транжирятся деньги семьи, прослышав что-то о летнем театральном сезоне.
   Выражая недовольство той недостойной ролью, которая будто бы отводилась
ее  дочерям,  участвовавшим  в  представлениях,  она   в   большей   степени
беспокоилась не из-за пьес, а из-за того, что сестрам приходилось якшаться с
компанией актеров и актрис и быть среди них равными среди  равных.  Сада  не
интересовал любительский театр как средство времяпрепровождения буржуазии. В
Мазане и Ла-Косте он был представлен в более профессиональной форме, и мадам
де Монтрей не зря считала сцену  не  самым  подходящим  местом  для  дочерей
Эшоффура.
   Еще  не  подошла  к  концу  зима  1771-1772  года,  как  Сад   уговорил
Анн-Проспер разделить с ним постель. Естественно предположить, что случилось
это до того, как  следующим  летом  дело  выплыло  наружу.  Вероятно,  связь
началась много раньше.  Из  двоих  сестер  младшая  выглядела  интересней  и
загадочней и считалась более  скромной  и  таинственной,  но  зато  обладала
большей  свободой  в  сексуальном  плане.  Репутация   Сада   как   мужчины,
предлагавшего  в  задрапированной  черной  тканью   комнате   Жанне   Тестар
противоестественный  половой  акт  или  высекшего  Роз  Келлер,   в   глазах
Анн-Проспер  ничуть  не  пострадала.  Рене-Пелажи  оказалась  свидетельницей
связи, которую косвенно можно было бы назвать  кровосмесительной.  Вопрос  о
том, оставалась ли она только сторонней наблюдательницей или являлась  также
ее  соучастницей,  остается  спорным.  Во  всяком  случае,  видимых  попыток
вмешаться в отношения мужа и сестры, супруга  не  предпринимала.  На  самого
Сада греховность инцеста оказывала такое  же  возбуждающее  влияние,  как  и
драмы, связанные с именами Жанны Тестар и Роз Келлер.
   Жизнь в Ла-Косте текла своим чередом, пока весна 1772 года не перешла в
лето. Южный край деревни окаймлял туманный силуэт Люберонской гряды. За  ней
скрывался зеленый административный город Экз-а-Прованс  с  его  фонтанами  и
проспектами, элегантной роскошью построенных в стиле рококо  особняков.  Еще
южнее лежал Марсель.
   К концу июня 1772 года в сопровождении своего  камердинера  Латура  Сад
отправился в Марсель. 21 июня он на неделю  остановился  в  отеле  "Де  Трез
Кантон". Возможно, что в величайший порт страны привели его и иные дела,  но
одна из целей - устроить для группы актеров ужин, намеченный на 25 июня.
   Две  недели  спустя  все  столицы  Европы  услышали  о  жуткой   оргии,
устроенной все тем же пресловутым маркизом де Садом, который  подверг  порке
Роз Келлер и обещал изрезать ее живьем. Из  некоторых  сообщений  следовало,
что  последняя  выходка  по  своей  жестокости   превзошла   самые   ужасные
сексуальные  забавы  римских  императоров.  Пять  лет  спустя  в  "Секретных
мемуарах",  приписываемых   перу   Башомона,   шла   речь   о   великолепном
костюмированном бале, устроенном маркизом для  сливок  общества  Марселя.  В
самый разгар веселья стало ясно,  что  одержимый  сатанинским  духом  хозяин
вечера отравил шоколад, которым потчевал гостей. Вскоре  бальная  комната  и
улицы вокруг оказались усеяны стенающими мужчинами и женщинами, корчившимися
в последних муках. Но  рассказ  этот  содержал  еще  одну,  более  страшную,
подробность. Многие женщины неумышленно приняли более слабый яд, и  по  этой
причине не умерли сразу. Они выскакивали из  бальной  залы  и  бросались  на
первых встречных мужчин, срывали  с  себя  одежду  и  требовали  сексуальной
связи. Дьявол-маркиз  привел  их  в  состояние  "бешенства  матки",  которое
требовало немедленного утоления желания, в противном случае жертвы неминуемо
сходили с ума.
   Нетрудно вообразить, что подобная история, навеянная его репутацией, не
могла не льстить самолюбию Сада и не вызывать морального удовлетворения.  Но
она больше походила на сцену из его будущих литературных  произведений,  чем
на настоящую жизнь маркиза. Но драма, происшедшая в Марселе, и разразившийся
вслед за ней скандал, имели реальное происхождение. Так что же произошло  на
самом деле? Как же все случилось?

   - 2 -

   Можно не сомневаться, в город Сад отправился в поисках наслаждений.  По
сравнению со сдержанными женщинами Парижа, девушек Прованса он всегда считал
более страстными,  горячими,  готовыми  принять  участие  в  экстравагантных
сексуальных играх. И найти подходящую компанию  ему  не  составляло  особого
труда. В семнадцатом веке Марсель частично перестроили. Стройный  классицизм
Канберы,  где  производители  пеньки  когда-то  выращивали  коноплю,  теперь
пересекал центр города и упирался в бассейн старого порта. К востоку от него
шел длинный участок рю де Ром и более короткая  улица  д'Обань,  по  которым
осуществлялось движение транспорта,  направлявшегося  в  Прованс  и  Италию.
Местом охоты Сада, где он без проблем  находил  девушек,  согласных  принять
участие  в  его  сексуальных  фантазиях,  стали  две  малоприметные  улочки,
лежавшие между вышеупомянутыми, и  откуда  просматривались  мачты  и  паруса
пришвартованных в гавани кораблей.
   Естественно предположить, что жаркие узкие проулки  дворянин  обшаривал
не сам. В четверг 25 июня девушку по имени Марианна Лаверн в ее жилище на рю
д'Обань посетил по указанию Сада, сидевшего  в  карете,  его  камердинер.  В
синей с желтым  одежде  Латур  скорее  походил  на  моряка,  чем  на  лакея.
Послание, которое он принес, выглядело более  чем  просто.  Марианна  Лаверн
вспоминала, что "слуга сказал, что его хозяин прибыл в город только за  тем,
чтобы  развлечься  с  девушками,  и  ему  особенно  нравятся   молоденькие".
Заявление,   позже   подтвержденное   ее   клятвенным   заверением,   давало
представление о том, как все предполагалось устроить. Сад "должен был прийти
на другой день, в пятницу, в одиннадцать часов вечера. Он прибыл бы в тот же
вечер, но, поскольку ужинал с  группой  актеров,  мог  появиться  только  на
следующий день, в одиннадцать ночи".
   Сам Латур повторно посетил дом  в  пятницу  вечером  и  обнаружил,  что
Марианны нет. Она отправилась кататься на лодке. Вместо нее он нашел  другую
девушку, квартировавшуюся там же. Ее звали Марианна Ложье, двадцати  лет  от
роду. Камердинер предложил Саду прийти туда  на  другой  день  и  развлечься
одновременно с несколькими девушками. На том и  порешили.  Но  на  следующее
утро  Латур  снова  появился  один.  Он  пояснил,  что  дом  на  рю  д'Обань
представляется Саду слишком приметным, и нужно устроить встречу на  квартире
Мариэтты Борелли. Двадцатитрехлетняя Мариэтта была немного старше остальных,
и в силу ее возраста оказалась выбрана на  роль  хозяйки  дома.  Апартаменты
Борелли располагались поблизости, на углу улицы Капуцинов, в строении  номер
пятнадцать по рю д'Обань. Когда Марианна Лаверн  и  Марианна  Ложье  прибыли
туда,  там  уже  находилась  еще  одна  двадцатилетняя  девушка  Роз   Кост,
называвшая себя "Розетт". Квартира находилась на третьем этаже; в ней, кроме
Сада, Латура и четырех девушек, присутствовала и кухарка.
   Приехал маркиз, облаченный в серый парадный мундир с синей  подкладкой.
Как любой будущий кавалерийский офицер, он носил  шпагу  и  трость.  Подобно
режиссеру, горящему желанием проверить свой актерский состав в действии, Сад
приступил к первому акту драмы.  Вытащив  из  кармана  пригоршню  монет,  он
пообещал отдать их первой девушке, согласной отправиться с  ним  в  спальню.
Приз достался Марианне Лаверн. Сад и Латур последовали за ней и  заперли  за
собой дверь. Маркиз приказал девушке раздеться и лечь на  кровать  вместе  с
Латуром. Позже она расскажет, что лежала там "с Латуром, которого Сад  одной
рукой приободрял, а второй сек ее плетью". Нахождение там слуги объясняется,
по всей видимости, тем, что Марианна действовала верхом на нем, обращенная к
лакею лицом, в то время как маркиз подогревал ее плетью.
   Когда сцена завершилась, Сад извлек хрустальную шкатулку, оправленную в
золото. В ней находилось несколько лепешек засахаренных анисовых  семян.  Он
уговорил девушку взять одну из них. "Сладости, - сказал  маркиз,  когда  она
проглотила семь или восемь штук, - имеют ветрогонный эффект". Далее он хотел
посмотреть, как Латур займется с ней анальным половым актом, или  попытается
сделать это сам. Согласно заявлению девушки, сие предложение вызвало  у  нее
бурю негодования. Закон не предусматривал наказание за то, что она позволила
себя высечь, но отдаться кому-либо способом,  предложенным  Садом,  означало
подвергнуть себя смертельной опасности, так как  по  закону  такое  действие
каралось высшей мерой. Если от данного предложения Марианна  не  отказалась,
ей посоветовали сказать, что она не согласилась. Затем он предложил  ей  для
разнообразия высечь его самого, но на это у нее не хватило решимости.  Оргия
к этому времени начала принимать довольно банальный оборот.
   Раздосадованный некомпетентностью Лаверн, Сад велел ей пойти и принести
веник. Его она раздобыла на кухне. Когда приказ  оказался  исполнен,  маркиз
протянул веник девушке и попросил применить его к  нему  в  качестве  розог.
Марианна несколько раз ударила Сада, потом пожаловалась на  боль  в  животе.
Она вышла, чтобы найти стакан воды. Подобных подробностей  обыденной  жизни,
ввиду их заурядности, на страницах его эротических фантазий не встретить.
   К этому времени атмосфера в доме накалилась, скорее от  раздражения,  а
не от страсти. Марианна Лаверн находилась на кухне и жаловалась  кухарке  на
боль в животе. Латур и две другие девушки, Марианна Ложье и Роз Кост, стояли
рядом и ждали дальнейшего хода событий. Сад оставался в спальне один.
   Видимо, из чувства мести Сад призвал в спальню хозяйку квартиры,  велел
раздеться и склониться к ножному концу кровати. Когда Борелли  сделала  все,
как он просил, Сад принялся хлестать ее веником. Те, кто оставались снаружи,
терпеливо ждали, пока маркиз не выместит свою энергию  на  молодой  женщине.
Наконец,  он  будто  бы  достиг  пределов  запланированного   им   на   утро
удовольствия.  Внезапно  Сад  остановился  и  сказал  Мариэтте,  чтобы   она
применила веник к нему. Сам он оставался у камина и число полученных  ударов
отмечал ножом на дереве. Следует отметить, счет велся им для всей  компании.
Общее число превысило восемь сотен.
   Потом так же внезапно маркиз велел Мариэтте Борелли  лечь  на  спину  и
совокупился с ней самым ортодоксальным и невозбраняемым способом. Позже  она
показала:  во  время  этого  полового   акта   Латур   занимался   с   Садом
мужеложеством. Возможно, сие действительно имело место, хотя такое обвинение
ничем не подкрепляется, и отношение маркиза к  гомосексуалистам,  выраженное
три года спустя в его итальянском журнале, позволяет усомниться в  том,  что
бисексуальность, нашедшая отражение в его художественных фантазиях 1785 года
и более поздних лет, основывается на собственном опыте.
   Вслед за Мариэттой Борелли в спальню прошла Роз Кост. Когда  она  голая
лежала на кровати, Сад сказал ей  о  намерении  Латура  "воспользоваться  ее
попкой". Розетта поклялась, что отказалась от  этого.  Некоторое  время  они
препирались, но она оказалась честной девушкой и  ни  на  какие  уговоры  не
поддалась.
   Вместо этого она легла на Латура и совокупилась с ним, в то  время  как
Сад сек ее розгами.
   Оставалась  последняя,  двадцатилетняя  Марианна   Ложье.   Когда   она
разделась, Сад нежно погладил ее и сказал об оставшихся на сегодня  двадцати
пяти ударах плетью. Предназначались они для  нее.  С  этими  словами  маркиз
извлек плеть с шипами. При виде столь  ужасного  орудия  девушка  попыталась
выскользнуть из комнаты. Но в этот момент к ним присоединилась Лаверн. После
чашки кофе, выпитой на кухне, боли  в  животе  у  нее  немного  стихли.  Сад
потребовал, чтобы она и Марианна Ложье еще немного съели ветрогонных  семян.
Марианна Лаверн отказалась, а Марианна Ложье, не испытывая  особой  радости,
взяла несколько.
   Первая из них к этому времени уже оделась, но  маркиз  запер  дверь,  и
вдвоем с Латуром они уложили ее на  кровати  лицом  вниз.  Сад  поднял  юбки
Лаверн и с надеждой изучил ее зад. Не удовлетворившись  увиденным,  он  взял
плеть и высек Марианну во второй раз.  Процедура  эта,  по  всей  видимости,
закончилась анальным половым актом, хотя Лаверн и сопротивлялась.  Остальные
девушки утверждали, что тем  временем  Латур,  которого  Сад  называл  "мсье
маркиз", обошелся с хозяином "Лафлером" в той же манере. Неясно, происходило
ли это на самом деле, или девушки  все  придумали,  чтобы  выставить  Лаверн
невинной жертвой и спасти от возможного смертного приговора.
   Маркиз выдал каждой девушке по шесть ливров  и  договорился  с  ними  о
второй встрече грядущим вечером. В конце дня  Латур  зашел  на  рю  д'Обань,
чтобы пригласить Марианну Лаверн и Марианну Ложье покататься с ним на лодке.
Они отказались. Хотя Сад намеревался навестить их, он задерживался, так  как
у него в гостях находился актер Себастьян де Розьер, которого маркиз  угощал
ужином. К тому времени, когда трапеза закончилась, искать  удовольствий  ему
пришлось там, где их могли ему предоставить. В девять часов Латур  вышел  из
дома и повстречал Маргариту Кост, молодую женщину  двадцати  пяти  лет.  Она
стояла у дверей своего дома на улице Сен-Ферреол-ле-Вье,  которая  проходила
между рю де Ром и рю д'О-бань.  На  другой  день  Саду  предстояло  покинуть
Марсель, так как настала пора возвращаться в Ла-Кост, В связи с этим  он  не
собирался упускать последнюю возможность повеселиться.
   Маргарита Кост к предложению проявила определенный  интерес,  о  чем  и
сообщил хозяину Латур, вернувшись в отель "Де Трез Кантон". Как только  ужин
с Себастьяном де Розьером  подошел  к  концу,  маркиз  направился  на  улицу
Сен-Ферреол-ле-Вье. Сад и Латур,  должно  быть,  представляли  в  тот  вечер
весьма странную пару - высокий лакей, одетый как матрос, рядом с  небольшой,
щегольской фигурой хозяина, облаченного в парадный мундир и  шелковые  брюки
до колен, со шпагой и тростью с золотым набалдашником, которые  обеспечивали
более или менее безопасную прогулку по этой  части  Марселя  с  наступлением
темноты. Они пришли в дом, и маркиз уединился с  девушкой  в  спальне.  Сняв
шпагу и отложив в сторону трость, он присел на кровать. Вытащив  из  кармана
хрустальную шкатулку, Сад предложил Маргарите Кост  анисовые  сладости.  Она
взяла одну и съела. Тогда он посоветовал съесть и вторую.
   Без лишнего шума маркиз сказал, что хочет "поиграть с ее попкой".  Этот
эфемизм мало что скрывал, но сулил некоторые другие  необычные  развлечения,
за которыми они скоротают ночь. Кост отказалась, хотя взяла еще одну конфету
из хрустальной  коробочки.  В  конце  концов,  она  согласилась,  но  из  ее
свидетельства так и не ясно, на что именно. Когда все закончилось,  Сад  дал
ей шесть франков и ушел.
   На другое утро  из  Марселя  он  выехал  в  Ла-Кост.  К  этому  времени
поступили первые известия о  совершенном  преступлении.  Поздним  вечером  в
субботу в домах на рю Сен-Ферреол ле Вье и рю Д'Обань разыгрались две драмы.
Утром боли в животе у Лаверн продолжались по-прежнему. Более того,  они  еще
усилились и не на шутку встревожили ее подруг. У нее начался жар и участился
пульс. Марианну рвало черной желчью и кровью. Одновременно у нее воспалились
мочевыводящие пути. Мочеиспускание случалось часто, но проходило  с  трудом.
Но самым тревожным оказалось то, что в рвотных массах,  похоже,  содержались
фрагменты слизистой желудка.
   Вряд ли ей стало бы легче, если бы Лаверн  узнала  о  появлении  первых
симптомов подобного заболевания и у другой девушки. Болезненные  ощущения  и
тошнота у Маргариты Кост развились позже, но прогрессировали быстрее, потому
что  она  съела  несколько  больше  засахаренных  анисовых   семян.   Врачи,
осматривавшие обеих пациенток,  в  один  голос  утверждали,  что  они  стали
жертвами отравления. Среди наиболее известных ядовитых отравляющих  веществ,
а  это,  несомненно,  были  именно  такие,  симптомы  страданий  девушек   в
наибольшей  степени  соответствовали  признакам  отравления  большой   дозой
мышьяка.
   Началось следствие и допросы пострадавших и  свидетелей.  Обе  девушки,
Марианна Лаверн и Маргарита Кост, съели несколько семян, которыми их  угощал
Сад из красивой коробочки. Марианна Ложье тоже угощалась по настоянию  Сада,
но, взяв "лакомство" в рот, не проглотила его, а выплюнула в окно, когда  он
не видел. Ей, Роз Кост и Мариэтте Борелли удалось избежать судьбы двух своих
подруг. Найти сладкие карамельки оказалось совсем не трудно, поскольку Ложье
выплюнула свои на улицу, где их и  обнаружили.  Служанка  Мариэтты  Борелли,
подметая квартиру на другой день, тоже нашла несколько засахаренных семян  в
венике, который использовался в качестве  импровизированных  розг,  которыми
отхлестали саму хозяйку.
   После недели тщательного медицинского  ухода  обе  отравленные  девушки
поправились. Они и остальные приготовились помочь властям,  хотя  бы  только
ради того, чтобы избежать неприятностей самим. Факт отравления, склонение  к
содомии, содомия с добровольным участием Латура  и  насильственным  участием
Марианны Лаверн - всех этих  фактов  оказалось  достаточно,  чтобы  привлечь
преступника к уголовной ответственности. Если имелись  доказательства  того,
что Марианна Лаверн участвовала в противоестественном  половом  акте  против
своей воли,  став,  таким  образом,  жертвой  преступления,  то  причин  для
опасений быть привлеченной к суду у нее не было. Тот  ход,  который  приняли
события, свидетельствует о истинности истории, рассказанной  истцами,  а  не
самим Садом.
   Пострадавшие  представили  властям   словесный   портрет   преступника.
Описанию светловолосого молодого  человека  приятной  внешности  и  хрупкого
телосложения в парадном мундире и шелковых панталонах до колен, со шпагой  и
тростью, вероятно, недоставало деталей. Но, когда свидетельницы вспомнили  о
титуле не то графа, не то маркиза, исчезли все сомнения  -  это  был  только
Сад. Тем временем маркиз миновал Экс и находился на  пути  в  Ла-Косту.  Все
офицеры  полиции  того  района  получили  предписание  о   его   задержании.
Предприняли меры к наложению ареста на собственность де  Сада  и  собираемые
налоги.
   Теперь не в его пользу заработали и обвинения, выдвинутые против него в
деле Роз Келлер. Холодное самооправдание, сделанное им четыре года  назад  в
Париже, свидетельствует о том, что он, несомненно,  мог  умышленно  отравить
девушек  в  Марселе,  чтобы  таким  дьявольским  способом  усилить   половое
возбуждение. Записи в "Секретных мемуарах" от 25 июля говорят о его занятиях
исследованием шпанской мушки. Он испытывал настой из этого насекомого  зимой
в Ла-Косте на младшей сестре своей жены, Анн-Проспер, в  качестве  средства,
усиливающего сексуальное влечение.
   В Марселе произошло нечто из ряда вон выходящее, но,  что  именно,  мир
пока еще не понял. В конце 1834 года  Жюль  Жанен  утверждал:  две  девушки,
отравленные печально знаменитым маркизом, на другой день все же  скончались.
Это действие ради получения удовольствия являлось  тем  не  менее  таким  же
объектом судебного разбирательства, как  и  убийство.  Использование  яда  с
такими  намерениями,  независимо  от  исхода   сего   эксперимента,   вполне
соответствовало репутации Сада. И оно нашло отражение в  его  художественном
творчестве. В наброске для четвертой книги "120 дней  Содома"  он  упоминал,
что его герои устроили развлечение, дав  одной  из  своих  девушек  порошок,
который, не вызвав  летального  исхода,  тем  не  менее  причинил  ей  массу
страданий. Разрабатывая план веселья, они решают "подсыпать Жюли  порошок  в
еду, и он вызовет у нее жуткие желудочные спазмы. Тогда  они  скажут  ей  об
отравлении. Она поверит им, начнет  стенать  и  почти  что  сойдет  с  ума".
Имелась и другая ссылка. Речь идет  о  мужчине,  который  со  своими  женами
никогда не