он
повернул ее. - Для чего она, Рыжий Бык?
   - Ха! До этого мне не допетрить, дружище. Но я  тут  подумал,  что  она
делает что-то сногсшибательное, и стоит нам только догадаться, что именно,
и дело - в шляпе!
   - Чушь! - оттолкнул прибор Лафайет. - Рад был  повидаться,  Рыжий  Бык,
но, боюсь, ты попусту отнимаешь у меня время. Ты уверен, что  не  сам  это
состряпал? В жизни не видел, чтобы механические и электронные детали  были
перемешаны подобным образом.
   - Кто, я? - возмутился Рыжий Бык. - Я бы не стал водить  за  нос  тебя,
приятель! Как я уже говорил, я нашел штучку в пещере, и...
   - Фу, Рыжий Бык. - Лафайет допил вино, отодвинул кружку. - Я иду  домой
спать, там мое место.  Забегай  как-нибудь  вечерком,  и  мы  поболтаем  о
прошлом, когда я был бездомным простачком без друзей,  без  денег  и  надо
мной навис смертный приговор.
   - Эй, приятель, погоди! Ты же не видел, что написано на  дне:  я  и  не
выбросил эту штуковину только когда увидел это!
   Лафайет нетерпеливо хмыкнул, взял устройство и взглянул на дно с другой
стороны. Он нахмурился, поднял его повыше к свету.
   - Так что же ты мне сразу не сказал? - воскликнул он. -  Это  же  может
быть что-то важное! Где, говоришь, нашел?
   - В пещере схоронили. И как только я увидел королевский герб, то  сразу
и смекнул, что нам подфартило, правда, браток?
   - Личный картуш Горубла, - бормотал Лафайет. - Но, похоже, его  вручную
проштамповали на металле. Там еще что-то...
   - Что там написано, браток? - Рыжий Бык  нетерпеливо  перегнулся  через
стол.
   - Ты что, не читал? - изумился Лафайет.
   - У-у, я не шибко-то посещая школу, когда был мальчуганом,  -  смутился
здоровяк.
   - Трудно читать при таком  освещении,  но  я  различаю:  "Собственность
Центральной  лаборатории  вероятностей".  -  Лафайет  потер   потускневшую
поверхность пальцем - на ней проступили другие буквы: ГЛАВНЫЙ  РЕФЕРЕНТ  -
ПЕРЕМЕННЫЙ РЕЖИМ (ПОЛНЫЙ РАДИУС ДЕЙСТВИЯ), МОДЕЛЬ МАРК  III.  ОСТОРОЖНО  -
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ. ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ.
   - Ух ты! - оценил Рыжий Бык.
   - Боже мой! - сказал Лафайет. - Бьюсь  об  заклад,  это  часть  добычи,
которую двадцать пять лет назад привез в Артезию Горубл. Он утащил  ее  из
Центральной службы  управления!  Никодеус,  помню,  рассказывал,  что  они
обнаружили "Травелер" с грузом оборудования  из  лаборатории,  которую  он
наспех смонтировал в катакомбах дворца, но отчеты показывают, что  не  все
удалось найти. - Он помолчал. - Рыжий Бык, эта пещера, ты можешь ее найти?
Там может быть целая прорва других деталей!
   - Именно об этом я тебе и толкую, приятель, - обиженно  ответил  он.  -
Как только я смекнул, что напал на дельные вещи, я пошарил вокруг и  нашел
целую кучу чудных штуковин под настилом. Я не могу  притащить  все  сразу,
вот я их опять запрятал и поспешил к тебе рассказать обо всем.
   - Бог мой. Рыжий Бык, этот клад - динамит! Если бы он  попал  в  плохие
руки...
   - Верно, браток! Поэтому я и подумал о тебе! Ладно, насколько  до  меня
доходит, я приношу по паре вещичек, так? И при помощи твоих старых  связей
с тех времен, когда ты был в игре, мы вскоре сможем сорвать куш.
   - Куш! Ты что, с ума сошел? Это же  экспериментальное  оборудование  из
Лаборатории  Времени,  где   проводятся   эксперименты   по   вероятности,
путешествиям во времени, отношениям между измерениями.  Только  ввяжись  в
это, и одному Богу известно, каких вероятностных потрясений ты  наделаешь.
Ты же можешь сместить половину Артезии в другую фазу существования, а то и
хуже!
   Рыжий Бык помрачнел:
   -  Что  общего  между  моим  предложением  и  расписанием  времени?  Уж
кому-кому, а мне-то можно сделать послабление; пять лет в одной  компании,
и все, что мы делали...
   - Ты не понимаешь, Рыжий Бык! Нам нельзя  продавать  это  барахло.  Оно
принадлежит Центральной! Горубл его украл! Нам придется вернуть все сразу,
пока не произошло что-нибудь ужасное!
   -  Послушай,  приятель,  -  убеждал  Рыжий  Бык.  -  Будет  хуже,  если
какой-нибудь другой сукин сын доберется до клада.
   - Рыжий Бык, постарайся вбить себе в голову одну мысль, - строго сказал
Лафайет. - Эта штука  потенциально  опаснее  атомной  бомбы,  хотя  ты  не
знаешь, что такое атомная бомба. Просто поверь мне  на  слово:  необходимо
передать все властям Центральной сразу... Если я смогу с ними связаться, -
добавил он не столь уверенно.
   - Не-е, приятель, - огромная ручища  Рыжего  Быка  накрыла  лежащий  на
изрезанном столе прибор. - Только передай прибор этим спекулянтам,  и  они
прикарманят добычу себе. Нет уж, дудки! Если не хочешь в  долю,  я  сыграю
один.
   - Нет, Рыжий Бык, ты так ничего и  не  понял!  Слушай,  я  обещаю  тебе
хорошее вознаграждение, если отдашь это мне. Скажем, сотню золотых монет.
   - А как насчет остального? - недоверчиво  спросил  Рыжий  Бык,  потирая
огрубевшей рукой свой давно не бритый подбородок, щетина которого трещала,
как сало на горячей сковородке.
   - Нам нельзя ничего трогать. Я позвоню по  особому  телефону  в  старую
лабораторию  Никодеуса,  чтобы  связаться   с   Центральной   и   добиться
командировки Инспектора по континуумам сюда. Он взял бы все в свои руки.
   - Ты  говорил  о  вознаграждении.  Как  насчет  десяти  тысяч  долларов
наличными на месте?
   - Уверен, можно договориться. Нет проблем,  Рыжий  Бык.  Я  позабочусь,
чтобы твои интересы были соблюдены.
   - Что ж, это уже лучше. Жаль, конечно,  мы  с  тобой  могли  бы  славно
поработать: мой ум и твои  ловкие  фокусы,  вроде  прогулок  по  небу  или
превращения в дым под самым носом у Джонов.
   - Ты несешь чепуху, Рыжий Бык. Поверь мне, я позабочусь,  чтобы  ты  на
этом не проиграл. Теперь расскажи мне точно, где эта пещера?
   - Ну... я не знаю, приятель, - неуверенно промямлил  Рыжий  Бык.  -  Ты
честный простак и все такое, но это самая большая возможность преуспеть на
моем пути. - Он поднялся. - Мне надо в уборную, - признался он. - Дай  мне
минутку обдумать дела.
   Он важно прошествовал в глубь таверны. Лафайет взял модель Марк  III  и
вгляделся в ее содержимое. Модель не напоминала ни  один  прибор  из  тех,
которые он когда-либо видел.
   Это было похоже на детали часов с восьмидневным заводом или переносного
телевизора, тщательно перемешанные и упакованные.
   С  одной  стороны  около  донышка  была   маленькая   плоская   кнопка,
привлекавшая слабым свечением. Лафайет нажал ее.
   _Вселенная вывернулась  наизнанку.  Лафайет,  прижимаясь  к  внутренней
стенке обширной тверди, окружающей пустой  пузырь,  в  который  обратилась
Земля, смутно сознавал, что его тело теперь заполняет пустоту бесконечного
пространства, в то время  как  его  глаза,  находившиеся  в  самом  центре
реальности, воззрились друг на друга, исследуя бездонное небытие,  которое
закручивалось, расширялось_...
   Стены комнаты плыли мимо как  замедляющая  вращение  карусель.  Лафайет
зажмурился от головокружения, нащупал свой бокал с вином, от души  хлебнул
и сел. Его  сотрясала  дрожь,  и  для  восстановления  дыхания  он  сделал
несколько глубоких вздохов. В рассеянности он заглотил кусок пищи размером
с  крутое  яйцо,  отодвигаясь  как  можно  дальше  от  невинного  на   вид
приборчика, лежащего перед ним на столе.
   - Да, О'Лири, ты гений, - пробормотал он про себя, похлопывая карман  в
поисках платка, чтобы промокнуть со лба холодный  пот.  -  Читаешь  Рыжему
Быку  лекцию  об  опасности  общения  с  экспериментальным   оборудованием
Лаборатории Времени, а сам тычешь в кнопку, и чуть... чуть... не  делаешь,
что же я чуть не сделал?!
   Неожиданно со стороны аллеи за таверной послышался шум драки.
   Бармен  вышел  из-за  стойки  с  толстой  дубинкой  в  руке.  Он  резко
остановился, уставившись на Лафайета.
   - У нас закрыто, ты! - грубо заявил он. - Как ты вообще сюда попал, а?
   - Через дверь. Том, как всегда, - парировал Лафайет. - И что дальше?
   - Выметайся со своими манатками, ты, гнусный мошенник! - Бармен показал
толстым большим пальцем на дверь. - Вон!
   - Что на тебя нашло. Том? - вспылил О'Лири. - Пойди, вытри  стакан  или
еще что-нибудь.
   - Послушай, оборванец, я открыл кабак, чтобы мой  старый  кореш,  Рыжий
Бык, мог спокойно повидаться с важным человеком. Это не значит, что всякий
уличный мерзавец может греться у моего камина.
   - Да, стоящий камин, - огрызнулся Лафайет, - "Секира и Дракон" когда-то
был недурным погребком по сравнению с  другими  забегаловками,  но  сейчас
испортился. - Он поперхнулся, так как Том дал ему дубиной под дых, схватил
за шиворот и пособил встать со скамьи.
   - Говорят тебе, вон, бродяга, значит, вон!
   Когда хозяин толкнул Лафайета к двери,  он,  спотыкаясь,  схватился  за
один из столбов, которые поддерживали  прогибающиеся  балки,  завернул  за
него  и  прямо  в  подбородок  ударил  бармена.  Тот  кубарем  полетел  на
утоптанный земляной пол, угодив головой под стол.
   - Благодарю вас, я как  раз  собирался  уходить,  -  произнес  Лафайет,
хватая Марка III со стола,  и  заметил,  что  его  голос  стал  хриплым  и
дребезжащим. И неудивительно после такого  вероломного  нападении  старого
знакомого.
   - Думаю, тебе лучше отложить испытания посетителей. Том, Это  разлагает
твою личность. - Он задержался у двери, чтобы поправить пальто в  отогнуть
лацканы. Ткань оказалась необъяснимо сальной. Он посмотрел вниз,  в  ужасе
уставился на грязные бридже, рваные чулки в истасканные туфли.
   - Всего-то из-за одной небольшой потасовки? - вслух удивился он.
   Хозяин с трудом выполз из-под стола.
   -  Погодите-ка,  мистер,  -  невнятно  бормотал  он,  -   мы   еще   не
расквитались. - Когда он встал, пошатываясь, Лафайет выскользнул на темную
улицу.
   Заморосил холодный дождь, подул порывистый ветер.
   Рыжего Быка нигде не было.
   - И куда же он  запропастился?  -  вслух  удивился  Лафайет,  собираясь
обернуться плащом. Но тут обнаружил, что теплая вещь пропала.
   - Проклятье! - выругался он, вновь оборачиваясь к двери таверны.
   - Том, я кое-что забыл! - крикнул он,  но,  как  только  он  заговорил,
огонь внутри погас. Лафайет изо всех  сил  забарабанил  кулаками,  во  все
впустую. Дубовая дверь была крепко заперта.
   - Хорошенькое дело! - зарычал он. - Теперь он на меня  взъелся,  а  это
был мой чуть ли не самый лучший плащ. Тот, что сшила Ларди, тетушка Дафны.
   Лафайет поднял ворот пиджака,  рассеянно  отметив,  что  он  из  грубой
шерсти; смешно, что он схватил пиджак в темном чулане. Только  он  не  мог
припомнить, чтобы в его гардеробе вообще имелись такие  потрепанные  вещи.
Может,  он  принадлежит  человеку,  который  приходил  очистить  трубу  от
ласточкиного гнезда...
   - Но это все равно, - твердо решил он. - Главное - передать эту  адскую
машинку в нужные руки. Я закрою ее в подвале  дворца,  а  потом  попытаюсь
связаться с Центральной, и... - От дальнейших размышлений его отвлек топот
тяжелых сапог  по  плитам  аллеи,  проходящей  между  узкими  зданиями  на
несколько ярдов вперед. О'Лири отступил, инстинктивно хватаясь за рукоятку
меча.
   Но, увы, меча на месте не оказалось - он это понял  сразу,  как  только
пальцы сомкнулись на пустом месте. Много лет он не надевал меч, разве  что
по праздникам, и тогда только легкую модель, усыпанную  драгоценностями  и
предназначенную для представлений. Кроме того, он давно не разгуливал один
по полуночным улицам. Так что ему и в  голову  не  пришло,  подобно  герою
мелодрамы, нацепить старое лезвие, которое когда-то сослужило ему службу.
   Пока он наспех прятал модель Марк III, из проема аллеи  показались  три
человека, все в мягких шляпах с пером, жакетах в желтую и зеленую  полоску
- цвета Адоранны; широкие  алые  шарфы,  свободные  мешковатые  штаны  над
сапогами с отворотами - королевская городская стража.
   - Эй, старина! Ребята, как я вам рад! -  поприветствовал  Лафайет  всех
троих. - Я уж думал, это грабители, а то и хуже.  Послушайте,  меня  нужно
сопроводить обратно во дворец, и...
   - Стой, бродяга! - рявкнул первый мушкетер.
   - К стене! Повернись и поставь на нее руки над головой, - да ты  знаком
с процедурой! - скомандовал второй стражник, держа руку на эфесе.
   - Шутить не время, - строго перебил О'Лири. - Я нашел краденую вещь  из
королевского подвала. Очень важная штука,  Коротышка,  -  обратился  он  к
невысокому пухлому сержанту с лихо закрученными усами, - ты иди впереди, а
вы, двое, замыкайте.
   - Не смей называть меня по кличке! - заорал сержант, выхватывая клинок.
- И мы тебе не ребята!
   - Какая муха тебя укусила, Коротышка? - опешил Лафайет.  -  Неужели  ты
бесишься из-за того, что я  выиграл  у  тебя  в  кегли  со  счетом  два  -
пятьдесят вчера вечером? - У его горла тотчас очутился меч.
   - Если ты не закроешь рот, Клайд, я приколю тебя к стенке! -  Коротышка
сделал резкий выпад. - Обыщите-ка его, парни. Я чувствую, что этот тип  не
простой бродяга.
   - Вы что, все с ума посходили? - завопил О'Лири, когда стражники  грубо
придавили его к стене и не более деликатно принялись ощупывать карманы.
   - Коротышка, ты что, в самом деле не узнаешь меня?
   - Эй, постойте, парни,  -  остановил  мушкетеров  Коротышка.  -  А  ну,
повернись, ты! - обратился он к Лафайету. - Ты  утверждаешь,  что  я  тебя
знаю, да? - нахмурившись, он всматривался в лицо О'Лири. - Ну,  может,  ты
опустился с тех пор, как я  тебя  видел  в  последний  раз.  Но  я  бы  не
отвернулся от старого приятеля. Как, говоришь, тебя зовут?
   - О'Лири! - крикнул Лафайет. - Лафайет О'Лири. Сэр Лафайет О'Лири, если
хочешь официально!
   - Чудненько, - спокойно отреагировал Коротышка. - Не ту мишень  выбрал,
негодяй. Так уж выходит, что мы с сэром Лафайетом во как! - Он поднял  два
пальца вместе, изображая таким образом близость отношений. - Еще бы,  ведь
пять лет назад, когда сэр Лафайет в один прекрасный вечер впервые появился
в городе, он оказал мне такую услугу... Я этого никогда  не  забуду,  я  и
Гертруда тоже!
   - Правильно! - воскликнул Лафайет. - Это было как раз  перед  тем,  как
меня всего затрясло, и я чуть  не  улетучился  обратно  в  пансион  миссис
Макглинт. Но я застрял здесь ради ваших ребят, а то ведь вы не все  смогли
бы объяснить судейскому приставу?
   - Ого! - удивился рядовой. - Глянь-ка, что я нашел, Сарж!
   Он поднял толстые золотые часы в форме желтой репы.
   -  А-а...  откуда  они?  -  спросил  Лафайет,  заикаясь  от   недоброго
предчувствия.
   - А как насчет этого? - второй стражник  достал  драгоценный  кулон  из
другого кармана О'Лири.
   - А это? - он  выставил  на  обозрение  лосиный  зуб,  инкрустированный
серебром, богато отделанную табакерку с бриллиантовым гребнем и  пригоршню
безделушек помельче. - Похоже, твой старый приятель работал, Сарж!
   - Это мае подстроили! - запротестовал в негодовании Лафайет. - Это  мне
кто-то подсунул!
   - Брось прикидываться! -  рявкнул  Унтер.  -  Дурачка  нашел,  ишь  ты!
Посидишь на червивом хлебе да на тухлой воде с месяц-другой еще  до  суда,
умник!
   - Давайте только сходим во дворец! -  кричал  Лафайет.  -  Мы  попросим
Дафну, графиню Дафну, выйти к тебе, недоумок; она подтвердит моя слова.  А
когда все выяснится...
   - Надень ему браслеты, Фред, - предложил Коротышка.  -  О-ля-ля,  через
десять минут смена дежурства.
   - О нет! - прошептал Лафайет себе под нос. -  Нельзя  допустить,  чтобы
все обернулось одним этих идиотских фарсов, в которых все попадают из огня
да в полымя  только  потому,  что  ни  у  кого  не  хватает  ума  выяснить
обстоятельства. Нужно спокойно и уверенно поговорить  с  этими  совершенно
разумными блюстителями порядка, и...
   Неожиданно из ближайшей аллеи послышалось  шарканье  кожаных  подошв  о
булыжник. Коротышка резко обернулся, схватившись за рукоятку  меча,  когда
замаячили темные фигуры. Раздался неясный звук, будто резко ударили  битой
по седлу. У Коротышки-сержанта свалилась шляпа с пером, и он, попятившись,
упал. Клинки уже покинули ножны, и остальные три мушкетера, получив удар в
челюсть, рухнули под звон  стали,  хлопанье  перьев  на  шляпах  и  шелест
шелковой ткани. Три высокие темные  фигуры  в  отделанных  драгоценностями
кожах и ярких шелках,  свидетельствующих  об  их  принадлежности  к  банде
"Племя путников", окружили Лафайета.
   - Пошли, Зорро, - шепнул  один  из  них,  и  хрипота  его  голоса  явно
указывала на пораженные голосовые связки, что  подтверждал  длинный  рубец
поперек смуглого горла, который не мог скрыть грязный шарф, завязанный  на
узел. Другой член шайки, одноглазый проныра с массивной  золотой  серьгой,
быстро обшаривал карманы сбитых с ног караульных.
   - Эй, подождите минуточку! - в замешательстве  выпалил  О'Лири.  -  Что
здесь происходит? Кто вы? Почему избиваете караульных? Что...
   - Спятил, Зорро? - грубо оборвал его главарь. - У  меня  чуть  ноги  не
подкосились, когда увидел тебя в лапах этих собак Роуми. - Он наклонился и
коротким движением ножа длиною  в  один  фут  срезал  с  ремня  ближайшего
мушкетера кинжал в искусно сработанных ножнах.
   - Скорее, - прохрипел главарь, - кто-то сюда идет. - Он схватил  О'Лири
за руку  и  потащил  к  аллее,  из  которой  несколькими  минутами  раньше
выскочили налетчики.
   - Парии, погодите! - пытался возразить Лафайет. -  Послушайте,  я  пеню
ваш поступок и все такое, но в этом нет необходимости.  Я  просто  заскочу
куда следует, все выложу, объясню, что это все недоразумение, и...
   - Бедный Зорро, от удара по голове  у  него  поехала  крыша,  Луппо,  -
посочувствовал маленький смуглый человечек с огромной бородой.
   - Неужели вам непонятно! - решительно  настаивал  Лафайет,  вынужденный
бежать вдоль аллеи. - Я хочу в суд! Вы только хуже делаете! И  перестаньте
называть меня Зорро! Меня зовут О'Лири!
   Главарь шайки развернул Лафайета к себе лицом и  внимательно  посмотрел
на вето. Его длинная - около семи футов - поджарая фигура возвышалась  над
О'Лири.
   - Хуже? Что это значит, Зорро? Ты что, не закончил свою большую  ходку?
- Он тряхнул О'Лири так, что у того хрустнули кости. - И  ты  решил,  что,
вместо того чтобы предстать перед бароном Шосто, ты чуток  поболтаешься  у
Роуми в арестантской, так, что ли?
   - Нет, чертова горилла! - крикнул Лафайет и со всего размаха врезал  по
мощной голени Путника.
   Пока  жертва  вопила,  потирая   ушибленное   место,   Лафайет   рывком
высвободился, но, обернувшись, увидел полдюжины охотничьих ножей,  зажатых
в коричневых кулаках.
   - Послушайте, парни, давайте поговорим, - начал было Лафайет, но в этот
момент со стороны улицы,  где  остались  лежать  три  мушкетера,  раздался
вопль. Лафайет открыл рот, чтобы ответить, но успел лишь заметить, как над
его головой  мелькнул  плащ.  Его  завернули  в  кисло  пахнущую  материю,
подняли, перекинули через костлявое плечо и унесли с места происшествия.



2

   Завернутый в вонючий плащ и стянутый веревками, Лафайет лежал, судя  по
тарахтению необшитых колес  по  булыжникам  и  скрипу  упряжи,  на  скамье
фургона. Он пытался кричать, что  ему  душно,  но  в  ответ  получал  лишь
сильные тычки, после чего смирился и посвятил все усилия  тому,  чтобы  не
задохнуться.  Теперь  он  лежал,  не   шевелясь,   но   ушибленные   места
пульсировали с каждым толчком громоздкой повозки.
   Через некоторое  время  булыжники  сменились  более  мягкой,  немощеной
поверхностью. Кожа  заскрипела,  когда  накренилась  скамья  фургона,  это
свидетельствовало о том, что дорога пошла  на  подъем.  Воздух  становился
прохладнее.
   Наконец, накренившись в  последний  раз,  фургон  остановился.  Лафайет
попытался сесть, но его быстро схватили и передали через край фургона, где
чьи-то руки сразу подхватили его под гортанные звуки  голосов,  говоривших
на отрывистом диалекте. Веревки развязали, сняли удушливый  плащ.  Лафайет
чихнул, сплюнул пыль, протер глаза и глубоко  вдохнул  холодный,  пахнущий
смолой воздух.