Согласны, - сказал я. - Вы нанимаете нас на работу по изучению Поверхности, и мы готовы ее выполнять, не разглашая при этом полученных сведений. Стандартный пункт контракта, досточтимый. Другие пункты таковы: особая плата за риск, возмещение увечий и премии за найденные раритеты - половина рыночной стоимости. Я слышал, почтенный Евфрат коллекционер? Ну, с него мы будем брать поменьше - скажем, сорок процентов.
     Рассмеявшись, Йорк кивнул и, скользнув взглядом по лицу Мадейры, уставился на Дакара. Инвертор, надо признаться, не таял от счастья, однако пробормотал:
     - Конечно, я тоже буду молчать. Буду нем как рыба - ведь слишком быстрое разглашение правды вызовет невероятный шок. Что же касается вашего заговора, магистр... то есть кормчий... хотелось бы знать, какие политические цели вы преследуете. Ликвидация войн? Плавное сокращение населения? Защита жизни и имущества граждан? Или, например, Метаморфоза... Возможно, это обратимый процесс? Возможно, все мы или хотя бы часть из нас станем прежними людьми и выйдем на Поверхность? Сможем жить там, не беспокоясь о кошках и воронах? - Он сделал паузу и произнес: - Вы готовы финансировать такие исследования?
     Йорк пожал плечами и поднялся.
     - Я не могу ответить на ваш вопрос, дем Дакар. Думаю, что на него не ответит никто под куполами - ведь прежде, чем принимать решение, нужно знать причины Метаморфозы. Это выбор предков, а не наш, но были ведь у них какие-то основания! Когда мы поймем их, тогда, наверное, я дам ответ. Если доживу. - Он повернулся ко мне. - Я свободен, легат? - Вас никто не задерживал, досточтимый, - ответил я и проводил его до выхода в Тоннель.
     А когда вернулся, нашел свою команду без брони, без огнеметов и явно повеселевшей, если не считать Дакара. Эри заигрывала с ним, щекотала шею, гладила лицо, однако он выглядел угрюмым.
     - Что случилось, партнер? - спросил я. - Ты чем-то недоволен?
     Поймав ладонь Эри, он прижался к ней щекой и тихо произнес:
     - Доволен, Крит, доволен - за вас. А что касается меня... Видишь ли, я не могу жить на Поверхности, а здесь не хочу. Там страшно, здесь душно! И что же делать? Не жить, существовать?
     - В существовании тоже есть свои маленькие радости, - сказал я. - Например, шалман Африки, мясные червячки и студень из улиток.
     - И пузырь, - добавил он, поднимаясь.

Глава 23

     Моя последняя рекомендация Комитету Безопасности: если ваши могущество и политическая воля обеспечат выполнение всех пунктов настоящего Меморандума, то по завершении текст его должен быть уничтожен, дабы не вводить в смущение и соблазн наших потомков.
     ?Меморандум? Поля Брессона,
     Доктрина Десятая

ДАКАР И КРИТ

     Разбитый бетон, рухнувшая кровля, сосна, вцепившаяся в трещину корнями, темный провал шахты с остатками лестницы, обломки перекрытий... Спуск. Сначала в полумраке, затем в полной темноте. Полет сквозь черное пространство, казавшийся бесконечным. Мерцание лампочек на пульте, руки Крита поворачивают штурвал, касаются клавиш, и луч прожектора падает во тьму. Лицо Эри, бледное и строгое в неярком отблеске огней. Ржавый металл, обрамление люка. Скаф ныряет в него, словно крохотная рыбка в иллюминатор погибшего корабля.
     Камера. Та, в которой когда-то стояли они с Терлецким. Голос Дота звучит в ушах: место прочное, надежное и безопасное... Да, вполне подходящее место, чтобы отправиться в странствия! Улететь с вихрем времени и очнуться в новом теле, уже не Дакаром, а кем-то иным, имеющим другое имя, другую судьбу, другое предназначение. Человеком мира, которого еще не существует, но который не похож на крохотный мирок, запрятанный в земных глубинах. В том, будущем мире мчатся к далеким звездам корабли, сияет солнце, плывут по небу облака, ветер шевелит зеленые травы, и над древесными кронами тянутся ввысь хрустальные башни дворцов... Просторный мир, огромный, но не слишком, как раз такой, какой подходит человеку. Мир, не среда обитания...
     Надо надеяться, что ошибки не будет. В крайнем случае можно обойтись без звездолетов и дворцов. Хватит неба, солнца и кошки, что мурлычет, пригревшись на коленях.
     - У края белого пятна, Крит, - сказал он. - Опускайся у края, но не на самом пятне.
     Машина плавно двинулась вниз и замерла, повиснув над потемневшей от времени бетонной плитой. Шагах в семидесяти цвет пола менялся, темное становилось белесоватым и серым, обозначая некий рубеж - тот, который он перешагнул однажды. Эта граница была нечеткой, расплывчатой, наполовину стертой пролетевшими веками. ?Нужно встать в самой середине, - подумал он. - Встать там и крепко держаться за руки. Возможно, в этом случае мы возродимся рядом?.
     Сдвинулся люк скафа, но они продолжали сидеть, глядя на белесое пятно.
     - Осталось тридцать две минуты, - сказала Эри, высветив на миг полоску таймера. Голос девушки слегка подрагивал, и он прикоснулся к ее руке.
     - Не боишься, солнышко?
     - Нет, Дакар. Это от волнения... Неужели мы станем такими, как эти дикари-гиганты?
     - Не совсем. Надеюсь, мы не будем дикарями.
     - Откуда ты знаешь? - буркнул Крит. - Вы можете не добраться до конца. В первый раз ты пролетел тысячелетие, могут и сейчас высадить на полпути.
     - Это меня устроит. Тысяча лет, две или пять, лишь бы остались вместе.
     Он стиснул пальцы Эри. Она сказала:
     - Я буду крепко держаться за тебя, Дакар. Не уйдешь, не вырвешься!
     Конус яркого света пронизывал темноту и таял, не в силах добраться до стены.
     - Пожалуй, мы пойдем, - промолвил он. - Эта бетонная поверхность такая неровная, выбоины по щиколотку... Хоть недалеко идти, да тяжело.
     - Какие проблемы, гниль подлесная? Я могу высадить вас в центре круга.
     - Не надо, Крит. Мы пойдем, а ты отодвинься подальше, к самой стене камеры. Жди там, не выключай прожектор и смотри на нас... Ну, давай на прощание!.. - Он вытянул руку, и они стукнулись браслетами. - Я рад, что встретился с тобой, Охотник. И я жалею, что мы расстаемся.
     - Бессрочных контрактов не бывает, партнер.
     Люк скафа сдвинулся за его спиной. Сжав запястье Эри, он зашагал по щербатому полу. Их тени метались и прыгали впереди, луч света прочерчивал дорожку на темном бетоне, потом темное сменилось белесоватым, и он начал считать шаги. В прежнем, нормальном масштабе круг был не более автомобильного колеса - значит, нужно пройти метров тридцать-сорок.
     Закончив счет, он остановился.
     - Здесь, Эри. Сколько у нас еще осталось?
     - Шестнадцать минут. - Прижавшись к нему, девушка спросила: - Как ты думаешь, Дакар, что будет с нашими телами? Останутся здесь или рассыплются прахом?
     - Скорей рассыплются, милая. Плоть не может путешествовать сквозь время.
     - Жаль! Мое лицо и волосы... В ГенКоне так старались...
     Ее глаза блеснули в полутьме - Эри улыбалась.
     Обняв ее, он тоже улыбнулся и подумал, что самое драгоценное, подаренное этим миром, ему удастся взять с собой. А что останется? Законченный клип, фильм-роман о мудрой царице Хатшепсут, правившей в стране Та-Кем в безмерной древности? Что ж, и это немало! Еще останется память о нем, пришельце из прошлого, который таинственно явился в Мобург и столь же таинственно исчез... Но фильм долговечнее памяти. Память жива, пока жив человек, ее хранитель, а после она покрывается мхом забвения. Достоверный рассказ становится сомнительным фактом, потом легендой, преданием, мифом и наконец растворяется в потоке времени. Что вспомнят о нем под куполами лет через двести-триста? Сначала будут говорить о пришельце из прошлого, потом - об инверторе Дакаре, который выдавал себя за пришельца, потом забудется имя, но будут помнить про того инвертора, что был он с придурью, нюхал ?веселуху?, и как-то ему поставили пситаб, после чего он и вовсе съехал с катушек. Ну, а потом... потом забудется все!
     - Сейчас, - сказала Эри, - совсем скоро. - И обхватила его с такой силой, что он не мог вздохнуть. Лица жены и сына мелькнули перед ним - сын был серьезен и строг, жена улыбалась, и ее черты как бы подрагивали и скользили, менялись здесь и там, пока не слились с обликом Эри.
     ?Добрый знак, - подумал он. - Она меня простила. Простила!?
     Луч света, падавший из темноты, в которой затаился Крит, померк в серебристом сиянии.

***

     Не первый год я хожу на Поверхность, даже не первое десятилетие. Сначала, когда ушли Дакар и Эри, ходил с Хинганом и Мадейрой, а после того, как оба удостоились эвтаназии, хожу с учениками. Хотя какие они ученики, гниль подлесная! Охотники, и половчее меня будут! Целая орава.
     Ходим, бьемся с птицами и кошками, копаемся в руинах, ищем древности, на камеры снимаем, за дикарями следим... Но большей частью картографируем Поверхность, и уже продвинулись на запад до Кива и Вилса, а на восток - до гигантских гор двухсоткилометровой высоты. Развалин на этой территории не счесть, а есть и вовсе не развалины - целые строения из тетрашлака, с подъездными путями и плоскими кровлями, на которые удобно приземляться. Ночевать тоже удобно - кошки сюда не лазают, а птиц мы отгоняем ослепляющими гранатами.
     Нашли озера, реки и холмы, равнины и леса и водоем без конца и края, который называется морем. Еще нашли четырнадцать стойбищ дикарей. Тихие ребята, так что нашим воздухозаборникам ничего не угрожает. Впрочем, они силовыми экранами прикрыты, как шахты АПЗу, и дикари им тоже поклоняются. Видом все одинаковые, огромные, волосатые и в шкурах, но занимаются разными делами: кто местных чудищ бьет, рогатых и клыкастых, кто рыбу ловит, кто шарит в развалинах и тащит металл, а кто и в земле ковыряется. Конечно, в теплое время года; в холод сидят в своих жилищах, жгут костры, а если выходят, то не в руины, а в лес. В холод мы редко летаем - такие бури случаются, что ветер кружит скаф, как птичье перышко. Другая неприятность - дождь: водой машину к земле прибивает, и тратишь энергии вдвое против обычного. А так ничего, привык. Не страшнее, чем Старые Штреки или Яма Керулена.
     Конечно, главная наша задача не картография, не раритеты и даже не стойбища дикарей, а поиск причин Метаморфозы и преобразующих установок, если такие сохранились. Пока ничего не нашли, но ими очень интересуется ГенКон, и, думаю, не просто так, а с ведома Йорка. Йорк, Евфрат и их партнеры вроде никого не давят и над крысами не подвешивают, однако кажется мне, что они прибрали к рукам Оружейный Союз, Фирмы Армстекла, Химические Ассоциации и все три Алюминиевых Треста. Точной информации об этом не имею, но конфликты пошли на убыль, хотя Фруктовые с Мясными еще на ножах. Однако Свободные к ним нанимаются с неохотой, а чаще идут в патрули ОБР. Что вполне понятно: реки текут в море, а люди - туда, где водится монета.
     Мы выстроили ряд убежищ на Поверхности - надежные, из тетрашлака. Большей частью в городских развалинах, но главный пункт я заложил около завода, на холме - том самом, где стояла в древности обсерватория. Место подходящее, и есть надежная площадка, руины над залом, откуда серебристый вихрь унес Дакара и Эри. Об этом чуде я никому не говорил, но иногда спускаюсь в скафе вниз, сижу и жду мгновенной вспышки, а дождавшись, размышляю в темноте и вспоминаю об ушедших.
     Не то чтобы мне их не хватало, но все-таки интересно знать, куда они попали, в какие времена, в кого там воплотились. Теперь, постранствовав под звездами и синим небом, я начал лучше понимать Дакара; теперь я знаю, отчего он так стремился на Поверхность и не желал остаться в куполе. Должно быть, правда стала для него чудовищным ударом... А он не из тех людей, которые мирятся с обстоятельствами, он из породы несгибаемых упрямцев. Ушел и Эри с собой утащил... Куда?
     Глядя на переливы серебряного вихря, я думаю: а не отправиться ли следом? Шагнуть в этот сияющий водоворот, и пусть ветры времен подхватят меня и понесут, пусть выбросят на незнакомый берег, в новом теле и в другой реальности... Дакар был уверен, что люди там такие же, как в его эпоху, то есть соразмерные природе; там человек без страха гуляет под деревьями, лежит в траве и не боится птиц и кошек. Может быть, произошла обратная Метаморфоза, и люди снова покорили мир? Может, и другие миры им подвластны? Размышляя об этом, я чувствую себя таким ничтожным, таким маленьким...
     Но это ощущение быстро проходит, уступая место любопытству. Я думаю, я пытаюсь представить: люди - там, в будущем, - чьи они потомки? Наши или дикарей-гигантов? Кто возродил человечество, мы или они? Возможно, мы действовали сообща? И чего добились? Чего достигли? К чему пришли?
     Ответов нет, а знать так хочется...
     Шагнуть? Не шагнуть?