ептала  Свайнхильд,
придвигаясь поближе и просовывая руку ему под  рубашку.  -  Жить  одной  в
большом   городе,   встречаться   с   интересными   людьми,    осматривать
достопримечательности...
   - Прогулка по местным тюрьмам  не  совсем  в  моем  вкусе,  -  возразил
Лафайет. - И не можем же мы оставаться под кустом - скоро  рассветет.  Нам
нужно попытаться добраться до пристани и сесть на наше судно, если оно все
еще там.
   - Неужели ты уже хочешь уехать из Порт-Миазма? Мы же еще не побывали  в
музее восковых фигур!
   - Досадное упущение. Но, принимая во внимание  тот  факт,  что  местные
власти  сначала  вешают,  а  потом  начинают  расследование,  я,  пожалуй,
обойдусь без этого удовольствия.
   - Ну что ж, возможно, ты прав, Лейф. Только я  слышала,  что  там  есть
одна фигура - Павингейл убивает змея, -  ну  совсем  как  настоящая,  даже
слышно, как кровь капает.
   - Действительно интересно, - согласился Лафайет.  -  Но  не  настолько,
чтобы рисковать из-за этого жизнью.
   - Халк не особенно обрадуется, когда увидит  нас,  -  уверенно  сказала
Свайнхильд.
   - А тебе не обязательно возвращаться, - ответил Лафайет. -  Похоже,  ты
здесь неплохо устроишься. Это меня почему-то  хотят  непременно  повесить.
Впрочем, я тоже  не  собираюсь  возвращаться  обратно.  Что  находится  на
противоположном берегу озера?
   - Да ничего особенного. Пустошь,  горы  Чантспел,  дикари,  бесконечный
лес, чудовища. Потом Стеклянное дерево. Ну и все такое прочее.
   - А города там есть?
   - Говорят, король Эрл построил что-то под землей в горах. А что?
   - Я вряд ли найду в норе под землей то, что мне  надо,  -  с  сомнением
протянул   Лафайет.   -   Центральная,   как   правило,   посылает   своих
представителей в большие города.
   - Ничем не могу помочь тебе, Лейф. Насколько мне известно, Порт-Миазм -
единственный город в этой части Меланжа.
   - Всего один город? Да быть такого не может! - рассмеялся Лафайет.
   - Почему?
   - Да, действительно, почему? Я как-то над этим не задумывался раньше. -
Лафайет вздохнул. - Ну что ж, в этом случае мне придется  остаться  и  еще
раз попытаться увидеть герцога. Хорошо бы изменить внешность: переодеться,
наклеить бороду, может быть, надеть повязку на глаз...
   - Жаль, что я не  прихватила  для  тебя  солдатскую  форму,  -  сказала
Свайнхильд. - А ведь это было так просто сделать: она  прямо  передо  мной
лежала на стуле.
   - Мне нужно попасть в замок, только и всего. Стоит мне увидеть  герцога
и объяснить ему, как важно  для  меня  вернуться  в  Артезию,  и  все  мои
неприятности кончатся.
   - Не торопись с этим, Лейф. Говорят,  герцог  стал  очень  подозрителен
последнее время.  И  все  после  того,  как  какой-то  проходимец  стукнул
Родольфо по голове стулом, на котором тот сидел.
   - У меня еще будет время над этим подумать, - ответил О'Лири. - Но  все
это лишь воздушные замки. Если мне не удастся изменить внешность, я ничего
не смогу предпринять.
   Он отрезал еще один кусок колбасы и мрачно принялся жевать его.
   - Не падай духом, Лейф, - попыталась подбодрить его Свайнхильд.  -  Кто
знает, что тебя ждет впереди? А вдруг ты  найдешь  все,  что  тебе  нужно,
прямо здесь, под кустом?
   - Если бы все было так  просто!  А  ведь  раньше  я  запросто  мог  это
сделать. Стоило мне сосредоточить физические энергии, и  все  устраивалось
по моему желанию. Конечно, мои возможности  были  не  безграничны.  Я  мог
оказывать воздействие только на те события, которые еще не произошли, и на
предметы, которые я не видел, - ну, к примеру, на то, что было за углом.
   - Ловко это ты придумал, Лейф, - с восхищением проговорила  Свайнхильд,
невольно поддаваясь настроению Лафайета. - Стоит тебе только  пожелать,  и
раз - у тебя уже есть и драгоценности, и шелковые сорочки, и все, что душе
угодно.
   - Ну, меня бы сейчас вполне устроил накладной нос  и  очки  в  придачу,
вставные зубы, а к ним усы щеточкой, - сказал Лафайет. - Не помешал  бы  и
рыжий парик, а также ряса монаха и подушка, которую можно было бы засунуть
под рясу. И все это могло лежать под кустом, забытое кем-то...
   Он запнулся, широко открыв глаза:
   - Ты слышала?
   - Угу. Повтори-ка это еще раз.
   - Ты не почувствовала... толчка?  Словно  нас  подбросило  на  дорожной
выбоине?
   - Нет. Ну, так что ты такое говорил об исполнении трех желаний? Я хочу,
чтобы  у  меня  были  черные  кружевные  панталоны  с  тоненькой   розовой
ленточкой...
   - Тсс... - перебил  ее  Лафайет.  Он  наклонил  голову,  прислушиваясь.
Где-то  рядом  послышался  приглушенный  смех,  сопровождаемый  возней   и
пыхтеньем, как при дружеской встрече двух борцов.
   - Оставайся здесь.
   Лафайет прополз между кустов и обогнул посадку карликовых кедров. Звуки
доносились откуда-то из зарослей впереди него. Неожиданно громко хрустнула
сухая ветка.
   - Ты слышала, Пуделия? Что  это?  -  послышался  хриплый  шепот.  Кусты
дрогнули, и из-за них выглянуло лицо с отекшими глазами под  челкой  волос
мышиного цвета. Выпученные голубые глаза уставились  прямо  на  застывшего
О'Лири. Затем до его слуха донеслось чертыхание, и голова исчезла.
   - Это твой муж! - прохрипел сдавленный голос. - Собственной персоной!
   Раздался женский визг, а вслед за ним  послышался  шум  убегающих  ног.
Лафайет облегченно вздохнул и огляделся.
   Что-то свешивающееся с куста привлекло его внимание. Это  была  широкая
серая ряса, к подолу которой пристали опавшие листья. А рядом с ней лежала
черная атласная подушка,  на  которой  розовыми  и  желтыми  нитками  было
вышито: "Инчон".
   - Господи, - прошептал Лафайет. - Неужели...
   Он ощупал руками  землю  и  наткнулся  на  что-то  мягкое,  похожее  на
маленького пушистого зверька. О'Лири поднес находку к глазам.
   - Парик!..
   - Лейф, что там происходит? -  раздался  за  ним  шепот  Свайнхильд.  -
Откуда ты это взял?
   - Он... он лежал здесь.
   - А вот и ряса - и моя сорочка.
   Свайнхильд схватила находку и прижала к груди.
   -  Лейф,  признайся,  что  ты  знал  обо  всем  этом.  Ты  меня  просто
разыгрывал, когда говорил об исполнении желаний.
   - Здесь должно быть кое-что еще,  -  сказал  Лафайет,  шаря  руками  по
земле. - Есть!
   Он вытащил из-под куста накладной нос с  приделанными  к  нему  очками,
вставные зубы и усы.
   - А вот и панталоны! Как  раз  такие,  о  каких  я  всегда  мечтала!  -
восторженно вскрикнула Свайнхильд, хватая что-то прозрачное.
   - Лейф, негодник ты этакий!
   Она обвила его шею руками и крепко поцеловала.
   - Боже мой! - воскликнул Лафайет, освобождаясь из ее объятий. - Ко  мне
вернулись мои прежние способности. Не знаю, почему и как, но...
   Он закрыл глаза:
   - Наган, а к нему семь патронов.
   Он выждал какое-то время, открыл глаза, а затем  наклонился  и  пошарил
под деревом.
   - Странно.
   Он попробовал еще раз:
   - Под скамейкой лежит маузер семьсот шестьдесят пятый,  автоматический,
в черной кожаной кобуре, с запасной обоймой, заряженный.
   Он подошел к скамейке и разрыл листву под ней.
   - Ничего не понимаю - сначала получилось, а теперь - нет.
   - Да брось ты, Лейф. Это была неплохая шутка, но всему свое время - нам
пора сматываться. Тебе повезло,  что  местный  повеса  вырядился  в  рясу,
отправляясь на свидание к  своей  милашке.  Этот  наряд  даже  лучше,  чем
солдатская форма.
   - Неужели это было  простое  совпадение,  -  размышлял  вслух  Лафайет,
запихивая под ремень подушку и примеряя  рясу.  Затем  он  надел  парик  и
прикрепил нос. Свайнхильд хихикнула.
   - Ну, как я выгляжу? - Лафайет повернулся.
   - Шикарно! Ты похож на менестреля, одного из странствующих братьев.
   - Ну что ж, неплохо.
   - Да что ты, просто великолепно! Послушай,  Лейф,  забудь  ты  об  этом
герцоге! Ты вполне можешь стать странствующим менестрелем. Мы бы подыскали
себе какой-нибудь уютный  чердачок,  повесили  на  окно  занавески,  а  на
подоконник поставили горшок с геранью и...
   - Перестань говорить ерунду, Свайнхильд, - перебил ее Лафайет. - Герцог
Родольфо - моя единственная надежда выбраться из этого злосчастного места.
   Свайнхильд схватила его за руку:
   - Лейф, не ходи во дворец! Если  тебя  опять  схватят,  тебе  наверняка
крышка. Неужели ты не можешь спокойно жить в Меланже и быть счастливым?
   - Счастливым? Меня бьют по голове, бросают в темницу,  грозят  отрубить
голову, а я должен быть счастлив?
   - Я... я буду с тобой, Лейф.
   - Ну, ну, Свайнхильд, ты добрая девушка, и я ценю твою  помощь,  но  об
этом не может быть и речи. Разве ты забыла, что меня ждет жена?
   - Да, конечно... Но она где-то там, а я здесь.
   Он погладил ее руку:
   - Свайнхильд, у тебя все впереди. Я уверен, ты многого добьешься в этом
большом городе. Ну, а у меня есть дело посерьезнее, и никто,  кроме  меня,
не сможет его уладить. Прощай, и будь счастлива.
   - Может, возьмешь с собой что-нибудь поесть?
   И она протянула ему бутылку и остатки колбасы:
   - Вдруг тебя опять загребут в каталажку.
   - Спасибо, оставь это себе. Я надеюсь, что в следующий раз смогу поесть
по-человечески.
   За живой изгородью послышалось цоканье конских копыт. Лафайет  бросился
к проходу и выглянул на улицу. К нему приближалась кавалькада всадников  в
желтых ливреях  и  шлемах,  украшенных  плюмажем.  Следом  за  ними  ехала
золоченая карета, запряженная парой вороных лошадей в серебряных сбруях.
   В открытом окне кареты Лафайет заметил женскую ручку в перчатке и рукав
платья из голубого бархата. Наклоненная женская головка повернулась в  его
сторону.
   - Дафна! - закричал он.
   Кучер щелкнул кнутом - и карета прогрохотала  мимо,  набирая  скорость.
Лафайет пролез сквозь живую изгородь и бросился за ней, стараясь заглянуть
в окно. Пассажирка кареты недоуменно посмотрела на него широко  раскрытыми
глазами.
   - Дафна, - проговорил, задыхаясь, О'Лири. - Я узнал  тебя.  Остановись!
Подожди!
   Один из всадников эскорта крикнул что-то громовым голосом и повернул  к
нему лошадь. Поравнявшись с О'Лири, он занес над ним саблю. Лафайет  успел
увернуться от удара, но, споткнувшись о выбоину в мостовой, растянулся  на
земле во весь рост.  Приподняв  голову,  он  посмотрел  вслед  удаляющейся
карете. А через секунду его окружили всадники на гарцующих лошадях.  Прямо
перед собой он увидел свирепое лицо капитана эскорта.
   - Бросить этого мерзавца в темницу! - прорычал он.  -  Заковать  его  в
кандалы! Вздернуть на дыбу! Пытать, но  не  до  смерти!  Леди  Андрагорра,
несомненно, захочет присутствовать на его казни.
   - Дафна, - растерянно  пробормотал  Лафайет,  получив  удар  копьем  от
одного из всадников. - Она даже не обернулась...



5

   Новая камера Лафайета оказалась гораздо скромнее  первой.  В  ней  было
сыро, а пол по размерам не превышал  площадь  карточного  столика.  О'Лири
заковали в кандалы, от которых у  него  на  лодыжках  сразу  же  появились
синяки. По ту сторону решетки камеры большерукий человек в кожаных  штанах
громко и весело насвистывал что-то, шевеля  кочергой  угли  в  очаге,  над
которым висели странной формы клещи и  огромные  щипцы.  Справа  от  очага
возвышалась металлическая дыба, чем-то напоминающая кровать,  поставленную
на попа. Но от последней  ее  отличали  нарезные  металлические  прутья  с
ручками  на  обоих  концах.  Картину  довершал  стоящий  слева   саркофаг,
утыканный заржавевшими длинными шипами.
   -  Послушай,  -  в  сотый  раз  повторял  Лафайет,   -   это   какое-то
недоразумение! Если бы ты согласился сообщить обо мне герцогу...
   - Смилуйся, приятель,  -  прервал  его  заплечных  дел  мастер,  устало
улыбнувшись. - Тебе здесь все  в  диковинку,  а  мне  это  уже  до  смерти
надоело. Я вот что  тебе  посоветую:  успокойся  и  подумай  о  чем-нибудь
постороннем - о цветах, к примеру. Самое милое дело! Представь, как они  с
утра пораньше поднимают свои нежные головки, покрытые росой  и  бог  знает
чем еще. Ты и не почувствуешь, что с тобой происходит.
   - Ты переоцениваешь мои возможности самовнушения, - ответил Лафайет.  -
Ну, да дело не в этом.  У  меня  совсем  особый  случай.  Я  всего-навсего
путешественник и не совершал никаких преступлений.  Мне  бы  только  лично
переговорить с его светлостью герцогом! А потом я бы и  за  тебя  замолвил
словечко и...
   - Эх, приятель, не трать слов попусту! Как у тебя  только  ума  хватило
нацепить монашескую рясу, чтобы обделывать свои делишки! И время-то выбрал
как нельзя лучше: сейчас вся герцогская стража с ног  сбилась,  разыскивая
мерзавца, который уже который день всех нас за нос  водит.  Тебя,  видать,
одолела бесовская похоть, раз ты прыгнул в карету к ее светлости  прямо  у
самых  ворот.  Но  я   тебя   понимаю,   понимаю   -   она   действительно
прехорошенькая.
   - И это все, в чем меня э-э-э... обвиняют?
   - А тебе что, мало? Сам герцог имеет виды на ее светлость. Будь уверен,
уж он не будет снисходителен к негодяям, которые посягают на ее честь.
   - А не висят  ли  надо  мной  старые  обвинения?  Какие-нибудь  прошлые
дурацкие провинности, за которые можно было бы, скажем, отрубить голову?
   -  Отрубить  голову?  Нет,  что  ты.  Сначала  тебя  по  всем  правилам
обработают клещами, а потом аккуратненько задушат. Вообще-то завтра должны
были отрубить голову одному молодцу, но я слышал, что он оказался колдуном
- обратился в летучую мышь и вылетел через дымоход.
   - Ловко придумал. Хорошо бы и мне узнать его секрет.
   Лафайет плотно закрыл глаза.
   - Я в Артезии, в пустыне, - зашептал он. - Тихая ночь,  светят  звезды,
мне надо пройти по песку каких-нибудь двадцать миль - и я снова окажусь во
дворце...
   - Эй, что ты там бормочешь? - недовольно спросил палач. - У тебя и  так
неприятностей выше головы. Хочешь, чтобы тебя и в чародействе обвинили?
   - Все бесполезно, - простонал О'Лири. -  Я  думал,  что  получится,  но
только зря тешил себя надеждой. Я навсегда застрял здесь - если только  не
смогу переговорить с герцогом, - прибавил он безнадежно. -  Ну,  что  тебе
стоит? Я не шучу ты мог бы получить повышение по службе.
   - Не нужно мне твое повышение, приятель. Я  и  так  на  самом  верху  и
вполне доволен своей работой.
   - Как, неужели тебе нравится быть палачом?!
   - Ну, ну, выбирай выражения, - обиделся собеседник О'Лири. - Я  -  СФВ,
специалист по физическому воздействию. Не  надо  меня  путать  со  всякими
недоучками, которые только позорят наше ремесло.
   - Что ж, по-твоему, нужна  специальная  подготовка,  чтобы  жечь  людей
каленым железом?
   - Все не так просто. Взять, к примеру, твое дело: у меня строгий приказ
не уморить тебя до возвращения ее светлости. А так как ее не будет  недели
две, то, сам понимаешь, мне предстоит нелегкая работа. Это не  всякому  по
плечу.
   - Послушай, у меня есть предложение, - небрежно сказал Лафайет. -  Что,
если ты забудешь обо мне на эти две недели? А потом ты смог бы  нарисовать
красной краской несколько шрамов, а из воска приделать парочку  рубцов,  и
тогда...
   - Замолчи, - решительно остановил его  СФВ.  -  Будем  считать,  что  я
ничего не слышал. Да за такую штуку меня сразу вышибут из гильдии!
   - Не вышибут, - поспешил  успокоить  его  Лафайет.  -  Если  ты  будешь
молчать, то я тоже не проболтаюсь. Обещаю.
   - Да, заманчивое предложение,  но  я  не  моту  на  это  пойти.  -  СФВ
пошевелил угли,  чтобы  огонь  равномерно  накалял  щипцы.  -  Видишь  ли,
приятель, тут дело принципа. Как я могу забыть о своем призвании и  долге?
Даже если бы ты был нем, как рыба, я никогда не согласился бы на это.
   Он вынул из огня щипцы и критически осмотрел их. Потом послюнявил палец
и дотронулся им до раскаленного металла - раздалось громкое шипение.
   - Отлично, у меня все готово. Не мог бы ты раздеться до пояса? Нам пора
начинать.
   - К чему такая спешка?  -  попробовал  возразить  Лафайет,  отступая  в
дальний угол камеры. Он судорожно ощупал кладку стены.
   - Один-единственный неплотно пригнанный камень, - взмолился он. -  Хоть
какой-нибудь заброшенный подземный ход!
   - Сказать по правде, я и так уже замешкался с тобой, - отозвался СФВ. -
Хватит тянуть время! Для начала поработаем немножко над эпидермисом, потом
перейдем к физическому воздействию, а в полночь перекусим. Да, забыл  тебя
спросить: ты будешь заказывать ужин? Полтора доллара. Дороговато, конечно,
но я слышал, сегодня будет куриный салат и булочка с вареньем.
   -  Благодарю,  я  на  разгрузочной  диете.  Кстати,  я   нахожусь   под
наблюдением врача. Мне противопоказаны любые потрясения и удары,  особенно
электрические...
   - Ерунда все это! На твоем месте я бы ел все подряд,  по  американскому
методу. Но...
   - А ты что-нибудь слышал об Америке? - изумленно спросил Лафайет.
   - Кто же не слышал о знаменитом Луиджи Америке? Он делает  вермишель  и
макароны. Вот только герцог у нас скупердяй - не хочет  ввести  талоны  на
питание...
   - Я все слышал, Гроунвельт, - раздался громкий мужской голос.
   В дверь, находящуюся в противоположном конце подземелья, вошел высокий,
подтянутый мужчина в пенсне, с гладко зачесанными седеющими  волосами.  На
нем были облегающие желтые брюки, туфли из красной кожи с загнутыми мысами
и рубашка с оборками. На пальцах сверкали перстни с драгоценными  камнями.
Под коротким плащом, отделанным горностаем, угадывалось небольшое  брюшко.
Лафайет безмолвно уставился на него.
   - А, это вы, ваша светлость, - небрежно бросил  палач.  -  Ведь  вы  же
знаете, что я всегда говорю то, что думаю.
   -  Смотри,  как  бы  ты  однажды  не  сказал  лишнего,  -  оборвал  его
незнакомец. - Выйди, мне нужно поговорить с заключенным.
   - Так нечестно, ваша светлость. Я как раз раскалил  щипцы  под  номером
четыре до рабочей температуры.
   - Неужели я должен объяснять тебе, что мне трудно будет вести беседу  с
твоим клиентом, если здесь будет стоять запах паленой кожи?
   - Пожалуй, вы правы.
   Гроунвельт засунул щипцы обратно в угли и  с  сожалением  посмотрел  на
О'Лири:
   - Ничего не поделаешь, приятель.
   Седовласый мужчина, прищурившись, разглядывал О'Лири. Как только за СФВ
закрылась дверь, он подошел к решетке.
   -  Итак,  мы  снова  встретились,  -  начал  он   и   вдруг   замолчал,
нахмурившись. - Что такое? - спросил он. - У тебя  такой  вид,  словно  ты
повстречался с привидением.
   - Ни...Никодеус? - прошептал Лафайет.
   - Если это пароль, то мне он неизвестен, -  резко  оборвал  его  герцог
Родольфо.
   - Вы... вы не Никодеус? Разве вы не помощник инспектора по континуумам?
Не могли бы вы заказать срочный телефонный разговор  и  отправить  меня  в
Артезию?
   Герцог свирепо уставился на О'Лири:
   - Перестань молоть  чепуху,  Ланселот.  Сначала  ты  врываешься  в  мои
приемные покои и несешь всякий  вздор.  Потом  под  самым  носом  у  самых
надежных охранников убегаешь из тюрьмы строгого режима. И для чего?  Чтобы
открыто заявиться в пивнушку на набережной - просто напрашиваешься,  чтобы
тебя снова арестовали. И снова убегаешь. Тебя хватают в третий раз,  когда
ты на глазах у стражи кидаешься в карету некоей знатной дамы.  Ну  что  ж,
может быть, я не слишком быстро соображаю, но  все-таки  я  понял,  что  к
чему: ты хочешь мне кое-что продать.
   - Да? - только и смог выговорить Лафайет. -  Да,  конечно.  Значит,  вы
поняли наконец?
   - И что же дальше? - зарычал Родольфо.
   - Дальше? - переспросил О'Лири.
   - Ну что ж, ты, видно, намерен играть со мной в прятки. Это ни  к  чему
не  приведет,  уверяю  тебя.  Давай,  попробуй  сбежать  еще  раз!  Но  не
обольщайся - я не приползу к тебе и не стану умолять, чтобы  ты  рассказал
мне все, что тебе известно о леди Андрагорре...
   В голосе герцога зазвучали просительные нотки, он чуть ли не с  мольбой
заглянул в глаза Лафайету.
   - О леди Андрагорре? - пробормотал О'Лири. - Я должен рассказать вам...
   - Ну хорошо, Ланселот, - вздохнул герцог. - Я  признаю,  что  с  самого