ь кабинета, и она легко поддалась.
   В кабинете почти ничего не изменилось: деревянная конторка, которой Титов
пытался оградить себя и картину от внешнего мира, стояла на месте, на кресла
были натянуты чехлы, а окно по-прежнему украшало  пуленепробиваемое  стекло.
Мягкая обволакивающая тишина роднила кабинет со склепом. Именно такой и была
эта тишина, когда мы с Жаиком нашли Титова.
   Я села в кресло - то самое кресло, в котором сидел Херри-бой.
   Что-то не понравилось мне  в  этой  тишине.  Я  не  нашла  в  ней  ничего
противоестественного тогда, но нашла сейчас.
   Точно.
   И  сейчас,  и  тогда,  в  ночь  смерти  Титова,  в  кабинете  не  работал
кондиционер. Хотя до  этого  он  исправно  выполнял  свою  работу.  Я  сразу
обратила на него внимание, потому что до этого  никогда  не  сталкивалась  с
кондиционерами: к ним нужно было привыкнуть, как  к  плеску  волн  или  шуму
деревьев. Титов, да и все обитатели дома - привыкли, а я - нет.
   Тогда, в ночь смерти, кондиционер  не  работал.  Я  не  обратила  на  это
внимание, а вот  сегодня  вспомнила.  Нужно  обязательно  спросить  об  этом
Дементия, если он, конечно, не  перегнет  палку  с  шампанским.  Отсюда,  из
дальнего угла, мне было хорошо  видно  место,  на  котором  стояла  картина.
Теперь уже ничто не напоминало  о  ней.  Софиты  убраны  и  подставка  тоже.
Картина-убийца без излишних торжеств вывезена из дома и сослана на каторгу в
хранилище одного из крупных питерских банков. Там она пробудет до полного  и
окончательного решения своей судьбы.
   Выйдя из кабинета, я некоторое время простояла в самом конце коридора,  у
торцевого  окна.  Отсюда   открывался   еще   один   неплохой   вид;   люди,
проектировавшие дом, постарались  на  славу.  Интересно,  кто  теперь  будет
глазеть из окон на местные красоты? Мелкий чинуша-коррупционер из  городской
администрации? Или директор одного из спортивных обществ?  Или  какой-нибудь
боец невидимого фронта из Лехиных конкурентов...
   Прямо против двери кабинета находилась еще одна дверь. И я снова подумала
о том, что такой дом невозможно изучить за несколько дней. Приоткрыв  дверь,
я  увидела  еще  одну  лестницу,  ведущую  на  третий  этаж.  Лестница  была
простенькой,  в  отличие  от  центральной:  ее   освещали   несколько   бра,
выполненных в помпезной псевдоклассике. В несколько шагов преодолев  пролет,
я оказалась на третьем этаже, у дверей той самой спальни,  в  которой  мы  с
Лехой провели несколько симпатичных часов и в которой я оказалась запертой в
свою последнюю ночь в доме.
   Очень интересно.
   Но  почему  человек,  закрывший  меня,  не  воспользовался  именно   этой
лестницей? Я ведь явственно слышала его шаги в коридоре - он шел  к  главной
лестнице. Может быть, он просто  не  увидел  боковую  лестницу,  не  заметил
дверь? Коридор в этом месте походил на альков. Нижний  же  этаж  был  скорее
аскетичен, потому-то дверь на боковую лестницу и бросалась в глаза:  никаких
ниш, никаких колонн, никаких пилястров в стиле позднего рококо.
   Третий этаж - совсем другое дело. Место для утех...
   Я нажала на ручку и вошла в спальню. И  тотчас  же  услышала  непотребный
приглушенный визг. На широкой  кровати,  прижав  простыню  к  груди,  сидела
испуганная девушка. Ничего особенного, унылое хорошенькое личико и такие  же
унылые блондинистые кудряшки. Как раз в стиле вышколенного Дементия.  Именно
так всегда и случается: стоит только хозяину умереть, как  лакей  тотчас  же
начинает развлекаться в хозяйской постели.
   Вся спальня была уставлена бутылками с  шампанским  и  усыпана  узбекской
хурмой. А под ногой у меня хрустнула виноградина.
   - Вы кто? - спросила у меня девушка.
   - А вы?
   - Я первая спросила, - тонкий голос девушки не предвещал ничего  хорошего
и был слишком стервозным для блондинки.
   Ну что ж, я слишком много  думала  последние  несколько  часов,  пора  бы
отдохнуть и поразвлечься.
   - Сукин сын! - громко сказала я. - Пусть только появится.
   Мой исполненный  сдержанного  гнева  голос  сделал  свое  дело:  кудряшки
моментально присмирели.
   - Я не понимаю... - сказала девушка.
   - Чего тут понимать. Я - его жена. А ты,  как  я  посмотрю,  обыкновенная
шлюха. Давно развлекаетесь?
   - Он... он ничего не сказал мне...
   - А он ничего и не скажет. Он обычно другим местом говорит.
   Я развалилась в кресле и внимательно осмотрела зазнобу Дементия. Под моим
взглядом девушке было явно неуютно, но она  взяла  себя  в  руки,  выбросила
поджарое тело из кровати и самым бесстыдным образом  прошлась  передо  мной.
Вся экипировка девушки состояла из черных чулок и пояса, так и  есть,  самая
обыкновенная шлюха.
   Я подняла с ковра хурму, разломила ее и принялась меланхолично жевать.
   - Разбирайтесь с ним сама, - сказала мне девушка. -  Я  в  ваши  семейные
дрязги влезать не буду.
   - Разберусь, - успокоила я  девушку,  и  в  это  время  дверь  в  спальню
распахнулась настежь.
   На пороге появился Дементий. Он с самым непосредственным видом  вкатил  в
спальню никелированный  сервировочный  столик.  На  столике  стояла  бутылка
минералки, банка кофе и чайник. И неизменное шампанское.
   - Ну что, девчонки, познакомились? - спросил он. Я не дала Кудряшке и рта
раскрыть.
   - Познакомились. Ты уж совсем ополоумел, Дементий. В дом шлюх водишь.  Да
еще такого невысокого пошиба.
   - Не понял, - протянул Дементий.
   - Это я не поняла, - высоким фальцетом взвизгнула Кудряшка. - Приглашаешь
меня оттянуться, а тут твоя жена заявляется, да еще оскорбляет.
   - Какая жена? - брови Дементия удивленно приподнялись.
   - Да я, я - твоя жена, - бросила я и расхохоталась.
   Через полминуты ко мне  присоединился  и  сам  Дементий:  он  оценил  мой
низкопробный юмор. Кудряшка переводила взгляд с меня на Дементия -  и  снова
на меня.
   - Да она шутит, Ритусик, - проглотив остатки смеха, обратился к  Кудряшке
Дементий. - Ты посмотри на нее! Какая же она жена?
   - А кто тогда?
   -  Любовница  покойного  хозяина.  Редкостная  сволочь,   -   с   видимым
удовольствием представил меня Дементий. - Хозяин ей не обломился,  в  могилу
соскочил, вот она и отрывается на простых смертных типа меня.
   - Не понимаю я таких шуток, - закапризничала Ритусик.
   - Все нормальнo, -  Дементий  снова  повернулся  ко  мне  и  одобрительно
хмыкнул. - Да ты юмористка, Катя.
   - Есть грех. Ну что, выпьем кофе за знакомство, а, Ритусик?
   Ритусик фыркнула и принялась натягивать на себя некое подобие платья.  На
меня она больше не смотрела.  На  Дементия,  впрочем,  тоже.  Я  по-хозяйски
налила кофе и приподняла чашку в сторону обиженного Ритусика.
   - За знакомство.
   Уязвленная Ритусик ничего не сказала и направилась к двери.
   - Ты куда? - взволновался Дементий.
   - В туалет... - с достоинством ответила Ритусик и демонстративно хлопнула
дверью.
   После ухода Кудряшки мы с Дементием несколько минут  молча  рассматривали
друг друга.
   - Ты что ей сказала? - спросил наконец Дементий.
   - Горькую правду.
   - Какую еще правду?
   - Где ты ее подцепил, Дементий?
   - Не твое дело.
   - Это же полная дешевка. А еще столько лет в приличном доме работал.
   - Чего ты бесишься? Своего не добилась?
   - Да нет, я просто по природе веселая. Рыжие  -  всегда  веселые...  А  я
смотрю, у вас кондиционеры не работают... - ввернула я.
   - Давно уже. Как Агнесса отсюда съехала  и  решено  было  дом  продать...
Зачем лишнее электричество палить, правда?
   - А при Титове они всегда работали?
   - Всегда. Он обожал морской бриз, а с нашими стеклами какой бриз!  Только
зачем тебе все это?
   - Просто интересно. А мог он их отключить, или это сложно?
   - Чего сложного? Самый обыкновенный электробытовой прибор. Только  хозяин
их никогда не отключал. Он был помешан на  кондиционерах,  он  их  в  Италии
заказывал. С разными запахами: у хозяина нюх  был  потрясающий.  Запахи  для
него - часть комфорта. Он даже баб по запаху отбирал.
   Надо же,  какие  интересные  вещи  вскрываются!  Я  почувствовала  прилив
вдохновения.
   - Значит, мой запах вполне его устраивал? Что-то  среднее  между  морским
бризом и городской свалкой.
   - Да. Именно так я и решил, когда увидел тебя  в  первый  раз.  Я  иногда
думаю, что это даже хорошо, - Дементий нагнулся ко мне. - Это  даже  хорошо,
что ты здесь не задержалась, иначе нам бы пришлось туго. Как ты его  за  три
дня сумела приручить, ума не приложу.
   - Это потому, что я плохая девочка, - сказала  я.  -  А  мужчинам  всегда
нравятся плохие девочки...
   - Может быть, ты и права.
   - Что-то твой Ритусик задерживается... Ты-то при старухе остаешься?
   - Да нет, - Дементий тяжело вздохнул. - Сейчас дом продастся -  и  полный
расчет. Старухе я не нужен. Да и она тоже нужна теперь только антикварам.  И
любителям старины.
   Не очень-то лестно ты отзываешься об Агнессе, Дементий.
   - Куда направишься?
   - Не пропаду.
   Конечно, не пропадешь. Ты можешь быть кем угодно: личным  секретарем  при
личных секретаршах больших боссов, подсадной уткой на аукционах,  сутенером,
альфонсом,  шофером  при  частной  психиатрической  клинике,  мальчиком   на
побегушках в какой-нибудь компьютерной фирме. Даже коверным в  цирке.  И  ты
один можешь сыграть свиту.
   - Ну, хоть кто-то  при  старухе  остался?  Хотя  бы  этот  ваш  казах....
Выказывал большую преданность семье, - я уверенно вышла на интересующую меня
тему.
   - Большая преданность стоит больших денег, - философски заметил Дементий.
- Чем больше зарплата, тем больше преданность.
   - Так он не остался с Агнессой?
   - Жаик? Нет, конечно. Ушел. Через неделю после того, как похоронили.
   Вот тебе и кодекс самурая в казахском варианте.
   - Он же настоящий зверь. Без опасности чахнет. С хозяином  ему  было  где
разгуляться, где охотничий инстинкт проявить. А со  старухой  что?  Общество
"Мемориал". Могильный камень. Тишь, гладь и божья благодать.  А  у  него  от
божьей благодати кровь застаивается.
   Слава богу, Дементий, хоть кто-то вызывает в тебе сдержанное уважение.
   - А где он сейчас?
   - Зачем тебе?
   - Да так... Один влиятельный человек ищет телохранителя. А я вспомнила об
этом казахе. Выглядит очень экзотично и к тому же знает дело.  Телефончик-то
дашь?
   - Чей?
   - Да этого Жаика, - я придала голосу  максимальную  незаинтересованность:
да - да, нет - нет.
   - Откуда же у меня его телефон? Полный облом. Я  откинулась  в  кресле  и
опустила голову, чтобы скрыть досаду.
   - Жаль. А я уже пообещала человеку.
   - Ну, не знаю... Попробуй выйти на частное охранное агентство "Орел",  он
как-то связан с ними. Хотя я и не знаю точно.
   Ого, еще один забытый персонаж!  Владимир  Михайлович  Юхно.  Он  и  Жаик
составили прелестную пару, которая так преданно рыла землю на  месте  смерти
Титова. Но мне совсем не показалось, что они имеют  друг  к  другу  какое-то
отношение...
   - Спасибо, Дементий. За кофе и за все остальное.
   - Ты только за этим и заезжала?  -  прищурился  бдительный  Дементий.  Он
ничего никогда не забывал и, судя по всему, обожал мелкие провокации.
   - Да нет, - вовремя вспомнила я. - Вообще-то мне была нужна  Агнесса.  Ее
картина у меня, нужно решить кое-какие организационные вопросы.
   - Ну, Агнессе можно позвонить. Это не  проблема.  Она  сама  пару  раз  в
неделю звонит, интересуется, как идут дела с продажей бунгало.
   - И как идут дела?
   - Черт! - подскочил вдруг Дементий. - После трех должны  подъехать,  а  я
тут с тобой лясы точу... Слушай, может, останешься, а?
   - В каком смысле?
   - Ну, как в каком... Сейчас спроважу покупателей... А потом можно неплохо
повеселиться. Втроем. Ритусик девочка на ять. Конечно, не такая плохая,  как
мы с тобой, но должен же кто-то быть архангелом Гавриилом и  обмахивать  нас
белоснежными крылами... Как тебе такая мысль?
   - Великолепно. Только в другой раз. У меня еще несколько деловых встреч в
городе.
   Дементий несколько увял, но все-таки нашел в себе  силы  проводить  меня.
Ритусик так и не появилась: она явно меня игнорировала.
   Уже  возле  "Фольксвагена",  распахивая  передо  мной  дверцу  (сказалась
многолетняя  вышколенность  обслуги),  Дементий  позволил  себе   намек   на
отношения.
   -  Может,  оставишь  телефончик?  Встретимся  где-нибудь,  поболтаем.  Ты
забавная.
   "Забавная".  Именно  так  характеризовал  меня  Титов.  Вкусы  хозяина  и
хозяйского пса совпадали.
   - Не водись со шлюхами, - я потрепала Дементия  по  щеке.  -  Найди  себе
приличную женщину, пока не поздно.
   - Хочешь, чтобы я от тоски помер?..
   Я торжественно выехала  из  ворот  особняка,  на  прощание  дав  короткий
сигнал. Я получила все, или почти  все.  Это  было  нетрудно,  теперь  нужно
решить, что делать со всей полученной информацией. Жаик и сам  по  себе  был
серьезной фигурой, а в связке с Владимиром Михайловичем Юхно он  превращался
в непреодолимое препятствие на пути к истине. Чуть ли не в Зверя числом 666.
От одного Зверя я уже сбежала, угнав единственный катер. Теперь бежать  было
некуда.

***

   Лавруха-младший ненавидел шарфы и шапки.  Раньше,  когда  Жека  еще  была
жива, каждую осень он встречал громким ревом: водрузить головной убор на его
круглую упрямую голову было невозможно. Теперь же  он  сопротивлялся  молча.
Стоило только мне натянуть на него шапку, как он стягивал ее  и  швырял  мне
под ноги.
   Примерная Катька стояла рядом и терпеливо ждала, чем же  закончится  наша
молчаливая баталия. Я поклялась себе не говорить  ему  ни  слова,  но  после
третьей акции неповиновения,  с  трудом  подавив  в  себе  желание  оттягать
строптивца за ухо, разразилась речью.
   - Может, ты хочешь остаться в саду на ночь, Лаврентий? Так  и  скажи,  не
мучай ни меня, ни сестру.
   Лавруха исподлобья взглянул на сестру и дернул себя за ухо.
   - Он говорит, что не будет  надевать  шапку,  -  с  готовностью  перевела
Катька.
   - Ты же  взрослый  мальчик.  Хочешь  заболеть  менингитом  и  умереть?  -
прикрикнула я.
   Лавруха посмотрел на меня полными слез глазами. И  снова  дернул  себя  -
теперь уже за другое ухо.
   - Ну? - спросила я у Катьки. - Что еще он придумал?
   - Он  говорит,  что  хочет  умереть.  Что  пусть  он  умрет.  Тогда  мама
испугается и вернется, - теперь уже и Катька готова была заплакать.
   И у меня снова больно сжалось сердце. Я притянула Лавруху-младшего к себе
и крепко обняла за плечи.
   - Как хочешь. Можешь шапку не надевать. Мы сейчас побежим к машине, и все
будет хорошо. Согласен?
   Лавруха кивнул, и готовые пролиться из его глаз мелкие слезы отступили  в
глубину.
   Мы добрались до машины, я усадила  детей  на  заднее  сиденье  и  тронула
"Фольксваген" с места. Нужно перевести детей в другой сад. На  Васильевский.
Поближе к дому. Каждый день  возить  их  через  центр,  по  часу  проводя  в
пробках, - просто пытка.
   Но перевести детей в другой сад я не  имела  права.  Я  вообще  не  имела
никаких  прав.  Я  была  только  подруга   покойной,   не   больше.   Завтра
(послезавтра, через три дня) меня снова начнут донимать всевозможные дамы из
органов надзора и опеки. Рано  или  поздно  мне  придется  отдать  детей.  В
зеркало обзора я видела их круглые лица, их одинаково вздернутые  носы;  они
были двойняшками, но с возрастом Катька все больше  становилась  похожей  на
мать, а Лаврентий - на Быкадорова.
   Я снова возвращалась к тому,  от  чего  тщетно  хотела  избавиться.  Пока
Лавруха-младший будет по-бычьи нагибать голову,  пока  Катька-младшая  будет
обнимать меня за шею во сне, я не найду себе покоя. Неотмщенная  Жека  будет
вечно преследовать меня.
   Моя сегодняшняя поездка в Зеленогорск принесла неожиданные  плоды,  но  в
состоянии ли я ими воспользоваться?  Конечно,  я  хоть  сейчас,  по  приезде
домой, могу снять телефонную трубку и набрать номер Марича. И рассказать ему
все. С самого начала. Но тогда я сдам укатившего в Финляндию Снегиря. И саму
себя я тоже сдам. Преподнесу следственным органам на блюдечке.  Нет  никаких
гарантий, что Марич выслушает меня до конца. Он может просто отправить  меня
в КПЗ, как человека, причастного к хищению имущества граждан. А если учесть,
сколько стоит картина... И сколько денег мы получили за нее со Снегирем...
   Двумя годами условно мне не обойтись.
   И пока я буду куковать в какой-нибудь колонии в ватнике и косынке, убийца
Жеки будет преспокойно разгуливать на свободе. Ты сама загнала себя в  угол,
Катерина Мстиславовна.
   Я с досадой ударила рукой по рулю, а Катька,  приподнявшись  на  сиденье,
коснулась моего плеча.
   - Что-нибудь случилось, тетя Катя?
   - Ничего не случилось. С чего ты взяла, девочка?
   - Ты ругаешься вслух. Дожили!..
   - Плохими словами? - испугалась я.
   - Нет. Обыкновенными.
   - Я больше не буду. Обещаю тебе.
   В начале седьмого мы были уже дома. Раздев и покормив детей, я  отправила
их смотреть мультики по видео, а сама уединилась  на  кухне.  Мне  предстоял
веселенький вечерок: неожиданно полученные сведения нужно  систематизировать
и привести к общему знаменателю. И прежде  всего  отрешиться  от  крамольной
мысли, что картины Лукаса Устрицы разят наповал. При  этом  я  старалась  не
думать об оставленном в Мертвом городе Остреа Херри-бое. Никаких  вестей  от
него не было, да и газеты молчали. Хотя я открывала их с некоторой  опаской:
гипотетический Страшный Суд, в который я  по-прежнему  не  верила,  все  еще
помахивал обрубком хвоста. Осенние землетрясения  на  Тайване  и  в  Турции,
летние наводнения в Европе - Зверь был бы доволен. Но не он виновен в смерти
Жеки. Не он и не картина.
   Смерть Жеки не вписывалась в классическую схему, она была бессмысленной и
в то же время несла в себе высочайший  смысл:  кто-то  хотел  избавиться  от
свидетеля. Картине незачем избавляться от  свидетелей,  но  той  же  картине
легко подыграть. Все, Катерина Мстиславовна, ты даешь себе слово, что больше
не будешь впадать в мистику, а попытаешься посмотреть  на  все  произошедшее
абсолютно трезвыми глазами.
   Клянусь, сказала я сама себе и - для верности - пару раз стукнулась  лбом
о холодильник.
   Начнем сначала. И  во  главу  угла  поставим  тезис,  что  картине  можно
подыграть. А это значит, что кто-то умело воспользовался легендой  о  Лукасе
ван Остреа. О том, что его картины несут в себе черную  магию,  заставляющую
людей в лучшем случае умереть от инфаркта.  Эту  легенду  можно  прочесть  в
любом  специальном  журнале.  И  даже  не  специальном.  Опустим  заключение
патологоанатома и представим дело так, что Леху Титова банально замочили.
   Поводов было предостаточно, главный - профессиональная деятельность,  как
это  принято  характеризовать  в  оперативных  репортажах.   Итак,   Алексей
Алексеевич Титов покупает очень дорогую картину.  Это  вопрос  престижа,  он
просто не может ее не купить (и это хорошо знает человек, который собирается
убрать его с дороги). Алексей  Алексеевич  знакомится  с  девушкой,  которая
похожа на рыжеволосую красавицу с внешней створки триптиха  (это  я),  имеет
неосторожность влюбиться в нее и  приглашает  к  себе  пожить.  Устраивается
вечеринка, во время которой Алексей Алексеевич гибнет.  Но  перед  этим  его
заманивают в кабинет под предлогом того, что его ждет  там  возлюбленная  (я
почему-то ни секунды не сомневалась,  что  именно  так  Леха  и  оказался  в
кабинете, иначе зачем было закрывать меня  наверху?).  Он  гибнет  (здесь  я
старательно обошла причину смерти), а его возлюбленную выпускают, чтобы  она
побыстрее забила тревогу и обнаружила тело.
   Вот и все.
   Я сразу же отбросила Быкадорова с Гольтманом и сосредоточилась  на  Лехе,
потому что сама оказалась косвенной свидетельницей его смерти.
   И у этой косвенной свидетельницы накопились вопросы.
   Почему в тот вечер  не  работал  кондиционер  и  имеет  ли  это  какое-то
отношение к убийству? Тут я вовремя вспомнила, что, когда нашла  Быкадорова,
форточка в Жекин