ли "Кто-нибудь может сказать, сколько времени?". Несмотря на внутреннюю связь с другими душами, больше Эхомба ничего не мог разобрать. Интересно, подумал он, почему тут не интересуются днем, месяцем или годом?
     Вновь прибывшие души можно было легко распознать по нескончаемым попыткам постичь пространство и свою новую сущность, выливающиеся в недоуменное: "Как, я уже здесь?" Эта едва слышимая мантра повторялась вновь и вновь, равнодушно, но и без скуки. Время шло, а вопрос повторялся. Сколько миллионов или миллиардов раз, Эхомба понятия не имел. То же самое можно было сказать о тех, кто плавал в пустоте вокруг него. Чувства, ощущения, определенность - все ушло прочь. Проходил какой-то промежуток времени, и вопрос повторялся, такой же тихий и безучастный.
     Но в этой невесомой пустоте вскоре родилось еще одно ощущение - осознание общей предназначенности "всему". Откуда оно взялось, Эхомба не знал. Исследователь по натуре, он был рад понять, что все на свете имеет причину и цель, основанную на чем-то "всём", но был и разочарован оттого, что не понимал, что же такое это "всё". Это состояние было похоже на крушение надежд, хотя точно описать его в прежних терминах не представлялось возможным.
     Он не ощущал ни жары, ни холода, ни собственного веса. Не испытывал боли или удовлетворения. Ничего! Только чувство существования - и Цели! Не божество, не кто-то, наблюдающий и управляющий, - просто души, люди, собравшиеся вместе, думающие о Цели...

***

     Химнет Одержимый, высокомерный, уверенный в себе, по-прежнему стоял возле тронного кресла. Он поправил шлем, за время поединка сбившийся набок, и указал на чужаков у подножия трона.
     - Видишь их, Перегриф?
     - Да, господин, - ответил генерал, всегда готовый исполнить приказ.
     - Как только придут в себя, наплачутся вволю, узнай, что они намерены делать. Наемнику предложи поступить ко мне на службу - но только не в гвардию. У меня нет обыкновения подбирать в ближайшее окружение людей, имеющих повод для мести. Кот по сравнению со своими мелкими сородичами проявил себя разумным. Я полагаю, что он пожелает уйти. Отпусти его. Что касается волосатого верзилы, - правитель пожал плечами, - то даже не знаю, что с ним делать. Надеюсь, он уйдет вместе с котом. Только пусть не пачкает пол. - Он повернулся к прорицательнице и протянул руку. - Прошу, дорогая. Я думаю, на сегодняшнюю ночь представлений достаточно.
     Припавший к распростертому телу Симна внезапно издал дикий вопль. Слезы потоком текли по его щекам.
     - Ты, сумасшедший осел, думающий лишь о себе! Ты, мрачный самодовольный ублюдок! Что я теперь скажу твоей семье?
     - Извини, - пробормотал стоящий рядом с северянином Хункапа Аюб. - Я вынужден попросить тебя отойти на шаг.
     - И что будет? - рыдая, выговорил Симна. - Почему я... - Он внезапно замолк и удивленно уставился на Хункапу. - Постой. Что ты сказал?
     Взгляд похожих на голубой арктический лед маленьких глазок был равнодушным.
     - Я попросил тебя отойти. Мне нужен простор.
     - Что тебе нужно? - Глаза у северянина сузились. - А где же "Хункапа хочет", "Хункапе нужно, чтобы Симна отодвинулся"? - Симна поднялся. - Во имя всего сонма этих треклятых богов, кто мне объяснит, что все это значит?
     - Мне для работы необходимо пространство, - откликнулся Хункапа Аюб.
     Едва Симна отошел на пару шагов, Хункапа выпрямился во весь рост, откинул волосатую голову, несколько мгновений смотрел в потолок, потом закрыл глаза и резко выбросил обе руки вверх и в стороны.
     Алита тоже отполз назад.
     - Я знал, что с ним дело не чисто. Я знал.
     - Что? - не понял Симна. - О чем ты знал?
     Огромный черный кот, продолжая пятиться, негромко зарычал. Его когти визгливо заскребли по каменным плитам.
     - От него, - объяснил левгеп - никогда не пахло ни глупостью, ни дикостью.
     - Симбала! Асенка cap врануто! - вскричал Хункапа, взывая к силам, лежащим глубже, чем эти слова.
     Нестерпимо яркое, ослепительно белое сияние возникло над его головой. Оно мощно пульсировало, его энергия рвалась на волю. Химнет Одержимый и его молодая супруга замерли, повернулись.
     Хункапа закрыл глаза и начал что-то монотонно напевать. Потом резко опустил руки и, направив их на тело Эхомбы, воскликнул:
     - Харанат!
     Пульсирующая над его головой сфера заколыхалась и, медленно стронувшись с места, накрыла пастуха. Сияющая энергия впиталась в мертвое тело, как молоко в губку. Труп слабо засветился, странное мерцание окутало его с головы до ног. Не открывая глаз, Хункапа продолжал творить заклинание.
     Химнет отпустил руку Темарил и торопливо подбежал к возвышению.
     - Червь сказал, - воскликнул он, - владеющий искусством некромантии! Но он ни словом не упомянул, каков будет его облик!
     Правитель вскинул руку и метнул смертоносную зеленую сферу в обросшего густой шерстью исполина.
     Из глаз Хункапы Аюба ударила молния.
     Она вонзилась в Этиоля Эхомбу. Пастух, поглощенный стремительным потоком чистейшей белой энергии, которая была постоянным спутником томительного дыхания миллиардов еще не закончивших свой жизненный путь, не исполнивших свое предназначение душ, вскочил с пола и принял удар изумрудной сферы на себя. Шар взорвался, разлетелся зелеными искрами. Симна прикрыл глаза рукой.
     Химнет метнул в пастуха еще один шар. Эхомба отбил его легким движением руки: каждый палец его был вооружен белейшей энергией миллионов душ. Все чары Химнета были бессильны против нее.
     Симна ибн Синд отполз в уголок и во все глаза следил за столкновением сил, о существовании которых он даже не догадывался и не мог вообразить, какова их природа. Больше всего в эту минуту его поразило лицо Эхомбы: на нем застыло то же самое выражение, с каким он в первый раз бросился на Химнета, - спокойствие и отрешенность. С ним он встретил смерть, с ним он и вернулся таким... Каким? Симна не мог ответить на этот вопрос. Он был воином, а не мыслителем. Попытки работать мозгами были для него хуже, чем удар вражеского меча.
     Эхомба двинулся вперед, неторопливо, но неумолимо. Зеленая энергия шаров Химнета сталкивалась с белой энергией душ, по всему залу плясали изумрудные и снежные молнии, а пастух подходил все ближе и ближе.
     Внезапно взрыв гигантского зеленого шара пробил защитную оболочку белого сияния, окутывающего Эхомбу. Обессилевший, но торжествующий, Химнет Одержимый приготовился поднять дрожащую от напряжения руку для решающего удара.
     - Кто бы ты ни был, пришел твой последний час! - вскричал правитель Эль-Ларимара. - Пришел конец и таинственному кукловоду, который тобой управляет.
     Голос Эхомбы, как и выражение его лица, ничуть не изменились.
     - Я - Этиоль Эхомба из Наумкиба, и никто мною не управляет.
     Он открыл рот и прежде, чем Химнет успел окончательно вздеть руку, плюнул в сторону властителя центрального побережья. Два влажных черных шара вылетели из его губ и угодили прямо в открытое забрало золотого с алым шлема Химнета.
     Рука правителя Эль-Ларимара замерла, не поднявшись. Химнет зашатался и сделал шаг в сторону. Потом послышался металлический скрежет, и его броня начала трескаться. Химнет завалился на бок, и прорицательница Темарил вскрикнула. Сраженный двумя эромакади, он распростерся на полу. Его доспехи продолжали раскалываться, как яичная скорлупа.
     Перегриф выхватил меч и бросился вперед. Но на пути у него вырос Симна. Выставив перед собой свой клинок, северянин позволил себе улыбнуться.
     - Ну уж нет, мой почтенный друг. Клянусь Гекведом, мы с тобой всего лишь зрители на этом спектакле. Давай-ка досмотрим его со стороны, тем более что участвовать в нем могут лишь те, кому это по силам.
     Генерал смутился, глянул на странствующего фехтовальщика, затем кивнул и опустил меч.
     Темарил бросилась к своему поверженному повелителю. Тревога исказила ее прекрасные черты, но она не плакала. Потом она подняла голову и испуганно взглянула на Этиоля.
     - Он... он мертв?
     - Нет. - Эхомба окинул долгим взглядом человека в растрескавшихся доспехах. - Только парализован и, как мне кажется, исключительно выше пояса. Скоро к нему вернется подвижность.
     Она благодарно улыбнулась и снова повернулась к супругу.
     Подошли Симна и Алита.
     - Неужели только парализован? - спросил северянин. - Зачем же останавливаться на полдороги? - Он острием меча указал на Химнета.
     - Нет, дружище, - остановил его Эхомба. - Я пришел сюда не за этим.
     Симна просительно посмотрел на друга.
     - Клянусь Галвентом, братец, он очнется и попытается убить тебя. Он уже тебя убил!.. Кстати... - Он повернулся к заросшему шерстью мастеру некромантии. Хункапа вежливо улыбнулся ему. - Я понял! - вскричал северянин. - Этиоль, ты умер не по-настоящему! Это было подстроено.
     Эхомба отрицательно покачал головой:
     - Нет, мой друг. Я умер на самом деле. Это точно, потому что я провел некоторое время в том месте, куда уходят все умершие.
     - Расскажи, - серьезным тоном попросил его Хункапа Аюб, - на что похоже место, куда уходят мертвые?
     - Это неинтересно, - откликнулся пастух. Он подошел к Симне, положил ему руку на плечо и неуверенно улыбнулся. - Я знал, что погибну в бою, Симна. Мне было предсказано это. И не один раз, а трижды. В первый раз мне предсказала это соблазнительная провидица - память о ее красоте и уме навсегда останется в моей душе. Потом меня предупредила собака, чью проницательность и преданность я никогда не забуду. И еще раз это случилось в тумане, чье упорство я тоже буду помнить всегда. "Если продолжишь путь, погибнешь", - сказал он. Так оно и вышло. Это должно было случиться до того, как мы одержали победу. - Повернувшись, он вновь посмотрел на неподвижного Химнета Одержимого - чародея, властителя прославленного Эль-Ларимара. - Вот и пришло время сбыться пророчествам. Однако никто никогда не говорил о том, что может произойти после того, как оно исполнится. - Он перевел взгляд на гороподобного Хункапу Аюба и с благодарностью улыбнулся. - Понимаешь, нигде не было сказано, что мне нельзя будет воскреснуть.
     До Симны не сразу дошел смысл последних слов пастуха. Потом он громко расхохотался.
     - Надо же, два колдуна! Все это время я, оказывается, путешествовал в компании двух колдунов! - Он встал перед Хункапой Аюбом, чьи глаза вдруг наполнились неземной мудростью, и продолжал: - Сколько невзгод и бед нам пришлось преодолеть, а мне и в голову не приходило... Я и представить себе не мог!
     Хункапа Аюб вновь улыбнулся.
     - Не все чародеи на одно лицо, добрый воин. Не все в жизни выглядит так, как кому-то видится. Совсем не обязательно быть человеком, чтобы стать искусным волшебником.
     Северянин потряс головой. Он все еще не до конца верил.
     - Но зачем? Зачем притворяться, зачем играть в прятки? Почему ты позволил людям Недербрае засадить тебя в клетку, зачем сносил насмешки и оскорбления?
     Зверочеловек сцепил за спиной огромные руки и некоторое время размышлял над вопросом Симны.
     - Тебе не нужно это знать, добрый воин. Даже великий маг нуждается в житейском опыте. Я путешествовал в тех краях и угодил в плен к тем людям. Они не слишком умны, но тем не менее им удалось выстроить в горах на удивление очаровательный город. Я мог освободиться в любое время, но мне всегда было интересно, что движет разумными существами. Я всегда хотел знать, что заставляет добрых людей жестоко поступать со своими ближними, с теми, кто не причинил им никакого вреда. Сидя в клетке, можно многое понять, если, конечно, внимательно вглядываться в окружающее. Потом в Недербрае появился ты - и освободил меня. Ты показался мне более интересным экземпляром, чем горцы, лишившие меня свободы. Я решил сопровождать тебя в надежде узнать много занятного и поучительного. И должен признаться, я не чувствую себя разочарованным.
     - Все равно не понимаю. - Симна развел руками. - Почему же ты с самого начала не сказал нам, кто ты такой?
     Хункапа Аюб мягко улыбнулся.
     - Чародеи, добрый воин, всегда прибегают к этой уловке. Они стараются помалкивать, привлекать к себе поменьше внимания. Мне хотелось получше тебя изучить, понять, каков ты на самом деле. Если бы тебе было известно, кто я, это могло мне помешать.
     Симна задохнулся от гнева.
     - Изучить!.. И что же ты понял, маэстро косноязычной маскировки, изучая того, кого решил держать в неведении?
     - Нет на свете более захватывающего занятия, чем познавать других. Я понял, что люди добры. Все, и ты тоже, Симна ибн Синд, хотя ты долго и нудно будешь доказывать, что это не так. Но я теперь хорошо знаю тебя. Тебя и нашего благородного большого кота. - Хункапа бросил взгляд на Эхомбу. - А вот о твоем друге и наставнике я этого сказать не могу. - Он обреченно пожал плевами. - Но я надеюсь остаться с вами еще на какое-то время. Ваше общество дает мне много пищи для размышлений.
     - Что ж, возможно, это даже хорошо, что ты не стал похваляться своим искусством, а был неуклюжим простаком, - заявил Симна и тут же торопливо добавил: - Я, правда, ничего не понимаю в таких делах, мастер. Кто бы мог подумать, что ты окажешься более могучим волшебником, чем Химнет Одержимый?
     - Кто сказал, что более могучим? - возразил Хункапа Аюб. - Просто Химнет ничего не заподозрил, и я поймал его, когда он был измотан схваткой с твоим другом Этиолем. Не я одолел его, а мы оба. Все зависело от общих усилий.
     - Главное, что вы оказались сильнее.
     Симна взглянул на неподвижную фигуру, с которой продолжал осыпаться металл, словно слезала старая кожа, - и был поражен. Лишенный доспехов Химнет Одержимый, властитель центрального побережья, владыка Эль-Ларимара, выглядел совсем не таким величественным, каким казался.
     Вьющиеся черные волосы, почти такие же грубые, как у Хункапы Аюба, покрывали его грудь и толстые длинные руки. Верхняя часть туловища была могучей, но ниже бедер тело сужалось и переходило в короткие чахлые ножки, тоже покрытые шерстью.
     Рядом с этими тоненькими ножками лежали другие - две человеческие ноги, отрезанные у какого-то очень высокого и сильного человека. Это были живые протезы, но сейчас они умерли: магия, которая прикрепляла их к ногам Химнета, чтобы добавить ему величественности, была блокирована.
     Голова колдуна на толстой шее выглядела непомерно большой по сравнению с телом. У Химнета были толстые губы и вытянутые вперед челюсти. Большие уши были сдвинуты к затылку. Лицо у него было на редкость уродливое, и, глядя на него, Симна вспомнил слова Хункапы: "...не обязательно быть человеком, чтобы стать искусным волшебником".
     Химнет Одержимый был неандером.
     Парализованный колдун не имел возможности заставить собравшихся вокруг людей отвернуться. Не мог стереть выражение жалости и презрения на их лицах. Он мог лишь беспомощно стонать от унижения.
     - Давайте, смотрите, любуйтесь! Мои подданные удивлялись, почему я никогда не появляюсь среди них без доспехов. Если бы они увидели, какой я на самом деле, они бы изгнали меня, несмотря на все мое могущество. Мои предки родом с севера, из ледяных пустынь, которые считаются коньком на крыше мира. Страдая от холода, они жили в дикости и умирали молодыми. Каждый день, чтобы выжить, им приходилось вступать в бой. Вот что я получил при рождении. Мне повезло, меня увезли оттуда "разумные" существа. Люди, похожие на тебя. - Химнет с вызовом глянул на Эхомбу. - Я был другим. Но я пожирал вашу мудрость, копил знания, собирал по крупицам. Я упорно учился и скоро выучился, и тогда поклялся никогда не жить по вашим законам. Я искал силу, чтобы добиться власти над теми, кто насмехался над неандерами. Судьба привела меня в Эль-Ларимар. Долгое путешествие едва не сгубило меня, зато в конце концов мне удалось отобрать трон у того, кто оказался слаб и изнежен, кто, кроме интриг, ни на что не был способен. Я перестроил страну в соответствии с собственными представлениями о величии и справедливости, расширил ее границы. Я мог бы сделать и больше, мог завоевать земли к северу и к югу, но отказался от этой мысли. Зачем? Я мечтал обрести силу, и я обрел ее. Однако я все равно не испытал полного удовлетворения. Получив власть в этом мире, я решил попытаться обрести ее за его пределами, в области сверхъестественного. Я погрузился в изучение тайных наук, но нигде мне не удалось найти метод, который помог бы мне превратиться в подлинного человека. Такого, как вы, в "нормальное" существо! В итоге я понял, что мое уродство навсегда останется со мной. Вот тогда я решил окружить себя красотой. - Химнет с трудом приподнял голову и кивком указал на стены зала. - Результаты вы можете видеть по всей стране, особенно здесь, в крепости. Этот замок, обстановка, даже слуги и лакеи - все здесь дышит красотой и гармонией. Все было подобрано с особой тщательностью, с таким расчетом, чтобы совместить красоту и функциональность. Мне не хватало только одного - супруги! Я нуждался в женщине, которая бы села на трон рядом со мной. Мне нужна была королева. Я нашел ее. Выкрал из-под носа у лакеев и поклонников-подхалимов. Я привез ее сюда. Я питал огромные, может, непомерные надежды, но мне было ясно, что необходимо дать ей время на размышления. Что нужно предстать перед ней в ореоле славы. Я рассчитывал, что если она не полюбит меня, то в конце концов хотя бы смирится.
     Темарил, стоявшая рядом с ним на коленях, поднялась.
     - Он увез меня из дома, украл у семьи. Мой гнев в ту пору был безграничен, как океан, через который он доставил меня в этот замок. Я не разговаривала с ним, отказалась разделять с ним трапезу, никогда не садилась рядом. Это случилось поздним вечером, когда я думала, что в замке все спят. Я выкрала лестницу и пыталась бежать. Случайно я оказалась в его личных апартаментах и увидела Химнета - сгорбившегося за столом и абсолютно пьяного. Он был без шлема. Сначала я испытала отвращение. Но я поддалась слабости, я рискнула приблизиться и заглянуть ему в лицо. В ту минуту он едва ли соображал, что происходит. Но я тогда поняла, как он страдает. - Она тяжело вздохнула. - С того дня все изменилось. Я вела себя очень осторожно, но спустя какое-то время почувствовала, что сам он боится подойти ко мне и ни на что, по существу, не рассчитывает. Со временем мы лучше узнали друг друга. Вся моя жизнь протекала при дворе, за мной ухаживали, мне льстили, обещали что-то несусветное. Поклонников было так много, что если их выстроить в ряд, эта череда протянулась бы от моего дворца до луны. Они все были одинаковые. Все на одно лицо! Пустые, чванливые, самовлюбленные, неспособные на искреннюю любовь. - Она опустила руку и коснулась покрытой шерстью груди Химнета. - Здесь я нашла иное. Если на обратном пути вам доведется побывать в Лаконде, прошу вас, скажите моим родным, что у меня все хорошо.
     Симна с размаху шлепнул Эхомбу по спине.
     - Что есть, с тем уже ничего не поделаешь, так, братец? Мы проделали такой долгий путь, чтобы спасти принцессу, которая не хочет, чтобы ее спасали!.. Давай-ка вспомним о сокровищах, а потом удалимся с миром. Нас здесь больше ничто не удерживает.
     Но второй раз за эту бесконечную ночь Этиоль Эхомба заявил решительно:
     - Нет!
     Симна изумленно уставился на него.
     - Как - нет? Что "нет"? - Он показал на распростертого на полу Химнета и Темарил рядом с ним. - Ты что, не понял? Она хочет остаться здесь.
     - Ничего не изменилось, Симна. Ты же слышал, что я ответил ему? - Пастух подошел к своему копью и поднял его. Затем вернулся к лежащему на полу Химнету. - Я дал клятву Тарину Бекуиту, человеку честному и благородному, в ту минуту, когда он умирал. Я дал слово, что верну прорицательницу Темарил в Лаконду. И хотя это намного удлинит мой путь к собственной семье, я вынужден сделать то, ради чего пришел.
     Темарил повернула прекрасное лицо к Эхомбе.
     - Но я, как сказал ваш друг, хочу остаться! Я сама выбрала свою судьбу, связала жизнь с этим человеком. Я не хочу идти с вами. Даже не просите меня об этом!
     - Увы, - произнес Эхомба.
     Своей худой, но