и себя! Целую тебя. Господь с тобой.
     Мама".


     Вторая страница - чистая.
     Третья страница:

     "4 февраля 1927 г.

     Дорогая Мама, 24 дек.  н. ст.  я почувствовала  себя дурно6,
легла в постель, да и  проболела до сего7 дня, причем по временам
опасались,  что болезнь может принять дурной оборот.  Поэтому я не писала  в
Бежецк  не  ответила  даже  на   письмо  Левушки,  которое  бесконечно8
тронуло  меня.  На  днях  ты  получишь несколько десятков рублей не от
меня, а  как года  2 тому назад  от  дяди В. но теперь  не через тетю  Котю,
потому  что она больна. О получении  денег  извести меня9.  Н. Н.
Пунин уезжает в конце февраля  в Японию на 3 месяца  с10  русской
выстовкой11. Если  бы не  моя болезнь и  не зима я  бы непременно
воспользовалась12
     (Четвертая страница): этим случаем, чтобы  пробраться к маме и  Вите на
Сахалин. Во время стужи я с мукой думала о Вас: каково было терпеть холод  в
таком продувном домике, как Ваш.
     Получила    ли    Шурочка    от    Лукницкого13        адрес
Горькаго14? -  я все еще  лежу и почти никого не  вижу так что, к
сожалению, лишена возможности теперь исполнить ее просьбу.
     Не думай, что я забыла15   о твоих просьбах в последних 2-ух
письмах, но болезнь сделала меня совершенно беспомощной.
     Как только встану, пошлю тебе денег и  очень прошу  тебя  употребить из
них рубля 3-4  на  подарок  Леве 18 февраля,  день16  его имянин.
Целую тебя, Шуру и Леву. Ваша Аня".

     Примечания к тексту:
     1. Написано "что". "Ч" зачеркнуто, и над ним написано "за".
     2. Sic.
     3. Первоначально было "меня". Переправлено в "мне".
     4. В слове "делай" буква "е" переправлена из какой-то другой.
     5. Так в автографе: написанное "бес" зачеркнуто.
     6. Так в автографе: написанное "и" зачеркнуто.
     7. Первоначально было: "сих". Переправлено в "сего".
     8.  Помарка  -  нечаянно  сделана  мной  при  переписке;  в  автографе:
"безконечно".
     9. Вся фраза ("О получении..." - и т. д.)  вписана потом - более мелким
почерком и между строк.
     10. Первоначально было "при". "При" зачеркнуто и сверху написано "с".
     11. Sic.
     12. Sic.
     13 и 14. Sic.
     15.  Слово  "забыла" написано  над  густо зачеркнутым  другим  каким-то
(по-видимому: "не думаю").
     16. Перед словом  "день" было  написано  что-то,  по-видимому, "в",  но
зачеркнуто.

     (Это письмо  осталось  неотосланным, или, может быть, АА переписала его
начисто и послала то, а экземпляр,  с которого снята эта  копия, остался как
черновик. Однако это маловероятно. Подлинник находится в Шереметевском доме.
- 6.07.1927.)


     7.02.1927

     АА училась  в Смольном институте (меньше года), в  третьем, по  другому
счету - в пятом  классе (была  в голубом  платье; можно установить  по  этой
примете). Не вынесла "запертости" и упросила родителей (отец ее еще не был в
отставке - это кстати) взять ее из Смольного.
     В  царскосельской Мариинской гимназии АА  была седьмой, шестой,  пятый,
четвертый (проверить - П. Л.) классы  (третий класс  - в Смольном), а второй
класс пропустила  вовсе  - жила  в Евпатории и  готовилась  к первому классу
дома.  Подготовлял ее  гимназист седьмого  класса  Миша  Мосарский  -  очень
бедный, некрасивый  еврей, но очень  умелый  педагог, подготовлял АА даже по
Закону Божьему, несмотря на то, что был евреем. Платили ему двадцать  рублей
в месяц. Он приходил к АА заниматься.
     АА  поехала в Киев,  выдержала все экзамены хорошо и поступила в первый
(старший) класс киевской гимназии, которую и окончила. (Экзаменов в Киеве АА
совершенно не помнит.) Подруг у  АА не было в  Киеве вовсе, АА помнит только
две-три фамилии, да и то очень смутно.
     АА о преподавании в царскосельской гимназии говорит, что оно было о ч е
н ь плохо  поставлено.  Многие учителя  были только со средним образованием,
гимназия была оборудована очень плохо, помещение было очень тесное. Учили АА
очень плохо.
     Ходила она заниматься приватно  к француженке (Mme...) и к немке  (фрау
Шульц?).
     В Киеве преподавание поставлено было лучше, но и там все-таки неважно.

     АА читала эти дни монографию  Леонардо да Винчи - Волынского. Возмущена
этой  книгой  предельно.  Книга  совершенно  ненаучная  и  пропитана  лживой
преднамеренностью от начала до конца.

     Вчера  у  АА  был  В.  К.  Шилейко.  Потом  -  Е.  Данько,   возмущенно
рассказывавшая  АА  небылицы  о  Сологубе,  которым  верит  сама;  небылицы,
распространяемые художником Соколовым из  Госиздата. У  АА сегодня была Вера
Алексеевна Фехтер (сестра  жены  Недоброво). АА встречалась с  ней в прежние
годы (до революции), не очень часто - на обедах и т. п., близости никакой не
было.  Потом случайно  встретилась с ней в 21 (22?), перед отъездом Лурье за
границу - когда та  ходила  к О. Судейкиной, с  которой  были в приятельских
отношениях  (на "ты" была) - тогда встречались несколько раз. Потом опять не
встречались.  Последний раз В. А. Фехтер была  у АА год назад. В 21 (22?) г.
АА  возмущало желание В. А. Ф. влезть в ее быт (пример: перед отъездом Лурье
к АА пришла В. А. Ф. АА  сидела и плакала (плакала  - держа в руках письмо с
известием о смерти  Ии -  сестры  АА).  В. А. Ф. решила, что АА плачет из-за
отъезда Лурье и стала утешать ее: "Он вернется", - и т. п. АА тогда довольно
невежливо отвергла ее соболезнования).


     13.02.1927

     Вечером  был у  Ахматовой.  Она  лежит.  Застал  у нее Шилейко. Пунин в
соседней комнате - не хочет  встречаться с Шилейко, ждет его ухода и злится.
Ахматова,  не  желая сердить  Пунина,  хочет,  чтоб Шилейко скорей ушел,  но
нелогично просит  его посидеть еще, когда он  собрался уйти. Ей кажется, что
Шилейко грустный, и ей жаль его.
     Пунин сегодня утром приехал из Москвы (уехал туда 6-го февраля).


     11.03.1927

     О Шилейко.
     Пример, показывающий  тяжелый характер В. К. Шилейко. Утром  сегодня  я
был  у  него.  Когда  я  уходил,  он  попросил  меня  опустить  письмо  Вере
Константиновне  Шилейко, но  опустить в ящик  трамвая, а  не  в простой ящик
(завтра  и послезавтра  праздничные дни, и он  боится, что письмо,  если его
опустить в простой ящик, не пойдет в Москву сегодня). Письмо  я взял, но, не
дождавшись трамвая с ящиком, бросил его в простой почтовый ящик.  Под  вечер
Шилейко пришел к АА. Оттуда позвонил мне  и  узнал  от  меня,  что письмо  я
опустил в простой ящик. Через час я пришел к АА. Шилейки  у нее уже не было,
а  АА была расстроена и рассказала мне, что Шилейко, узнав о том, что письмо
я бросил в простой ящик, страшно рассердился, огорчился  и набросился на нее
(при  чем  здесь  АА?).  Надулся  и долго говорил  ей,  что "вот,  он  хотел
заниматься сегодня вечером, а теперь вечер испорчен, он работать не может, и
т. д.",  при этом  все  свое неудовольствие обращал на  АА и,  расстроив ее,
ушел. Надо добавить  только, что письмо было отнюдь не спешное, не  важное -
самое обычное письмо жене.

     О Рыбакове.
     АА  сегодня говорила  о Рыбакове.  Говорила,  что он к ней  относится с
большой  доброжелательностью  и  заботливостью. Всегда  старается всучить ей
деньги, сделать ей всякие одолжения.

     О Шилейко и Пунине.
     АА по поводу сегодняшних нападок на нее Шилейко (из-за пустяков, к тому
же не имеющих к  ней никакого отношения)  говорила о Шилейко, о тяжести  его
характера,  о  манере   его  надуваться  и  изводить  ее  несправедливыми  и
продолжительными упреками по всяким  значительным, малозначительным  и вовсе
незначительным  поводам.  Когда  Шилейко  впадает  в  неудовольствие,  с ним
немыслимо  продолжать  разговор,  немыслимо  ни  до  чего  договориться.  Он
надувается и очень зло изводит АА. Чрезвычайно неуживчив и тяжел в общении.
     АА говорила,  что никогда Пунин не расстраивает ее так, как расстраивал
и расстраивает до сих пор Шилейко. Пунин горяч, вспыльчив, но даже  когда он
"бушует", это не бывает тягостно. С ним всегда можно договориться.

     Мнение о книге Жирмунского "Пушкин и Байрон".
     По просьбе АА я принес ей сегодня своего "Пушкин и Байрон" Жирмунского,
- книга,  нужная ей  для работы  по  Пушкину. АА читала ее, и  заметила, что
книга написана очень напыщенно, очень тяжело, что Жирмунский, воспитанный на
германской  культуре, и к  Пушкину относится с какой-то тяжеловесностью -  к
Пушкину,  который так прост! (который, конечно, и очень  сложен  -  с другой
стороны,  но ведь  совсем же не надо "сначала пугаться и разводить руками, а
уж потом приступать к работе, как это делает Жирмунский").

     Мнение о Гавриилиаде.
     АА  говорила  о том,  что  совершенно  не может  читать  "Гавриилиаду".
Порнография  сама по себе неприятна, но  с ней  АА еще могла бы мириться. Но
порнография,  соединенная  с  кощунством,  -  ей  отвратительна.  Дальше  АА
упомянула, что "Гавриилиада" написана совершенно в духе Парни.

     К характеристике АА.
     Сегодня АА при  мне читала про себя  "Ariosto". Я сидел рядом в кресле,
смотрел  какую-то  книгу.  Вдруг АА с  юмором тихо  сказала:  "Да,  жди!". Я
взглянул на  нее -  она  продолжала чтение. Я спросил, к чему  относится  ее
замечание. АА  рассмеялась, прочла вслух и перевела мне  отрывок.  (Найти  в
"Ariosto"  это  место и исправить  запись по нему - П. Л.), где ... видит на
деревьях надпись,  говорящую  о том,  что  его  любимая на этом месте  имела
любовное  свидание с  ... Он  начинает  ревновать, пытается обмануть  самого
себя, сделав  вид, что  он не  прочел  надпись  и что упоминаемое в  надписи
незнакомое имя  мужчины - не что иное, как неизвестное ему ласкательное имя,
каким,  вероятно, за глаза зовет его самого  любимая.  И  вот восклицание АА
относится именно к этому месту.

     К работе по Пушкину.
     Вчера АА  сделала  новые находки в  своей работе по  Пушкину. 1. Начало
второй  части  "Кавказского  пленника"  (монолог   Черкешенки)  имеет  своим
источником  начало Песни Песней  (смотри Библию).  Совпадают  моменты: "Тебя
лобзал немым лобзаньем", "Склонись главой ко мне на грудь", "Царь души моей!
Люби меня...", "К тебе я вся привлечена", "Душа тобой напоена..." и др.
     Эти же моменты  АА находит и в Пушкинском подражании Песни Песней,  что
подтверждает первое положение. Сходится это все и по датам.
     Подробней не записал, чтоб избежать неточностей.

     Мнение о пушкинистах.
     АА сегодня (как  часто и раньше) неодобрительно отзывалась о теперешних
пушкинистах.
     Все  они относятся друг к  другу  с  недоброжелательностью, с завистью,
грызут и загрызают один другого по малейшим поводам.  И в  то же время между
ними  существует какое-то молчаливое соглашение  - не  отвечать ни  на какие
вопросы о Пушкине,  заданные им  не "пушкинистами", а скажем,  "дилетантами"
(как,  например, Лернер  и  другие отнеслись к  АА). Пример такой:  когда АА
обнаружила сходство  описания  боя в "Руслане и  Людмиле" с описанием  боя в
"Полтаве", АА через Гуковского и др. узнавала  у пушкинистов о том, известно
ли это,  есть ли в пушкинской литературе указания на это. Никто не отвечал -
встречали все  вопросы  молчанием,  отговаривались неведением. А  недавно АА
случайно нашла  в книге, кажется,  Томашевского - указания  по этому  поводу
(там  сказано, что в первом издании  "Руслана" боя не было вовсе,  а  Пушкин
написал  или доделал описание этого боя  значительно  позже  и близко к тому
времени, когда писалась "Полтава").

     О своей работе (по Пушкину).
     АА говорила мне о том, какую радость доставляет ей работа (по Пушкину),
как хорошо работать. Говорит, что теперь ей постоянно не хватает ф и з и ч е
с к и х сил для работы, что впервые в жизни она "чувствует мозг" - чувствует
переутомление. И все же - какое наслаждение - работа!

     Характерная  черта:  о  Пушкине, о  Данте  или о любом  гении,  большом
таланте   -  АА  всегда  говорит  так,  с  такими  интонациями,  словечками,
уменьшительными именами, как будто тот, о котором она  говорит, - ее хороший
знакомый; с ним она только что разговаривала, вот сейчас  он вышел в  другую
комнату, через минуту войдет опять...
     Словно  нет пространств  и  веков,  словно они -  члены  своей семьи...
Какая-нибудь строчка - например, Данте - восхитит АА: "До чего умен старик!"
- или: "Молодец Пушняк!" (собрать больше примеров и тогда исправить запись).
     Эту черту в АА подмечают все ее знакомые  - и Чуковские, и Замятина,  и
др.

     О Федине.
     АА познакомилась с  Фединым  в 1922 году  в  ресторане - на чествовании
Пильняка. Было человек пятнадцать. АА оттуда должна была идти  в театр, были
у нее два  билета. Она предложила один желающему из присутствующих. Вызвался
идти с ней К. Федин. Он съездил домой (или в больницу?) к жене, которая была
больна, потом заехал за АА. Вместе были в театре.
     После  этого  Федин несколько раз  приходил  к АА,  раз были  вместе  в
ресторане. С тех пор Федин приходит в день ангела АА поздравлять ее, и таким
образом поддерживает знакомство.

     О Парни.
     АА сегодня (и часто последнее время) говорила о Парни, о том, что Парни
совершенно  чужд  ей по  духу,  что основная эмоция Парни - чувственность  в
соединении с сентиментальностью; что Парни - очень не тонок, даже груб.
     Констатировала, судя  по себе,  что,  видно, вкусы  эпох  очень  сильно
меняются, ибо  она совершенно  не  может понять увлечения Пушкина  и  других
поэтов пушкинского времени - Парни.

     К работе по Пушкину.
     АА вчера сделала находку в работе по Пушкину - какой-то момент "Евгения
Онегина", на котором сказывается влияние Ariosto.
     Из опасения напутать не пишу конкретней.


     24.03.1927

     О Леве:  "Неужели  он тоже  будет стихи писать?! Какое  несчастье! -  и
неожиданно быстро и будто серьезно добавляет: - У него плохая фантазия!"

     О разлуке и смерти.
     После того, как сегодня при мне АА звонил по телефону из Москвы, за час
до отъезда  в  Токио, Пунин, мы заговорили  с  АА  о совершенствах  техники.
Совершенная  техника   -  говорила  АА  -  вовсе  уничтожит  расстояние,   а
следовательно, уничтожит и разлуку. Разлуки не будет,  не  будет и ощущений,
вызываемых  разлукой.  Человек  отвыкнет  от  них.  Но  тогда  смерть  будет
неизмеримо  более  страшной и  непонятной, чем  сейчас, ибо в  течение жизни
человека ничто по ощущению не будет напоминать ему смерти. Ибо разлука ближе
всего  смерти.  И  ощущения  разлуки больше всего  схожи  с представлением о
смерти...
     "А  сон?" - спросил  я. "Сон - совсем другое,  сон по природе своей  не
имеет ничего общего со смертью и не вызывает никаких представлений о ней", -
убежденно ответила АА.


     29.03.1927

     "Анна-провидица".
     Когда АА получила известие  с Сахалина о том, что ее  племянница Ивонна
заболела, АА сказала А. Е. Пуниной, что Ивонна умрет.
     Вскоре после этого АА получила телеграмму с известием о смерти Ивонны.
     АА  сказала мне,  что такое интуитивное  знание того,  что будет, такие
предчувствия -  не удивляют  ее. "Это то самое  чувство, от которого  собаки
воют на луну", - добавила АА.

     О "Гавриилиаде".
     АА  вчера прочитала "La guerre des  dieux" Парни для того,  чтобы найти
влияние  на Пушкина.  Читать  эту бесконечную  вещь (кажется, 5000 строк) АА
было очень скучно.  Говорит,  что нашла там пять-шесть мест, имеющих большую
общность с "Гавриилиадой".  Три места из них  -  отмечены  уже  Томашевским,
остальные   Томашевский   не   указывает.   Говорит,    что    "Гавриилиада"
представляется ей по духу  больше всего похожей на эпизод  из "La guerre des
dieux".
     "Гавриилиада"  сделана,  по мнению  АА, больше всего под  влиянием  "La
Pucelle" Вольтера и этой вещи Парни.

     О Боричевском.
     Е. Данько рассказывала у АА про Боричевского. Он сейчас постоянно у нее
бывает,   хочет   завязать  с  ней  дружбу.  Об  АА   отзывается   ей  очень
неблагожелательно, говорит, что у нее всегда маска, что  он никогда не видел
за  этой маской настоящего  лица ее, говорит:  "С АА у меня не нашлось точки
соприкосновения...". И это он говорит Е. Данько, зная,  что она очень хорошо
к АА относится. Представляю себе, что он говорит об АА людям, не знающим АА.
Дружит с Голлербахом  (по Царскому Селу).  С  этим-то мерзавцем у него,  как
видно, "нашлись точки соприкосновения".

     О Томашевском.
     АА говорила мне  о  Томашевском, что,  по  ее мнению, он во всех  своих
работах  по Пушкину  преследует  "тайную"  цель: "найти  Пушкину благородных
предков" - доказать,  что  Пушкину источниками служили  и оказывали  на него
влияние,   главным  образом,  перворазрядные   поэты,  классики,   -  а   не
второстепенные. АА иллюстрировала свою мысль примерами  (упоминала Мильтона,
Корнеля и  др., между прочим).  И сказала,  что  такое желание Томашевского,
конечно,  очень  благородно,  но, однако,  черное все  же остается черным, а
белое -  белым. Предсказывала,  что  следующее полное  собрание произведений
Пушкина, если  в нем будет участвовать Томашевский (а ему несомненно поручат
"французскую часть"), будет именно с таким уклоном - со стремлением показать
Пушкину "благородных предков".


     8.04.1927
     Как АА знает Пушкина.
     Сегодня я учинил АА  нечто  вроде "экзамена"  по  знанию  Пушкина. Взял
однотомного  и  раскрывал  на  любой  странице.  Выбирал какую-нибудь  самую
малохарактерную  для  данного  стихотворения  строчку,  читал  ее  вслух   и
спрашивал - из какого  стихотворения она, какого она года...  АА безошибочно
называла  и то, и другое, и почти  всегда наизусть  произносила следующие за
этой строкой  стихи... Подобрав так пятнадцать-двадцать  примеров, я перешел
сначала к прозе, а потом к письмам Пушкина. Оказалось, что АА знает и их так
же бузукоризненно хорошо. Я  читал часто только  два-три слова - и всегда АА
совершенно  точно  произносила  следующие  за ними слова  и -  если это было
письмо - подробно пересказывала мне содержание письма.
     Могу утверждать, что письма Пушкина АА знает наизусть.


     11.04.1927

     Об О. Клемперере.
     По  поводу  концерта  под  управлением Отто  Клемперера  (в Филармонии,
10.04.1927),  которого АА  слышала  в первый  раз, АА  говорила,  что ей  не
приходилось  видеть  хороших  дирижеров,  что  она  не  избалована  хорошими
дирижерами. И  что Клемперер, конечно, прекрасный  дирижер.  В  нем удивляет
полное отсутствие  напряжения,  необычайная  легкость  и  согласованность  с
оркестром; АА обратила внимание и на то, что Клемперер вел оркестр  наизусть
- не имея перед собой тетради.

     Я с АА в кинематографе.
     Я был с  АА в  маленьком кинематографе на Невском...(Мы  хотели пойти в
"Parisiana", но  АА, увидев, что там идет "Бэла" по  Лермонтову, не захотела
идти туда, и мы пошли  в маленький - наугад, не зная, что там идет.) Там шла
глупейшая  американская  комедия (рассчитанная  на  угождение  "черни"  -  с
избиваемыми  полицейскими и  с отсутствием  какой бы  то ни было логики). Мы
смеялись от  души над глупостью  ее.  Потом шла американская же, видимо  (АА
судила по моде платьев), очень старая - десятых годов - фильма "Отшельник".
     В этом кинематографе АА была как-то с В. К. Шилейко в голодные годы.

     К работе по Пушкину.
     Ходасевич в  "Поэтическом  хозяйстве  Пушкина"  приводит  тридцать  три
примера  употребления Пушкиным  слова  "пора". АА нашла еще тридцать  четыре
примера - уже  давно - и вчера или  позавчера нашла еще и тридцать  пятый (в
"Сказке о рыбаке и рыбке",  кажется). И очень была удивлена тем, что увидела
это тридцать пятое "пора" только теперь ("Глаз, - говорит, - не хватает").

     О кинематографе.
     Я  шел с АА  в кинематограф. Сегодня АА весь день работала по Пушкину и
утомилась  очень.  АА  сказала, цитируя  кого-то: "Как  мы непритязательны в
выборе развлечений, когда хорошо поработали перед тем".





     18.04.1927

     Говорили о самоубийстве Кракова. АА