ился плотнее, а каким-то странным образом темнел. Станаджер встревожилась не на шутку.
     - Никогда не видела ничего похожего. В плотных туманах бывала, но в такой чернотище - ни разу. Не пойму, что это значит. Туман, даже самый густой, все равно серый, а не черный.
     Симна вздрогнул, вспомнив, что приключилось с ними в море Абокуа.
     - Эромакади!
     - Что это? - спросила Станаджер. Однако Эхомба не дал ему объяснить.
     - Нет, Симна, это не то, чего ты испугался. - Пастух вытянул перед собой руку, покрутил ею в холодном влажном месиве и добавил: - Не так плотен, чтобы в нем увязнуть. Эромакади его не назовешь... Смотрите, я его шевелю. - Он помахал рукой вверх-вниз. - Пожиратель света отреагировал бы как живое существо. Это и в самом деле морской туман, правда, такого я тоже ни разу не видел. - Этиоль посмотрел на Станаджер. Ее лицо было затуманено темной пеленой, а ведь она стояла всего в нескольких шагах. - Человеку, который бредет по деревне с лампой в руке, нечего беспокоиться о том, что он столкнется с плавающим бревном или горой льда. - Он улыбнулся. - Разве что можно наступить на спящую собаку.
     - Тебе бы все шутки шутить, - мрачно откликнулась Станаджер. - Если туман станет еще гуще, матросы не смогут выполнять свои обязанности. - Она не могла видеть первого помощника, но знала, что он должен был быть где-то на палубе, и закричала: - Кемарх, прикажите зажечь все лампы и соблюдать величайшую осторожность!
     - Есть, капитан! - донесся голос из темноты. На снастях, на обеих мачтах и вдоль фальшборта зажглись фонари. Однако туман был настолько плотным, что фонари не могли осветить даже палубы, не говоря уже о поверхности моря.
     - Это не поможет, - проворчала Станаджер. - Впередсмотрящие ничего не видят, а когда и увидят что-то, уже будет поздно. Надо убрать паруса, бросить якорь и ждать, пока туман не рассеется.
     - Время дорого, - напомнил Эхомба.
     - Точно. Но выбора нет. - Она посмотрела в его сторону. - Я не могу рисковать кораблем.
     - А как ты думаешь, долго придется ждать? - спросил Симна.
     - Кто знает. При таком густом тумане, может, и несколько дней.
     - Мы не можем столько ждать, - тихо заметил Эхомба.
     - Знаю. Надеюсь, твоим друзьям нравятся рыбные блюда, потому что если мы очень долго проторчим в этом облаке, нам придется есть одну рыбу.
     Станаджер стала спускаться на палубу, чтобы сделать очередные указания.
     - Подожди! - окликнул ее Эхомба.
     Она повернулась.
     - Чего мне ждать, пастух? Я уважаю тебя за то, что ты сделал для нас, но не пытайся вмешиваться в мои дела.
     - Даже не думал. Просто мне кое-что пришло в голову... - Он повернулся к друзьям. - Симна, не принесешь ли меч из небесного металла?
     - Эх, заперли бы меня на недельку в гареме паши Хар-Хаузена! - радостно воскликнул северянин. Он метнулся к трапу и проворно нырнул вниз, словно морской кот в свою нору.
     Станаджер настороженно посмотрела на таинственного пассажира.
     - Опять начнешь будить ветер? Подожди, я предупрежу команду, чтобы люди были готовы к твоим колдовским штучкам.
     Эхомба тяжко вздохнул.
     - Сколько раз я повторял, что никакого отношения к магии не имею! Я использую только то, что мудрые жители моей деревни дали мне в дорогу.
     - Меня, Этиоль, интересует лишь результат, а не источник чудес.
     - Никакого ветра не будет. - Он загадочно, как бы самому себе, улыбнулся, потом постарался объяснить: - Симна - хороший человек и отличный товарищ, но иногда у него действие опережает мысль. Клинок, выкованный из упавшего с неба металла, предназначен не для того, чтобы накликать в жару прохладный ветерок или наполнить паруса в штиль. Конечно, меч и на это способен, но беда в том, что им нелегко управлять. - Пастух кивком указал на небо. - Этот клинок может в одно мгновение утопить наш корабль - как, впрочем, и спасти его от гибели. В нем заключены все ветры, какие существуют на свете. Такой замечательный моряк, как ты, должен знать, что в самом море, как и на его поверхности, тоже гуляют ветры.
     - Ветры в глубине моря? - Станаджер нахмурилась. - Ты имеешь в виду подводные течения?
     - Я недостаточно опытен, чтобы правильно объяснить, но, мне кажется, я кое-что придумал и у меня должно получиться. - Он широко улыбнулся и голос его повеселел. - Я всю жизнь провел у воды. Для того чтобы узнать, какие чудеса таятся в океанской толще, не обязательно целыми днями просиживать в лодке. Даже просто прогуливаясь вдоль побережья, можно кое-что увидеть.
     Вернулся Симна. Меч был обжигающе холодным, но он держал его крепко, обеими руками. Ему было страшно подумать, что будет, если он вдруг нечаянно уронит меч.
     - Держи, брат! - Он отдал меч Этиолю. - Теперь, клянусь Геурласком, самое время вызвать какой-нибудь подходящий ветерок и разогнать эту хмарь. Очисти небо, Этиоль!
     Глаза у него сияли.
     - Не могу, - ответил Эхомба. - Слишком опасно. Корабль - это очень хрупкая вещь. Что нам сейчас нужно, так это осторожность, чтобы использовать это оружие, не навредив себе.
     - Да поможет мне Годжом, но я ничего не понимаю, брат.
     Эхомба крепко, обеими руками, взялся за рукоять, затем не спеша поднял меч острием вверх. Скоро лезвие окуталось голубоватым сиянием. Сначала оно было едва заметно, затем усилилось, приобрело лазурный оттенок и, наконец, стало темно-синим. Этот свет сразу рассеял туман - но только на расстоянии в несколько ярдов.
     Симна, ожидавший увидеть что-то грандиозное, не скрывал разочарования. Что касается Станаджер, то она была благодарна и за такой скромный результат; по крайней мере теперь вахтенные и матросы на мачтах могли видеть своего капитана. Хункапа Аюб, сидевший на главной палубе, заметив голубоватое сияние, захлопал в ладоши.
     - Свет! - объявил он тоном малого ребенка. - Красиво, очень красиво!
     - Что ж, придется довольствоваться тем, что есть, - проворчал Симна. - Хотя с помощью этого маяка вряд ли нам удастся управлять судном.
     - Конечно, нет, - откликнулся Эхомба. - У меня и в мыслях такого не было.
     Осторожно, словно в руках у него был не меч, а котелок с кипящим маслом, пастух повернулся и медленно направился к борту, увлекая за собой голубое сияние.
     В тумане прорезалась одна из веревочных лестниц, перекинутых через фальшборт. Эхомба взял меч в одну руку и, ухватившись за веревку, перебрался на лестницу. Это было трудное испытание, но он его выдержал.
     Симна перегнулся через фальшборт и удивленно спросил:
     - Эй, Этиоль, что ты задумал?
     Пастух, сосредоточившись на том, чтобы не потерять контроль над мечом, не отвечал. Он спускался все ниже, и наконец сияние осветило черную воду у борта.
     - Что там? - крикнула Станаджер. Ей было любопытно посмотреть, что творится внизу, но она не рискнула оставить свое место у штурвала.
     - Не знаю! - ответил Симна, продолжая следить за другом. - Мне плохо видно, но, похоже, он спустился не для того, чтобы искупаться.
     Эхомба почувствовал, что его ноги погрузились в тёплую воду. Он на мгновение замер, свободной рукой покрепче ухватился за веревочную перекладину, перевернул меч острием вниз, вонзил его в море и принялся резать волны. Голубоватое свечение было отчетливо видно и под поверхностью моря.
     Острейшее лезвие легко рассекало воду, но и океан, как почувствовал Эхомба, не бездействовал. Какая-то сила настойчиво пыталась вырвать меч из его руки. Стиснув зубы, пастух сопротивлялся ей, а голубоватое свечение тем временем проникало все глубже и глубже под воду.
     Перегнувшись через фальшборт, Симна и Хункапа с тревогой следили за Этиолем. Северянин видел, каких усилий стоит Эхомбе одновременно держаться за лестницу и не выпускать из руки меч.
     - Может, сменить тебя, братец? - предложил Симна.
     Этиоль поднял лицо и с трудом выдавил улыбку, больше похожую на болезненную гримасу.
     "Вот так же он будет улыбаться на смертном одре", - пронеслось в голове у Симны.
     - Спасибо, дружище, все хорошо.
     - Какое там хорошо! - воскликнул Симна. - Что ты пытаешься сделать?
     - Осветить путь сквозь туман.
     Этиолю было трудно смотреть вверх. Он опустил голову и вновь целиком сосредоточился на своем занятии.
     - Глядите, глядите! Как красиво! - закричал Хункапа.
     Симна посмотрел туда, куда он указывал.
     Что-то пестрое, размером с самую маленькую шлюпку "Грёмскеттера", поднималось из океанских глубин, распространяя вокруг свечение, меняющее цвет от ярко-оранжевого до бледно-красного. Чем ближе к поверхности, тем отчетливее проявлялись очертания странного существа, и наконец стало ясно, что это рыба, только ничуть не похожая на тех, что живут у поверхности. Эхомба ни разу не видел таких ни на кухне, ни на рисунках.
     Ее туловище, отливающее темным серебром, в длину достигало не меньше девяти футов. При этом оно было тонким, словно лента. Вдоль спинного хребта бежал длинный шипастый плавник, два тончайших плавника были и на груди; они плавно колыхались, на короткое время закрывая глаза размером с суповую тарелку. Над головой рыбины выступали три длинных шипа, излучающих яркий желтый свет. Из узкой пасти торчали клыки, похожие на осколки стекла.
     Вскоре обнаружилось, что рыба была не одна.
     Привлеченные светом меча, все виды удивительных глубоководных тварей поднимались к поверхности. Они всплывали и парили в круге, образованном лазурным сиянием, будто мотыльки, привлеченные пламенем свечи в летний вечер.
     Чем больше рыб поднималось со дна океана, тем светлее становилось вокруг корабля. На лицах матросов, собравшихся у левого борта, читалась странная смесь страха, ожидания чуда и детской радости.
     Вот появились две рыбины, похожие на раздувшиеся черные пузыри - маленькие, раз в тридцать меньше той, которая поднялась первой. У каждой на голове был изогнутый отросток в виде крошечной удочки; кончик ее светился с удивительной яркостью. Глаза у этих рыб были такие маленькие, что их почти не было видно, зато в каждом пылали по сотне едва заметных светлячков.
     Затем на поверхность поднялась стая, состоящая из тысяч мелких серебристых рыбок размером с большой палец, глаза которых светились мягким голубоватым светом.
     Поднимались с глубин и гигантские медузы - таких крупных никто из матросов раньше не видывал. Их колышущиеся колоколообразные юбки мерцали голубыми, зелеными и желтыми огоньками. Глубоководные акулы плавно пошевеливали хвостами, украшенными горящими сапфировым светом дугами; быстрые зубастые рыбки метались из стороны в сторону, окутанные желтыми и зелеными ореолами.
     Когда же все эти природные источники света окружили "Грёмскеттер", тьма на поверхности моря рассеялась окончательно. Миллионы и миллионы рыб, всех форм и расцветок, всплыли с глубин, а за ними появились и другие диковинные существа, обитающие в океане. Глаза у них были овальные, слегка выпуклые, жабры с золотистой каймой по краям нежно посвечивали, причудливой формы плавники были украшены световыми узорами. Тела у них были похожи на рачьи и снабжены заостренными, похожими на жезлы, шипами. Некоторые из представителей морского народа прибыли в раковинах-колесницах, влекомых морскими коньками ростом с человека. Коньки светились коричневым светом, а их сбруя, сплетенная из бурых водорослей и стеблей морской травы, отливала малиновым.
     Потом корабль окружили мириады мелких морских рачков, называемых крилем. Каждое из этих миниатюрных созданий тоже излучало свет разной яркости и оттенка.
     По зову волшебного меча приплыли и светящиеся киты. Напоминающие одновременно огромных дельфинов и тюленей, они сияли чистым пурпурным светом. Были здесь и ночные пингвины, мерцающие, как изумруды, и морские львы, чьи гривы горели лавандовым цветом. Заметив Алиту, они приветствовали своего сухопутного сородича печальным ревом.
     За ними появились глубоководные крабы, украшенные чередующимися лазурными и изумрудными полосами. Всплыли диковинные черепахи, чьи панцири были усыпаны сверкающими диадемами, похожими на бриллиантовые. Подобно разрядам молний скользили между ними угри, можно было увидеть кальмаров и каракатиц - одни были размером с ладонь, другие просто гиганты; эти вполне могли состоять в родстве с Кракеном. Скоро появился и он сам, играя всеми цветами радуги.
     Морские бабочки, оказывается, могли похвалиться более богатой расцветкой, чем их сухопутные родственницы. Они порхали в воде, и крылья их были окрашены в изумрудные, топазовые, турмалиновые тона. А когда эти существа выскакивали из воды, то казались лучезарной россыпью драгоценных камней.
     Все эти невиданные и таинственные создания, призванные из своих убежищ голубовато-стальным сиянием клинка из небесного металла, разогнали черную муть тумана. На полмили вокруг все стало ясно, как в солнечную погоду. Теперь можно было не только без опаски работать на палубе, но и продолжать плавание.
     - Териус! - закричала Станаджер. - Всех наверх! Ставить нижние паруса! Мы должны проскочить это варево, пока наш пастух не выдохся и твари, приплывшие по его зову, не ушли назад, на глубину.
     В эту минуту, освещенная разноцветным сиянием, она была особенно прекрасна.
     Симна по-прежнему стоял у фальшборта.
     - Ты бы сказала матросам, - посоветовал он Станаджер, - чтобы они поменьше глазели за борт. Этиоля сейчас лучше не отвлекать.
     Это чудо никогда не забыть тем, кто был в тот день на палубе корабля. Зрелище было ошеломляющее: изящный "Грёмскеттер" под всеми парусами, окутанный многоцветным переливающимся сиянием, стремительно шел на юго-запад. Даже старые морские волки были поражены окружающим великолепием и многообразием обитателей океана. Станаджер приходилось то и дело напоминать своим людям, что нужно работать, а не глазеть за борт.
     А туман тем временем начал съеживаться и таять. Но вместе с ним таяли и силы Эхомбы. Сначала самые мелкие обитатели океана ушли назад в глубину, за ними - и более крупные. Последним морской человек на своей колеснице из раковины взлетел на гребень волны, отсалютовал "Грёмскеттеру" и исчез, уйдя под воду.
     Но к этому времени солнце развеяло последние клочья тумана. Эхомба, кряхтя, поднялся на палубу и попросил принести льда. На корабле был ледник: в самой нижней и холодной части трюма. Напряжение, которое он испытал, борясь с мечом из небесного металла, не прошло даром: вся правая рука у него онемела и пальцы почти не сгибались. Лед, завернутый в полотенце, не мог, конечно, сравниться с лечением магией, но все же ему стало легче.
     Пока Этиоль охлаждал руку, Симна стоял рядом и с величайшей осторожностью держал меч из небесного металла.
     - Как тебе удалось справиться с ним, Этиоль, если ты, как все время твердишь, не являешься колдуном? Меч ведь такой тяжелый!
     Пастух попытался пожать плечами, но мускулы не слушались.
     - Тренировка, мой друг, обычная тренировка. Кузнец Отжиханья научил меня кое-каким приемам, и старейшины нашей деревни тоже дали пару советов. Это нелегко объяснить... Ты должен почувствовать правильное движение, путь, которым тяжелый металл пронзает воздух, преодолевая притяжение Земли.
     Симна покивал.
     - Ты знаешь, это забавно... В молодости для меня в этом был вызов, и в результате, боюсь, я делал глупости.
     Левгеп, свернувшийся клубком возле возвышения, на котором помещался штурвал, поднял голову и заявил:
     - На мой взгляд, с годами мало что изменилось.
     - Я не принимаю критики от пожирателей падали!
     Большой кот не удостоил его ответом, и Симна вновь повернулся к Эхомбе.
     - Я не раз видел, на что способно это оружие, и могу сказать: я лично мог бы владеть им не в большей степени, чем резцом ваятеля или лютней.
     Эхомба добродушно усмехнулся.
     - Ты однажды пытался.
     Симна искоса взглянул на него.
     - Я тогда думал, что ты спишь.
     Тот глянул вдаль.
     - Я спал.
     Смущенный северянин хотел что-то ответить, но ничего разумного в голову ему не приходило, поэтому он решил промолчать. Ни слова не говоря, он осторожно положил чудесный меч рядом с Эхомбой и подтянул повыше одеяло, в которое кутался пастух. Лед облегчил его боль, но пастух замерз и теперь весь дрожал.
     - За меня не волнуйся, - улыбнулся Эхомба встревоженному Симне. - Возле нашей деревни океан куда холоднее, чем здесь, а я часами там плавал и бродил по отмелям.
     - Я не волнуюсь, - ответил Симна, - но схватить простуду может любой. - Он глянул на море. - Подобное тянется к подобному... Свет тянется к свету. Это было необыкновенное зрелище. Я никогда не думал, что в море живет столько существ. Надо же! И все они излучают колдовское свечение.
     - Не колдовское! - поправил его Эхомба. - Тот свет, что ты видел, имеет природное происхождение, его испускают сами эти существа. Никакого колдовства тут нет.
     Северянин нахмурился.
     - Откуда ты знаешь?
     - Море выбрасывало на берег возле моей деревни трупы похожих существ. Даже после смерти они светились, хотя, конечно, гораздо слабее. - Этиоль посмотрел на прояснившееся небо. - Океан возле нашего побережья очень глубок. У самого дна, должно быть, царит непроглядный мрак, что-то вроде вечной ночи, и поэтому обитающим приходится самим заботиться об освещении.
     - Удобное свойство, - согласился Симна и мечтательно добавил: - В свое время мне бы очень пригодилось умение извлечь из своего тела хотя бы немного света.
     Пастух с упреком посмотрел на него.
     - Все живое излучает свет, Симна. Его, правда, трудно разглядеть. Нужен опыт, чтобы отделить его от окружающего нас естественного дневного освещения.
     Симна рассмеялся.
     - Ты хочешь сказать, что я сияю, как эти рыбы или медузы?
     - Нет, не так. Свет, излучаемый человеком, или по крайней мере большинством людей, имеет совершенно другую природу. Но так или иначе, дружище, ты тоже светишься. Не так, как ты хотел бы, но более ярко в ином смысле. Существует много разновидностей света.
     - Я хотя бы не темен, и это уже хорошо. - Симна ничего не понял из объяснений Эхомбы, но почему-то его обрадовали слова приятеля. - А как насчет остальных? - Он обвел рукой палубу.
     Эхомба положил подбородок на колени и долго молчал. Потом он сказал:
     - Вот капитан. Ее свет имеет немного оттенков, но все они сильны и насыщенны, что редко встречается у людей. Пригет излучает свет вспышками, словно искры костра. Матрос рядом с ней светится тускло, но все-таки светится. - Эхомба обвел взглядом палубу. - Первый помощник, - продолжал он, - отличается сильными и чистыми цветами, хотя его свет не такой интенсивный, как у Станаджер. У Алиты отсутствуют некоторые оттенки и полутона, которые есть у людей, зато те, что есть, ослепительны.
     Обычно Симна в ответ на подобные россказни начинал либо хохотать, либо добродушно вышучивать Этиоля. Однако сейчас в знак уважения к его усталости он только едва слышно хихикнул. Симна не сомневался, что его друг шутит. Люди и кошки не могут светиться; если бы они светились, он, Симна, обладающий отличным зрением, давным-давно бы это заметил. И все равно приятно послушать Эхомбу, воображение у него богатое, и рассказывает он увлекательно!
     - Ну-ка, расскажи еще о ком-нибудь, - попросил Симна. - Например, что насчет Хункапы?
     Эхомба бросил задумчивый взгляд на своего лохматого друга.
     - Он светится очень странно. Мне даже трудно это описать. Вспышки, которые он излучает, размыты, я с трудом их улавливаю. - Пастух чуть усмехнулся. - Может, это из-за его волосатости. Вообще-то волосы не задерживают этого света, но Хункапа такой обросший, что все может быть. - Он помолчал и неожиданно сменил тему: - Похоже, остаток дня пройдет без приключений. Интересно, сколько еще до Дорона?
     Симна встал:
     - Пойду спрошу у Станаджер.
     - Давай, - согласился Эхомба. - Я смотрю, вы с капитаном начали лучше ладить друг с другом, чем в первые дни.
     Симна подмигнул.
     - Кто-кто, а ты должен знать, братец, что я очень настойчивый парень. И не только когда речь идет о сокровищах.
     Он многозна