ский показал на О'Лири.
   - О, пустяки, - скромно сказал Лафайет. - А сейчас, если вы, ребята, не
возражаете...


   Вдруг послышался  резкий  скрежещущий  звук  стали.  Обнажились  четыре
острых клинка, взяв О'Лири в кольцо. Сержант смахнул свободной  рукой  пот
со лба.
   - Предупреждаю вас, сэр, ничего не предпринимайте!  Не  успеете  начать
свою абракадабру, как я воткну вам в живот все двенадцать дюймов стали!
   Лафайет фыркнул.
   - Все это становится просто глупо, - сказал он.
   Единственная неприятность с этими снами - как только доходишь до самого
интересного, обязательно что-нибудь случится. Придется сейчас  проснуться,
а завтра я снова попробую.
   О'Лири сосредоточился.
   "Ну, сейчас-то я уже  овладел  этим  искусством,  -  с  удовлетворением
подумал Лафайет. - Надо просто представить себе картину, которую ты хочешь
нарисовать в своем воображении..."
   Кто-то  резко  дернул   его   за   рукав.   Черт   -   мешают.   Трудно
сосредоточиться. Пансион миссис Макглинт, старые фамильные обои,  домашние
уютные запахи, скрипучие полы... Он открыл  глаза  и  увидел  перед  собой
разъяренные лица. Лафайет снова зажмурился, пытаясь удержать  ускользающую
картину  своей  комнаты  и  представить  ее  более  зримо.  "Проснись!   -
скомандовал он себе. - Это просто страшный сон..."
   Теперь все звуки вокруг стали стихать, он уже  почти  видел  заляпанные
стены,  свою  отгороженную  занавеской  кровать,  стол  с  ящиками  из-под
апельсинов...
   Кто-то снова дернул его за рукав. Он споткнулся, еле устоял  на  ногах.
Лафайет открыл глаза. Прямо у самого уха послышался крик. Гул  толпы  стал
усиливаться,  доходя  до  прежнего  уровня.  Дыхание  Лафайета  образовало
облачко перед лицом, как на морозе. Мушкетеры уставились на  него,  широко
открыв рты.
   - Ты видишь, Сарж, - с придыханием спросил Коротышка. -  Как  будто  он
закурил!
   Все попятились. Полицейский с  тремя  нашивками  стоял  как  вкопанный,
тяжело сглатывая.
   - Слушай, парень! - сказал он  в  отчаянии.  -  Я  тебя  прошу,  пойдем
спокойно, а? Я хочу сказать, что, если ты собираешься исчезнуть, то сделай
это хотя бы при свидетелях. Ты понимаешь, что я имею в виду? А то, если  я
в своем рапорте все это опишу, да еще и арестованного не  будет,  отставка
мне гарантирована, а я уже отслужил двадцать один год.
   О'Лири убедился, что у него ничего не получается: он просто  застрял  в
этом проклятом сне - по крайней мере до тех пор, пока не  получит  минутку
тишины и спокойствия.
   - Конечно, сержант, - сказал О'Лири, приняв гордую осанку, - я буду рад
составить вам компанию.  Она  может  быть  весьма  приятной,  если  вы  не
возражаете.
   - Конечно, ведь пока он ведет себя  мирно,  ребята.  А  теперь,  будьте
добры, пройдемте сюда.  -  Сержант  указал  в  направлении,  где  их  ждал
автомобиль.
   О'Лири подошел к машине, подождал, пока один из  мушкетеров  не  открыл
заднюю дверцу, и сел на деревянную скамейку.
   - Все ясно, - сказал он, - заводи.
   Когда  полицейские  торопливо  закрыли  дверцу,  О'Лири  увидел  четыре
настороженных лица, в которых произошли какие-то странные изменения...
   Большой  сержант  стал  гладко  выбритым,  а  громадные  усы   сержанта
безболезненно перекочевали на лицо Коротышки и красовались над его верхней
губой.
   О'Лири  улыбнулся  и  расслабился.  Действительно,  нет  такой  срочной
необходимости возвращаться в реальность. Почему бы не побыть тут подольше,
посмотреть, что еще выкинет его подсознание? А  выйти  из  сна  он  всегда
сможет  и  позже.  О'Лири  уперся  ногой  в  противоположную  скамейку   и
приготовился к поездке.



3

   Это  была  двадцатиминутная  поездка  по  ухабистой   дороге.   Лафайет
крепился, хотя на каждой неровности его зубы клацали  друг  о  друга.  Вот
тут-то он  и  пожалел,  что  не  предусмотрел  мягких  сидений  и  окон  в
автомобиле.
   Машину  качнуло,  она  слегка   накренилась   и   резко   остановилась.
Послышались шаги, голоса, что-то звякнуло. Дверца широко  распахнулась,  и
Лафайет  вышел  из  машины.  Перед  ним  простирался  широкий,  вымощенный
булыжником двор. По его сторонам  возвышались  вычурные  фасады  из  грубо
отесанного камня, украшенные колоннами и пилястрами, нишами  со  статуями,
рядами освещенных окон с готическими  арками.  Наверху,  в  лунном  свете,
мрачно отливали зеленью скаты массивных мансардных  крыш.  Перед  фасадами
располагались аккуратно  подстриженные  газоны  правильных  геометрических
форм. От легкого ветра листья высоких тополей мерцали серебром.
   Яркие фонари на столбах освещали вход с колоннадой, похожий на  пещеру.
По обе стороны, словно проглотив аршин, застыли два  стражника  в  широких
штанах голубого цвета  с  красным  отливом  и  в  красно-желтых  полосатых
жакетах с пышными рукавами. Они держали аркебузы наготове.
   - А сейчас, сэр, не будете ли вы  столь  любезны  пройти  вот  сюда,  -
нервничая, сказал сержант, - я  передам  вас  внутреннему  караулу.  После
этого  можете  исчезать  любым  способом.  Я  только  возьму  расписку   у
дежурного, хорошо?
   - Не волнуйтесь, сержант, я пока еще не собираюсь исчезать, -  успокоил
его О'Лири и в восхищении покачал головой. - Такого забавного полицейского
участка я в жизни не видел.
   - Не шути так, парень, - поспешно вставил сержант, - это  ведь  дворец.
Понимаешь, тут живет король. Король Горубл Первый.
   - Я не знал, - сказал Лафайет и зашагал в указанном направлении.
   Он споткнулся и придержал свою шляпу. Идти  в  непривычных  сапогах  по
неровным камням было трудно, да еще страшно мешала  шпага,  которая  то  и
дело попадала между ног.
   Когда полицейские с Лафайетом поднялись по высоким  ступеням,  один  из
охранников лающим голосом спросил  пароль.  Сержант  ответил  и  пригласил
О'Лири  в  хорошо  освещенный  зеркальный  зал  с   высокими   сводами   и
отполированным мраморным полом из черных и красных квадратов. Позолоченные
люстры замысловатой формы свисали с богато украшенных  лепниной  потолков.
Огромные темные драпировки с изображениями лесных пейзажей закрывали стены
напротив зеркал.
   Лафайет, сопровождаемый своим эскортом, направился к столу, за  которым
сидел человек в стальном нагруднике,  сосредоточенно  ковыряя  кинжалом  в
зубах. Когда вся компания приблизилась, он вопросительно поднял  глаза  на
О'Лири.
   - Запишите этого, гм... господина.  Доставил  Сарж,  -  сказал  старший
эскорта, - и дайте мне расписку.
   - Господина? - сержант за столом отложил кинжал и взял перо.
   - В чем он обвиняется?
   - По девятьсот второй  статье,  -  сказал  сопровождающий  Лафайета  и,
заметив,  что  на  лице  дежурного  появилось  страдальческое   выражение,
посмотрел на него с вызовом.
   - Ты что, шутишь, Сарж? - заворчал дежурный.  -  А  посерьезней  статью
нельзя? По девятьсот второй можно задержать пьяницу на ночь, но для  этого
совсем необязательно тащить его в королевский дворец.
   - Нет, статья именно эта.
   - Точно, Сарж, - поддакнул Коротышка. - Вы бы видели, что он  сделал  с
Гертрудой!
   - Гертрудой? Что - нападение?
   - Нет, Гертруда - это  моя  жена.  Он  сделал  так,  что  она  сбросила
пятьдесят фунтов, бедра ее приобрели прежние очертания. Уфф!
   Коротышка выразительно обрисовал в воздухе новые формы Гертруды  и  при
этом виновато взглянул на О'Лири.
   - Прости, приятель, - прошептал он, прикрывая губы ладонью,  -  я  тебе
так благодарен за это, но...
   - Слушайте, парни, да вы совсем с ума посходили, - сказал  дежурный.  -
Убирайтесь отсюда, пока я совсем не вышел из себя и не заковал вас всех  в
железо!
   Лицо  сержанта  мушкетеров  потемнело.  Послышался  скрежет  обнажаемой
шпаги.
   - Запиши его и дай мне расписку,  или  я  пощекочу  твой  хребет  через
потроха! Ты, бумажная крыса, сукин...
   Дежурный вскочил и попытался выхватить свою шпагу из ножен, висевших на
спинке стула, - она с грохотом упала.
   - Ах,  так!  Посягать  на  офицера  легкой  кавалерии  ее  королевского
высочества! Ты, полицейская ищейка, ночной сторож...
   - Тихо! - гаркнул кто-то.
   Лафайет, с живым интересом наблюдавший все происходящее,  повернулся  и
увидел  франтоватого  седовласого  мужчину  без  пиджака,  который  стоял,
нахмурившись, в дверях. Его окружала толпа  вычурно  разряженных  людей  в
немыслимых напудренных париках.
   - Что сие значит? Устроили перебранку прямо перед игровой комнатой!
   Новый персонаж развернувшейся перед О'Лири картины оскорбленно взмахнул
картами, которые держал в унизанной перстнями руке.
   Все вытянулись, щелкнув каблуками.
   - Ваше величество, сир, этот полицейский, - запинаясь,  стал  объяснять
дежурный, - хамит тут, понимаете, сир.
   -  Прошу  прощения,   ваше   величество,   -   прервал   его   сержант,
сопровождавший Лафайета, - если ваше величество соблаговолит...
   - Слушайте, не могли бы вы найти другое место для своих  перебранок?  -
грозно оборвал его король. - Проклятье! Мне только пошла карта в  руки,  а
тут невозможно спокойно сыграть несколько партий - обязательно  кто-нибудь
самым неприличным образом помешает!
   Король повернулся, намереваясь  удалиться.  Свита  быстро  рассыпалась,
уступая ему дорогу.
   - Если вашему величеству будет угодно выслушать, - продолжал настаивать
усатый мушкетер, - этот арестованный...
   - Нам не будет угодно! Ни слова больше.
   Король выпятил губу, над которой красовались усы.
   - Ну, а теперь - марш! Убирайтесь! И чтобы тихо у меня!
   На лице сержанта появилось упрямое выражение.
   - Ваше величество, я должен получить расписку за  этого  арестованного.
Он опасный колдун.
   Король открыл рот, потом закрыл его.
   - Колдун? - Он с интересом посмотрел на О'Лири.
   Лафайет заметил, что вблизи король выглядел старше, несмотря на то, что
был тщательно ухожен и вылощен. Следы забот и тревог  явно  проступали  на
его лице - вокруг глаз и у рта собрались мелкие морщинки.
   - Ты в этом уверен? - спросил король тихим голосом.
   - Абсолютно, ваше величество, - подтвердил полицейский.
   Дежурный засуетился за столом.
   - Ваше величество, я очень сожалею, эти сумасшедшие истории - они у нас
постоянно...
   - Ты волшебник? - Король поджал губы, и одна  из  его  бровей  поползла
вверх (они были тщательно ухоженны и имели форму дуг).
   - Ну почему все задают один и тот же вопрос? - Лафайет покачал головой.
- Меня бы больше устроило, если бы вы считали, что я  такой  же,  как  вы.
Считайте меня просто... гм... ученым.
   Король снова нахмурился.
   - Что-то я не вижу должного почтения к нашей особе с твоей стороны. Да,
как ты себя назвал - у... - черт! - как?
   - Ученый. Это человек, который знает толк в различных вещах и явлениях,
- объяснил О'Лири. - Понимаете, я провожу эксперимент. Вы все, конечно, не
понимаете этого, но на самом деле вы не существуете - вас нет.
   Король шумно потянул носом.
   - От парня несет вином, - сказал он. Потом нюхнул еще раз. -  А  пахнет
недурно, - заметил он щеголю в атласном одеянии, который стоял рядом.
   - Фу, ваше величество, - придворный говорил  сильно  в  нос,  помахивая
перед лицом платочком, - мне кажется, он  порядочный  негодяй,  да  еще  и
дурачит  нас.  Вы  только  послушайте,  что  он  сказал?  Нас  просто   не
существует, включая и - он утверждает - вас, ваше величество.
   - Сир, он колдун, поверьте мне! - в сердцах  воскликнул  сержант.  -  В
любой момент он может исчезнуть! Просто испариться!
   - Точно, ваше величество, - подтвердил Коротышка, сопровождая сказанное
энергичным движением головы, так что его локоны  разметались  по  липу.  -
Парень классный!
   - Так как ты говоришь,  мошенник?  -  Придворный  уставился  на  О'Лири
воспаленными глазами. - Значит, дилетантствуешь в искусстве черной магии?
   - Да на самом деле все это очень просто, - ответил Лафайет.
   Опьянение прошло, и кровь стучала у него в голове.
   -  Я  обладаю  некоторой  способностью  манипулировать  тем,  что  меня
окружает.
   Король сосредоточенно нахмурил лоб:
   - Что это значит?
   - Ну... - Лафайет задумался. - Возьмем, например, вино.
   Он прищурился, концентрируя свое внимание на верхнем ящике  письменного
стола, стоявшего перед  ним.  Наконец  он  почувствовал  знакомый  легкий,
вселяющий надежду толчок.
   - Посмотрите в ящике, - сказал Лафайет. - В верхнем.
   Король жестом приказал:
   - Делайте, что он говорит.
   Один из надушенных участников свиты подскочил  и  рывком  открыл  ящик,
заглянул внутрь и, не скрывая  удивления,  вытащил  бутылку  и  поднял  ее
вверх.
   - Э... эй! - начал было дежурный сержант.
   - Пьете при исполнении, да? - Король  вскинул  брови  на  незадачливого
дежурного. - Десять дней темницы, на супе из консервов!
   - Н-но, ваше величество, это не моя!
   - Правда, это не его, - вставил Лафайет, - он даже не знал об этом.
   - В таком случае, десять дней за то, что не  знает  содержимого  своего
стола! - ласковым голосом сказал король.
   Он взял бутылку, посмотрел  этикетку,  приподнял  ее  и,  прищурившись,
посмотрел на свет.
   - Хороший цвет, - констатировал он. - У кого есть штопор?
   В ту же секунду четыре ухоженные руки протянули ему  четыре  штопора  -
один причудливее другого. Король протянул бутылку и стал наблюдать, как ее
открывают. Послышалось громкое - чпок!
   Он взял бутылку, понюхал, наклонил ее и сделал добрый глоток.  Довольно
острые черты его лица осветились восхищением.
   - Класс! Нам оно нравится! Дьявольски знатное  вино!  Такого  на  нашем
столе не сыщешь!
   Король посмотрел на Лафайета с явным одобрением:
   - Ты все еще утверждаешь, что ты не волшебник, а?
   - Нет. Думаю, нет. В  конце  концов  волшебство  невозможно.  -  О'Лири
сделал предостерегающее движение пальцем. -  Я  полагаю,  что  кажусь  вам
несколько необычным, но это можно очень  просто  объяснить.  Понимаете,  в
этом сне...
   - Хватит! - Король поднял руку  с  маникюром.  -  Вся  эта  болтовня  о
снах... не хотим - нам это не нравится, а вот вино нам по душе. Этим делом
займется наш Совет.
   Он повернулся к худощавому человеку с одутловатым лицом и  простуженным
носом, одетому в матово-голубой шелк с жабо у горла.
   - Вызвать советников, мы рассмотрим это дело. Вполне  возможно,  что  у
парня есть простое объяснение всех этих... гм... отклонений.
   Король облизал губы, с любовью  посмотрел  на  бутылку  и  протянул  ее
О'Лири. Тот почти взял ее, как вдруг  монарх  резко  заторопился,  потянул
бутылку на себя, потом,  словно  передумав,  отдал  ее  О'Лири,  неотрывно
глядя, как тот берет бутылку.
   - Мы соберемся через минуту, - сказал король с волнением в голосе.
   - Сегодня вечером, ваше величество? - писклявым голосом спросил толстяк
в розовом атласном одеянии.
   - Конечно! В Верхней палате через четверть часа! - Король Горубл махнул
мушкетерам. - Всем оставаться на своих местах! А что касается тебя,  -  он
быстро взглянул на О'Лири, - ты, парень, пойдешь с нами. У нас есть к тебе
несколько вопросов.
   Король помахал всем на прощание и закрыл за собой и  Лафайетом  тяжелую
дверь. О'Лири с восхищением стал  осматривать  богатое  убранство  игровой
комнаты. На панельных стенах висели огромные картины в позолоченных рамах,
в баре был виден солидный запас напитков, кругом ковры с  длинным  ворсом.
Кроме ярких светильников, висящих над карточным и  бильярдным  столами,  в
комнате горело много ламп, которые добавляли свой мягкий свет  к  основным
источникам освещения.
   - Я вижу, у вас тут электрические лампочки, - заметил О'Лири. - Я  даже
не могу представить себе, куда меня занесло.
   - Это королевство Артезия. - Король,  выпятив  нижнюю  губу,  задумчиво
посмотрел на О'Лири. - Ты что, совсем того, парень? Может быть, ты  и  имя
свое забыл и забыл, куда направляешься?
   - Нет. Я Лафайет О'Лири. И никуда я не направляюсь: просто  я  не  могу
точно определить, в какой исторической эпохе все  это  происходит.  Шпаги,
паровые машины, бриджи до колен, электрические лампы...
   - О'Лири... хм. Странное имя. Я думаю, ты  прибыл  из  далекой  страны.
Неужели ты ничего не знаешь о нашем прекрасном королевстве Артезия?
   - Гм-м... - промычал Лафайет. - Я думаю,  можно  и  так  сказать,  хотя
живу-то я здесь - или где-то поблизости.
   - Что? Как это?
   - Да так! Хотя вы все равно не поймете.
   - По чьему заданию ты прибыл сюда? - спросил Горубл,  нервно  покусывая
нижнюю губу ровными, белыми, похоже, искусственными зубами. В его  голосе,
как показалось О'Лири, звучала тревога.
   - О! Никакого задания. Просто... вот хожу, смотрю...
   - Что смотришь? Чего ищешь?
   - Да ничего особенного. Просто осматриваю достопримечательности,  можно
сказать.
   - Так, может, ты хочешь покорить мой народ, подчинить его себе?
   - Ну нет. Я не достоин такой чести.
   - Каким образом ты оказался здесь? - резко спросил Горубл.
   - Ну, это сложно объяснить. По правде сказать, я и сам  не  совсем  это
понимаю.
   - У тебя есть друзья в столице?
   - Ни одной знакомой души.
   Горубл сделал три шага, повернулся, потом сделал три шага назад.
   Он остановился и взглянул на правую руку О'Лири.
   - Твое кольцо, - сказал он, - весьма интересная штучка.
   Король впился взглядом в лицо О'Лири:
   - Ты его здесь купил?
   - О нет, ваше величество, я ношу его уже много лет.
   Горубл нахмурился.
   - А как оно у тебя оказалось?
   - Можно сказать, что оно всегда было со мной. Оно висело у меня на  шее
на тесемке, когда меня нашли на пороге приюта.
   - Приюта? Места для брошенных и бездомных?
   О'Лири кивнул. Горубл вдруг оживился:
   - Ну-ка, будь добр, сними его. Я хочу его рассмотреть.
   - Очень жаль, но я не могу его снять - сустав не пускает.
   - Гм... - король пристально посмотрел на О'Лири. - Ну, ладно, у меня  к
тебе такое предложение, мой дорогой.  Поверни  перстень  печаткой  внутрь.
Некоторые, увидев изображение секиры и дракона  на  твоем  перстне,  могут
превратно это истолковать.
   - Что это еще за толкование?
   Горубл развел руками.
   - В тавернах рассказывают такую историю - что, дескать,  придет  время,
появится сказочный герой с этим самым знаком, и придет он, чтобы  избавить
страну от... гм... определенных затруднений. Конечно, чушь несусветная, но
у тебя могут быть неприятности, если они сочтут тебя посланцем,  пришедшим
исполнить пророчество.
   - Спасибо за информацию. - О'Лири повернул перстень на пальце. - Ну,  а
теперь, если вы не возражаете, ваше величество,  я  бы  хотел  задать  вам
несколько вопросов.
   - Ты, конечно, удивлен, почему  тебя  вместо  того,  чтобы  заковать  в
кандалы и бросить в темницу, привели сюда во дворец?
   - Да нет. Я бы так не сказал. Все, что здесь  происходит,  кажется  мне
совершенно бессмысленным. Но раз уж вы начали об этом,  то  действительно,
почему я здесь?
   - Такова была  королевская  воля!  Капитану  городского  гарнизона  две
недели назад был дан приказ прочесать весь город и доставить каждого,  кто
подозревается в колдовстве.
   Лафайет кивнул  и  вдруг  неожиданно  для  себя  заметил,  что  зевает,
прикрывая рот рукой.
   - Прошу прощения, - сказал он. - Продолжайте, я слушаю.
   -  Все-таки  твои  манеры  производят   странное   впечатление,   -   с
раздражением сказал король. - Ну, неужели у тебя нет ни капли  почтения  к
королевскому сану?
   - Да нет, не в этом дело, - ответил О'Лири. - Просто я немного устал.
   Монарх уселся в глубокое кожаное кресло и вдруг  раскрыл  рот,  увидев,
как Лафайет плюхнулся в другое кресло, стоящее рядом, и уютно положил ногу
на ногу.
   - Послушай! - взревел Горубл. - Наше королевское величество  не  давало
тебе позволения сидеть.
   О'Лири снова стала разбирать зевота.
   - Ваше величество, давайте без всех  этих  церемоний,  -  предложил  он
рассудительным тоном. - Я страшно устал. Понимаете, теперь я ощущаю,  что,
хоть эти приключения и происходят во сне, а выматывают, как  настоящие.  В
конце