твенных преступников" и умер в
Сибири.
     Я помнил мудрый  совет матери,  данный  мне  еще тогда, когда я был в 7
классе гимназии: "Революция -  это дело  убеждения. Если ты твердо  убежден,
что готов истратить свою жизнь на свержение царизма, - что ж, иди туда, куда
влекут  тебя твои  убеждения. Мне будет  больно узнать, что ты в  тюрьме,  в
ссылке, на каторге, что тебе суждена виселица, но против  судьбы не пойдешь.
Но если у тебя нет готовности идти до конца и пожертвовать своей жизнью ради
победы революции, то не кокетничай с революцией  и помни о судьбе дяди Коли.
Ты будешь для революции только балластом и напрасно погубишь свою жизнь".
     Совет матери, данный еще в 1912-1913 году, также повлиял на мое решение
посвятить  мою жизнь  науке. Всю  жизнь я был беспартийным - не  был  членом
какой-нибудь  буржуазной  или  социалистической партии.  Я  не  пошел  ни  в
комсомол,  ни в партию большевиков. Сохранить полное воздержание от политики
в условиях  советской жизни мне, конечно, не удалось. Как и все, я знал, что
означает  вопрос,  звучавший  на  собраниях.  "Кто против?  Подымите  руку!"
Поднять руку  "против" или даже "воздержаться" означало, как минимум, потерю
работы, т.е. потерю средств  к существованию, а с 1931 г. - тюрьму,  ссылку,
концлагерь. Приходилось  цитировать  в  своих книгах высказывания  классиков
марксизма-ленинизма и, прежде всего, И.В.  Сталина, ибо избежать этого после
1931 г. было невозможно.
     Март-апрель 1917 года были медовыми месяцами революции. Киев - да и все
города России - превратился в площадку для митингов. Митинг был сплошным. Он
начинался  с раннего  утра  и продолжался  до поздней ночи.  В нем принимали
участие все желающие. Местом митинга были городские сады и парки, бульвары и
площади. Солдаты  прекратили  строевые  и учебные занятия и  захватили сады.
Киевский  поэт Николай Ушаков отметил это завоевание садов солдатами в своем
стихотворении:
     Солдаты, солдаты, солдаты Гуляют в саду городском...
     Ораторы  один  за  другим  поднимались  на  трибуну  -  это обычно была
скамейка,  стол,  подножие  памятника: памятники Николая  I  и Александра II
прекрасно пригодились для этой цели.  Аудитория  менялась, люди  приходили и
уходили. Каждый хотел сказать свое слово. Но свободы  слова, провозглашенной
Временным правительством, все же не получилось. Солдаты, толпившиеся на этом
перманентном всероссийском  митинге,  слушали  только то,  что  им  хотелось
слушать,  а именно  скорейший  мир во что бы то ни стало и раздел помещичьих
земель.  Ораторов,   призывавших  продолжать  войну  для  защиты  свободы  и
демократии  в  России  против  германского  империализма  или  говоривших  о
необходимости  созыва  Учредительного  собрания   и  компенсации,  хотя   бы
частичной, помещикам  за  конфискацию  земли,  встречали  криками "долой"  и
сгоняли с трибуны.
     Сравнительная близость фронта заставляла уделить войне и армии максимум
внимания и заботы.
     Для  армии   революция  явилась  полной  неожиданностью.   Войска  были
ошеломлены  быстротой  и  легкостью  совершившегося  переворота. Но  свобода
подействовала на темную малограмотную и неграмотную массу одуряющим образом.
Солдаты встретили  переворот прежде всего как "освобождение  от  офицерского
гнета", т.е. от дисциплины.
     Офицеры,  приезжавшие в марте-апреле  1917 г. с  Юго-Западного  фронта,
говорили о разложении армии:
     "все  устали   воевать".  Лозунг  "Мир   без  аннексий  и  контрибуций"
преломился в сознании темной солдатской массы прежде  всего как  возможность
отказа от всяких  наступательных операций. Солдаты  соглашались лишь держать
оборону,  угрожая оружием всем, кто попробует гнать их в  наступление: "Штык
против  немцев,  приклад против  внутреннего  врага",  а  внутренним  врагом
солдатская масса считала Временное правительство, призывавшее  к продолжению
войны. Уже в апреле солдаты угрожали  прогнать Временное правительство, если
оно не будет слушаться Петроградского Совета солдатских и рабочих депутатов.
Солдаты, не стесняясь, заявляли офицерам: "Раз говорят  "мир без  аннексий и
контрибуций" - для чего же нам теперь жертвовать  своей жизнью?" Прибывающие
на фронт из тыла пополнения отказывались брать  оружие  - "Зачем оно нам, мы
воевать не собираемся".
     Солдаты  резерва под самыми различными  предлогами отказывались сменять
части, находившиеся в окопах: "плохая погода", "не все еще успели помыться в
бане", "мы  уже  были  два  года тому назад  в окопах  на  Пасху".  Приказ о
переводе  батареи с одной позиции на другую  встретил на этом участке фронта
сопротивление  со стороны  солдат  пехоты: "Вы  ослабляете  нас, значит,  вы
изменники".
     Мой   гимназический  товарищ   выпуска   1912  года,  в  1917  году   -
штабс-капитан одного  из  пехотных полков на Юго-Западном  фронте, рассказал
мне о красочной встрече солдат его полка с  командующим Юго-Западного фронта
генералом Брусиловым.  Полк,  в котором  служил  мой товарищ, получил приказ
подготовиться  к наступлению, чтобы захватить  одну  высоту. Солдаты заявили
командиру полка, что наступления не будет, а они  собираются уйти с фронта и
разойтись  по  домам.  Уговаривать  полк  приехал  сам  Брусилов.  Он  долго
беседовал с  солдатами и  просил  в конце концов  дать ответ -  будут ли они
наступать и  занимать высоту. Солдаты  заявили, что дадут ответ письменно, и
через несколько минут выставили перед Брусиловым плакат с надписью:  "Мир во
что бы  то ни стало!  Долой войну!" Брусилов не удовлетворился этим ответом.
Тогда какой-то  солдат заявил: "Сказано - без аннексий и контрибуций,  зачем
же нам эта гора?" Брусилов ответил:
     "Мне эта гора тоже  не нужна, но  надо бить противника,  занявшего  эту
гору".
     Наступать  полк все-таки  отказался,  но  дал  слово  удержать позиции:
"Неприятель у нас хороший, - говорили солдаты, - он сказал нам, что не будет
наступать, если  не будем  наступать  мы. Нам  важно  вернуться домой, чтобы
пользоваться  свободой и землей. Зачем  же нам  калечиться?"  "Нам  не  надо
немецкой земли, а до нас немцы не дойдут".
     Все  окопные работы были прекращены, так  как "война  скоро окончится".
Солдаты разбирали в окопах обшивку  из бревен и  досок, выдергивали колья из
проволочных заграждений  для  того,  чтобы  достать дерево  на  топливо. Они
отказывались  чинить дороги, что  делало подвоз  продовольствия к  передовым
позициям  невозможным.  Солдаты отказывались от каких-либо строевых  учений,
так как накануне мира они не нужны и бесполезны.
     Приезжавшие с  Юго-Западного фронта  офицеры  и врачи рассказывали, что
солдаты  потеряли всякое  чувство  доверия  и  уважения  к  правительству  и
офицерам.   Они   требовали  удаления  из   армии   кадровых  офицеров   как
"приверженцев  старого режима". Солдаты  боялись,  что  эти  лучшие в боевом
отношении офицеры сумеют  заставить  их пойти  в наступление.  Неповиновение
приказам офицеров, аресты и убийства офицеров (в офицерские землянки бросали
ручные  гранаты),  самовольная  смена  солдатами  командиров,  отказ  солдат
принять  вновь  назначенных  командиров -  вот  наиболее  характерные  черты
отношения солдат к офицерам в марте-апреле 1917 года.
     Стремление солдатской массы возможно скорее окончить войну выражалось в
отказе воинских частей от выполнения боевых приказов о смене других воинских
частей с позиций, в требованиях  об отводе частей в тыл под угрозой оставить
к определенному сроку позиции, в самовольном оставлении позиций, в  братании
с противником, в дезертирстве (с марта 1917 г. по октябрь 1917 г. ушло в тыл
- самовольно или  под разными предлогами  - около 2 млн. солдат,  и больше 2
млн.  солдат  сдалось в плен),  в отказе солдат запасных  полков  в тылу под
самыми различными предлогами идти на фронт (только 50% пополнений, посланных
из  тыла,  доходили   до  фронта).  Повальный  уход  в  тыл   был  стихийной
демобилизацией армии.
     Еще  в  начале  мая   1917  года  Главнокомандующий  генерал   Алексеев
предупреждал Временное  правительство, что наступление невозможно: "Армия на
краю гибели. Еще миг и она, свергнутая  в бездну, увлечет за собой Россию  и
ее свободы, и возврата не  будет". Командующие фронтами  - А. Драгомиров, В.
Гурко, Щербачев, кроме  Брусилова,  поддерживали мнение Алексеева. Керенский
поспешно заменил Алексеева на посту главнокомандующего Брусиловым и бросил в
июне  1917 года  весь  фронт,  от Балтики до  Черного  моря,  в наступление,
которое кончилось катастрофой.
     На  Юго-Западном фронте  наступление началось  успешно,  но  контратаки
немецких  войск  превратили  армии  Юго-Западного  фронта  в бегущую  толпу,
которая  убивала  попадавшихся  по дороге офицеров,  грабила  с криком "режь
буржуя" местных  жителей, совершала насилия  над женщинами.  В  окрестностях
Волочиска  за  одну ночь было задержано 12000  дезертиров-беглецов. О власти
офицеров, о  повиновении солдат  офицерам  уже не  было и  речи,  уговоры  и
убеждения -  не  действовали, на  них отвечали  угрозами  и  выстрелами.  На
протяжении сотни верст  в тыл тянулись вереницы беженцев - с ружьями  и  без
них  -  здоровых,  бодрых,  чувствовавших  себя  совершенно  безнаказанными.
Попутно шел грабеж и  разорение  помещиков  и  крестьян. У них отбирали все:
домашнюю птицу, скот, хлеб, посуду, деньги и пр.
     Наступление  на Северном и Западном фронтах закончилось, можно сказать,
не  начавшись.  На  румынском  фронте  оно  началось  удачно, но по  приказу
генерала Корнилова, заменившего Брусилова  на посту главнокомандующего, было
прекращено из-за провала наступления на Юго-Западном фронте.
     После "наступления Керенского"  армия превратилась в огромную, усталую,
плохо  одетую  (недостаток обмундирования),  полуголодную (мясной и  хлебный
паек были сокращены почти вдвое из-за разрухи  на транспорте)  и озлобленную
толпу людей, объединенных жаждой мира во что бы то ни стало и антисемитскими
лозунгами.
     Погромная агитация против евреев началась на  Украине тотчас  же  после
февральской  революции. Первые  известия о погромной  агитации приходятся на
март-июнь 1917 г., т.е. еще до "наступления Керенского". Погромщики обвинили
евреев  в   недостатке   продовольствия,  промышленных   товаров,  в   росте
дороговизны  -  словом,  повторили  секретный циркуляр царского департамента
полиции от 1916 года.
     В марте-июне 1917 года погромная агитация велась в  Полтаве, в Киевской
губернии (в городах Василькове и Брусилове) и в  других областях Украины.  В
городах  и  местечках, даже  в Киеве, толпа  избивала  евреев.  Сообщения  о
погромной агитации шли  также из Одессы, Балты, Тирасполя. В  Житомире толпа
женщин   занялась  обысками  в  еврейских  домах  (искали   продукты)  .   В
Елизаветграде в поисках продуктов толпа разрыла несколько десятков могил  на
еврейском   кладбище.  В   ряде  городов,  как  например,  в  Александровске
(Екатеринославская губ.), толпа грабила еврейские лавки.
     В   Галиции  были  еврейские  погромы  в  1915-1916   гг.,  но   провал
"наступления Керенского" в июне  1917 года сопровождался пьяными солдатскими
погромами еврейского и польского  населения в  Тарнополе и Калуще, поджогами
домов, грабежами, убийствами и изнасилованиями.
     Отступая  дальше в  Россию,  на  восток,  солдаты  громили  местечки  и
помещичьи  имения на Волыни и в Подолии, разбивали и грабили винные заводы и
склады. Кроме того, с 1916 года получил широкое распространение и могущество
"самогон". Украинское крестьянство, обладавшее избытками хлеба и  картофеля,
создало  чуть ли не  в  каждой хате в  деревне самодельные  водочные заводы,
курившие  самодельную  водку  "самогонку".  Деревня   напивалась,  дурела  и
отравлялась этой самогонкой и спаивала солдат.
     Из Волыни, Подолии, Полтавшины в сентябре 1917  г. сообщали о самосудах
пьяных солдат и крестьян, о беспорядках, захватах земли, погромах и насилиях
над евреями. Больше всего страдали еврейские города и местечки. Крестьянство
начало с  захватов помещичьих  усадеб, грабежей помещичьих  домов  и убийств
помещиков.  Но  так  как  помещиков   было  не  так   много,  то  постепенно
крестьянство переключилось на погромы евреев.
     Борьба  Рады  с  Советской Россией  дала  дальнейший толчок  погромному
движению против евреев на Украине.
     В конце 1917 года  ив 1918 году главной силой погромного движения стала
украинская национальная армия и  подопечные  ее "батьки-атаманы". Но в  ходе
германской  оккупации  Украины  усилилось погромное  движение  крестьянства,
которое в борьбе с германскими  оккупантами  и  гетманом,  организовало  ряд
жестоких  еврейских  погромов  с  массовыми убийствами  и  резней еврейского
населения.
     Известное  участие  в  погромном движении  приняли в начале 1918 года и
части  советских войск,  в  особенности  партизанские отряды,  которые  вели
борьбу с Радой.
     Первые  крупные  специфически-еврейские погромы начались еще в  октябре
1917 года. В Киевской губернии погромы  были  в Жашково, Погребище,  Сквире,
Ставище; в  Подольской  губернии - в Гайсине, Виннице, Жабокриче, Меджибоже,
Мястковке. В ноябре-декабре 1917  года количество  еврейских погромов  резко
увеличивается. В эти 2 месяца в  3 губерниях Правобережья произошло свыше 50
еврейских погромов.  Погромы производили  солдаты, а  крестьяне  приезжали с
пустыми возами для увоза имущества из разбитых еврейских домов и лавок.
     Как  красочно  писал  в  ноябре 1917  г.  один  еврейский  общественный
деятель:
     "В  Остроге,  Ямполе, Каневе и еще  и  еще  - уже произошли  погромы. В
Томашполе,  Таганче и т.д. ждут  погрома. В Сквире и почти по всей Волынской
губернии  готовятся  к погромам.  В Тараще  и  других  местах  предотвратили
погромы, а  из  десятков других городов  и местечек  молят о  помощи  против
погромов...
     Вся жизнь в нашем крае во власти ужасов и погромных страхов.
     Грязная волна грабежей, дикости и разнузданности разлилась, как болото,
по всей стране...
     Из деревень непрестанно прибывают на ярмарки в еврейские местечки сотни
пустых  возов,  с  намерением  вернуться  полными,  нагруженными  еврейскими
товарами, еврейским добром, - ведь каждый еврей богач". (Н. Сыркин, статья в
"Der Telegraf" №3 от 17.11.1917)
     28 ноября 1917  года фракция сионистов  внесла в  Малую  Раду следующий
запрос: "Из  целого ряда пунктов, свыше 30, Подольской, Волынской и Киевской
губерний  нами ежедневно получаются  от представителей  еврейского населения
умоляющие телеграммы о  начавшихся  или угрожающих погромах... Горят города,
разграбляются   лавки,  уничтожается  домашний  скарб;  последнее  имущество
терроризованной трудовой  еврейской  массы  беспощадно и  бесцельно  губится
озверевшей  толпой.  Жизнь беззащитного населения висит на волоске.  Местные
власти бессильны. Охраны нет никакой... Милиция и содействующие ей войсковые
части фактически не справляются со своей задачей.
     Ужас положения усугубляется тем, что все  здоровое  и  взрослое мужское
население  находится  в  армии. Отпора  громилам дать  некому. Остались одни
старики,  дети  и беспомощные женщины. Жизни и чести их угрожает смертельная
опасность".
     Запрос  кончался  просьбой  к генеральным  секретарям  по внутренним  и
войсковым делам: 1)  принять меры к  немедленному  прекращению  погромов, 2)
разрешить   евреям-воинам   организовать  специальные  дружины   для  охраны
еврейского населения.
     С. Петлюра обещал и то, и другое, но ничего реально не сделал.
     На  второй  еврейский  запрос в  Малой  Раде  19  декабря  1918  года о
еврейских погромах  ответил  сам Винниченко.  Он обещал принять все меры для
защиты  еврейского  населения от  погромов  и  выделить воинские  части  для
прекращения  погромов.  Дело кончилось  обещаниями, воззваниями и  бумажными
циркулярами, не  имевшими  никакого  эффекта.  Создание  еврейских  воинских
дружин  и  отрядов  самообороны  населения  не   было  разрешено.  Наоборот,
евреи-бойцы  были исключены  из украинских  воинских частей Рады  и  отрядов
Вольного казачества.
     Так, уже в  декабре 1917  года  Украинская Рада и  ее правительство  не
хотели ничего сделать для прекращения еврейских погромов.
     Справедливости ради  следует  сказать,  что  Министерство  по еврейским
делам,  которым  руководили  еврейские  социалистические  партии  -  "Бунд",
"Объединенные социалисты"  и "Поалей Цион" в ноябре-декабре  1917 г. сорвали
создание еврейских военных отрядов самообороны, которое пропагандировалось в
кругах еврейства  под  лозунгом  "Еврейские  солдаты - в еврейские полки,  а
еврейские полки - в еврейские местечки" для защиты евреев от погромов.
     Тем  не  менее  в последней трети  1917 г.  в ряде городов  и  местечек
Украины  самочинно возникли еврейские дружины самообороны, сформированные из
евреев-солдат,  служивших  в 1914-1917  гг. в  старой  русской армии.  Такие
отряды еврейской самообороны возникли в  Одессе,  Голованевске  (Подолия), в
Овруче, Тараще, Дымере,  Брацлаве,  Немирове  и др., и  они-то спасли немало
еврейских жизней от погромщиков.
     В связи с приближением советской власти в  Киеве в середине января 1918
г. было объявлено осадное положение. Вся власть перешла в руки военных.  Они
расстреливали    без   суда    и    следствия   десятки    лиц,   казавшихся
"подозрительными".  На  улицах  Киева   в   январе   было  немало  погромных
выступлений  против евреев. В дни, когда Киев находился под обстрелом орудий
советской  армии  Муравьева,  погромное  настроение  резко  усилилось.  Были
сделаны даже  попытки  разгрома еврейских лавок, особенно на  Подоле.  Некий
Ковенко,  командир отряда "Вильных Козаков", назначенный  комендантом Киева,
силами своего  отряда организовал 20 января  погромные выступления  в  Киеве
против евреев. Казаки Ковенко 20  января 1918 г. разгромили помещение "Союза
евреев-воинов"  и  убили  председателя Исполнительного комитета этого  союза
Иону Гоголя.
     Украинская Рада. Директория. Атаманы
     Октябрьский  переворот  в  Петрограде  и  в  Москве  нашел  немедленное
отражение в Киеве.
     Схватка  между силами  Временного правительства  (политический центр  -
Городская Дума, военный центр - Штаб киевского военного округа) и советскими
силами в Киеве (политический центр -  Совет солдатских и рабочих депутатов -
в бывш. дворце  генерал-губернатора,  военный центр - в Арсенале) началась в
конце  октября. Больших  боев и большого обстрела Киева не было,  всего лишь
несколько  орудийных  выстрелов.  Обе  стороны лишь  вели "разведку  боем" и
выясняли свои силы.
     За  Временное правительство в поддержку Штаба киевского военного округа
выступили   лишь  юнкеры,  командный  состав  и  отдельные  небольшие  части
Киевского гарнизона. Большевики также не имели за собой крупных военных сил.
Поэтому исход борьбы зависел от того, чью сторону примет Центральная Рада, и
от  тех воинских частей,  в которых  преобладали украинцы.  Центральная Рада
сначала заявила о  своем нейтралитете в борьбе "российских групп" за власть.
Она образовала "Комитет спасения революции  на Украине" (какой  революции  -
февральской или октябрьской - Рада умалчивала), но когда через 2-3 дня  стал
очевидным перевес большевиков, Рада вмешалась в борьбу "российских групп".
     2-12  ноября 1917  г.  ст.  ст. в  Киеве состоялся Третий Всеукраинский
войсковой съезд. На  нем присутствовало 3-000 делегатов от верных Украинской
Центральной Раде воинских частей в Киеве и  в украинской провинции. Опираясь
на эту силу, Центральная Рада выступила как третий "законный"  претендент на
верховную  власть  на  Украине.  Делегаты  съезда,  опираясь  на  украинские
воинские части в Киеве, легко подавили военные силы Временного правительства
в столице Украины. Юнкера и офицеры капитулировали. Часть их бежала на Дон.
     Но  одновременно  делегаты  съезда,  опираясь  на  украинские  части  в