встать.
   Этиоль пожал плечами и попытался подняться. Не  тут-то  было!  Он  глянул
вниз и вдруг обнаружил, что циновка сплетена из чего-то живого,  подвижного.
Жгуты шевелились, пускали ростки, которые цепко и густо обхватывали сандалии
и ноги пастуха. Этиоль вновь услышал странное потрескивание и  едва  слышный
шелест, заполнивший комнату, однако теперь ему стало  ясно,  что  эти  звуки
никак не связаны с шумом леса.
   Приглядевшись, он едва не вскрикнул от ужаса - побеги, произраставшие  из
плетей, начали ввинчиваться в его плоть. Пастух перевел взгляд на  чужака  с
раскосыми глазами и тут понял, что с ним произошла та же беда.  Бедняга  был
уже намертво прикручен к полу. Вот, оказывается, что означали  его  странные
ужимки.
   Дождавшись, пока  новый  гость  до  конца  все  осознает,  хозяин  хижины
удовлетворенно потер руки и с той же нарочитой веселостью посочувствовал:
   - Не  расстраивайся,  дружок.  Посмотри,  какая  знатная  компания  здесь
собралась!
   - Ага, - уныло отозвался узкоглазый, - а то  я  досыта  наелся  беседы  с
тобой. Уже оскомину набил.
   - Ах, какой черной неблагодарностью ты  платишь  за  мое  гостеприимство.
Неужели я такой скучный собеседник?
   - Не то слово! - ответил мужчина в  доспехах.  -  И  угораздило  же  меня
оказаться рядом с таким занудой, как ты!
   Этот парень не теряет присутствия духа, отметил про себя Эхомба.  Отметил
мельком - сам он в то мгновение лихорадочно обдумывал, как бы выпутаться  из
беды.
   Между тем незнакомец, обращаясь исключительно к Этиолю, представился:
   - Меня зовут Симна  ибн  Синд.  Я  пришел  с  севера,  из  очень  далекой
страны... Эх, лучше бы я остался дома!
   - Чего же не остался? - по простоте душевной спросил Этиоль.
   Симна с усмешкой отвел глаза.
   - Споры и конфликты донимают меня подобно пчеле, преследующей обидчика. Я
должен был пуститься в путь в поисках мира - внешнего и внутреннего.
   - И что, нашел? -  поинтересовался  Этиоль.  Мужчина  глянул  на  него  с
некоторым подозрением, затем ухмыльнулся еще шире.
   - Пока нет, однако полагаю, что искать надо непрестанно. Рано или  поздно
наступит день, когда я добьюсь успеха.
   - Не сомневаюсь.
   - Спасибо. А ты кем будешь, приятель?
   - Этиоль Эхомба, пастух с юга.
   - Так или иначе, друг, - вздохнул Симна, - перестань себя обманывать.  Ты
вляпался, как и я, и никто из нас никуда не пойдет. Мы  будем  сидеть  здесь
вечно, пока не сгнием.
   - Вот это верно, - согласился хозяин хижины. - Этим люди и кончают в моем
присутствии. Этим кончают все. - Он печально покачал головой. - Почему  надо
относиться неприязненно к столь  важному  и  необходимому  процессу?  Только
представьте себе, что тут было бы без меня!
   - А что было бы? - искренне поинтересовался Этиоль. - И  вообще,  кто  ты
такой? Хозяин всплеснул руками.
   - Я-то думал, что ты уже догадался, путник. - Тень улыбки  скользнула  по
его лицу. - Я - Тлен.
   - Ясно. Чем же тебя разложили - взятками? - спросил Этиоль.
   - Ничего тебе не ясно! - поморщился Симна. -  Он  сам  есть  Тлен.  Разуй
глаза, посмотри хорошенько!
   Пастух послушно обвел глазами  помещение.  Удивительно,  но  внешний  вид
хижины, подворья, даже цветочков на изгороди заметно изменился.  Контраст  с
тем,  что  ему  довелось  разглядеть  в  первые  минуты  пребывания  в  этом
живописном уголке, был разительный.
   Цветы увядали на глазах, стебельки желтели, превращались в  сено.  То,  в
свою очередь, скоропалительно жухло, расплывалось гнилью.  Странно,  отметил
про себя Этиоль, как же это я вижу цветы на  заборе,  если  нахожусь  внутри
стен?..  Однако  стен  уже  не  было,  они  оплыли   и   обернулись   кучами
расползающегося торфа. Тошнотворный  запах  распространился  по  округе.  От
хижины остался редкий каркас, сложенный из костей  животных,  их  черепов  и
полусгнивших шкур.
   Удивительные превращения случились и  с  хозяином  жуткого  дома.  Первым
делом у него по лицу пошли прыщи,  угри,  нарывы  и  прочая  пакость,  густо
источавшая гной. Скоро кожа совсем опала, и на Эхомбу глянул вмиг облысевший
череп, а великолепная грива ярко-рыжих  волос  обернулась  скопищем  длинных
навозных червей того же цвета.
   Однако, несмотря на все метаморфозы,  хозяин  хижины  оставался  тихим  и
обходительным. Впрочем, Эхомба не удивился -  процессу  гниения  свойственна
неторопливость.
   - Что же ты хочешь от нас? -  спросил  он.  Глаза  собеседника  зажглись,
словно фонари, освещающие сточные туннели города, из треснувших губ  полезли
могильные черви.
   - Тебе объяснили - чтобы  ты  сгнил.  Не  обманывайся,  приятель,  оставь
надежду. Давай не будем напоследок терять присутствия духа.
   - Давай не будем, - согласился пастух. - Беда в том, что со  мной  нельзя
так поступать. Не по своей воле я  отправился  в  путь.  На  меня  возложена
огромная ответственность, так что извини...
   Такого смеха Этиоль  в  жизни  не  слышал.  Из  нутра  этой  давным-давно
сгнившей кучи навоза вдруг вырвался задорный  рык,  перемежаемый  хрюканьем.
Симна же, напротив, обреченно повесил голову, даже вырываться перестал.
   - Ты всерьез решил, что сможешь выбраться отсюда? - успокоившись, спросил
Тлен. - Взгляни, ты уже начал гнить! Если откровенно,  гнить  ты  начал  еще
раньше, в момент появления на свет, а то и  в  материнской  утробе.  Все  на
свете: люди, деревья, ветер, вода, солнце, луна, даже камни - да-да,  камни,
я уж не говорю о металлах! - подвержено тлению. Весь мир! Однородное, вкусно
пахнущее месиво - это единственное, что остается от него. Верно, я подступаю
неслышно, подбираюсь неспешно, шаг за шагом, но поверьте мне, куда  приятнее
действовать в открытую, лицом к лицу. Вот  как  сейчас.  Должен  признаться,
меня восхищает ваше мужество. Ты, пастух, до сих  пор  не  сдался,  да?  Все
пытаешься вырваться, найти какую-нибудь лазейку?
   - У меня нет времени на  глупости.  Мне  надо  исполнить  обет,  а  потом
вернуться домой.
   Эхомба сунул руку за спину, нащупал рукоять меча, затем внезапно выхватил
его и рубанул по осклизлым побегам,  опутавшим  ноги.  Против  любой  другой
стали они устояли бы, однако против лезвия из металла"  очищенного  небесным
огнем, дрогнули.
   - Эй, друг, не забудь про меня!  -  воскликнул  Симна  и  что  есть  силы
рванулся.
   Эхомба принялся ударами меча  освобождать  товарища  по  несчастью.  Тот,
получив возможность двигаться, выхватил из ножен, висевших у него за спиной,
два меча.
   Хозяин невозмутимо взирал на происходящее. Симна воскликнул:
   - Теперь пришел твой черед, куча  дерьма!  -  и  бросился  на  воплощение
гнили.
   Тлен даже не пошевелился. Симна с размаху  ударил  его  клинком  по  шее.
Лезвие  свободно  погрузилось  в  смрадную  плоть  и  там  застряло.  Удалой
коротышка попытался высвободить меч, однако ничего не  получилось.  Товарищи
по несчастью замерли, наблюдая, как сверкающее  лезвие  мгновенно  покрылось
красновато-бурым налетом, затем ржавчина побежала,  захватывая  ближайшую  к
рукояти сторону клинка - так поток воды в момент  разметывает  стожок  сена.
Симна в страхе отбросил огрызок меча - тот еще не успел лечь на пол, как ржа
доела костяной приклад на рукояти.
   Симна отпрянул, однако его боевой запал не угас. Он взмахнул вторым мечом
и закричал:
   - Хитро!.. Но предупреждаю: я не собираюсь гнить заживо!
   - Все гниют заживо,  -  рассудительно  ответил  хозяин  и  сложил  вместе
кончики пальцев. Осмотрел их, извивающихся, как черви, и невесело добавил:
   - Что поделаешь, это неизбежно.
   - Что правда, то правда, - покивал Этиоль. Симна обернулся к товарищу,  и
в его глазах вспыхнул грозный блеск.
   - Эй, ты что, решил взять сторону этого чудовища?
   - Я взял сторону жизни. - Пастух пожал плечами. - Однако  это  не  мешает
мне видеть вещи глазами обычного человека. - Он перевел  взгляд  на  хозяина
хижины. - Даже навоз порой бывает полезен.
   - Верно говоришь! Мне будет недоставать тебя...
   - А я без тебя обойдусь! - Этиоль сунул руку в карман и нащупал мешочек с
морскими камешками. На мгновение его пронзил озноб - это было совсем не  то,
что он искал! Неужели забыл дома?.. Он сунул руку в  другой  карман...  Ага,
вот оно!
   Пастух вытащил руку  и  раскрыл  ладонь.  На  ней  горкой  лежала  сухая,
сероватого цвета земля. Симна не смог скрыть изумления.
   - Что ты собираешься делать? Устроить плантацию для  выращивания  грибов?
Самое время думать о садоводстве! Тлен с тем же интересом  взирал  на  кучку
земли.
   - Всегда приятно получить подарок, приятель, - сказал он. - Однако ты зря
мечтаешь скромным подношением купить свободу.
   - Наумкибы де дают взяток!
   Достойно ответив, Этиоль швырнул горсть  земли  в  заметно  расплывшегося
хозяина гнили.
   Кусочки почвы попали тому в грудь - и ничего не случилось!
   Симна, ожидавший чуда, закричал:
   - На что ты надеешься?  Что  он  теперь,  испачкавшись,  захочет  принять
ванну?
   Пастух не ответил, просто стоял и наблюдал, как Тлен ни с того ни с  сего
начал увеличиваться в размерах. Он вспухал на  глазах,  словно  ведрами  пил
воду.
   Глаза Симны расширились.
   - Послушай, друг, - дрожащим голосом произнес северянин, - нам,  пожалуй,
стоит удалиться. За развитием событий лучше наблюдать со стороны.
   Этиоль догнал товарища уже во дворе. По всей округе густо распространялся
запах тухлых яиц.
   Хозяин хижины все распухал и распухал - пока не  взорвался.  Кучи  грязи,
всплески протухшей жижи полетели в разные стороны. И  Эхомба,  и  Симна  ибн
Синд оказались уделаны  с  ног  до  головы.  Огромный  вес,  хлестнувший  из
чудовищной выгребной ямы, лег на плечи людям и неминуемо раздавил бы их,  но
прогнившая изгородь не выдержала и сломалась. Беглецы покатились по  крутому
склону вниз, и только мягкие полусгнившие ветви смягчили падение.  Воистину,
подумал Этиоль, гниль порой бывает полезна.
   Симна с завидной скоростью вскочил на  ноги  и  оперся  на  меч,  который
по-прежнему держал в правой руке.
   На месте  прежнего  живописного,  обещавшего  усталому  путнику  покой  и
отдохновение домика теперь возвышалось что-то вроде огромной помойки.
   Между тем Этиоль тоже встал и теперь  отряхивался,  с  улыбкой  глядя  на
своего товарища.
   - Чему улыбаешься, друг?
   - Да так, - ответил Этиоль и улыбнулся еще шире. - Чистый ты очень.
   - Да уж! - в свою очередь расхохотался воин. - Все черти  ада  зажали  бы
носы, страшась к нам подойти!.. Послушай, а ведь ты в него не грязью  кинул?
Или то была какая-то особая, магическая грязь? Ты колдун?
   - Не-е. - Эхомба покачал головой. - Я простой пастух с юга.
   - Ладно, как хочешь. - Симна пожал плечами. - Так  что  же  все-таки  это
было?
   - Говорю тебе - земля из моей деревни.  Она  скудна,  прокалена  солнцем,
прочищена ветрами, налетающими с океана. Наша  земля  не  знает,  что  такое
гниль. В скудных краях добрая почва  -  большая  ценность.  Чуть-чуть  полей
водой, вложи  зерно,  и  на  ней  скоро  появится  росток.  Что  может  быть
волшебнее, чем способность рожать?.. Я хранил  ее  как  память  о  доме.  Ее
набрала мне жена с делянки, которая досталась  ей  от  Оуры,  матери  нашего
вождя Асаба. Мудрая старуха немало пота там пролила... Я подумал,  что  этот
подарок вряд ли придется по вкусу Тлену.
   - По вкусу?! - воскликнул Симна.  -  Да  от  твоей  родной  землицы  его,
клянусь Гируном, раздуло так, что он всю округу перепачкал!
   Северянин уже полностью оправился от страха, теперь энергия  била  в  нем
ключом.
   - Так, самое время заняться поисками и получить то, что  принадлежит  нам
по праву.
   - Заняться чем? - не понял Эхомба. - Что получить?..
   - Сокровища, конечно, - объяснил Симна. - Всем известно - где грязь,  там
и деньги. Если уж ты такой принципиальный в отношении  взяток,  то  хотя  бы
должен сообразить, что мы не первые, кто попал в лапы этой твари. Среди  них
наверняка были и богатенькие, которые сулили огромные деньги,  чтобы  чудище
позволило им догнивать  тихо,  спокойно,  в  своих  особняках.  Сам  знаешь,
разложение всякое бывает - тут тебе  и  продажные  политики,  и  неподкупные
задешево стражи, и падкие на чужое добро начальники...
   Вот уж к  чему  Эхомба  не  хотел  прикасаться,  так  это  к  сокровищам,
собранным Тленом. Но, как всегда, его любопытство пересилило здравый смысл/
   - Ты ведь, кажется, странствуешь в поисках внутреннего мира?
   - Внутренний мир - это, конечно, хорошо,  однако  золотые  монеты  лучше.
Душевный покой может и подождать, - ответил воин и начал взбираться вверх по
склону.
   - Никак не могу согласиться с таким подходом, - возразил  Эхомба,  следуя
за товарищем.
   Симна двигался ловко, как обезьяна, и на ходу объяснял:
   - Ты спас мне жизнь, Этиоль, так что я не  буду  с  тобой  спорить.  Хотя
должен предупредить заранее: что бы ни случилось, не  пытайся  встать  между
мной и сокровищем.
   - Мне нет дела до сокровищ, - улыбнулся пастух.
   - Ну, приятель, все так говорят...
   Однако в  душе  этот  искатель  смысла  жизни  был  уже  менее  уверен  в
истинности незамысловатой правдишки, которую только что выложил Эхомбе.  Как
начал сомневаться и в самом товарище. Странный тип!..  Впрочем,  размышления
можно оставить на потом. Где-то здесь таится сокровище, и Симна был  намерен
его найти - даже если придется перерыть всю эту огромную вонючую кучу.

XI

   Искали они долго, пока  не  наткнулись  на  поросший  кустами,  затянутый
плющом лаз, расположенный прямо под тем местом, где стояла хижина.  Изнутри,
из уходящего в глубь горы туннеля, на  людей  смотрела  настороженная  тьма.
Симна, ни слова не говоря, соорудил несколько факелов, и так, под прикрытием
дрожащего зыбкого света,  товарищи  наконец  вошли  в  пещеру.  Вонь  стояла
невыносимая.
   - Кто тебе сказал, что здесь должны быть  сокровища?  -  спросил  Этиоль,
больше внимания обращая на скользкий пол, чем  на  своего  рвущегося  вперед
компаньона.
   - Да так, ходят слухи. -  Симна  водил  факелом  из  стороны  в  сторону,
внимательно осматривая каждый уголок. -  Известно,  где  разложение,  там  и
деньги.
   - Не знаю, - пожал плечами пастух. - В нашей деревне нет никого,  у  кого
было бы много денег, и ничего - живут не тужат. И во всем моем племени тоже.
   - Племя... - пробормотал Симна. - Все сходится. Племя. Ты откуда  явился,
приятель, из каких времен? По крайней мере на умудренного городского  жителя
ты не похож.
   - Самый большой город, который мне довелось посетить, это Кора-Кери. И то
на бегу: вечером пришел, через день ушел.
   - Ладно, Этиоль... Я могу называть тебя по имени?
   - Уже называешь, - резонно указал пастух.
   - Так вот, Этиоль, по правде, единственная вещь на  свете,  в  которой  я
основательно разбираюсь, - это пороки. - Если Симна и сознавал, что подобное
признание выставляет его в не очень выгодном свете, то виду он не подавал. -
Я свой там, где люди жаждут чего-нибудь запретного. Какой-нибудь забористой,
до дрожи в коленях штучки. Поверь мне, деньги в этом деле самое  главное,  и
вот что удивительно: золото само идет на  разложение!..  Оно  где-то  здесь,
наверняка!
   - Возможно, то, что ты ищешь, лежит перед тобой.
   - Что? - не понял Симна и, обернувшись, изумленно уставился на  товарища.
Потом медленно перевел взгляд в глубь  пещеры,  неожиданно  расширившейся  и
образовавшей высокий округлый зал.
   На полу, в центре зала, огромной горой лежало золото, тускло  поблескивая
в неверном свете факелов. Гора была выше Этиоля Эхомбы. Чего здесь только не
было:  монеты,  кольца,  обручи,  браслеты,  колье,  короны,  тиары,  кубки,
тарелки,  блюда,  слитки  -  одним  словом,  все,   что   люди   наловчились
изготавливать из этого редкого, красивого  и  податливого  металла.  Частыми
вкраплениями  в  этой  поблескивающей  в  призрачном  свете  груде  сверкали
драгоценные камни, вправленные в серьги, пуговицы и другие украшения.
   Глаза у Симны расширились, словно у  сумасшедшего  куду.  Он  уже  совсем
приготовился нырнуть в кучу золота, как вдруг почувствовал на плече  тяжелую
руку спутника. Северянин попытался вырваться,  но  рука  схватила  намертво.
Симна сам отличался немалой силой  и  не  привык,  когда  с  ним  обращались
подобным образом, -  он  рассвирепел,  в  кобальтово-синих  глазах  вспыхнул
недобрый огонь.
   - В чем дело, брат? А ну отпусти меня!  Или  собираешься,  словно  святой
отец, читать мне мораль?
   - Почему бы и нет? - спокойно ответил Эхомба. - Я же о тебе беспокоюсь.
   Нетерпеливо облизывая губы, Симна смотрел то на манящее сокровище, то  на
своего эксцентричного товарища.
   - Обо мне беспокоиться не надо. Если у меня что и не так, то  золото  все
поправит.
   - Помню, в юности я заметил, что  многие  животные  не  притрагиваются  к
некоторым аппетитно выглядящим плодам - должно быть, чуя, что в них есть яд.
- Пастух кивком указал на мрачно  поблескивающую  гору  золота.  -  Все  это
нажито не праведным путем. Задумайся  на  мгновение,  как  сюда  попало  это
золото. - Этиоль вновь кивнул в сторону сокровищ и сам ответил:
   - Оно тлен и гниль. Оно убивает все, к чему прикасается.  Вспомни,  разве
не по его вине ты едва  не  лишился  жизни?  Здесь  все  насквозь  пропитано
отравой.
   - Брось!.. Это золото и бриллианты, а не сено или дерево.
   - Не забывай, мы в царстве Тлена.
   - Да пусти же меня! - Симна рванулся,  пытаясь  освободить  плечо,  затем
выхватил из-за пояса кинжал. - Пусти или клянусь Гветуром!..
   Этиоль резко отдернул руку, и Симна пошатнулся.
   - Что ж, давай, - сказал пастух. - Но исполни одну  мою  просьбу.  Возьми
только один кусочек золота, одну монету, и погляди внимательней, прежде  чем
накинешься на всю кучу.
   Симна немного успокоился.
   - И после этого ты отстанешь? Эхомба кивнул.
   - Отстану.
   - Ладно.
   Северянин наклонился и подобрал откатившуюся  от  подножия  горы  монету.
Монета была большой, внушительно поблескивала и выглядела как новенькая.  На
аверсе был выбит четкий профиль какого-то императора, на реверсе - обелиск с
мелким орнаментом. Вокруг обелиска шла надпись;
   Буквы скорее походили на таинственные символы,  чем  на  знаки  алфавита.
Симна повертел монету, подбросил в воздух и ловко поймал с  видом  завзятого
жонглера, затем гордо продемонстрировал ее Эхомбе.
   - Ну, удовлетворен?
   - Дай-ка взглянуть, - попросил  Этиоль.  Симна  протянул  монету,  однако
пастух отрицательно покачал головой и убрал руки за спину. Тогда  северянин,
взяв монету между пальцев, показал ее издали.
   - Да, монета красивая, -  покивал  Этиоль,  -  и,  наверное,  из  чистого
золота. Правда, я в этом плохо разбираюсь.
   - А я разбираюсь. Какая же она, если не золотая!
   - Не знаю, не знаю. Посмотри, что творится с твоей рукой.
   - Что? - Симна часто заморгал. - Куда смотреть?
   - На то место, где лежала монета, на пальцы, - терпеливо объяснил Этиоль.
   Симна скосил глаза  и  вскрикнул,  затем  отшвырнул  монету,  словно  она
внезапно раскалилась докрасна, и принялся трясти кистью.
   На том месте, где лежал  золотой  диск,  образовалась  ровная,  точно  по
диаметру монеты, рана. Она была черная, глубоко въелась в плоть и уже начала
нагнаиваться. Через мгновение вспух большой волдырь,  тут  же  лопнул,  гной
потек по  ладони.  Кончики  пальцев,  которыми  Симна  держал  монету,  тоже
покраснели.
   - Помилуй меня, Гонто! - закричал северянин. Он посмотрел в сторону  кучи
золота, и его начал бить озноб. - Я же хотел  броситься  на  это  дерьмо!  С
головой зарыться...
   Эхомба торопливо скинул заплечный мешок и принялся что-то в  нем  искать.
Наконец вытащил запечатанную бамбуковую трубочку.
   - Дай-ка взгляну.
   По-прежнему вздрагивая, как ребенок,  Симна  доверчиво  протянул  пастуху
ладонь. Тот некоторое время внимательно изучал рану, затем открыл  трубочку.
Встряхнул ее, сунул туда палец, во что-то потыкал и, наклонив бамбук,  вылил
моло