- Этот Мадейра - ученый? Историк? Социолог?
     - Блюбразер, - отозвался я.
     - Блюбразер... голубой брат... - подозрительно протянул он. - Гомик, что ли?
     - Ты уж прости, - сказала Эри в ответ на мою вопросительную гримасу. - Дакар... то есть Павел... он временами выражается непонятно.
     В самом деле непонятно, но с этим можно бороться. Есть надежные способы, и я их применил - не ради малосимпатичного инвертора, а ради Эри.
     - Выпьем! - Я снова плеснул в кружки вина. - Думаю, чтобы понять Дакара, нужно выпить и оттопыриться ?разрядником?. Или хотя бы ?стук-бряком?.
     - Меня зовут Павел, - произнес он, снова принюхиваясь к вишневому. - С тем, что надо выпить, я согласен, но желательно чего-нибудь покрепче. Чем выше градус, тем лучше взаимопонимание.
     Опять непонятные речи... Он начинал меня раздражать. Я не испытывал к нему ревности - то, что было между мной и Эри, было и прошло, - но мне не нравится, когда пренебрегают роскошным угощением. Моим! Да и за Африку обидно - зря старался, что ли?
     Я сунул голову в окошко и позвал:
     - Эй, партнер! Пузырь найдется? Или послать к Факаофо?
     - На компост твоего Факаофо! - отозвался Африка и начал копаться в каком-то тайничке, поматывая носом-хоботом и приговаривая: - Все имеется, чего легат желает, все... Только зачем легату пузырь?.. Был комесом, пунша и вина хватало, а теперь...
     - Пузырь не для меня. - Выдернув из лапы Африки флакончик, я протянул его Дакару. - Вишневое тебе не нравится? Ну, попробуй этого.
     - Крит! - Эри поднялась в тревоге, но было поздно: ее инвертор уже присосался к флакону. Опорожнил его, утерся, кивнул с одобрением и произнес еще одно загадочное слово:
     - Самогон!
     Мы смотрели на него, разинув рты. Пузырь вообще-то чистый яд, но есть и на него любители, с соком пьют, или с вином, или по капле тянут через трубочку. Но чтобы неразбавленный и разом... Такого я, признаюсь, не видал!
     Дакар покосился на пустой флакончик:
     - Скромная емкость... А побольше нет?
     - Еще один! - велел я Африке.
     - Лучше три или четыре, - произнес инвертор. - И кружку! Я не воробей, чтоб пить наперстками.
     Африка выдал требуемое, просунулся в окно и поглядел на Дакара:
     - Не отравишься, дем? Мне не нужны неприятности!
     - Какие неприятности? - Этот чудак слил пузырь в кружку и заметил: - Тут на стакан не наберется.
     Червячки поспели. Африка молча разложил их по тарелкам, добавил капусты, полил соусом. Отличные черви, из Пэрза... И паштет хорош - здесь, в Тоннеле, такой нигде не подадут, кроме шалмана Африки.
     - Ешь! - Эри поставила тарелку перед инвертором. - Это очень вкусно.
     - Сосиски? - пробормотал он. - А почему черные?
     - Это, Дакар... - начал я, но он, хлопнув ладонью по столу, рявкнул: - Павел!
     - Это лучшие мясные червяки из Пэрза. - Мне пришлось напрячься, чтобы закончить фразу. Терпение мое иссякало.
     - Червяки? Дьявольщина, червяки!.. А там что?
     - Там паштет. Лягушачья печенка.
     Он уставился в тарелку с таким видом, будто ему предложили пару крысиных хвостов. Кстати, манки их едят, и хвосты, и все остальное тоже. А крысы лопают самих манки. Такая вот у них безотходная экология.
     Мы подняли кружки, и Дакар опорожнил свою наполовину. Эри охнула, Африка выпучил глаза, а я невольно содрогнулся - показалось, что Дакар сейчас забьется в судорогах и сползет под стол. Однако он лишь хмыкнул, подцепил червя и откусил крохотный кусочек.
     - На трепангов похоже. Терпеть их не могу! Еда у вас как при коммунизме - пока строили, все съели, остались червяки с лягушками... Неудивительно при таком населении!
     Не знаю, что он имел в виду, но тон мне не понравился. Эри с беспокойством ерзала на лавке, Африка, с обидой взглянув на Дакара, отправился в самый дальний угол кухни, а мне червяки не лезли в горло. Я все пытался представить, что за столом со мною не Дакар, а, предположим, Дамаск или Хинган, старые приятели. Но с воображением у меня плоховато.
     Почти не прикасаясь к еде, инвертор в три глотка прикончил свое пойло. Щеки его побледнели, на висках проступила испарина, глаза подернулись туманом. Он выглядел сейчас как человек, лишенный подданства и статуса, - опоры рухнули, удача отвернулась, и впереди безрадостная жизнь, подлесок да пищевой концентрат. Я вспомнил, что сказала о нем Эри: несчастный пришелец из прошлого, лишившийся своей реальности и близких... Не уверен, был ли он пришельцем, а вот несчастным - наверняка. Я отхлебнул вишневого и произнес:
     - Ты собирался меня расспросить. О чем? Взгляд у него был мутный.
     - Обо всем. Но прежде чем спрашивать, я расскажу... расскажу, откуда вылез. - Он сделал паузу. - Нет, ?вылез? здесь не подходит... определенно не подходит... Прибыл? Прилетел? Переместился? В общем, я...
     - Можно без подробностей. Эри говорила, откуда ты и кем себя считаешь. Я знаю, Дакар.
     Он побледнел еще больше и стиснул кулаки.
     - Я Павел! И ты ничего не знаешь и не понимаешь! Ты, пожиратель червяков!
     Инвертор стал приподниматься, но Эри обхватила его за плечи. ?Что с ним, гниль подлесная?? - подумал я. Казалось, он надышался самого крутого зелья вроде ?отпада?, но от него не бледнеют и взгляд не туманится. Такое бывает, если ?шамановки? дернуть, но в этом случае пошевелиться трудно - сидишь и спишь с открытыми глазами. Может быть, пузырь? Он выпил пять флаконов - хватит, чтобы отравить крысу.
     Ну, это не повод, чтобы мириться с оскорблением...
     - Ты Дакар, - произнес я, ткнув его в грудь пальцем протеза. - Возможно, раньше ты носил другое имя, но здесь ты Дакар! Дакар, хоть до купола подпрыгни!
     - Павел! - взревел инвертор, внезапно вскочил и опрокинул стол со всеми кружками и тарелками. Край столешницы пришелся мне в живот, заставив на секунду потерять дыхание, скамья подо мной покачнулась, и с грохотом и звоном я свалился на пол. В такой ситуации руки сами тянутся к ножу, и я уже нащупал рукоять, но вопль Эри меня остановил. Эри, если ее разозлить, не выбирает выражений.
     - Чтоб тебя куполом придавило, манки отвальный! Ты с чего оттопырился? Ты на кого руку поднял? Ублюдок, крысиные мозги, дырка в заднице! Я тебе гарбич выбью и в Отвалах закопаю! На компост пойдешь, урод!
     Кулаки ее работали быстрее, чем крылышки Пекси, когда тот набирает скорость. Дакар, согнувшись в три погибели, лишь успевал прикрыть лицо да место, что поважней физиономии. А зря! Туда она как раз не била.
     Мое раздражение исчезло - я даже развеселился, выбираясь из-под стола и червяков с паштетами.
     - Вот это одобряю! Это по-нашему! - промолвил я, отряхивая хламиду. - Сейчас отдышусь и добавлю.
     Отдышался и врезал инвертору в челюсть. Левой, разумеется - правой я бы ему кость сломал и зубы выбил.
     Зубы, однако, лязгнули.
     - Ты полегче, Крит, - сказала Эри. - Мое ведь, не чужое! Еще повредишь что-нибудь нужное.
     Дакар выпрямился, опустил руки, и какое-то мгновенье мы стояли, в задумчивости посматривая друг на друга - то ли лавки и стол поднимать, то ли продолжить поединок. Внезапно он побагровел, хлопнул ладонью о колено и, согнувшись в поясе, расхохотался. Смех у него был звонкий, заразительный. Эри смущенно усмехнулась, поправила растрепанные волосы и вдруг, обхватив Дакара за шею и притянув к себе, стала целовать.
     - Она меня за муки полюбила, а я ее - за состраданье к ним, - пробормотал инвертор.
     Не знаю, что он хотел этим сказать, но мои губы тоже разъехались в ухмылке. Так мы и стояли, переглядываясь и посмеиваясь, среди разбросанных тарелок, паштета, смешанного с пюре, тушеной капусты и лужиц коричневатого соуса. Глаза у Эри блестели, Дакар улыбался и почесывал в затылке, а я смотрел на них и думал: трудно ударить человека или всадить в него нож, когда он смеется - тем более что он хохочет над самим собой.
     Сзади послышалось грозное ?урр!?, и я обернулся.
     - Ну, что? - спросил Африка, высунув в окошко свой огромный нос. - Повеселились?
     - Это разве веселье! - откликнулся Дакар. - Вот у нас в Доме писателя... когда он еще не сгорел... - Перестав улыбаться, инвертор с тоскливым вздохом наклонился и поднял стол. - А тут... Тут, начальник, как на Шипке - все спокойно!
     Странные речи, странные слова... Улавливая общий смысл, я не понимал деталей: какая Шипка?.. Какие писатели?.. Что за сгоревший дом?.. И как его сожгли - из огнемета? Но армстекло под огнеметом не горит, а плавится...
     Оттолкнув Дакара, Эри повернулась ко мне:
     - Чувствую, тут разговора не будет. Пойдем к Мадейре?
     Я кивнул и направился к выходу.
     В темном коридоре, хранившем память о недавней схватке с рыжим, мои шаги замедлились, а мысли понеслись, как беговые тараканы. Эри и ее недоумок-инвертор, считавший себя пришельцем из прошлого, будто исчезли, растворились в темноте; я отрешился от глупых фантазий и, возвратившись к реальности, стал соображать, что означает вызов к Конго. Какие новые инструкции и указания? Они обычно маскируют лишнюю работу, к которой я не склонен - не по причине лени, а потому, что все прописано в контракте. Я руководствуюсь твердым правилом: дополнительные услуги - за отдельный тариф! Все, что пожелают короли, гранды или старшие партнеры, но с обязательной финансовой поддержкой. Лишь в таком разрезе я принимаю новые инструкции и указания.
     Иначе говоря, сколько можно выжать из Общественных Биоресурсов? Сто двадцать? Или сто пятьдесят?
     Погруженный в эти мысли, я не сразу разобрал, что шепчет за спиной инвертор. Кажется, он извинялся:
     - Ты, Крит, не держи обиды... Ну, выпил, каюсь... Так с горя ведь, не с радости! Я вообще-то не пью, и прежде не пил, и в последние годы, когда меня приговорили... Но тяжко тут у вас! Тяжко, непонятно... Зачем я здесь? Как тут очутился, для чего и почему? Хорошие вопросы! А ответов нет... Только сны, сны... Каждую ночь Сергей и Ася снятся... сын мой и жена... Просыпаюсь, а рядом... - В горле у него заклокотало. - Хорошая женщина, но не моя! Хотя, конечно, джентльмены предпочитают блондинок...
     ?Не оберется Эри с ним проблем!? - подумал я, сворачивая в узкий коридор, к тупичку блюбразеров. Собственно, все ответвления в Тоннеле, все боковые ходы и проходы где-то кончаются, а значит, их можно считать тупиками, но по неведомой причине лишь у блюбразеров тупик, а все остальное с каким-нибудь иным названием. ?Подвал танкиста?, лавка Факаофо, допинг ?У блохи?, агентство ?Восемь с половиной?... А вот Мадейра и его собратья - в тупике! Есть в этом нечто символическое...
     Под бормотание инвертора мы вышли в другой коридор, с полосками тусклого люминофора вдоль стены, и повернули к массивной двери из триплекса. Я набрал знакомый код, и дверь отъехала в сторону. Перешагнув порог, мы очутились в довольно просторном и уютном помещении: стены покрыты светло-синим пластиком, в левом углу - терминал, в правом - зеленые кусты с гроздьями мелких цветочков (конечно, голограмма), посередине - круглый стол и кресла. На стенах - пейзажи и полки с разной дребеденью, под ними - диваны и рабочие столы, на одних бумаги разбросаны, на других лежат какие-то древние штуковины - не иначе как добытые в Отвалах. Блюбразеры очень интересуются древностями. Мадейра, думаю, обосновался в Тоннеле, чтобы быть поближе к пачкунам и лавкам, где торгуют антикварными вещицами.
     - Крит! - Он поднялся нам навстречу. - Каким воздуховодом занесло? Приятно тебя видеть! Тем более в такой компании! - Поклон в сторону Эри, вежливый кивок Дакару.
     Мы стукнулись браслетами. Мадейра из Свободных и, подобно мне, трудился в ОБР, только в Ремонтной Службе. Он невысок и сухощав, видом страшноват, а нравом приветлив и разговорчив, хотя и несколько наивен. Под глазом у Мадейры жуткий шрам, рубцы на левом предплечье и след от ожога - на правом, но это не отметки боевого прошлого, он человек сугубо мирный. Попался капсулям в недобрый час... Отметины он не желает скрывать и после той встречи с капсулями подделывается под бывшего наемника. Мудрый шаг; к бойцу с такими украшениями даже в подлеске не сунутся. То есть, конечно, сунутся, но перед тем подумают пару минут - а чтобы удрать, больше и не нужно.
     - Эри, Свободный Охотник, - представил я. - А это Дакар, наследственный инвертор Лиги Развлечений. Просто помешан на всякой старине.
     Двусмысленная получилась фраза, однако инвертор промолчал и, кажется, согласился с прежним своим именем. Я заметил, что прогулка в коридорах пошла ему на пользу: бледность исчезла, глаза заблестели и с любопытством зыркали туда-сюда. Словно и не пил отравы... Поразительно!
     Кроме Мадейры, в комнате были трое: парень и женщина у терминала и мужчина в перчатках и маске, трудившийся за одним из рабочих столов. Что-то он там очищал от ржавчины, действуя острой лопаткой, кистью и тихо жужжавшим пылеуловителем; желтые смерчи вздымались в воздух и тут же втягивались в раструб прибора.
     - Крым, подданный ?Тригоны?, Баия, старший партнер ?Зелени?, - произнес Мадейра, кивая на сидевшую у терминала парочку. - Итуруп, из Службы Ремонта ОБР.
     Мужчина в маске помахал нам кисточкой.
     Пестрая команда, но я не удивился: кого среди блюбразеров не сыщешь, того под куполами вовсе нет. Кроме, конечно, королей и капсулей... Но гранды попадаются, и всякие чины из ОБР и ВТЭК тоже Не совсем уж редкость, хотя по большинству в блюбразерах Свободные. Это не компания, не фирма и Не лига, а вольное братство, и состоять в нем может всякий, не изменяя подданства и статуса. Они мечтатели и собиратели. Мечты, само собой, субстанция бесплатная, а вот собирательство древних предметов тянет на крупные суммы, которым вроде неоткуда взяться. Однако есть! От Лиги Развлечений, от диггеров - за помощь при оценке древностей, ну и, конечно, частные пожертвования.
     - Прошу! - Мадейра, улыбнувшись Эри, галантно пододвинул кресло, но я покачал головой:
     - Приватное дело, дружище. Пойдем к тебе? Ты не против?
     - Не против.
     Он двинулся к кустам, а мы - за ним. Дакар, увидев зеленые насаждения, замер, пробормотал: ?Сирень!.. Надо же, сирень!..? - вытянул руку и разочарованно вздохнул, когда пальцы проткнули цветочную гроздь. Позади кустов был проход в другое помещение, где у Мадейры устроен музей: тут стояли тумбочки голопроекторов, записывающая аппаратура и стеллажи со старинными книгами и раритетами Эпохи Взлета. Немалая ценность, должен заметить! Но Мадейра редко покидает свою берлогу, и двери у него надежные.
     Мы устроились на диване, под картиной, изображавшей ландшафт Поверхности. То была не голограмма, а натуральный, писанный красками пейзаж размером метр на два, и Дакар, вывернув шею, уставился на него, как на червя с двумя хвостами.
     - Это, простите, что такое?
     - Гористая местность, - любезно пояснил Мадейра. - Под горами и скалами понимаются естественные возвышенности - видите, слева, справа и на заднем плане? Между скал - водный поток, то есть река, голубое сверху - это небо, а ближе к зрителям - поле с травой и цветами. Конечно, реконструкция... Создана по описаниям в старинных книгах, и оттуда же термины, которые я употребил. Если желаете, могу растолковать их смысл подробнее.
     - Не надо, - пробурчал Дакар. - Я знаю, что такое горы, скалы, реки и поля. В отличие от вашего
     художника.
     - Простите? - Брови Мадейры приподнялись.
     - Горы и скалы не похожи на геометрические цилиндры и конусы, их форма более разнообразна: изломанные поверхности, выступы и впадины, трещины, карнизы... Этот разлом между скалами называется ущельем или каньоном, и река, текущая тут, должна кипеть, вихриться и бурлить среди порогов - белая пена, водовороты, прыжки от камня к камню, понимаете? А на картине - Волго-Донской канал в тихую погоду... Поле - а вернее, горный луг - не бывает такого ядовитого оттенка. Не яркий изумруд, а малахит, даже нефрит... И эти цветы! Где вы видели такие цветы? У них...
     Он говорил и говорил, пока глаза Мадейры не округлились, а шрам на щеке не стал подергиваться, что было явным признаком волнения. Лет моему приятелю-блюбразеру немало, но он не растерял способности удивляться и был одарен ею в большей мере, чем я, или Охотники, или любой из людей, с которыми мне приходилось общаться. Он возбуждается с легкостью, но не могу сказать, что он доверчив - торговля с диггерами быстро избавляет от такого недостатка. А если так, то получалось, что в речах Дакара он узрел какой-то смысл.
     Наконец Мадейра вцепился в волосы на затылке, со свистом втянул воздух и выдавил:
     - Откуда вы это знаете, дем Дакар? То, о чем вы говорите? Я понимаю, что у инверторов воображения больше, чем у обычных людей, - воображения, творческой фантазии, искусства управляться со словами, соединять их с ситуацией и обстановкой... Но вещи, которые вы рассказали, не фантазия! Нет, не фантазия, так как проясняют множество вопросов! Ваши данные бесценны! Но откуда? Откуда они? - Взгляд Мадейры метнулся к полке с ископаемыми книгами. - Возможно, вы прочитали об этом в древних трудах, переработали, домыслили? Или нашли какие-то изображения? Источники, нам неизвестные, и потому...
     - Он сам источник, - перебила Эри. - Такой, какого не найдешь ни в Отвалах, ни в Старых Штреках. Он вам на любой вопрос ответит, только спросит еще больше. - Она хихикнула.
     Эри откровенно потешалась, а на лице Мадейры восторг и интерес сменялись изумлением. Что до Дакара, то он напоминал шмеля у банки со сладким сиропом. Кажется, он был доволен - нашлась подходящая аудитория.
     - Источник? Что за источник? Что за вопросы? - Мадейра вскочил с дивана и забегал по комнате. - Мне кажется, что назревает нечто важное... Позвольте, я буду записывать нашу беседу... - Щелкнув переключателем, он уставился на меня. - Что это значит, Крит? Ты можешь мне объяснить?
     - Сядьте, - произнес Дакар, - сядьте и успокойтесь. Я объясню.
     И объяснил.
     Следующий час я слушал занимательные сказки о древних городах, стоявших на Земной Поверхности, о странах и народах, каких, должно быть, не существовало никогда, о трейнах, катившихся по рельсам, и гигантских авиетках, летавших в небе над континентами, о войнах, бунтах, мятежах, побоищах, великих открытиях и катастрофах, о плоских участках суши, что назывались равнинами, и вознесенных к небесам, покрытых замерзшей водой над вздыбленной твердью, о водных потоках и скоплениях деревьев, которым в разных местах присваивали имена, звучавшие по-разному: просто лес, или тайга, сельва или джунгли. Еще я узнал о зорях и закатах, о ветрах и дождях, о звездах, метеорах и спутнике Земли, о полетах в пространство над Поверхностью, о станциях, подвешенных в бездонной пустоте, и о попытках долететь к другим планетам. Пустая затея, но величественная... К этой истории прилагались другие, о страшных бурях и разрушительных землетрясениях, болезнях, эпидемиях, мучительной смерти от старости или от ран, полученных в период войн и катаклизмов, о голоде и недостаче сырья, воды и даже воздуха, о свалках мусора на земле и в водоемах, о бесконечных конфликтах между людьми, делившими власть, ресурсы, территории. Если в древности все обстояло так печально, то предкам не позавидуешь... Впрочем, японимал, что это все игра воображения - ведь человечество не обитало на Поверхности. Хотя Пак его знает... когда-нибудь, в глубокой древности, задолго но Эпохи Взлета...
     Мадейра слушал с раскрытым ртом, но временами, возвратившись в мир реальности, расспрашивал изадавал вопросы. Какие чудища водились в джунглях, сельве и тайге? Что значат термины ?пустыня?, ?остров?, ?ночь? и ?наводнение?? Как производили пищу и почему ее недоставало? С чем связано понятие ?страна? - с определенным городом или обширным земным пространством, и что объединяло живших там людей? Что означают ?семейные узы? и по какой причине мужчина, женщина и их потомство селились вместе, в одном и том же патменте?
     Дакар с охотой отвечал - пусть не всегда понятно, но подробно. Никаких проблем, полный порядок с воображением и несомненное родство душ с Мадейрой... Прислушиваясь