офиль.
   - Я переоделась.
   - Пятьдесят минут переодевались?
   - Переодевалась. Потом подправила макияж. Люблю чистить перышки...
   Интуиция подсказывала мне, что не стоит потчевать серьезных  дядей  своей
полудетской историей о закрытой двери.  Во-первых,  мне  никто  не  поверит;
во-вторых, никто, кроме Лехи, не сможет подтвердить, что она была закрыта. А
Леха мертв,  и  бесполезно  взывать  к  нему.  И,  наконец,  в-третьих:  мое
вынужденное тридцатипятиминутное заточение выглядит непонятно. А непонятного
и так хватает.
   - Ну, хорошо, - Юхно оставил меня в покое и обратился к Жаику:
   - Что скажешь?
   - Она ни при чем, - со вздохом произнес он. -  Может  быть,  она  и  была
последней, кто видел хозяина живым. Но она ни при чем.
   - Аргументы. -  Очевидно,  в  прошлом  господин  Юхно  имел  отношение  к
правоохранительным органам. Жаик подвел Юхно к окну и постучал по стеклу:
   - Пуленепробиваемое и к тому же закрыто наглухо. А чтобы зайти в кабинет,
нам пришлось высаживать дверь.
   - Она была заперта изнутри?
   - В том-то и дело, что нет. Она вообще не запиралась. Хозяин придвинул  к
двери конторку. Так что нам пришлось приложить усилия...
   - Давай-ка его перевернем.
   Вдвоем они перевернули тело Лехи и несколько минут изучали его. Я  знала,
что они не найдут никаких следов насильственной смерти. И они не нашли.
   - Как вы думаете, что случилось?
   - Не знаю, - Юхно доскреб  подбородок.  -  Вскрытие  покажет.  Во  всяком
случае, на убийство или самоубийство это не похоже.
   - Я тоже так думаю.
   - А почему он голый? - спросил вдруг Юхно.
   - А почему он заставил дверь конторкой? - огрызнулся Жаик, прикрывая тело
хозяина одеждой. Она валялась тут же, на полу.
   Это была поэтическая  вольность,  отход  от  сценария  смерти  в  Жекиной
квартире: вещей Быкадорова так и не нашли.  Я  вдруг  подумала  о  том,  что
мертвый Быкадоров все-таки переиграл мертвого Леху Титова -  он  оставил  на
одну загадку больше...
   - Ничего не понимаю,  -  продолжал  строгим  голосом  причитать  Юхно.  -
Впервые с таким сталкиваюсь.
   - Не вы один, - заметил Жаик.
   - В странной позе он  лежит...  -  наконец-то  трезвый  взгляд  Владимира
Николаевича Юхно остановился на  картине.  -  Он  как  будто  хотел  до  нее
дотянуться.
   - Вот именно.
   - Хотел бы я знать, что здесь произошло.
   - Я тоже, - снова откликнулся Жаик. - Только она не скажет.
   Дева Мария взирала  на  происходящее  с  надменным  безразличием  дорогой
проститутки. Да и была ли она Девой Марией, пронзила меня  внезапная  мысль.
Кто был моделью Лукаса ван Остреа? И  какие  тайны  -  страшные  или  совсем
невинные - хранила эта женщина? Может  быть,  пять  веков  назад  она  убила
своего ребенка? Или своего любовника? Или своего престарелого отца?.. Кто бы
она ни была, она знала толк в убийстве. В убийстве и любви...
   - Вы похожи, - господин Юхно оторвался от картины и  снова  уставился  на
меня. - Поразительное сходство. Даже оторопь берет.
   - Она что-то знает, - снова повторил Жаик.
   - Картина или девушка?
   -  И  та,  и  другая,  -  ответил  казах,  и  я  снова   подивилась   его
проницательности.
   - Он говорит правду, Катя? - мягко спросил Юхно. Он менял маски  злого  и
доброго следователя с мастерством фокусника.
   - Конечно, нет, - я подивилась собственному спокойствию.
   - Но, согласитесь, не может же абсолютно  здоровый  человек  отдать  богу
душу при таких экстравагантных обстоятельствах.
   - Не знаю. Я была наверху, переодевалась... Потом спустилась и  прошла  к
заливу. Я же видела вас, Владимир Михайлович...
   - Я помню.
   - Я искала Алексея... Вернулась в дом и спросила у его телохранителя...
   - Она спросила, не видел ли я хозяина, - мрачно подтвердил казах. -  Хотя
прекрасно знала, что он в доме.
   - Я? Я понятия не имела, что он вернулся в дом...
   - Так уж не имели?
   - Она лжет, - неожиданно заявил Жаик. К этому новому  повороту  сюжета  я
оказалась  не  готова.  Похоже,  я  присутствую  на  финале  драмы,  которая
разыгралась без меня.
   - Лжет? - удивился Юхно.
   - Мы вместе пришли. Я и хозяин. Он сказал мне: "Мы скоро придем". Мы.  Он
имел в виду себя и ее, - Жаик кивнул на меня. - Перед тем, как зайти в  дом,
он с кем-то говорил по телефону. И сказал: "Извини, меня ждут". Она  была  в
доме, и она ждала.
   Все его слова, все его несостоятельные свидетели обвинения отскакивали от
меня, как горох от стенки.
   -  Вы  дурак,  Жаик,  -  с   нажимом   произнесла   я.   От   собственной
безнаказанности у  меня  зазвенело  в  голове.  -  Может  быть,  вы  хороший
охранник, в чем я сильно сомневаюсь...
   Жаик двинулся в мою сторону, но Юхно остановил его.
   - Пусть продолжает.
   - Может быть, вы хороший охранник, но как аналитик  никуда  не  годитесь.
Даже если все, о чем вы здесь поведали, - правда, это не объясняет главного.
   - Чего, интересно?
   - Его смерти. Ведь нет никаких  следов  насилия,  правда?  И  дверь  была
заставлена изнутри. И окно не открывалось. Когда он умер,  рядом  с  ним  не
было никого.
   - Ты... - Жаик задохнулся, он совсем забыл, что еще несколько минут назад
сам был вынужден признать мою невиновность. - Ты могла... Ты могла  отравить
его. Вот тебе и отсутствие следов насилия...
   - Я?!.
   Эта мысль была столь же нелепой, сколь и оскорбительной. И все же - самой
логичной.  Чем  иначе  объяснить  мистическую  кончину  Алексея  Алексеевича
Титова? Абсолютно здорового человека, который  собирался  дожить  до  летних
Олимпийских игр?..
   В кабинет снова заглянул Андрей.
   - Там гости... Волнуются...
   - Скажи, что мы сейчас, - Юхно подошел к двери и  плотно  прикрыл  ее.  И
снова обратился ко мне:
   - Серьезное обвинение.
   - Подумайте, зачем мне было убивать его?
   Действительно, зачем? Я не любила его: во всяком случае, не так страстно,
как любила Быкадорова.  Я  не  любила  его,  но  могла  полюбить.  Я  хотела
нравиться ему, он чуть-чуть ударил  мне  в  голову  -  совсем  немного,  как
хорошее коллекционное вино... Но даже если отбросить эти романтические сопли
и посмотреть на все с практической точки зрения... Живой Титов мог дать  мне
многое, если не все. Умерший Титов терял для меня смысл - точно так же,  как
теряло смысл мое пребывание в этом доме. Вся его челядь смотрит на меня, как
на уличную девку, которой выпал счастливый  билет...  И  не  только  челядь.
Владимир Михайлович Юхно, директор частного  охранного  предприятия,  думает
точно так же.
   - Пожалуй,  у  вас  действительно  не  было  повода,  -  он  сочувственно
улыбнулся.
   - Никто не знает... Повод может быть самым незначительным, - настаивал на
своем казах.
   - Ну, хорошо. Допустим. Допустим, я отравила его, - я не узнавала  своего
голоса, таким циничным и  отстраненным  он  был.  -  Дала  какой-то  хитрый,
сильнодействующий яд. Я даже могла заставить его раздеться...
   В этом месте моей тирады Владимир Михайлович понимающе хмыкнул.
   - Но как я могла заставить его приставить конторку к двери ?
   -  Возможно,  что-то  сильно  его   напугало,   -   высказал   осторожное
предположение Юхно.
   - Если его что-то и напугало, то только не я. Если учесть, что предыдущую
ночь мы провели в одной постели.
   Жаик снова скрипнул зубами. До чего же противный звук, черт возьми!..
   - Она права, Жаик. Посмотри на его лицо.
   И хотя Юхно  обращался  к  казаху,  совершенно  игнорируя  меня,  я  тоже
подошла.  Лицо  Титова  было  искажено  гримасой:   смесь   легкого   ужаса,
сладострастия и чего-то еще. Чего именно - я определить не могла.  Веки  его
не были плотно прикрыты - так же, как у  Быкадорова.  И  -  так  же,  как  у
Быкадорова, - в их глубине тлел потусторонний огонь.
   Я поежилась и отвернулась. Злость на Леху поднялась во мне с новой силой:
сукин сын не оправдал тех ожиданий, которые я на него  возлагала.  И  втянул
меня  в  еще  одну   неприятную   историю.   И   оставил   мое   любопытство
неудовлетворенным. Я была в двух шагах от тайны и не имела к  ней  ключа.  Я
могла только констатировать факты.  А  факты  нашептывали  мне  на  ухо:  за
последний месяц ты стала свидетельницей двух почти одинаковых смертей. И так
и не узнала их причины.
   - Ладно, эксперты им займутся, - Юхно быстренько умыл руки. - Где  у  вас
телефон?
   Жаик кивнул на письменный стол Титова.
   - Сделаю пару звонков своим людям.  Огласка  нам  совсем  не  нужна.  Еще
раздуют до заказного убийства...
   Пока Юхно договаривался с кем-то по телефону,  Жаик  отправил  Андрея  за
простыней, чтобы прикрыть труп. Ко мне он потерял всякий интерес. Оставаться
в кабинете мне не хотелось, но выходить наружу, к  друзьям  покойного  Лехи,
хотелось еще меньше. Подумав,  я  решила  дождаться  конца  разбирательства.
Максимум, что мне грозит, - это протокол допроса. Но допрос я уже  проходила
и считала это делом совсем нестрашным, хотя и тягостным.
   Владимир Михайлович все еще не мог оторваться от картины.
   - Можно подумать, что это вы, - снова сказал он. - Ваши предки не жили  в
Голландии? Это ведь голландская картина, если я не ошибаюсь?
   - Мои предки жили в Самарканде.
   - А почему вы рыжая?
   - Спросите что-нибудь полегче.
   - Полегче? Вы действительно не знаете, что здесь произошло?
   - Нет.
   - Думаю, вам лучше уехать отсюда. После того, как будут сняты  показания,
разумеется...
   Все ясно. Его визитку можно спустить в унитаз. Равно  как  и  все  прочие
визитки.  Моя  стремительно  начавшаяся  карьера  светской  львицы  так   же
стремительно завершилась.
   - Да. Я понимаю.
   - Мне очень жаль, Катя.
   Уж не нашей ли бурной ночи?.. Я подумала о том, что для пылкой влюбленной
выгляжу очень уж нейтрально.  Никаких  следов  скорби  на  лице.  История  с
Быкадоровым повторяется. Что же я за бездушная скотина в  самом  деле?  Даже
плохо выстиранный комбине-зончик сочувствия жмет мне и морщит в складках.
   - Вы не выглядите особенно огорченной, - господин Юхно  как  будто  читал
мои мысли.
   - Я просто не могу поверить... Не могу прийти в себя...
   - Но рассуждаете довольно здраво.
   - Вы хотите, чтобы я заламывала руки?
   Юхно  ничего  не  ответил,  зато  Жаик  посмотрел  на  меня  со   скрытым
торжеством: вот видишь, сучка, тебе не верю не только я!..
   - А это что такое? - Юхно, отошедший в дальний от меня угол,  за  кресло,
присел на корточки. - Алексей что, кота завел? Он же терпеть их не мог...
   Пупик! Боже мой, Пупик!.. Я бросилась к Юхно, едва не задев распростертое
на полу тело Лехи. Пупик лежал на полу и не подавал никаких признаков жизни.
Бедный мой кот, вздорный кастрат, любитель сухого корма,  свежей  печенки  и
помидоров, лучшая грелка в конце февраля и лучший утешитель...
   - Пупик! - прошептала я и рухнула перед котом на колени.
   - Это ваш кот?
   - Да, это мой кот... Да... Да...
   - Единственный  свидетель,  -  констатировал  Владимир  Михайлович.  -  К
сожалению, он не сможет нам помочь.
   Бедный Пупик распростерся на полу, беспомощно вытянув лапы. По странному,
пугающему стечению обстоятельств он почти полностью повторил  позу  мертвого
Лехи. Я провела дрожащей рукой по боку кота и тотчас же отдернула ее. Шерсть
потянулась за моими  пальцами  и  клочьями  вылезла  из  бока.  Пупик  слабо
мяукнул.
   - Он жив... Господи, он жив, - пролепетала я.
   - И все равно ничего не скажет.
   - Нужно позвать ветеринара... -  состояние  несчастного  Пупия  Саллюстия
Муциана не внушало мне никаких надежд, но все же, все же...
   - Вы с ума сошли? - тактично шепнул мне  на  ухо  Юхно.  -  В  доме  труп
хозяина, а вы причитаете над котом. Разве не видите,  что  он  на  последнем
издыхании?
   - Может, его еще можно спасти... Мне  нужен  ветеринар,  -  я  стянула  с
кресла накидку, приподняла теряющего шерсть кота и положила его на ткань.
   - Боюсь, у него нет шансов.
   - Вы ветеринар? - злобно спросила я. - Я еду в город.
   Железные пальцы Юхно больно сжали мне плечо.
   - Вы не можете никуда ехать, пока не сняты показания.
   - Я поеду, - слабое, прерывистое мяуканье Пупика придавало мне решимости.
   - Нет.
   -  Интересно,  как  вы  собираетесь  меня  удержать?  Прикуете  цепями  к
батарее?
   - Черт с вами, сумасшедшая вы  девка.  Я  позвоню  своему  ветеринару.  В
прошлом году он вытащил мою собаку.
   Я заплакала.
   - Он не успеет... До Питера полтора часа езды... Он не успеет...
   - Он живет здесь, в Зеленогорске. Успокойтесь, я набираю номер.
   Совершенно обезумевшая, я опустилась рядом с котом. Господи, зачем только
я выпустила его из кладовки? Зачем он  поплелся  за  мной  в  кабинет?  А  в
кабинете сидел... в кабинете  сидел  Херри-бой,  он  оторваться  не  мог  от
картины. И ничего с ним не  произошло...  Впрочем,  теперь  это  неважно.  Я
уткнулась щекой в холодный паркет и оказалась рядом с  заострившейся  мордой
Пупика. Никогда еще я не любила его так сильно.
   - Ты можешь гадить мне в ботинки хоть каждый день, мальчик...  Только  не
умирай, пожалуйста... Не умирай...

***

   К пяти утра все было кончено.
   До сих пор я помню хронологию той августовской ночи,  и  с  каждым  днем,
отделяющим меня от нее, подробности становятся все четче, а запахи  и  звуки
приобретают законченность и приглушенность. Я еще не знала тогда, что смерть
Титова явилась лишь прологом к кровавым событиям, которые разыгрались позже.
   Той ночью я еще не знала этого.
   А к пяти утра все было кончено.
   Через час приехали люди, которых вызвал Юхно. Они попросили всех покинуть
место происшествия и  некоторое  количество  времени  провели  за  закрытыми
дверями.
   Еще через час умер Пупик. Ветеринар,  вызванный  сердобольным  Владимиром
Михайловичем из Зеленогорска, приехал только за  тем,  чтобы  констатировать
смерть.
   - Отчего он умер, доктор? - безжизненным голосом спросила я.
   - Не знаю, - ветеринар, низенький пожилой человек с усами и  бакенбардами
русского самодержца Александра Третьего,  пожал  плечами.  -  Возможно,  это
какая-то ураганная инфекция...  Если  вы  не  возражаете,  я  могу  провести
вскрытие.
   - Я не возражаю, доктор.
   Усы и бакенбарды Александра вздыбились, а обширная, и  без  того  румяная
лысина - покраснела. Он отвел  в  сторону  Владимира  Михайловича  и  что-то
шепнул ему на ухо. Юхно вернулся ко мне.
   - Это будет стоить сто пятьдесят долларов. И двадцать  пять  долларов  за
визит, - донес он до меня скромное пожелание ветеринара.  -  Надеюсь,  сумма
для вас необременительная?
   - Нет.
   - Вот и отлично, - ветеринар подхватил мертвое тельце кота. - Подъезжайте
утром, девушка, я смогу сказать вам что-то определенное.
   - Спасибо...
   Крошечный остров Пупия  Саллюстия  Муциана  отделился  от  материка  моей
жизни, чтобы навсегда исчезнуть в холодных водах Стикса. Я расплакалась.
   - Ну, слава богу, - сказал Владимир Михайлович. - Хоть что-то вас задело.
   ...Я думала о Пупике все то время, пока с меня  снимали  показания.  Ваше
имя и фамилия, девушка... Вы находились в доме по приглашению хозяина? Да. В
каких отношениях вы состояли? Мы близки... вернее, были близки... В  котором
часу вы поднялись, чтобы переодеться? Не помню... Сколько времени вы провели
в спальне? Не знаю, может быть, что-то около сорока сорока -  пяти  минут...
Когда вы в последний раз видели Титова? Не помню... Где вы в  последний  раз
видели Титова? На лужайке, перед домом. О чем вы  разговаривали  с  ним?  Не
помню... Ничего не значащий разговор, самый обычный разговор...  Нет,  я  не
первой обнаружила тело Титова, я обнаружила тело  Титова  вместе  со  всеми.
Почему я решила, что он в кабинете и что дверь нужно вскрывать?  Потому  что
это была единственная дверь в особняке, которая оказалась закрытой. Так,  во
всяком случае, я поняла из действий телохранителя Титова.  Вы  находились  в
спальне? Да. И не слышали ничего? Ведь кабинет находится прямо под ней. Нет,
я абсолютно ничего не слышала, в доме хорошая звукоизоляция...
   О своем маленьком приключении в спальне я умолчала  -  это  выглядело  бы
торопливой попыткой сконструировать себе алиби.
   Когда дознаватели выпустили меня из своих цепких лап, я  постарела  сразу
на несколько лет.  Лавруха,  которому  подобный  допрос  с  пристрастием  не
грозил, принялся утешать меня.
   - Ну, успокойся, старуха. Тебя никто ни в чем не подозревает. Ты жива,  а
это главное...
   - Я жива, а Пупика нет...
   - Заведешь себе еще одного кота. Назовешь тем же именем...
   - О чем тебя спрашивали, Лавруха?
   - О том же, о чем и всех. Где был, что пил, как здесь оказался...
   - И что ты сказал?
   - Правду. Сказал, что коллега по работе любовницы хозяина.
   - Очень остроумно. А Херри-бой?
   - Лопочет на английском и делает вид, что совсем  не  понимает  русского.
Прямо как какой-нибудь негр на зачете по Кватроченто. Так ничего они из него
и не выдоили. Пришлось мне взять на себя функции переводчика и сказать,  что
он крупнейший в мире специалист по творчеству Лукаса ван Остреа...
   - А они?
   - Спросили, кто такой Лукас ван Остреа.
   - Понятно. Знаешь, Лавруха, перед тем как подняться, я видела его.
   - Кого? Своего женишка?
   - Да нет, Херри-боя. Он торчал перед картиной, в кабинете.
   - Ну и что? Он же  только  за  этим  сюда  и  притащился.  Чтобы  сказать
последнее прости.
   - Да, я понимаю...
   Я сказала, что понимаю, хотя не понимала ничего. Херри-бой просидел перед
картиной гораздо больше времени, чем несчастный Титов, - и ничего с  ним  не
случилось. Ничего не случилось со мной, Лаврухой и Бергманом, хотя именно мы
находились в тесном контакте со "Всадниками". От этих мыслей у меня заломило
в висках, и я сочла за лучшее отложить их на потом.
   В четыре утра, когда все показания были сняты, а тело  Титова  увезено  в
Питер для вскрытия, приехала Агнесса. Этой встречи я боялась больше всего, и
все же мне не удалось ее избежать. Очевидно, она уже  была  введена  в  курс
дела, поэтому сразу же дала мне пощечину.
   - Убирайтесь из этого дома, убийца! - даже скорбь ее была надменной.
   - Послушайте, Агнесса Львовна...  Но  она  не  слышала  меня.  Ее  сын  -
единственный сын - сейчас находился в морге.
   - Если окажется, что ты... Ты, дешевая шлюха, причастна к  этому...  Хотя
бы косвенно... Я упеку тебя на всю катушку. Я добьюсь этого...
   - Мне жаль...
   - Тебе жаль? - она задохнулась от ярости и горя.
   - Поверьте...
   - Все было хорошо, пока не появилась ты. Но ты появилась - и  его  больше
нет... Лешенька...
   Она глухо, без слез, зарыдала. И забытые на шее бусы из  черного  жемчуга
тоже зарыдали вместе с ней. Я вспомнила несчастного Пупика и тоже  зарыдала.
Совершенно неожиданно она взяла меня за руку,  а  я  уткнулась  в  ее  почти
невесомое прокуренное плечо. Мы простояли так несколько минут, а  потом  она
так же внезапно отстранилась.
   - Убирайтесь из моего дома. И своего кота заберите.
   - Он умер.
   - Все равно убирайтесь.
   - Да. Я понимаю.
   Лавруха и Херри-бой ждали меня на террасе. Я еще  успела  переговорить  с
Юхно,  который  принимал  самое  непосредственное  участие  в  расследовании
обстоятельств дела.
   - Надеюсь, мне не нужно говорить вам о конфиденциальности?
   - Не нужно.
   - Если вскроются какие-нибудь новые обстоятельства, вам позвонят. А  пока
я рекомендовал бы вам никуда не уезжать из города.
   - С меня никто не брал подписку о невыезде.
   - И тем не менее... Это в ваших интересах.
   - Я бы хотела знать о результатах вскрытия.
   - Я сообщу вам об этом.
   - Буду признательна.
   ...Под рассеянными взглядами охраны, в  одночасье  потерявшей  хозяина  и
кормильца, мы покинули особняк. Ворота за нами захлопнулись наглухо.
   - Хорошо погуляли, - не удержался Лавруха. - Славно время провели.  Ну  и
втравила же ты нас в историю, Кэт...
   - Это есть ужас... Dreadful unlucky  chance  , - поддакнул Херри-бой. - Но что теперь будет с картиной?
   Мы с удивлением воззр