начала взял с тобой неверный тон. Я сожалею о своей ошибке. Но ведь и меня
можно понять: вспомни о яйце-пашот и пузыре с  чернилами!  И  несмотря  на
это, я готов загладить свою вину. Вот, я прошу у тебя прощения,  хотя  это
не в моих правилах. Теперь, я полагаю, ты согласишься  спокойно  и  здраво
обсудить со мной это дело?
   - Э-э-э... да, конечно. Я готов вас выслушать,  -  рискнул  согласиться
Лафайет. - Вот только камера пыток не особенно  располагает  к  задушевным
беседам.
   Герцог проворчал что-то и позвал Гроунвельта:
   - Позаботься о  том,  чтобы  благородного  рыцаря  освободили,  вымыли,
накормили и одели, как подобает его званию. Через полчаса он должен быть в
моих покоях, - распорядился герцог, бросая пронзительный взгляд на О'Лири.
- И никаких исчезновений на этот  раз,  Ланселот,  -  резко  прибавил  он,
направляясь к выходу.
   - Ну что ж, ничего  не  поделаешь,  -  философски  заметил  Гроунвельт,
отпирая камеру. - Видать, нам не судьба поближе познакомиться, а жаль.  Ты
мне  чертовски  понравился,  старина.  Кто  знает,  может,  нам  доведется
встретиться еще раз.
   - Вполне возможно, - ответил Лафайет. - Скажи мне, Гроунвельт,  что  ты
знаешь об этой... э-э-э... леди Андрагорре?
   - Да так, ничего особенного. Только то, что она самая богатая  и  самая
красивая дама во всем Меланже. Да еще что в герцоге разгорелась страсть  к
ней, словно пожар в Чикаго.
   - Тебе известно о пожаре в Чикаго?
   - А как же, пивнушка такая. Сгорела дотла на прошлой неделе. А что?
   - Нет, ничего. Так о чем ты говорил?
   - Я говорил, что у его светлости ничего с ней не выйдет.
   - А почему?
   Гроунвельт хитро подмигнул и понизил голос:
   - Да ходят слухи, что у нее есть кто-то другой, вот почему.
   - Кто-то другой?
   Лафайету показалось, что сердце остановилось у него в груди.
   Гроунвельт ткнул его локтем под ребро:
   - Ну да! Герцог Родольфо и  не  подозревает,  что  его  уже  опередили.
Говорят, мошенника зовут не  то  Долговязый  Лоренцо,  не  то  Счастливчик
Ланселот.
   - Долговязый Лоренцо? - пробормотал Лафайет, а Гроунвельт тем  временем
принялся за его кандалы.
   - Скажу тебе по секрету, - заговорщицки прошептал СФВ,  -  все  думают,
что миледи  нынче  отправилась  проведать  свою  престарелую  тетку  и  ее
двенадцать кошек. Но, между нами говоря, она держит путь в охотничий домик
в горах, где намеревается провести медовый месяц с ловким повесой.
   - Медовый месяц?
   - Совершенно верно. Ну, а теперь нам пора отправляться  к  гофмейстеру.
Он приоденет тебя для аудиенции у его светлости.
   Герцог Родольфо сидел в большом кожаном кресле с подлокотниками,  когда
Лафайета ввели в его покои. На О'Лири был новый чистый костюм из расшитого
блестками шелка, который пришелся ему почти впору.
   - Садись, Ланселот, -  предложил  герцог  с  деланной  сердечностью.  -
Что-нибудь выпить? Сигару? - Он указал рукой на глубокое кресло  и  низкий
столик, на котором стояли бутылка, бокалы и ящичек с сигарами.
   - Благодарю. - Лафайет плюхнулся в кресло  и  широко  зевнул.  -  Прошу
прощения, в это время я уже обычно сплю. Кстати, меня зовут Лафайет.
   - Ты хорошо пообедал?
   - Вполне, если учесть, что во время  обеда  шесть  служанок  терли  мне
спину, накладывали пластыри на нарывы и растирали ушибы. Но я не жалуюсь.
   - Прекрасно. В таком случае не будем ходить вокруг да около,  Ланселот.
Скажи мне, какие у тебя... э-э-э... отношения с леди Андрагоррой?
   Герцог дернул себя  за  заусенец  на  пальце  и  в  упор  посмотрел  на
Лафайета.
   - Мои отношения с леди Андрагоррой? - переспросил тот, пытаясь выиграть
время. - Ну, как бы это сказать... дело в том, что я ее муж.
   Лицо герцога окаменело.
   - Как, муж?! - проговорил он неожиданно осевшим голосом.
   - Но мы живем врозь, - поспешил уточнить Лафайет. - Сказать по  правде,
мы практически не общаемся.
   - Я и не знал, что миледи вышла замуж, - в голосе  Родольфо  прозвучала
угроза. Он потянулся к бутылке, налил себе полный бокал  и  залпом  осушил
его.
   - Да к тому же еще и развелась.
   -  Она  прекрасная  девушка,  -  вставил  Лафайет.  -  Такая   веселая,
жизнерадостная...
   - Меня не интересуют интимные подробности, - оборвал его  Родольфо.  Он
закусил нижнюю губу. - Теперь мне понятно донесение  капитана  Ритзпо.  Он
доложил, что ты пытался заговорить с ней на улице,  за  что  получил  удар
хлыстом.
   - Капитан Ритзпо... - начал было  Лафайет,  -  ...очень  проницательный
человек, - закончил он.
   - Остается только гадать, чем ты  вызвал  столь  сильное  отвращение  у
такой благородной леди.
   - Ну, началось все с шутки в постели, - начал О'Лири и  вдруг  заметил,
что черты герцога покрыла мрачная тень.
   - Шутка - так зовут ее кошку, - придумал он на ходу. - Леди  Андрагорра
привыкла спать с ней, а у  меня  аллергия  на  кошек.  Так  что,  вы  сами
понимаете, семейная жизнь у нас не сложилась.
   - Так значит, она не... ты не...
   - Именно так.
   Лафайет с облегчением отер пот со лба кружевным манжетом и  налил  себе
бренди.
   - Твое счастье, Ланселот, - проговорил Родольфо ледяным  голосом.  -  В
противном случае я был бы вынужден немедленно казнить тебя.
   - Меня зовут Лафайет. И не стоит больше  говорить  об  этом,  -  сказал
О'Лири, осушив бокал. Сморщившись, он продолжал:
   - По какой-то причине я вам понадобился:  вы  приказали  меня  одеть  и
доставить в ваши покои. Чем же я могу быть полезен?
   Герцог забарабанил пальцами по столу, но вдруг резко остановился:
   - Я воспылал страстью к миледи,  -  отрывисто  сказал  он.  -  По  этой
причине я пригласил ее провести несколько  дней  со  мной  в  моем  зимнем
дворце.  Однако,  вместо  того,  чтобы  с   благодарностью   принять   мое
приглашение, она  отказалась,  сославшись  на  то,  что  должна  навестить
престарелую родственницу.
   - Ну и что?
   - Возможно, я становлюсь чересчур мнителен, но мне почудилась некоторая
холодность в ее манерах.
   Герцог вновь наполнил свой бокал.
   - А что, если вы не в ее вкусе?  -  высказал  предположение  Лафайет  и
последовал примеру герцога.
   - Что значит "не в ее вкусе"?
   - Ну, начать с того, что вы ей в отцы годитесь, - заметил О'Лири.
   - Это не имеет значения.
   - Возможно, для вас, но не для нее. К тому же, если позволите мне  быть
до конца откровенным, вам не хватает жизнерадостности. А  Даф...  то  есть
леди Андрагорра, не прочь поразвлечься.
   - Жизнерадостности?  Да  откуда  же  ей  взяться,  если  меня  замучали
государственные   заботы,   несварение   желудка,    головные    боли    и
неблагоприятный платежный баланс?
   Герцог схватил  бутылку  и  наполнил  свой  бокал.  Затем,  вспомнив  о
Лафайете, налил и ему.
   - Вот об этом я и говорю, ваша светлость: чрезмерные заботы лишают  вас
жизнерадостности. Мешай дело с бездельем - проживешь жизнь с  весельем,  -
заключил он.
   - Как-как? Мешай дело с бездельем? Отлично сказано!
   Они чокнулись и выпили. Герцог облизнул губы:
   - Да, теперь я понял свою ошибку! Какой же я  был  идиот!  Ну  что  мне
стоило без всяких церемоний подойти к ней и пригласить  на  увеселительную
прогулку в музей - мы могли бы  вместе  осмотреть  мумии.  Или  предложить
провести вечерок в  непринужденной  обстановке  за  картами?  Так  нет,  я
приглашал ее на официальные обеды или в гостевую ложу на заседания Тайного
совета.
   - Ты все схватываешь на лету, Родольфо!
   На этот раз бренди налил Лафайет.
   - Еще немного - и ты решишься пригласить ее на прогулку в парк, или  на
пляж, а может, даже на  пикник.  Что  может  быть  прекраснее  муравьев  в
картофельном салате? В такой обстановке все преграды между вами  сразу  же
рухнут. Ну, давай выпьем!
   - Ты прав, мой мальчик! Как это я раньше не додумался?
   Родольфо попытался наполнить бокалы - и пролил бренди на стол.
   - Какой же я дурак! Тупой, бесчувственный болван!
   - Ну, не надо, Рули, -  сказал  Лафайет,  поднимая  бокал.  -  В  конце
концов, тебе же надо было управлять герцогством!
   - Верно. Но с сегодняшнего дня все пойдет по-другому. И  это  благодаря
тебе, мой друг. Я буду  угощать  ее  моими  любимыми  кушаньями,  заставлю
попробовать мои лучшие вина. Она прочтет книги, которые  мне  нравятся.  Я
сам буду выбирать для нее духи и платья.
   - Не все сразу, Руди. - Лафайет предостерегающе помахал пальцем у  него
перед носом. - А вдруг ей это не понравится?
   - Что? Как это ей может не понравиться паштет из куриной печенки,  а  к
нему пепси и белое вино!  Ты  только  представь:  духовой  оркестр  играет
вариации на тему траурного марша из "Саула"...
   - Ну да, а она - в  длинном  платье,  благоухает  французскими  духами.
Трудно сказать, Руди! Женщины - странные маленькие  создания.  Никогда  не
знаешь наверняка, что  у  них  на  уме,  Я  тебе  обязательно  расскажу  о
принцессе, с которой я как-то был помолвлен.
   - Я это сделаю сегодня же! - воскликнул Родольфо,  стукнув  кулаком  по
подносу. - Я... Но как же это я забыл, ведь ее нет в городе! Она  вернется
только через две недели.
   - Тоже была прехорошенькая,  -  продолжал  Лафайет.  -  Но  стоило  мне
отвернуться...
   - Черт побери, герцог я или не герцог?
   Родольфо с победоносным видом взглянул на Лафайета:
   - Я прикажу ее вернуть.  Кавалерийский  отряд  нагонит  ее  через  пару
часов, а я тем временем как раз успею охладить пепси и...
   - Руди, Руди! - укоризненно покачал головой О'Лири. - Сколько раз  тебе
говорить: забудь про силу, действуй уговорами и посулами.
   - Но так гораздо быстрее.
   - Кого бы  ты  предпочел:  хмурую  рабыню,  неохотно  выполняющую  твои
желания, или веселую подружку, очарованную твоими милостями и щедростью?
   - Хм-м. Если подумать, то с рабыней было бы меньше хлопот.
   - Глупости, Руди. Ведь ты хочешь, чтобы она сама упала в твои  объятия,
верно? Поэтому выкинь из головы всякие мысли об отряде  потных  солдат  на
взмыленных лошадях.  Они  только  испортят  все  дело,  притащив  в  замок
сопротивляющуюся,  разгневанную  девушку.  Тебе  нужен  сведущий  в  таких
вопросах человек, который смог бы достойно выполнить возложенное  на  него
деликатное поручение.
   - Ей-богу, сынок, ты, как  всегда,  прав.  -  Родольфо  глубокомысленно
наморщил лоб. - Но кому же из окружающих меня кретинов и тупиц я  смог  бы
поручить это дело?
   - Тебе нужен ловкий, изобретательный и  отважный  человек.  Кто-нибудь,
кто не продаст свою лошадь и  не  станет  торговать  твоим  автографом  на
письме, как только  окажется  за  стенами  замка.  Преданный,  находчивый,
благородный...
   - Что это за письмо, о котором ты говоришь?
   - Письмо, которое ты сейчас напишешь. Ты должен рассказать  ей  о  том,
что уже давно обожаешь ее, - пояснил О'Лири.
   Он потряс пустую бутылку и бросил ее через плечо.
   - Отличная мысль! - воскликнул Родольфо и  вновь  стукнул  по  подносу,
опрокинув бокалы. - Но... но что же я напишу  ей?  -  Он  принялся  грызть
ноготь пальца, украшенного перстнем. - Сказать по правде, мой мальчик...
   - Руди, зови меня просто Лафайет.
   - Я думал, тебя зовут Ланселот, - сказал герцог. - Но это неважно.  Так
вот, сказать по правде, я не мастер писать витиеватые послания...
   - Кто тебе об этом сказал?
   - Как кто? Ты же сам предложил написать письмо.
   - Я не об этом. Я спрашиваю, кто тебе сказал, что меня зовут Ланселот?
   - При чем здесь Ланселот? - Родольфо недоуменно взглянул  на  него,  но
вдруг просиял. -  Ну  конечно,  -  воскликнул  он,  выплевывая  откусанный
заусенец. - Ланселот подойдет для моего поручения. Ты предан,  находчив  и
неплохо соображаешь. А ты пьешь? - спросил он, подозрительно  взглянув  на
Лафайета.
   - Да, если бутылка не выпита до дна.
   - Это хорошо. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить.  Кстати,
бутылка выпита.
   Родольфо   поднялся   и,   пошатываясь,   направился   к   шкафчику   в
противоположном конце комнаты. Достав из него полную бутылку, он неверными
шагами вернулся к креслу.
   - Да, так вот, я и говорю: ступай к ней, открой ей свою душу,  объясни,
что высшее предназначение женщины - служить своему  господину  и  хозяину.
Разумеется, с тобой ее ждет нелегкая доля, ведь ты  подневольный  человек.
Но, с другой стороны, жизнь не вечна, когда-нибудь это все кончится.
   - Это, несомненно,  веский  довод,  -  согласился  Лафайет,  вытаскивая
пробку из бутылки. - Но вот что странно: мне почему-то  казалось,  что  ты
хотел заполучить девушку для себя - Он нахмурился, стараясь глядеть в одну
точку. - Или я что-то путаю?
   - Ты прав, Ланселот, клянусь дьяволом! Конечно же для себя, а для  кого
же еще! - Герцог зло уставился на Лафайета. - Как ты  смеешь  ставить  мне
палки в колеса! Кокетка без ума от меня. Но я застенчив и поэтому  посылаю
доверенное лицо, чтобы лаской притащить ее обратно в  замок.  То  есть,  я
хотел сказать, пинками уговорить ее.
   - Отличная мысль, - поддержал герцога  Лафайет,  проливая  бренди  мимо
бокала на стол. - Кому только это поручить?
   - Что ты скажешь о Гроунвельте?
   - Нет, он не подойдет, это очевидно.  Ему  не  хватает...  как  бы  это
сказать, обходительности.
   - Ланселот, я придумал! Почему бы тебе не заняться этим делом?
   - Нет, Руди, и не проси, - ответил Лафайет. - Ты  не  должен  отвлекать
меня от моей основной задачи.
   - А что это за задача?
   - Убедить тебя послать меня за леди Андрагоррой.
   - Исключено! Не слишком ли много ты на себя берешь?
   Герцог схватил бутылку и попытался разлить бренди по  бокалам.  Лафайет
хитро прищурился и предложил:
   - А что, если мы пойдем на компромисс?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я доставлю письмо миледи, и за эту услугу  ты  назначишь  меня  своим
посланником.
   - Пожалуй, это возможно. Итак, как только ты ее нагонишь, ты расскажешь
ей о моей искренней преданности  и  в  красках  опишешь  мои  неисчислимые
достоинства. Короче говоря, она должна понять, как ей повезло.
   - Что-нибудь еще?
   - Нет, этого достаточно.
   Похоже было, что Родольфо силится разглядеть нечто  находящееся  правее
уха Лафайета.
   - После этого я сам начну ухаживать за леди Андрагоррой.
   - Ну что ж, Руди, я согласен. Ты правильно сделал, обратившись  ко  мне
за помощью.
   -  Я  знал,  что  могу  на  тебя  рассчитывать,  -  проговорил   герцог
заплетающимся языком. Он поднялся и протянул Лафайету массивный  перстень.
Потом пожал ему руку и добавил:
   - Я никогда этого не забуду. Ты вселил в меня новую надежду.
   - Не стоит благодарности, Руди. А теперь оставь меня  одного,  я  очень
устал. К тому же завтра мне предстоит тяжелый день.
   - А что у нас завтра?
   - Вторник.
   - Да, верно. Кстати, о завтрашнем дне. Открою  тебе  маленький  секрет,
только это между  нами:  одна  маленькая  птичка  прощебетала,  что  меня,
возможно, посетит некая дама.
   - Ну, ты молодец, Руди! Прими мои поздравления.
   - Только смотри не проболтайся, не то все испортишь. А  теперь  прощай.
Мы прекрасно провели вечер, пора и отдохнуть.
   - Куда это ты так рано? - Лафайет приподнял наполовину выпитую  бутылку
и, прищурившись, принялся ее разглядывать.
   - Почти что полная, - заметил он.
   - Я никогда не прикасаюсь к спиртному, - надменно отозвался  герцог.  -
Сказывается на умственных способностях,  как  я  слышал.  Спокойной  ночи,
Ланселот. - И с этими словами он нетвердой походкой направился к двери.
   После ухода Родольфо  Лафайет  какое-то  время  стоял,  пошатываясь,  в
центре комнаты. Потом он добрался до ванной, облил холодной водой голову и
насухо вытер ее полотенцем. В герцогском шкафу  О'Лири  обнаружил  широкий
плащ на шерстяной подкладке.  Он  захватил  пригоршню  сигар,  запихнул  в
карман перчатки для верховой езды и вышел в коридор.
   Старший конюх спросонья долго тер глаза, пока Лафайет объяснял, что ему
нужна лучшая  лошадь  с  герцогской  конюшни.  Пять  минут  спустя  О'Лири
подъехал, слегка покачиваясь в седле, к воротам замка и  показал  перстень
стражникам. Те, поворчав, открыли ворота и выпустили  его.  Пустив  лошадь
галопом, он по темным улицам спустился к пристани. Не обращая внимания  на
недовольные сетования шкипера,  О'Лири  реквизировал  герцогскую  барку  с
помощью все того же перстня. Час спустя, основательно продрогнув,  Лафайет
ступил на западный берег озера. Голова его  раскалывалась  от  нестерпимой
боли.
   От пристани вверх уходила в лес изрытая колеями дорога.
   - В какую сторону проехал кортеж леди  Андрагорры?  -  обратился  он  к
дрожащему от холода лодочнику. - По этой коровьей тропе?
   - Да вроде по этой. Хорош кортеж, в этакую-то ночь! - Старик  подул  на
озябшие  руки.  -  Попомни  мои  слова,  приятель,  до  рассвета  начнется
снегопад.
   - Великолепно, - пробурчал Лафайет в поднятый воротник - Этого-то мне и
не хватало для полного счастья.
   Он пришпорил лошадь и скрылся под темной сенью леса.



6

   Следующие два часа Лафайет ехал, никуда не  сворачивая,  по  извилистой
дороге, мимо гигантских деревьев,  скал,  едва  различимых  в  темноте,  и
стремительных ручьев, сбегавших вниз по замшелым камням. В  дорожной  пыли
он различал следы колес кареты и отпечатки лошадиных копыт. Холодный ветер
пронизывал его до костей. Судя по всему, он  был  далеко  от  цели  своего
путешествия.
   - Боюсь, что все это ни к чему не приведет, - пробормотал он. - Я делаю
одну ошибку за другой. Сначала  мне  не  удалось  убедить  этого  Прэтвика
соединить меня с инспектором. Но это и понятно: я так растерялся,  что  не
мог толком объяснить, где нахожусь. Впрочем, я и  сейчас  это  плохо  себе
представляю. Меланж какой-то. Слыхали вы о таком?  А  Порт-Миазм?  Да  это
немыслимая дыра...
   А каких  глупостей  он  наделал,  повстречав  Свайнхильд!  Удивительно,
однако, до чего  она  похожа  на  Адоранну.  Бедняжка,  ей  и  так  жилось
несладко, а он своими дурацкими выходками  все  окончательно  испортил.  В
Порт-Миазме его угораздило сразу же попасться на глаза герцогской охранке.
И наконец, верх опрометчивости - он попытался прыгнуть в карету  к  Дафне,
то есть к леди Андрагорре. Он мог бы догадаться, что она его не узнает.  В
этом безумном месте люди оказываются вовсе не теми, за  кого  их  принимал
Лафайет. А потом эта дурацкая комедия с герцогом...
   - Стоило ли ночь  напролет  спаивать  Родольфо,  если  леди  Андрагорра
скрылась в неизвестном направлении? - простонал он. -  И  вообще,  что  я,
собственно, здесь делаю? Если я ее все-таки догоню, то меня, скорее всего,
отстегают кнутом, как и обещал Руди. Но ничего другого  мне  не  остается.
Если это и не Дафна, то она как две капли воды похожа на нее. Не могу же я
допустить, чтобы она попала в лапы к этому типу, Долговязому Лоренцо.  Или
Счастливчику Ланселоту?
   Лафайет поудобнее уселся в седле. От холода у него онемели пальцы рук и
ног. И кто знает, туда ли он едет? Следы на дороге были  точно  такие  же,
как в самом начале пути.
   О'Лири щелкнул поводьями и пустил лошадь галопом. Пригнувшись к ее шее,
он помчался вперед по узкой дороге мимо сосен, ветки которых хлестали  его
по спине. Дорога сделала поворот - и Лафайет натянул поводья: ехать дальше
было нельзя.
   - Ого, - прошептал он и почувствовал, что в горле у него  пересохло.  -
Тут дело нечисто...
   Посреди дороги одиноко  стояла  позолоченная  карета  леди  Андрагорры;
распахнутая дверца покачивалась  под  порывами  ветра.  Лафайет  спешился,
поморщившись от резкой боли в висках, подошел к карете и заглянул  внутрь.
Карета была обита розовым бархатом, на  коврике  из  шкуры  ягненка  лежал
кружевной платочек. Он поднял его и поднес к лицу.
   - "Лунная роза", любимые духи Дафны, - простонал он.
   Оглядевшись, Лафайет обнаружил, что  в  этом  месте  следы  обрывались.
Дорога была пустынна: поблизости не было видно  ни  четверки  великолепных
вороных лошадей, ни всадников эскорта.  Только  странный  след  уходил  от
тропинки в лес.
   - Н