тьей четверти. Ты в порядке?
     - В полном. Время, время... Скажи поточнее.
     - Двенадцать минут второго. Ты... Он прервал ее движением руки.
     - Хинган, мы можем опуститься в эту шахту? В ближайшие полчаса?
     - Клянусь Паком! Да на это и минуты хватит! Скаф плавно пошел вниз. Лестничная площадка
     на минус первом этаже наполовину уцелела; за ней виднелись округлый дверной проем и коридор, казавшийся огромным, вчетверо больше, чем зал на станции метро. Такой же гигантской была и шахта - дно в пятнадцати метрах от поверхности земли, но сейчас это расстояние превратилось в полтора километра. Мысленным усилием он настроился на прежние масштабы, стараясь, чтобы лестница снова стала лестницей, а не частью бесконечной уступчатой пирамиды. Минус второй этаж он не разглядел - скудный солнечный свет, проникавший в шахту, позволил увидеть лишь темное пятно на месте входа. Внизу валялись расколотые бетонные ступени, полузасыпанные плотной слежавшейся пылью; кое-где на них зеленели пятна мха. Он поднял голову. Вверху, на высоте Монблана, торчали ветви корявой сосны, а над ними плыли кучевые облака.
     Скаф неторопливо опускался, и стены шахты сдвигались за ним, словно пытаясь поймать нежданного гостя в ловушку. Крепкие стены, почерневшие, закаменевшие, неподвластные времени... Как Димыч говорил: место прочное, надежное и безопасное... Ну, будем надеяться, что Дот не ошибся, мелькнула мысль.
     - Куда теперь? - Хинган подвесил машину над грудой разбитых ступенек и включил прожектор. Крошечный лучик света скользнул по бетонной поверхности и провалился в темноту, в космический мрак, в котором не сияли ни звезды, ни галактики. Предбанник, решил он. Место, где выпиты последняя кружка кофе, последний стакан вина...
     - Тут должен быть дверной проем и дальше - комната, а за ней - еще одна. То, что мне нужно... Двигайся вперед, но с осторожностью, здесь могут быть всякие... хмм... всякие предметы. Мебель, приборы, обстановка... Не налететь бы!
     Столкновение с холодильником было бы фатально, подумалось ему. Даже с кофейной кружкой или пустой бутылкой... Хотя вряд ли они пережили целое тысячелетие.
     - Ты откуда вылез, корм крысиный? Вчера из инкубатора? - буркнул Хинган. - На что мы можем налететь? Это же скаф, а на нем - автоматика! - Это хорошо, что автоматика, - отозвался он. - А вылез я, кажется, отсюда. Из этой вот пещеры с темпоральной дыркой.
     - Какой? - переспросила Эри, дыша ему в затылок.
     - Дыркой во времени, - пояснил он, всматриваясь в темноту.
     Скаф, бросая перед собой конус света, двигался в плотном черном пространстве, словно субмарина в океанских безднах. Секунды, казавшиеся ему часами... Наконец, огромная, как подводный утес, выплыла закраина стального люка, усеянная точками ржавчины. Люк висел на одной петле и был раскрыт; тьма за ним казалась еще плотнее и гуще.
     - Теперь прямо на... - он прикинул размеры нуль-камеры, - на триста метров. Там остановись и посвети вниз, на пол.
     Скаф стремительно прыгнул в темноту и так же быстро затормозил. Инерция прижала его к спинке сиденья, потом швырнула вперед.
     - Что-то белое внизу, - сказал Хинган. - Белое, как рожа манки.
     Краска превратилась в пыль, и очертания круга можно было скорее домыслить, чем увидеть. Впрочем, это уже не имело значения - он находился в том самом месте, только позже на одно тысячелетие. Дата была такой же подходящей, как и любая другая в будущем; кто бы и как бы ни странствовал во времени, он должен был пролететь через этот день, через каждый его час, минуту и секунду. Пролететь, оставив след, который был виден лишь краткое мгновение... Почему? Этого он не знал.
     - Назад, к проему люка, Хинган! - Когда Охотник выполнил маневр, он добавил: - Теперь остановимся и подождем.
     - Чего, крысиная моча?
     - Там, в середине комнаты, будет вспышка. Я хочу на нее посмотреть.
     - И долго нам здесь торчать?
     - Который час, Эри?
     - Двадцать две минуты второго.
     - Значит, ждем минут сорок-сорок пять. Может быть, немного дольше. Выключи прожектор, Хинган.
     Свет погас, Хинган откинулся в кресле и прикрыл глаза. Дакару показалось, что он слышит возбужденное дыхание Эри, потом рука девушки легла на его плечо. Прижавшись к ней щекой, он погрузился в размышления.
     Машина времени? Нет, разумеется, никакая это не машина - Дот был прав, не стоит мыслить примитивными категориями. Вряд ли можно проникнуть в будущее или прошлое в телесном обличье и в каком-то агрегате из металла, пластика и стекла. Слишком много парадоксов с этим связано, а значит, есть закон природы, запрещающий всякие нелепости, временные петли и развилки, убийство собственного дедушки и рандеву с самим собой. В конце концов, прогресс науки есть движение к определенным пределам, поиск фундаментальных ограничений - таких, как принцип Паули, соотношение Гейзенберга и постоянство скорости света в вакууме. Было бы странно, если б не оказалось запретов на путешествия во времени, каким они грезились Уэллсу, Андерсону и Азимову. Но всякий запрет можно понимать двояко, как нерушимую догму или как руководство к действию, в том смысле что, если прямо путь закрыт, стоит найти обходную дорогу. Какую, он мог лишь фантазировать, но чувствовал: решение лежит на стыке физики, физиологии мозга и психологии. Ведь сам он был тому примером! Он перенесся в будущее, но не телесно, а неким другим путем, непостижимым, загадочным и безусловно связанным с тайной сознания и мышления. Может быть, далекие потомки научились экстрагировать эти тонкие материи и отправлять их куда угодно без плотской оболочки?
     Гипотетический вариант! Но что бы они ни сделали, как бы ни ухитрились обойти вселенские законы и запреты, ясно одно: эти потомки существуют и, очевидно, здравствуют в своем далеком далеке. Не просто здравствуют - даже преодолели технологический коллапс и снова занимаются наукой! Значит, отступление под землю было временным, как темные столетия Средневековья, и люди возвратились на Поверхность, ушли из среды обитания в естественный мир, дарованный им эволюцией. А если так, не означает ли это, что Метаморфоза обратима? Ведь невозможно жить на Земле и властвовать над ней пигмеям в восемнадцать миллиметров ростом! Или в двадцать, если говорить о Крите...
     Внезапно он уверился, что этот Новый Мир - реальность. Наверно, не такая, как в книгах Ефремова или Азимова, не благостный рай коммунизма и не империя на всю Галактику, а что-то более земное - возможно, не без проблем и не сулящее каждому горы счастья среди равнин справедливости и братской любви. Он не знал и даже представить не мог, чем занимаются люди в этом Новом Мире, хороши они или плохи, или, как в его времена, намешано в них разное, доброе и злое, отвага и трусость, подлость и благородство, талант и бездарность в определенной генами пропорции. Таких деталей он не знал, однако не сомневался в их соразмерности с природой, в их человеческом, а не пигмейском естестве. И этого было достаточно.
     - Два часа, - сказала Эри, высветив таймер на своем браслете. - Что мы увидим, Дакар?
     - Вспышку света. Нечто подобное сиянию.
     - Такое же, как выплески на силовом экране?
     - Н-нет, не думаю, - с запинкой произнес он. - Понимаешь, солнышко, мне неизвестно, как это выглядит со стороны. Мне сказали: призрачная сияющая колонна...
     - Кто сказал?
     - Мой друг, с которым я находился в этой камере тысячу лет тому назад. Ученый, обнаруживший это странное явление. Ему хотелось, чтоб я тоже увидел феномен, а вместо этого произошло совсем другое. Дьявол под руку толкнул... или скорее дал хорошего пинка.
     - Явление! - буркнул Хинган, ворочаясь в кресле. - Не знаю, откуда ты сам явился, парень, но если ты что-то и когда-то видел, то все это сгнило и рассыпалось, как хлам в Отвалах. Тысяча лет! Подумать только, крысиная задница!
     - Данный феномен не стареет со временем, - произнес он с улыбкой, - и этому есть причины. Увидите сами. Через минуту или, возможно, через...
     Сияющий полупрозрачный вихрь, лезвием света прорвав темноту, взметнулся посередине камеры. Он в самом деле выглядел колонной из хрусталя неимоверной чистоты, но не статичной, не застывшей, а словно бы теплой и живой; что-то перемещалось под ее поверхностью, кружилось, двигалось по сложным траекториям, словно мысль, созданная миллионами нервных импульсов, скользящая беззвучно и стремительно в необозримом пространстве мозга. Призрачные спирали, сетчатые поверхности, сгущения пятен, свернутые фестонами ленты вспыхивали и мгновенно гасли или, подчиняясь какой-то сверхсложной топологии, перетекали одна в другую; их пляска была загадочной, быстрой и молчаливой. На миг ему показалось, что он различает что-то знакомое, подобный бабочке аттрактор или иной фрактальный объект, но это мгновение было таким безумно кратким! Как, впрочем, и жизнь этой сияющей структуры, разорвавшей беспросветный мрак.
     Хрустальная колонна исчезла. Они сидели, потрясенные; в горле Хингана что-то хрипело, булькало и клокотало, пальцы Эри вцепились в его плечо, а сам он чувствовал, как в груди, под сердцем, медленно тает ледяной комок. Все-таки явился, явился! Фантом, феномен, мираж... Должно быть, тогда, когда он стоял рядом с Дотом - и если бы остался там стоять! - впечатление не оказалось бы настолько сильным и ошеломляющим: камера была пять метров высотой, а этот выплеск - втрое выше человеческого роста. Всего лишь втрое! Но сейчас они видели зрелище куда грандиозней и величественней - гигантский полукилометровый столб серебристого пламени. ?У пигмеев есть свои преимущества?, - подумал он и улыбнулся.
     Эри, дернув его за рукав, нарушила молчание:
     - Что мы видели, Дакар? Что это было? Что... Он нежно погладил ее по волосам.
     - Ураган времени, милая. Ураган, мелькнувший перед нами и улетевший в неведомое, за тысячи лет. Тот, который принес меня сюда.

Глава 22

     Римский Клуб, Манхэттенская Пятерка, Группа ?Золотой миллиард?, Атлантический Комитет Прогнозирования Будущего, Лига ?Европа, Америка, Россия? и другие закрытые элитные организации пока обладают достаточной мощью, чтобы переломить рассмотренную выше фатальную ситуацию. Они включают крупнейших собственников, ведущих политических деятелей, военачальников и даже некоторые теневые структуры; фактически в их руках промышленность, финансы, военная сила и все остальные рычаги управления планетой. Консолидация и согласованные действия этих групп, безусловно, позволят осуществить Метаморфозу в том или ином варианте и, следовательно, спасти цивилизацию.
     Но им стоит поторопиться.
     ?Меморандум? Поля Брессона,
     Доктрина Девятая

КРИТ

     На следующий день я побывал в этой подземной камере. Должен заметить, что я не из тех людей, которые легко пугаются, но этот сияющий столб... Несмотря на объяснения Дакара, я все же был неподготовлен, чтобы лицезреть ТАКОЕ! Это казалось чудом, волшебством и в то же время было реальностью - огромная колонна с серебристым блеском, мелькнувшая перед нами на мгновение, вихрь, полный движения и огня... Ветер времени, след загадочных экспериментов, которые велись в далеком будущем, если верить словам Дакара... А почему бы и не верить? Ведь как-то он к нам попал, и все его рассказы о Поверхности, о древних городах, лесах и реках, о людях, населявших верхний мир, животных, птицах, насекомых - все это было чистой правдой. Я запретил говорить о нашей находке. Ни Йорк, ни Конго, ни Евфрат о ней ничего не узнают, так же как другие обитатели куполов. Пока! До поры до времени! Я чувствовал, что это верное решение: во-первых, его подсказывала интуиция, а во-вторых, было бы неразумно вываливать на головы наших патронов столь необычную информацию. Хватит с них того, что мы могли порассказать о городских руинах, гигантах-дикарях, швыряющих камни в силовой экран, о птицах, кошках и крапиве. Тем более что все эти вещи были зафиксированы голокамерой, а снимать сияющий вихрь я не позволил. Когда-нибудь я поведаю о нем... Когда-нибудь, но не сейчас, ибо, кроме двух вышеназванных, имелась и третья причина: я не был уверен, что Йорку с компаньонами об этом стоит знать. Их цели по-прежнему казались смутными, трюк со счетами блюбразеров - подозрительным, да и все остальное, включая аферу с немаркированным сырьем и попытки поживиться моей шкурой, никак не внушало доверия. Словом, я хотел кое-что приберечь для себя, и это было честно - ведь поиски машины времени не относились к моему контракту.
     В том, что тайна останется тайной, я мог положиться на Эри, Хингана и, разумеется, Дакара. Мадейра, наше слабое звено, был так напуган, что давал любые клятвы, но я, памятуя о мудрой осторожности, пообещал скормить его крысам, ежели он проговорится. В общем-то, зря, Мадейра - человек порядочный и вряд ли будет обсуждать чужие тайны. А эта, как ни крути, принадлежала Дакару.
     Однако с тайнами блюбразеров - или, возможно, кормчего Йорка - я бы хотел разобраться. Они меня прямо касались - меня, моих партнеров и нашей безопасности. К тому же в контракте был щекотливый момент: хоть я поднялся на Поверхность и проследил цепочку доставки стекла и металла в Хранилище, фирма ?икс? пока иксом и оставалась. Правда, уточнились ее функции: она вывозила сырье, снабжала им Оружейный Союз и складывала монету на счета блюбразеров. Но, даже имея все эти сведения, я не мог ткнуть в Йорка пальцем и сказать: вы, досточтимый, и есть та самая фирма ?икс?! Возможно, в компании с неким Евфратом и кормчими трех-четырех других куполов!
     А раз я этого не мог, то соответствующий пункт контракта оставался неисполненным. Значит, у Конго были основания пересмотреть оплату и обещанные льготы, что он, надо полагать, и сделает: типы, подобные Конго, умеют лучше вычитать, чем складывать. В общем, когда мы возвращались, я думал уже не о чудесах Поверхности, глубинах времени и призрачных таинственных колоннах, а о вещах конкретных: заплатят ли нам и будет ли плата отвечать обещанному. Ну и, конечно, о том, не поджидает ли меня у собственного патмента какой-нибудь сюрприз.

***

     Чтобы избежать сюрпризов, я остановился у Хингана. Все мы там собрались, включая Мадейру; место безопасное и от Тоннеля поблизости. Тоннель, тупик блюбразеров и, разумеется, Мадейра были важным элементом моих дальнейших планов. Я подождал, пока мои спутники смоют пыль и поедят, затем велел Хингану развернуть постели и включить сон-музыку. Впрочем, они бы и без нее уснули, только сон, наверное, был бы беспокойным, с птицами, жуткими кошками и дикарями-гигантами.
     Сам я музыку не слушал, а удалился в другую часть просторного патмента Хингана, в блок, где хранился его арсенал. Сел на ложе под огнеметом, потянулся - приятно все же снять броню! - и вызвал Конго.
     - Вернулись? - Он уставился на меня бесцветными глазками. - Долго вас не было! Опять за Ледяные Ключи ходили?
     - На Поверхность, - коротко доложил я, с удовольствием отметив, как на его угрюмой роже проступают изумление, недоверие и неприкрытый страх. Именно в такой последовательности - Конго ведь тоже человек, а человеку свойственно бояться всего непривычного и нового.
     - Значит, нашел-таки ход... - наконец пробурчал он, и по лицу его было понятно, что в тайны кормчего Йорка гранд не посвящен. - Что ж, легат, поздравляю! Надеюсь, ты представишь доказательства?
     - Конечно. Один из моих людей вел съемку.
     - А кроме голозаписей, что-то есть? Кормчий велел позаботиться насчет образцов... Помнишь?
     - Взять образцы было бы затруднительно, - ответил я. - Слишком великоваты!
     Его глаза расширились, и в дрогнувшем голосе прозвучало что-то похожее на ужас:
     - Выходит, эти... эти пришельцы со звезд... они в самом деле там? - Конго ткнул костлявым пальцем в потолок. - Ты их видел? И что же? Что означает - слишком велики? Размером с джайнта?
     Я снова потянулся и с безмятежной улыбкой вымолвил: - Это закрытая информация, гранд. Все, что вам надо знать, состоит из двух пунктов: мы поднялись на Поверхность и потеряли там человека в стычке... гмм... в стычке с пришельцами. Кстати, есть еще третий пункт: пора бы и рассчитаться.
     Щеки Конго побагровели, затем позеленели. В прошлом случалось мне с ним контактировать, а вот такого богатства эмоций видеть не приходилось - даже в тот день, когда он вышиб меня из ОБР.
     - Ты, легат, не забывайся, - с угрозой прошипел он. - Ты что это болтаешь насчет закрытой информации? От кого она закрыта? От меня?! - Тон постепенно повышался, пока Конго не выкрикнул в холодной ярости: - Гарбич выбью, помет крысиный! Подвешу над крысами! В измельчитель пойдешь!
     - Или одно, или другое, - отозвался я. - Впрочем, не думаю, что дело дойдет до измельчителя или крыс. Достойный Йорк...
     - Что - достойный Йорк? - перебил он меня, сразу насторожившись.
     - Достойный Йорк обозначил некие задачи. Их удалось решить, и я отчитаюсь перед ним.
     - Это еще почему?
     - По той причине, что информация слишком серьезна, и я не могу распоряжаться ею без дозволения кормчего. Может быть, что-то вам следует знать, а может быть, не следует... Решение за ним.
     - А монету ты получаешь от меня, - пробурчал он, почти уже усмиренный.
     - Совершенно верно, и, значит, мы можем поговорить о доле Дамаска, погибшего Охотника. Я знаю, что у него не было детей и нет других наследников, так что его монеты надо разделить между пятью партнерами. По обычаю Свободных, гранд: партнеры наследуют друг другу. Нет возражений?
     Конго только махнул рукой. Потом вдруг усмехнулся и произнес:
     - Думаешь, достучишься без меня до кормчего Йорка? Он ведь человек занятой, и встреча с ним - дело непростое... В Мобурге один из миллиона имеет право с ним связаться... Или он тебе оставил свой личный код?
     - Может, и оставил, - отрезал я и, прикоснувшись к браслету, выключил связь. Потом сдвинул дверь, соединявшую арсенал с первым блоком, растянулся на ложе и задремал под сладкие переливы сон-музыки. Проснулся через три часа, как все остальные, и приказал Хингану, Эри и Дакару снять браслеты, а после чистить броню, пополнять боезапас и вооружаться. Время было не слишком раннее, но и не очень позднее - самое начало второй четверти.
     Мадейру я затащил в арсенал Хингана.
     - Знаешь, как связаться с благодетелем? Он кивнул:
     - Есть особый пароль в городском пьютере. Я могу отправить сообщение, и кормчий получит его через минуту.
     - Так отправляй! Он уже знает, что мы вернулись. И знает, что мы добрались до Поверхности.
     - Столько всего там было... Я затрудняюсь сформулировать... - начал мой приятель.
     - Не затрудняйся, полный отчет сейчас не нужен. Сообщи, что мы с тобой будем ждать почтенного Йорка в тупике блюбразеров - ну, скажем, через три часа. Еще сообщи, что имеются важные сведения - такие, которые можно доверить только ему. Добавь, что мы повстречались с пришельцами.
     - С пришельцами? - Он недоуменно моргнул.
     - Разумеется. Или ты хочешь сразу сообщить об этих гигантских дикарях? Тогда он придет с бригадой из Медконтроля и парочкой пситабов, для тебя и для меня.
     Мадейра отвернулся и начал колдовать над своим браслетом. Физиономия Йорка не появилась, лишь мелькнул обычный знак ?пароль принят?, и, когда блюбразер прошептал несколько слов, раздался тихий перезвон.
     - Сообщение принято. Он придет, - сказал Мадейра.
     - Откуда ты знаешь?
     - Звук был нужной тональности. Невозможность или нежелательность встречи обозначаются другими аккордами.
     - Отлично, - промолвил я и выглянул в первый блок. Дакар, как положено новичку, трудился над броней, Эри меняла батареи излучателей, Хинган заправлял баллоны огнеметов. Я велел им поторопиться. Все серьезные встречи в Тоннеле назначаются во второй четверти, когда шопы, лавки и оттопыры еще закрыты, и публики нет: ни подданных, ни пачкунов, ни капсулей, ни хоккеистов с танкистами. Но кто-то обязательно будет - ведь гранды, короли и кормчие не отправляются без свиты на прогулки. И этот кто-то не должен нас заметить.
     Похоже, не заметили - думаю