать и кто виноват... Интересные вопросы, верно? Хотелось бы мне с ними разобраться...
     - Я свяжусь с Критом, свяжусь обязательно, но не сейчас. Крит в Мобурге и никуда не денется. Лазает, должно быть, по щелям или спускает монету с одалисками. - Сложив руки на коленях, Эри задумчиво смотрела на него. - С Критом мы спешить не будем, найдутся дела поважней. Ну-ка, подойди ко мне... ближе, еще ближе... наклонись...
     - Эй, что ты задумала? - воскликнул он, чувствуя, как ее пальцы ищут застежку под воротником.
     - Прощай, Дакар, здравствуй, Павел, - прошептала Эри. - Назови меня солнышком...

Глава 6

     Любые крупномасштабные перемены возможны только при полной поддержке населения. Чтобы обеспечить ее, следует поставить людей перед выбором: перемены или неизбежная и быстрая гибель. Необходимо измыслить причину гибели, которая должна представляться объективной, не зависящей от человеческой воли, понятной и связанной с каким-нибудь природным катаклизмом, к восприятию которого люди уже подготовлены средствами массовой информации. Например, падение астероида, изменение магнитного поля Земли или иная угроза, сходная с той, что погубила динозавров.
     Разумеется, эта угроза будет ложной, существующей только в сознании населения.
     ?Меморандум? Поля Брессона,
     Доктрина Третья

КРИТ

     Я прибыл в ?Хика-Фрукты?, как договорились, в середине третьей четверти. Ствол их не в центральном районе, а поблизости, в Желтом секторе, где арендный взнос не столь высок; компания хоть и большая, богатая, но местный филиал не самый крупный. Говорят, что в Хике у них четыре колонны с цоколями в виде пирамид, что пирамиды те обложены мозаикой и между ними - водоем и дерево в три человеческих роста и что у Ларедо, их короля, в закрытой зоне полно таких деревьев. Не знаю, не знаю... В Хике я не бывал и тех чудес не видел. А вот с Борнео встретился не в первый раз - перепадали и прежде мне контракты, семь или восемь, за годы моих охотничьих трудов. И это правильно: значит, помнят, за кого я бился в Тридцать Второй ВПК. Борнео сидит на самом верхнем ярусе, под куполом, выше только технический блок да раструб воздуховода. Гранды всегда там сидят, что объясняется не любовью к чистому воздуху и не желанием возвыситься над подданными, но заботой о собственной шкуре. В любой заварушке ствол штурмуют снизу, пешим ходом - воздушные бои хотя не возбраняются, но лишь до пятидесятого яруса. Ну, а сражаться под куполом - это чистый криминал и нарушение Первого Догмата! Купол - штука неприкосновенная, как воздуховоды, пьютеры, трейн-тоннели, энергетический комплекс и водокачки. Любая царапина на куполе от пули или разрядника есть покушение на среду со всеми вытекающими: суд Вершителей, затем - измельчитель либо Старые Штреки с крысюками. Поэтому чем выше, тем безопасней. Гранды об этом помнят, и я не забываю - мой патмент тоже у самого купола.
     Кабинет у Борнео просторный и круглый, на целый ярус, с тремя персональными лифтами и специальным балконом для приземления биотов. На стенах - терминалы, голографические экраны и прочее хозяйство, посередине - стол кольцом и медицинский кокон. В коконе Борнео и сидит, в кресле на колесиках, опутанный трубками и проводами. Кожа серая, обвисшая, пальцы не гнутся, у рта - звуковая мембрана-дефлектор... Он много старше Африки, в том возрасте, когда пересаживать органы бесполезно, но не торопится в Ствол Эвтаназии. То ли хочет жить вечно, то ли в коконе все предусмотрено: надавишь кнопочку и вознесешься к предкам. Хотел бы я знать, где эта кнопочка... Хотя, с другой стороны, что на Борнео обижаться? Гранд как гранд, а случай с рыжим, которого я ножиком проткнул, первый в нашей практике. Может быть, Борнео тут и ни при чем.
     Однако я был начеку и держался поближе к балконным дверям и своему биоту. В кабинете, кроме Борнео и Лимы, присутствовали три охранника в зеленой униформе, так что шансы были пятьдесят на пятьдесят: три излучателя против моего протеза. Вообще-то к грандам вооруженных не пускают, но ведь протез не отстегнешь! ?Ванкувер? не заряжен, и ладно... А что я могу сотворить пальцем, о том не всякий знает. Борнео с красоткой Лимой точно не догадывались.
     Впрочем, все происходило тихо-мирно: проверили браслет Джизака, затем я подставил свой обруч под считыватель и развернул генетическую карту. Бледные мерцающие сполохи гасли над столом и вместе с ними таял личный код: Джизак, уроженец Мобурга, дата рождения - первый день 42 пятидневки, 750 год. Налюбовавшись этим зрелищем, Борнео включил звуковую мембрану и отдал распоряжение Лиме: зафиксировать смерть в пьютере ратуши и рассчитаться с исполнителем. Я подошел к терминалу, сунул в отверстие обруч и стал богаче на пятьсот монет. Все это заняло четыре минуты двадцать две секунды.
     Выходит, ?Хика-Фрукты? не подсылали рыжего? Кто же тогда? Загадочный вопрос! А я загадок и тайн не люблю, особенно если они грозят здоровью.
     - В расчете, Охотник? - прохрипел Борнео. Голос его, искаженный мембраной, напоминал лязг металла по камню.
     - В расчете, досточтимый гранд, - отозвался я. - Кажется, мне говорили о новом контракте? Я не ослышался? - Контракт не с нами, мы посредники. Одна из фирм просила о содействии. Лима вас проводит.
     С этими словами Борнео забыл о моей ничтожной персоне, выключил дефлектор и начал медленно вращаться вместе с коконом, всматриваясь в мерцающие над терминалами экраны. Их было тридцать шесть - по штуке на каждую латифундию ?Хика-Фруктов? в окрестностях Мобурга. На одних плантациях джайнты собирали урожай, огромные дыни, бобы, орехи, яблоки и, кажется, бананы; на других серым потоком струился из башен компост, брызгали струйки воды из оросительной системы, загружались бункеры и чаны перерабатывающих фабрик, скользили по лентам транспортеров банки с пюре и джемами, винами и соками, растительным мясом и пищевым концентратом. . Повсюду яркие оттенки: зеленые, желтые, розовые - листва, плоды и упаковочные контейнеры... Повсюду, кроме разоренной латифундии - там по черной земле ползал посадочный автомат, напоминавший гигантского червя.
     - Прошу сюда, дем Крит. - Лима потянула меня к лифту. Мы спустились на двадцать ярусов, и у меня было время поразмыслить, что за фирма обратилась к ?Хика-Фруктам? за содействием. Странный случай, очень странный! К чему нанимателям посредник? Они свои тайны берегут, и если есть нужда в моих услугах, обходятся без третьих лиц. Чего же проще: пригласить в свой ствол для содержательной беседы? С каким-нибудь старшим партнером или грандом, если уж дело секретное и важное!
     В конце концов я решил, что мой потенциальный Наниматель из ?Хлореллы? или из ?Грибов и сои? - У этих нет филиалов в Мобурге. Хотя, с другой стороны, могли бы оплатить проезд до Боста или Паги... Я бы поехал. Люблю путешествовать.
     Мы вышли из лифта на площадку, и Лима направила меня в узкую щель, куда и боком не протиснешься. Кое-как миновав ее, я очутился в камере-барабане пятиметрового диаметра; пол под ногами дрогнул, камера повернулась, стена запечатала выход. Можно сказать, закрыла наглухо.
     Переговорный блок, гниль подлесная! Три утопленных в стене сиденья, над ними - колпаки: не хочешь, чтобы тебя видели, сядь, надвинь колпак до плеч и говори в дефлектор - даже голос не узнают Еще имеется завеса - мерцает, делит камеру напополам, и можно биться об заклад, что по другую сторону все то же - три сиденья с колпаками. Ну и, конечно, мои наниматели.
     Я сел, устроился поудобнее и начал гадать, откуда они, из ?Хлореллы? или из ?Грибов и сои?. Или область их интересов тайная - скажем, производство пузыря? Пузырь вообще-то гонят частники, и я не слышал, чтобы этим увлекались в продуктовых фирмах. Хотя, с другой стороны...
     Завеса исчезла, и я чуть не выпал с сиденья. Ни сои, ни грибов, не говоря уж о хлорелле... Передо мной был Конго, прежний мой патрон из ОБР, гранд СОС, Службы Охраны Среды. Семн