хнике  стихотворчества; с) по
художественному стихотворному переводу.  Просил никому об этом не  говорить,
боясь отказа.
     Конечно, ему не дадут просимого. У них свои, формалисты, на то есть.

     АА собирается во вторник на негрооперетту.


     14.05.1926

     В  1924 году  АА  ездила в Москву  и  в  Харьков. В Харькове  после  ее
выступления в театре к ней подошла какая-то пожилая дама и попросила дать ей
какое-нибудь  стихотворение,  которое  она  могла бы декламировать в  разных
местах. В руках у АА были прошнурованные листки с ее стихотворениями, на них
стояли  печати, разрешающие  чтение  их... - стихи, которые  она только  что
прочла.
     АА вырвала листок со стихотворением "Клевета" и отдала его даме. В этот
момент  вошел сын  антрепренера  -  Якобсон,  молодой человек лет  двадцати.
Удивился, что эта дама разговаривает с АА, и, когда та ушла, спросил АА, кто
ей представил эту даму?
     АА:  "Как будто  без того, чтобы ее  кто-нибудь мне представил, она  не
могла разговаривать со мной!"
     АА ответила,  что никто  не  представлял.  Тот возмутился: "Как  никто?
Неужели она с а м а подошла к вам?"  - и всю дорогу потом  и  он, и его отец
возмущались этой дамой и просили у АА извинения за нее.
     АА рассказывала  это как  образец мещанства, узкой буржуазности и очень
смеялась над глупым правилом, что человек не может разговаривать с человеком
без  того,  чтобы  не быть  представленным... АА,  рассказывая, дала  полную
свободу  своей  иронии над  этими отжившими  давно  свое  время, но  все еще
встречающимися, вот как в этой - в провинциально еврейской семье!  - глупыми
правилами общежития...


     15.05.1926. Суббота

     Вчера АА показывала мне новые свои открытия о Пушкине  и Шенье. Дня два
она  не  занималась  этой работой (вернее  занималась  урывками).  Позавчера
вечером  - деятельно  принялась снова. Вчера АА делала  уже  кое-какие очень
интересные обобщения; пока нигде их не записала, не отметила  - держит все в
голове. Очень  внимательно следит за  словарем  Пушкина  и выискивает  в нем
слова -  с виду совершенно русские, в действительности же - перекрашенные из
французских. Эту  пересадку  слов  из  французского языка в  русский  Пушкин
делает  изумительно.  В  строках:  "Стальной  щетиною сверкая  /  Не встанет
русская земля" - "стальная щетина" выглядит  самым чистокровным  русизмом. В
действительности - это перевод из Шенье: перевод его... И АА видит у Пушкина
большую  его  работу  над  языком.  Пушкин  обогащает   русский  язык  порою
совершенно незаметно. Так, еще пример: перенося на русскую почву французское
выражение (взятое из Шенье),  Пушкин  говорит: "...Он  был мне одолжен  /  И
песен, и любви последним вдохновеньем..." ("Умолкну скоро я...").
     "Он  был мне одолжен",  однако, - галлицизм. Пушкин  исправляет  его  в
одном из следующих стихотворений, где он говорит: "обязан".
     АА вчера демонстрировала мне новые свои открытия: стихотворение Пушкина
"Друзьям" (1822), исходное из  элегии Шенье  "Reste, reste avec nous,   p re
des bons  vins!" (начало  ее), и Пушкин выдает себя в последней строке: "Под
зашипевшею струей", которая  в черновике читалась: "Над  зашипевшею струей",
т. е. где образ совершенно совпал с тем, который у Шенье.
     АА деятельно  ищет такие "над", выдающие  Пушкина.  А  их всегда  можно
найти, говорит она.
     Показывала сходство с Шенье  и  в стихотворении "Дева", и другие (слова
"славянские ручки..." и пр.), новые открытия в "Вольности" и т. д.
     Вчера я выразил АА свое удивление по поводу того, что она совершенно не
была огорчена словами  Щеголева о том, что все найденное ею уже  известно по
работе Никольского  (АА, передавая мне разговор со  Щеголевым, сказала  мне,
что все это  известно и это очень ее радует, потому что значит она правильно
все  делала). Вчера АА в ответ на  мое удивление сказала, что Щеголев совсем
не в  такой форме говорил,  чтоб ей огорчаться, -  наоборот. И  конечно,  ей
нужно радоваться словам Щеголева:  ведь разве не приятно  сознавать, что  ты
сделал без всяких соответствующих знаний, без всякой  подготовки - и  сделал
правильно  - то, чего и многие  специалисты  не умели или не  смогли сделать
(Щеголев давал задание в прошлом году - где-то в ученом семинарии, в котором
его слушали Тынянов,  Томашевский, кажется, и т.  п. пушкинисты, - проделать
именно  эту работу: найти влияние Шенье у Пушкина - и никто этого не сделал.
Щеголев сам это говорил).
     В работе по  Пушкину АА  больше  всего  задерживает  и больше всего  ей
мешает  незнание  соответствующей литературы по  Пушкину.  Демонстрируя  мне
каждое новое  открытие  АА всегда добавляет,  что  несмотря на, казалось бы,
очевидность   влияния  данного   стихотворения   Шенье  на   соответствующее
стихотворение Пушкина, она остается неуверенной, что это именно так и  есть.
Потому  что  всегда  может  оказаться,  что исследователям известно  влияние
гораздо  более  сильное,  чем   найденное   ею  влияние  Шенье,  другого  (и
незнакомого ей) поэта. А  близость данного  стихотворения - Пушкин -  Шенье,
может  быть, совершенно  уничтожается  гораздо  большей  близостью, которая,
может  быть,  существует между этим  стихотворением  Пушкина  и каким-нибудь
стихотворением  другого  поэта.  Раньше, например, АА  всегда  боялась общих
источников -  и у Шенье,  и  у  Пушкина  -  сближающих  их  стихотворения  с
каким-нибудь римлянином. Однако АА узнала на днях, что Пушкин сам сообщает о
себе, что  с  лицейских лет не читал ни одной латинской книги  и очень забыл
латинский язык. И АА удивляется - как же, не  зная  языка, Пушкин переводил?
Например,  с  греческого   "Идиллию  Мосха"?  И  думает,  что,  вероятно,  с
какого-нибудь французского перевода...
     АА на днях узнала,  что Пушкин мог знать Шенье и до  1819  г. Шатобриан
печатает отрывки из него и др. Это на руку АА в ее работе.
     АА высказывала свой взгляд по поводу влияния на Пушкина Байрона и Шенье
(Байрона  АА не знает по-английски, потому что не знает английского  языка).
АА предполагает, что влияние Байрона на Пушкина сказывалось таким образом: в
идеях, в темах, в  общем тоне - и  здесь оно  о ч е н ь сильно. Но Пушкин не
так  хорошо  знал  английский  язык, чтобы  влияние это могло  углубляться в
область лингвистики. Французским  языком Пушкин владел  в  совершенстве - не
хуже, чем русским... И вот поэтому влияние Шенье касалось,  главным образом,
лингвистики  -  самой   работы  над  языком,  прививания  к  русскому  языку
французских  элементов. Причем Пушкин  с поразительным  уменьем  русифировал
элементы,  которыми пользовался, вливал в них столько русской крови, что они
забывали о своей прежней родине.
     И  говоря  о  Пушкине,  АА  в одной  из  своих  фраз  как-то  по-детски
воскликнула по поводу какого-то моего замечания: "Пушкин в тысячу раз больше
и Шенье, и Байрона!".

     Говорили  о Блоке,  и АА как  образец лучших его  стихов,  восхищаясь и
упиваясь  ими, повторила несколько  раз  его  превосходные строки:  "Ты  для
других и муза... А для меня мученье и ад..." (четыре строки).
     Цитировала и другие.

     Говорили о Малларме. АА процитировала на память несколько мест (в одном
из  них была строка -  в переводе: "ты, которая  - живая, знаешь больше, чем
знают мертвые..."). Его она считает  прекрасным поэтом. Сказала -  что "надо
бы достать Малларме и почитать его - уделить ему один вечер".
     Я  спросил  АА,  любит  ли  она  "Соловьиный сад".  АА  очень  серьезно
ответила, что очень  не  любит его. Почему? Отделалась  шуткой: "В нем ослы,
ослы...  Слишком много ослов". Но дальше  заговорила уже серьезно о том, что
"Соловьиный сад" слишком символичен... и т. д.
     Заканчивала  свои слова  так:  "Но о т д е л  ь  н  ы е  строчки  в нем
превосходны!"... На мой  вопрос  о "Стихах  о Прекрасной Даме" ответила, что
очень любит их.

     Вчера АА лежала  в  постели. С утра чувствовала себя плохо. Я возил  ей
обед из Шереметевского дома... Встала  только к  вечеру  - в  восемь  часов,
потому что к ней должны были прийти Рыбаковы.
     АА очень хочется увидеть работу  Никольского; но  Щеголев, обещавший ей
дать эту книгу (как давать и  другие),  уехал  в  Москву, а я ездил вчера  в
университетскую библиотеку, но не нашел этой книги...

     АА тоскливо высчитывала - сколько дней уже едет Инна Эразмовна, где она
сейчас и сколько дней еще ей осталось ехать.
     Я  спросил как  бы  невзначай:  "А вы  свои стихи пишете?". АА,  слегка
нахмурив  брови, сделала вид, что не слышит, и,  не  ответив мне  на вопрос,
заговорила о другом.
     АА лежит в постели весь день - нездорова, а на улице - кромешный дождь.
Весь день с увлечением занималась сравнением Пушкина с Шенье.
     Все  время обращая большое внимание на словарь  Пушкина,  АА отыскивает
все  новые и новые  слова,  которыми Пушкин воспользовался у Шенье и которые
перенесены  им  на  русскую  почву. Они  - "как  бы  переводы".  Сегодня  АА
составила  список  таких  слов, включив  в  него,  однако,  только  наиболее
характерные примеры. В этом списке в числе других (всего двадцать - двадцать
пять  слов)  - "пламенная  ночь",  "небрежный (в прежнем, потерянном  теперь
оттенке смысла  - "небрежный локон", "небрежная рука"  и  т.  п.), "стальная
щетина",  "роковой"  (от fatal  - тоже в прежнем  оттенке смысла),  "людское
стадо"  (в  уничижительном  смысле:  ему  соответствует  у  Шенье  "troupeau
humain"), "незнаемый" (точный  перевод "ignor "),  предмет  (точный  перевод
"objet", употребляемый  по  типу - предмет чего-нибудь,  например:  "предмет
любви".  В современном языке его заменило в  русском  языке слово "объект"),
"дитя" - когда  оно употребляется  в не  соответствующем его прямому  смыслу
словосочетании - например, "дитя волны"...
     Сильно  акустированное   отрицание   "нет",  начинающее   стихотворение
(например:  "Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем"), по мнению АА, принято
Пушкиным от Шенье, в манере которого начинать стихотворения с "non". "Демон"
- в смысле "гений" и т. д.
     Нужна  большая чуткость к слову, чтобы  так улавливать все  оттенки его
смысла и  замечать, какие из  них  утеряны. Например, АА о слове  "ревнивый"
говорит приблизительно так: "Это слово в то  время не могло значить того же,
что значит оно сейчас. Сказать сейчас "ревнивые одежды" - трудно. Что значит
"ревнивые  одежды"?  Если  могут  быть  "ревнивые одежды",  то  могут  быть,
например, и  "наблюдательные одежды"! Я уверена, что Пушкин слово "ревнивые"
употреблял в каком-то ином смысле, который нами теперь не ощущается"...
     Заговорили  о мастерстве, с  каким Пушкин  обновлял и обогащал  русский
язык.  Я поставил  вопрос: кто  из  современных поэтов так же, т. е. тем  же
методом,  обновляет язык? АА неуверенно  ответила: "Пастернак  только этим и
занимается - т  а к, по крайней  мере, про него говорят...  Хлебников...". Я
возразил,  что  Пастернак  не углубляется в словарь,  а работает  только над
синтаксисом и пр. А Хлебников - не трогал иных языков, а занимался изучением
славянских и древнерусских корней...
     АА  не стала  спорить со мной, и согласилась, что только Пушкин обладал
такой  тончайшей  чуткостью  к  слову,  и  что  только  он  умел  превращать
иностранное слово в чисто русское.
     У меня мелькнула мысль  о  роли самой  АА в области обновления русского
языка, но я не решился и звука произнести, зная,  какой поток негодования АА
устремит на меня, если я заговорю о п о э т е Ахматовой... (Сколько бился я,
сколько раз начинал разговор о стихах АА, о ее поэтических особенностях и т.
д. И всегда с первых же  слов встречал жесточайший отпор.  АА хмурила брови,
голос  ее  моментально приобретал  звучание металла, и  в глазах  было такое
непреодолимое  неудовольствие,  что  я  сразу же  смущенно,  как  виноватый,
умолкал.)

     АА жаждет увидеть работу Никольского, о которой ей говорил Щеголев.  Но
сам Щеголев в отъезде,  а домашние  его этой  работы не  наши - я звонил  им
сегодня. Что сказано в этой работе о  влиянии Шенье на Пушкина,  АА безмерно
интересует. Но вот АА сегодня высказывала свои мысли по поводу влияния Шенье
на  "Евгения Онегина". Попробую  изложить  их  суть.  Когда я достану работу
Никольского  (а  он как  раз "Онегиным" занимался) и АА прочтет эту  работу,
интересно будет сравнить заключения АА с заключениями Никольского.  Тезис АА
таков:  все четыре  главных  действующих  лица  "Евгения  Онегина"  (Онегин,
Ленский,  Татьяна  и сам  Пушкин) -  вопреки  явному  желанию Пушкина  резко
разграничить  их  типы  (Онегин  -  байронического  типа  герой,  Ленский  -
чистейший романтик германского склада и  т. д.) - носят в себе  очень  явные
классические черты. И давая их характеристику, Пушкин непроизвольно включает
в них классические элементы из Шенье и, вероятно ("вероятно" - потому что АА
этого не знает), из других классиков.
     Скажу лишь о Ленском (потому что АА обнаружила это сегодня - обнаружила
с большой очевидностью). Описание могилы Ленского  (глава 6, строфы XI, XII)
в точности совпадет со  стихотворением "Гроб юноши", а источник последнего -
элегия (?) Шенье.
     Сходство  последних   еще  яснее  сквозит  в  варианте  "Гроба  юноши",
напечатанном  впервые  в  издании под  редакцией  Брюсова.  (Там,  например,
упоминание о суеверных крестах, подразумевающее, что могила юноши, лежащая в
стороне от тех могил с "суеверными крестами",  не имеет креста. А почему эта
могила без креста? У  Пушкина на это нет  ответа, ответ в Шенье,  и  Пушкин,
сознавая  неоправданность   этих  слов,   выбрасывает   их  в  окончательной
редакции.)
     Влияние Шенье на три остальные фигуры  АА найдено раньше, и, кажется, у
меня отмечено уже.

     Сегодня  в  "Красной  газете"  помещена заметка  Модзалевского о  пьесе
"Пушкин  и  Дантес"; АА к  ней неодобрительно отнеслась, потому  что  в  ней
Модзалевский хвалит пьесу, несмотря на то, что она  ему явно не нравится. АА
не видела этой пьесы, да  и  не хочет видеть, считая,  что изображать самого
Пушкина на сцене, как бы это ни было сделано вообще, а особенно так, как это
сделано в этой пьесе,  - кощунство.  Но отзывы о пьесе АА  слышала, и отзывы
эти - неблагожелательны.
     Между  прочим:  Данзас  в  пьесе  почему-то  заменен Соболевским.  Чтоб
публика не спутала Данзаса с Дантесом, что ли?

     Пушкин  сейчас завладел  АА. Вот  я  разговариваю с ней.  Вот на минуту
вышел  в другую комнату - зажечь примус, возвращаюсь -  и вижу АА склоненной
над томом брюсовского Пушкина и скользящий по странице карандаш. Я вошел - и
АА  отложила Пушкина в  сторону, откинулась на подушку и продолжает  со мной
разговаривать... Но и за эту минуту АА успела найти новую жемчужинку - слово
ли, образ ли или сравнение - и подчеркнула его.
     Недоверие  АА к  редактору  толстого  тома Шенье (1862)  подтвердилось.
Щеголев, когда АА была у него, это издание изучал - безграмотность.

     Сегодня  АА  опять  высчитывала  дни  путешествия Инны  Эразмовны.  Она
обещала ей  написать из Иркутска  и дать телеграмму из Николаевска-на-Амуре.
АА высчитывает - через сколько дней она их получит.


     18.05.1926

     18  мая  был  на  негрооперетте в цирке.  Там  были и  АА  с Пуниным  и
Рыбаковыми.


     20.05.1926. Четверг

     В понедельник  был у АА в  Мраморном дворце и она мне показывала  новые
свои находки в Пушкине - "Чернильницу" и  др. Она составила подробный список
всех  стихотворений Пушкина, в которых нашла влияние Шенье. В списке указала
и стихотворения Шенье, влиявшие на Пушкина.
     Говорили о Пушкине. АА  говорила о  том пиетете, который  был к Пушкину
даже у  его ближайших  друзей -  у  Дельвига, например.  Между прочим  -  АА
рассказывает  о  новейших исследованиях, доказывающих,  что  к  Вяземскому у
Пушкина  не  было  хорошего  отношения   -  всегда  в  их   отношениях  была
натянутость.
     Когда мы говорили о влиянии Шенье на Пушкина, я спросил - неужели никто
из  друзей  Пушкина,  несомненно замечавших  в его  стихах  это  и  подобные
влияния,  не указывал ему  на них? АА ответила рассказом, что когда один  из
приятелей Дельвига хотел напечатать стихотворение Пушкина и  Пушкин  дал ему
гекзаметр, в котором не  хватало  одной  стопы, и приятель Дельвига попросил
последнего сказать об  этом Пушкину, Дельвиг ответил, что он Пушкину сказать
этого не может.
     Даже  Дельвиг не мог  сделать  никаких указаний Пушкину! Правда, Пушкин
иногда советовался с друзьями, но  именно о н с а м просил. Да, и это бывало
очень редко и очень  скупо. И  АА  заговорила о том, кому  из поэтов она  не
решилась бы  сделать  указания на  какой-нибудь недостаток.  Стала  думать -
Блок? Блоку, пожалуй, она могла бы сказать... Такого случая с  ней  не было,
но она представляет себе, что он мог бы быть. "Он поблагодарил бы и сказал -
"Хорошо, я посмотрю потом"...".
     Гумилев?  Ну,  ему  АА  неоднократно  делала  такие  указания.  Но  вот
Мандельштаму, например, АА  никогда бы не  могла сделать  такого  замечания.
Совершенно  не  представляет  себе, как  бы  она  это  сделала.  "А  Николай
Степанович, - добавляет АА, - постоянно грыз Осипа - и даже  очень любил его
корить".

     День был жаркий - первый такой хороший. АА, отдохнув, встала с постели.
Сидела на  краешке стола,  у окна. Форточка  была открыта,  и теплый  воздух
широкой  струей входил в  комнату...  АА  несколько  раз повторила: "Из  рая
ветер",  - вдыхая теплую струю... Под окном загремел бубен - повели медведя.
АА стала говорить о том, что ей всегда жаль "мишку", что она не может видеть
его с  ошейником, мучимого вожаком, заставляющим "лесного зверя"  выделывать
фокусы для жадной  толпы. АА с грустью  и жалостливо  взглянула на медведя и
отошла от окна, пока его не увели.
     Сидела  у  окна, любовалась  зеленью Марсова поля, чистым, ясным небом.
Мечтала.  Так тихо мечтала. Молчала, и только изредка сказав  два-три слова,
молчала опять. Потом стала говорить о себе, о весне, которую она не любит (о
весне в г о р о д е), потому что вся грязь, все  ядовитые испарения, которые
были скованы зимой весной накидываются на людей и душат, и отравляют их.
     Потом  - у стола в кресле сидела и  разбирала тот ящик стола, в котором
В.  К. Шилейко  хранит  все ее  записки, письма, книги... Показала  мне свои
фотографии  - детских  лет. Читала свои письма к  Шилейке и некоторые  фразы
прочитывала вслух  мне.  "Очень мне не хочется, чтоб  все  это хранилось..."
Письма,  записки -  написаны  на  клочках бумаги -  серой,  скверной бумаги,
относятся  к  лету 21  года, и от их  внешнего вида  веет голодом,  нищетой,
годами  первых лет революции. Говорила о них, говорила, что все  ее письма к
Шилейко -  пока  она была с ним  -  холодны, сдержанны, во  всех  - какой-то
натянутый тон... И наоборот  -  после  расхождения с  ним письма  становятся
гораздо дружественнее, лучше, проще...
     Говорила об О. Судейкиной.
     "Я к ней хорошо относилась... Хорошо...  Очень..." - стала рассказывать
о ней. Сказала, что О. Судейкина была необычайно остра  в  разговоре, и этой
остротой  речи поразительно умела скрывать недостаток культурности.  "Она не
была культурной - нет, совсем... но с поразительным уменьем скрывала это". С
грустью и  любовью говорила о ней - жалела ее,  добывающую  сейчас в  Париже
средства к существованию - шитьем и вышиванием...
     Мечтая, несколько  раз  повторяла  вслух -  без всякой  связи  с  нашим
разговором, а так, неожиданно: "Я сегодня не помню, что было вчера, по утрам
забываю  свои вечера...".  Я обратил  ее внимание на это. Сказала, что очень
любит это стихотворение.
     К  АА  должны  были  прийти  Гуковские  и  Данько.  Я  ушел  на   вечер
Маяковского.

     Народу была  тьма -  на плечах друг  у  друга сидели. Маяковский  валял
дурака, говорил  глупости - явно рассчитанные на грубый успех. Так  и было -
аудитория (девочки, главным образом) смеял