ресурсам не относятся. Латифундии, закрытые зоны, естественные полости - словом, все, кроме жилых куполов, Хранилищ и трейн-тоннелей - дело частное, корпоративное; вас обидели - сами ловите, посылайте своих партнеров. А если подходящих не нашлось, придется нанимать Охотника. Меня, значит...
     Вот на такие темы я размышлял, сидя на кольцевой дороге, за подлеском Синего сектора. Пекси, мой биот, дремал рядышком, сложив крылья и поджав мохнатые лапки; в его огромных фасетчатых глазах мерцали отблески далеких огней. Кончалась последняя четверть, близился период сна, стены стволов уже стали тускнеть, но купольный свет был еще ярок. Слишком ярок, чтобы карабкаться к щели.
     В это время суток на дороге пустовато. Впрочем, и в иные часы тут никого не встретишь, кроме трудяг из Службы Ремонта на красных автокарах. Ради них и проложили дорогу - трехсоткилометровое кольцо из тетрашлака с люками шахт, ведущих на ярус коммуникаций. Я там поползал, вкалывая в Службе Диггеров... Ничего интересного - теснота, полумрак, запах озона около энергетических станций и жуткая вонь у сливных коллекторов.
     На город смотреть интереснее, чем на дорогу. Отсюда он виден как бы со стороны: лес сияющих стволов-колонн, заполнивших пространство от дна до самого купола, ветви-переходы воздушных улиц, террасы, галереи, площади, площадки, повисшие на головокружительной высоте, плавные течения биотов и авиеток, среди которых изредка мелькают темные грузные скафы... Красота! Особенно на исходе последней четверти, когда в лесу гаснет ствол за стволом, и только районы Центра блестят и светятся огнями.
     Я встал, ощупал грудь, живот и бедра, чтобы проверить, хорошо ли прилегла броня. Панцирь у меня отличный, с защитным капюшоном, который можно натянуть на голову. Я снял его с телохранителя Амьена, гранда Третьей Алюминиевой Компании в Сабире, когда алюминщиков прижали Трест Цветных Металлов и Металлургический Союз. Я сражался за Союз и, согласно офицерскому контракту, имел законное право на трофеи. Не знаю, из чего и как соорудили эту броню - вид у нее неприглядный, однако я бы не расстался с ней даже за тысячу монет. Гибкая, прочная, движений не стесняет, к тому же не пробьешь ни пулей, ни разрядником... Ручным разрядником, конечно, таким, какой был у меня в Сабире. И пошел бы я там на компост, располосованный телохранителем Амьена, если бы целился в сердце или, положим, в печенку. Но я всегда стреляю в лоб. В лоб как-то надежнее, хотя сегодня это правило придется отменить - из развороченной Джизаковой башки гарбич не считаешь.
     Экран на моем браслете мигнул, знаменуя начало новых суток. Стволы в подлеске и лесу едва светились, кристаллитовый купол тоже померк, и лишь в Центре, в сорока километрах от меня, переливалось разноцветное яркое зарево, облачком темной пыльцы кружили биоты, сияли золотистым огнем верхушки зданий ратуши, ВТЭК и Колонн Развлечений. Отвернувшись от этого зрелища, я погладил Пекси по хитиновому загривку и сказал:
     - Жди меня здесь, малыш, и не скучай.
     Потом вытащил из контейнера за седлом присоски и тепловые очки-бинокуляр, закрепил то и другое в положенных местах и быстро пересек дорогу. За ней, охватывая город несокрушимым барьером, вздымалась трехсотметровая стена, отвесный шероховатый путь к тому объекту, который у блюбразеров именовался Небесами. Правда, они толковали о Небесах из воздуха и пустоты, а наше небо гораздо более конкретно и вещественно: купол из армированного стекла.
     Впрочем, до самого купола я лезть не собирался. Хватит и половины высоты; там, метрах в ста сорока, темнел довольно широкий разлом, именовавшийся Крысиной Щелью. Форма почти треугольная - в самом деле напоминает крысиную пасть. Спаси и сохрани нас Пак от этакой погибели...
     Я активировал присоски и шустро полез наверх. В инфракрасном бинокуляре казалось, что стена испускает ровное неяркое белесоватое сияние, как и положено неорганической материи. Зато левая моя рука светилась алым, а биопротез - розовым: его температура поменьше, чем у живой плоти. Конечно, пока не проснулся ?Ванкувер?...
     Проще было бы подняться к щели на биоте, но Пекси - шмель, а они жужжат и гудят погромче авиеток. Скрытно не приблизишься, а у Джизака, конечно, есть сторожевые. Он вовсе не глуп, этот Джизак, шкуру поберечь умеет. Хотя сомневаюсь, чтобы он мог измыслить план уничтожения целой латифундии - тут размах другой, тут не о шкуре речь, ума побольше требуется. Борнео ничего мне не сказал, но совершенно ясно, что это была акция Мясных. В общем-то, я не против этаких демаршей: не было б диверсий и войны - не было б работы. Кроме того, они неизбежны. Мы живем в обществе изобилия, оно порождает конкуренцию, а конкуренция - самый веский повод к драке. То Мясные прижмут Фруктовых, то Фруктовые - Мясных... А там, глядишь, сцепятся Химические Ассоциации, Компании Стволов или Оружейный Союз попрет на металлургов... Лично я не против. Чем им заняться, королям и грандам, если не рынки делить? Пусть себе делят, лишь бы Первый Догмат не трогали. Ну, а кто тронет, тому ВТЭК и ОБР выдадут по справедливости: или крысы, или измельчитель - и на компост!
     Поднявшись почти до самой щели, я остановился, сдвинул бинокуляр на лоб и решил передохнуть. Вид отсюда изумительный: тающий в сумраке город, темные призрачные громады стволов, купол, подернутый пепельной дымкой, а внизу - огромное пространство, полное воздуха, жизни и тепла. Эта картина открывалась прямо подо мной, а правее, километрах в двадцати, прилепился к стенке полуцилиндр Третьей трейн-станции, что в Лиловом секторе, массивное многоярусное сооружение под раструбом воздуховода, с магнитными кольцами, шлюзами и тоннелями Вилс-Варш-Линн и Кив-Пага. Кроме этих межкупольных линий были там и местные, короткие, ведущие к Хранилищу, производственным зонам и латифундиям, в том числе к одной из плантаций ?Хика-Фруктов?, чьим отделением в Мобурге командовал Борнео. Не знаю, что уж там выращивали, груши-яблоки, сливы-бананы или, положим, капусту, но нынче на этой плантации только компост да червяки. Не считая трупов, разумеется.
     При всякой латифундии есть контейнеры с червями. На вид такие высокие башни, расположенные по периметру; сверху в них подается вода и засыпаются отходы из городских коллекторов, фекалии, остатки пищи, пластика, бумаги и прочего добра, а черви-ассенизаторы перерабатывают этот мусор в удобрение. Очень эффективная система, одна из главных в нашем безотходном производстве. Функционирует она лет восемьсот, с Эпохи Взлета, и действует по схеме: пища - дерьмо - компост - пища. Черви, конечно, чипированы, так что их поголовьем можно управлять; на сборе плодов трудятся джайнты, а все остальное - световой режим, полив, распределение компоста, переработка в соки - регулируется с пульта дежурной сменой в десять-двадцать человек. Все, конечно, партнеры и потомственные агротехники, подданные корпорации, ибо Свободных на эту работу не нанимают. Охрана тоже есть и тоже из партнеров, ну а какие из них бойцы? Фирма все же продуктовая, не Оружейный Союз...
     Позавчера, в начале пятидневки, села в трейн очередная смена. Все как положено: главный - в маске, при регалиях, младшие партнеры - в форменных обертках, чехлы до колен, сумки с пайком, бляхи надраены, браслеты-обручи сверкают. Сели, значит, и отбыли в латифундию, а через полчаса вернулась отдежурившая смена, тоже в обертках, при значках и обручах. Никто их на станции не разглядывал - вышли из трейна, спустились к биотам да авиеткам и разлетелись кто куда, вкушать законный отдых. А еще через час помощник Борнео в ?Хика-Фруктах? доложил, что с латифундией нет связи. Ни связи, ни рапорта на терминал, что приступили к дежурству... Моча крысиная! Ну, всполошились, послали инспектора с оравой стражников - а по плантации лишь черви ползают и доедают трупы джайнтов и деревья.
     Потом нашли работников-партнеров - тех, кто вроде бы уехал на латифундию. Кто дохлый в своем патменте, кто оттопыренный в прах, кто дремлет под сонную музыку... В общем, не они садились в трейн, а некие другие личности: приехали, открыли сумки, вынули разрядники, сожгли охрану с агротехниками и выпустили червяков. Вражьи происки, не иначе! Борнео так и решил, а может, ему подсказали, где виновника искать. У гранда подсказчиков много, а кто они, со мной он этим не делился. И не надо; меньше знаешь, крепче спишь.
     Передохнув, я опустил со лба бинокуляр и снова двинулся наверх. Для подобных упражнений протез незаменим: искусственные мышцы меньше устают, не говоря уж о том, что хватка у пальцев железная. Еще, разумеется, ?Ванкувер?... Он вмонтирован вместо кости, ствол выдвигается из запястья, дернешь пальцем - выстрел, сжатый кулак - очередь. Полезная штука! Ближе и роднее панциря - броню я все-таки снимаю, а вот протез не отстегнешь, не снимешь. Носить его до самой эвтаназии, и на компост пойдем мы вместе... Женщины, правда, жалуются - рука, говорят, холодная. Но одалиски ничего, не возражают.
     Обогнув щель с левой стороны, я добрался до самой высокой точки и перелез на потолок. Там замер, осматриваясь и принюхиваясь. Охрана, конечно, была: один, с разрядником, прятался у самой кромки, другой, похоже, спал - рядом с авиеткой и четырьмя биотами. В бинокуляре они казались расплывчатыми красными фигурами, но голову от тела я отличил без труда. Всадить бы каждому по пуле в лоб! Но рано, рано... Не нужно повода для подозрений - вдруг Джизак захочет с ними пообщаться и выяснит, что часовые замолчали.
     Я осторожно пополз по щербатому, в трещинах потолку, затем перебрался на стену. У самого входа щель была треугольной, с изломанными краями и, как уже упоминалось, похожей на приоткрытую крысиную пасть, куда спокойно могла бы въехать пара скафов. Дальше она сужалась и становилась цилиндрической, вроде трубы диаметром метров десять, с довольно ровной поверхностью, будто бы высверленной в граните чудовищным сверлом. Многие щели похожи на эту, и тянутся они шагов на пятьдесят, на сто и даже на двести, как щель под названием Прямая Кишка. Но есть совсем с другой конфигурацией, сравнительно мелкие и невысокие (кое-где не выпрямишься), зато широкие горизонтальные разрезы. Или вертикальные - эти узкие, тоже неглубокие, но в высоту тянутся от кольцевой дороги почти до самого края купола. Не знаю, зачем их вырубили предки и как им это удалось. В Службе Диггеров считается, что в древности тут, как и в других городах, была природная полость, населенная крысами, червями и всякой хищной дрянью, так что предки скрывались по щелям. В них и жили до Эпохи Взлета, когда всю эту мерзость прикончили и выстроили Мобург, соединенный тоннелями с другими куполами.
     Так себе гипотеза. Мадейра, мой приятель, говорит, что непонятно, как добирались предки до своих жилищ (скала-то отвесная!), и что в щелях нет ни старинных орудий, ни костей. Может, все на компост перевели во время Взлета? Хотя, случается, находят кое-что - например, железный шестигранник, здоровенный, по пояс рослому мужчине, с дыркой в центре и спиральной резьбой. Теперь он перед ратушей стоит, на Смольной площади - что-то вроде символа Мобурга...
     Пол щели был засыпан пылью, щебнем и камнями, свалившимися с потолка и стен. Всякие камни - мелкие, с кулак, побольше, размером с человечью голову, а есть и такие, что покрупней биота. Можно спрятаться, и я, стараясь не скрипеть и не шуметь, передвигался от глыбы к глыбе по всем канонам военного искусства, полусогнувшись, где бегом, где шагом, а где на четвереньках. К тому же помогала темнота: обзор в бинокуляре был хороший, а у Джизаковой братвы вряд ли имелся столь редкостный прибор. Хотя кто их знает... могли достать через Мясных у оружейников... Свой бинокуляр я приобрел у пачкунов, у Черных Диггеров, за двести пятьдесят монет и одалиску. Очень неплохая кукла, грудастая блондинка, обученная лепетать и вскрикивать в нужные моменты... Тоже тянула на пару сотен.
     Заметив световое зарево, я притормозил у большого обломка, чтобы еще раз проверить снаряжение. На бедрах - ножи, еще один - в чехле у колена, через плечо - перевязь с гранатами, обоймами и дротиками, под левой рукой, у пояса - разрядник, ну и, разумеется, протез... Я сдвинул пластинку под локтем, вставил в паз обойму, натянул капюшон и приподнял тепловые очки. Потом высунулся из-за камня.
     Диспозиция была такой: в воздухе - световой шарик, а под ним, в самом конце щели, двадцать одна мишень. Одни спят, другие закусывают, третьи в шост играют, четвертые оттопыриваются, передавая друг другу баллончик с ?веселушкой?... В общем, мирная картина. Шестнадцать типов в фантиках от ?Хика-Фруктов?, в зеленых форменных комбинезонах; ясно, что это налетчики с плантации. Пятеро, по виду - капсули, одеты более разнообразно: один раскрашенный, один в коричневой хламиде, трое в каком-то рванье. Эти без оружия, а у тех, кто в форме, есть разрядники. Разрядник я не люблю и пользуюсь им не часто. Работа не дозволяет - случается, заказчику нужно труп предъявить, а не кусок обугленного мяса. Мясо - мясо и есть, даже Пак не разберется, кому принадлежит, особенно если башка разворочена и гарбич не считаешь. А при лучевом поражении личный код теряется за три минуты.
     Джизак сидел в компании игравших в шост, подкидывал цветные палочки и скалил зубы - должно быть, удача привалила. Сидел без маски, с открытой рожей, словно желая избавить меня от сомнений, кого прикончить первым. Быстро и безболезненно - как-никак бывший товарищ по оружию... На мгновение припомнились мне Лоан и наша славная центурия, оборонявшая контору ?Пищевые Растительные Продукты?, - затянутые дымом ярусы, вопли и хрипы, гудение разрядников, трещины в стенах, едкий запах расплавленного армстекла, слепящие вспышки гранат, и мы с Джизаком у ручного огнемета... С другой стороны, в партнерах я его не числил, и потому о прошлом вспоминать не стоило. Дела вчерашние, а нынче у меня контракт. Контракт, и ничего, как говорится, личного.
     Я выскользнул из-за гранитного обломка и прострелил Джизаку сердце. Затем - световой шар; он лопнул с едва слышным треском, и щель затопила темнота. Еще четыре выстрела - четыре трупа... Только тогда живые сообразили, что происходит, и вскинули разрядники.
     Десяток молний сверкнул во мраке, бок и висок обожгло, но я уже катился по полу и бил короткими очередями. Камни поскрипывали под броней, хрипло рявкал ?Ванкувер?, шипели в воздухе разряды и пахло паленым мясом - наверное, задели кого-то из своих. В бинокуляр я видел, как мечутся ярко-алые фигурки, скачут, дергаются, размахивают руками - и падают, падают...
     - Свет! - выкрикнул кто-то. - Нужен свет!
     Одна из фигурок стремительно согнулась, подбросила кверху шарик, и я без промедления швырнул гранату. Не газовую - осветительную. Белое сияние заставило меня прищуриться, но лишь на миг, тогда как ослепленные мишени замерли с оружием в руках, скорчившись и прикрывая глаза ладонями. Потом двое или трое выстрелили наугад, над плечевым щитком брони мелькнула молния, я выпалил в ответ и обнаружил, что обойма кончилась. Впрочем, вооруженных бандитов осталось четверо, и я добил их дротиками. Дротики с ядом ничем не хуже пуль - конечно, на небольшой дистанции. Она и была как раз подходящей - от десяти до двадцати шагов.
     Граната догорела, и теперь только плавающий в воздухе шар разгонял темноту. После ослепляющего блеска свет его казался тусклым и каким-то неживым.
     Я опустил капюшон, избавился от бинокуляра и произнес:
     - Можно подняться и открыть глаза. И не тряситесь, гниль подлесная, - вы в моем контракте не значитесь.
     Живые - раскрашенный, тип в хламиде и трое остальных - медленно встали, озираясь с ошеломленным видом. Раскрашенный, с синими полосками на щеках и мелкими голубыми ромбами на спине, груди и ягодицах, выдавил:
     - Кх-то? 3-зачем? 3-за что?
     - Крит, Свободный Охотник, - представился я, вытащил пустую обойму и отшвырнул ее. - Интересуешься, зачем и за что? Хороший вопрос! Джизаку ты его не задавал?
     Он помотал головой. Лицо у него было ошалевшее: губы дрожат, клок сиреневых волос свисает на лоб, струйки пота текут по щекам к подбородку. Остальные выглядели не лучше.
     - Повернуться к стене, расставить ноги, руки за голову, - приказал я.
     Они торопливо повиновались.
     Разбираться с ними было ни к чему. Явные капсули, которых Джизак, вероятно, взял в команду для экспедиций в подлесок за пищей, питьем и световыми шариками. На бойцов они не походили и помешать мне не могли.
     Я осмотрел броню, отметил темные пятна на левом боку и левом плечевом щитке и помянул добром того сабирского ублюдка. Надежный панцирь мне оставил, ничего не скажешь! Затем вытащил диск считывателя и, прилепив его к ладони, подождал, пока на экранчике браслета не промелькнет сигнал готовности. Дождавшись, шагнул к распростертому в пыли массивному телу Джизака, опустился на колено, прижал ладонь к его виску, полюбовался пляской призрачных, медленно гаснувших голографических всполохов. Самый ответственный момент: запись распада гарбича в гибнущем мозге... Без этого монеты мне не видать! Информация, которую записывал сейчас мой обруч, была свидетельством того, что мой контракт исполнен, что я пришил Джизака, а не другую личность с очень похожей физиономией. Сходство в нашу эпоху генной инженерии стоит сравнительно недорого - в любом филиале ГенКона изобразят, по самым умеренным расценкам. А гарбич, он же - личный код, так просто не подделаешь. Сомневаюсь, что он вообще доступен подделке: его впечатывают младенцу в подкорковую область правого полушария, и занимается этим не частная фирма, а Медицинский Контроль. Секретный процесс, Пак меня забери! И очень надежный: если у покойника цела башка и нет обширных поражений, гарбич можно считать минут через десять-двенадцать после клинической смерти.
     Я закончил с Джизаком, снял с его руки браслет и сунул за пояс. Поднялся, бросил взгляд на пленников.
     - Повернитесь, щеляки!
     Они сделали это с покорностью - точь-в-точь как куклы-одалиски по хозяйскому приказу. Лица, искаженные страхом, слюнявые рты, потухшие глаза... По крайней мере, у четверых; пятый, с рожей в синюю полоску, вроде начал оживать.
     Я ткнул его пальцем в голый обвисший живот.
     - Имя?
     - Парагвай.
     - Статус?
     - Подданный Лиги Развлечений... хоккеист...
     Вот это да! Не капсуль! Брови мои полезли вверх.
     - Значит, хоккеист из Лиги Развлечений... дем с образованием и, разумеется, не нищий... А как сюда занесло? Чего ты в этой щели не видел?
     Он поворочал головой, будто заново осматривая каменную трубу, пол, заваленный обломками, покрытый мелкой пылью, колыхавшийся в воздухе шарик со светящимся газом, трупы в зеленых обертках и жалких своих товарищей. Потом, с заметной ноткой превосходства вымолвил:
     - Вряд ли вы поймете, Свободный Охотник. Ваша профессия - ремесло, моя - искусство, и в этом огромная разница. Просто гигантская! Вы, дем, трудитесь, чтобы жить, я существую, чтобы творить и созидать. А творчество не подчиняется логике, не терпит насилия и умирает без пищи для ума и чувств, без развлечений, без любви, без аромата опасности и авантюры. Словом, я нуждаюсь... как бы это выразиться... - он пошевелил раскрашенными пальцами, - нуждаюсь в смене обстановки, в знакомствах с новыми людьми и в сильных, ярких впечатлениях. Поэтому я здесь.
     - Думаю, впечатления были достаточно сильными, - заметил я и покосился на трупы. - Вот что, дем Парагвай, когда захочешь снова поразвлечься, ты меня найди. Или я тебя разыщу... К манки заглянем, в Яму Керулена за Старыми Штреками, а после отправимся крыс ловить для вашей Лиги Развлечений... Согласен?
     Он вздрогнул при упоминании о манки и крысах, втянул живот, но после секундного колебания хрипло выдавил:
     - Согласен. Я живу в Лиловом секторе, дем Охотник. Ствол 3073, ярус 112, патмент ?Бронзовый фонарь?. Бываю в допинге, что в переходе на третьем ярусе, в ?Сине-Зеленом?... еще в Тоннель заглядываю, в ?Подвал танкиста?...
     Знакомый адрес. В этом стволе жил кто-то из моих девушек-приятельниц: то ли Атлан