у проглядывали красные
черепичные крыши, легкий ветерок доносил  странные  будоражащие  запахи.
Сварливо вопили над речной поверхностью стремительные белокрылые  птицы,
да скрипело удивительное деревянное сооружение, перемещаясь  меж  речных
волн.
   - Бабиль, - с восторгом в голосе сказал подъехавший Гуннар. Лицо  его
просветлело:  наемника  одолели,  судя  по  всему,  давние   и   светлые
воспоминания,  связанные  с  этим  местом.  -  Свободный  город.   Центр
населенных земель. Здесь маг тебя точно не отыщет! Если будет искать...
   О странном происшествии в лесу они старались не  говорить,  про  себя
надеясь, что носатый колдун остыл и не питает планов  мести  или  просто
потерял след людей, столь дерзко вмешавшихся в ритуал.
   - Посмотрим, - мрачно отозвался Харальд и тут же перевел разговор  на
другую тему.
   - А это что? - спросил  он,  указывая  на  уродливую  большую  лодку,
похожую на искалеченного жука,  вздумавшего  переплыть  реку  на  спине.
Ноги-весла  неторопливо  опускались  в  отливающую  серебром   воду,   и
несколько толстых веревок связывали лодку с берегами.
   - Это паром, - улыбнулся Гуннар. - Без него в город не попасть.
   Пришлось спешиваться и, ведя коня в поводу, спускаться к самой  воде.
Под ногами захрустел песок. На  узкой  полоске  пляжа  собралось  немало
желающих переправиться на ту сторону, и Харальд  с  трудом  сдерживался,
чтобы не начать вертеть головой, разглядывая стоящих рядом людей.
   Роскошно одетые бородачи были скорее всего купцами. Они  не  отходили
от телег с товарами, во взглядах их  кипела  алчность.  Десятка  полтора
воинов в одинаковом снаряжении окружили высокого человека  со  скучающим
выражением на лице. На одежде  его  была  вышита  какая-то  картинка,  и
Харальд понял, что перед ним -  родовитый,  хозяин  каменного  строения,
именуемого замком, и многих земель вокруг него.
   Паром подобрался  к  самому  берегу,  сапоги  застучали  по  дощатому
настилу. Все внимание  Харальда  оказалось  поглощено  лошадью,  которая
занервничала, оказавшись на пароме. Все время, пока пересекали реку, она
всхрапывала и нервно мотала головой.
   Когда сошли  на  берег,  с  приезжающих  стребовали  пошлину,  весьма
высокую, судя по ругани Гуннара. Отдав требуемое, наемники  двинулись  в
город. Среди домов, на первый взгляд таких одинаковых, Харальд несколько
растерялся. С ужасом подумал о том, что один никогда бы не  нашел  здесь
дорогу. Сразу и сильно захотелось домой...
   Улицы заполнял народ, богато одетый, но  суетливый  и  злой  на  вид.
Слышались пронзительные голоса разносчиков. Там  и  сям  бегали  собаки,
какие-то маленькие, с затравленными взглядами.
   - А вот рот, наверное, лучше закрыть, - посоветовал  Авимелех,  когда
они проезжали особенно богатый дом в три этажа, сложенный из камня.
   Наемники загоготали. Харальд, которому рукотворная пещера  показалась
настоящим чудом, смутился и остаток пути проделал,  опустив  глаза.  Под
копытами лошади серыми горбами тянулась булыжная  мостовая.  Для  жителя
лесов тоже диковинка, но грязная и покрытая пылью  и  поэтому  не  столь
удивительная.
   Спешились путешественники  у  таверны.  На  вывеске  было  намалевано
жуткое угольно-черное  чудовище,  более  всего  похожее  на  разжиревшую
летучую мышь. В одной из лап оно держало кружку  с  белой  шапкой  пены,
глаза его были багровыми, точно угли.
   - Спившийся демон, - сказал подошедший Гуннар. -  Все  как  в  старые
добрые времена, только вывеска новая.
   Дверь  распахнулась  со  скрипом,  и  навстречу  вошедшим   понеслись
радостные возгласы. Авимелеха и его друзей здесь знали, и очень неплохо.
   - Хозяин, пива! - рявкнул рыжеволосый наемник. - На всех!
   На Гуннара косились как-то странно, словно на восставшего  из  могилы
мертвеца, на Харальда же никто не обращал особого внимания. Он  оказался
сидящим в уголке и старался не привлекать к себе внимание.
   Попойка  не  стихала.  Звучали  здравицы,  поименно  за  каждого   из
приехавших. Наемники пили и ели так, словно много дней странствовали  по
безводной местности и пережили месяц голодовки. Все, что приносил хозяин
- мясо, рыба, - исчезало со столов с удивительной скоростью.
   Харальд утолил первый голод и после этого лишь  смотрел,  как  гуляют
другие.
   К пиву он не прикоснулся.
   Когда в глазах воинов появился дурной блеск,  а  лица  раскраснелись,
началось пение. Нестройные звуки вырывались из глоток, больше  привыкших
издавать яростный боевой рев, и Харальду хотелось зажать уши.
   Но молчать было неудобно, и юноша просто открывал рот, понимая, что в
общем шуме и гаме никто не догадается об обмане. Наемники пели, а воздух
полнился ароматами пива, пота и чеснока.
   Когда Харальд ощутил, что он больше не в силах наблюдать попойку,  то
тихонько выбрался из-за стола. Толкнул дверь и оказался во дворе.  Здесь
было  темно,  далеко  в  вышине  горели  разноцветные   огоньки   звезд.
Прохладный воздух, напоенный речной влагой, показался упоительно  чистым
и приятно овевал разгоряченное лицо.
   Когда юноша возвращался, дверь  с  грохотом  распахнулась,  будто  ее
открыли  пинком,  и  на  пороге  возник  Авимелех.  Глаза  его   моргали
вразнобой, а на лице было нарисовано пьяное блаженство.
   За ним в темноту  выбрался  Гуннар.  Щеки  его  пылали  багрянцем,  а
походка была какой-то вихляющейся, словно он пытался  на  ходу  плясать.
Заметив Харальда, он прищурился и сказал:
   - А, во-воспитанник. Пойдем с нами!
   - Куда?
   - В "Зеленую розу"! - вмешался в разговор Авимелех. - К девочкам.
   -  А  пить  вы  там  больше  не  будете?  -  поинтересовался  Харальд
совершенно серьезно
   - Нет. - Рыжеволосый наемник кивнул так, что ударился  подбородком  о
грудь. - Ни в коем случае!
   - Пойдем, - согласился юноша.  Ему  было  интересно,  куда,  к  каким
девочкам могут пойти столь нетвердо стоящие на ногах мужчины. -  А  вещи
наши как?
   - Я договорился, -  махнул  рукой  Гуннар.  -  Их  унесли  наверх,  в
комнату... Я заплатил.
   Идти  оказалось  недалеко.  Они  вышли  со  двора,  миновали  длинный
проулок, в котором противно воняло  чем-то  кислым,  и  оказались  перед
двухэтажным строением, над крыльцом которого гостеприимно горел фонарь.
   Авимелех распахнул дверь и с трудом удержался от того, чтобы  упасть.
Изрыгая проклятия по поводу кривых ступенек, он переступил порог. За ним
вошел Гуннар. Харальд оказался последним.
   Очень яркий свет поначалу резанул по глазам,  а  сильный  и  какой-то
неестественный запах цветов, неизвестных и хорошо  знакомых,  но  таких,
что никогда не будут расти вместе, едва не заставил юношу задохнуться.
   Когда  глаза  привыкли,  он  понял,  что  стоит   посреди   обширного
помещения, чем-то похожего на оставленную недавно таверну. Но на  стенах
горело очень много факелов, на столах стояли свечи, и не было стойки.
   И в отличие от таверны  для  наемников  здесь  были  только  женщины.
Молодые и не очень, одетые в кричаще раскрашенные платья, они  напомнили
Харальду стайку диковинных цветастых птиц. Мужчин встретили  улыбками  и
хихиканьем.
   Из глубокого,  обтянутого  голубой  тканью  кресла  навстречу  гостям
поднялась средних лет женщина. По лицу ее было видно,  что  в  молодости
она была очень красива, да и в фигуре, несколько оплывшей,  до  сих  пор
проглядывала статность.  В  волосах,  светлых,  словно  солнечные  лучи,
бегали искорки.
   Харальд повел глаза чуть в сторону и невольно замер. На него  глядела
чуть насмешливо и в то же время серьезно  стройная  девушка.  Волосы  ее
были рыжими, такого яркого оттенка, что космы  Авимелеха  показались  бы
рядом бесцветными.  Багровое,  цвета  пролитой  крови,  платье  облегало
высокую грудь и гармонировало с цветом волос. От фигуры  девушки  словно
исходило сияние...
   Он ощутил, как пересохло во рту. На мгновение для  Харальда  перестал
существовать  весь  мир,  кроме  чуть  вытянутого   лица   со   светлыми
миндалевидными глазами.
   Юноша мотнул головой, рассеивая морок. Отвести глаза от  упоительного
видения оказалось  тяжелее,  чем  тащить  много  верст  кабанью  тушу  в
несколько пудов.
   Вставшая при появлении гостей женщина, оказывается,  уже  заканчивала
беседу с Гуннаром и Авимелехом. Начало разговора  Харальд,  естественно,
пропустил, услышал только самый конец фразы:
   - ... мое заведение к вашим услугам, почтенные! Выбирайте девушек!
   Харальд завертел головой, пытаясь понять,  что  ему  делать.  На  миг
накатило смущение. Но тут раздался голос, который был настолько приятен,
что уже первые звуки  заставили  юношу  замереть  Хотелось  слушать  его
вечно, постоянно, не прерываясь.
   - Этот молодой человек уже выбрал, - произнес женский голос мягко, но
уверенно.
   Харальд повернулся,  и  оказалось,  что  рыжеволосая  девушка  успела
подойти к мужчинам. Глаза ее оказались серыми, того редкого оттенка, что
при смене освещения легко становится голубым,  и  было  в  них  какое-то
странное выражение. Словно она встретила старого знакомого.
   - И у него хороший вкус! - проговорила светловолосая женщина, судя по
всему хозяйка заведения. - Ара, позаботься о том, чтобы наш  гость  ушел
довольным!
   - Слушаюсь. - Девушка в красном платье подошла к Харальду вплотную, и
его ноздрей коснулся аромат - тонкий, едва ощутимый запах ландыша. Юноша
почувствовал легкое головокружение.  -  Пойдем,  -  сказала  девушка,  и
Харальд почувствовал прикосновение теплых пальцев к своей ладони.
   Он послушно шагал за ней, поднимался по скрипучей лестнице, а в груди
зрело ощущение чего-то чудесного, необычного, ранее не испытанного.

***

   Проснулся Харальд, как и привык, с первыми  лучами  солнца.  Из  угла
доносилось мышиное шуршание, а на соседней кровати мирно храпел  Гуннар.
В комнате стоял устойчивый аромат пивного перегара.
   Они вернулись в "Спившегося  демона"  под  утро,  и  пережитое  ночью
вспомнилось сразу,  заставив  на  мгновение  от  острой  тоски  стиснуть
зубы...
   Ара: рыжие волосы, сильное, гибкое тело, дурманящий аромат ландыша. И
наслаждение, яркое, необычное, которое не может  быть  даровано  не  кем
иным, кроме как этой женщиной...
   Это он понял отчетливо.
   Никогда Харальд не переживал ничего подобного
   И сегодня она достанется другому - тому, кто заплатит.
   Она вчера рассказала ему, кто такая и чем занимается, и он  долго  не
мог поверить, что женскую благосклонность можно продавать за деньги.  Но
пришлось.  И  чудовищное  знание  это  жгло  сердце  похуже  раскаленных
угольев.
   Повернувшись на другой бок, он закрыл глаза и почти сразу заснул.

***

   Солнце успело подняться высоко, когда Харальд с Гуннаром спустились в
общий зал. Здесь было пустынно, лишь хозяин дремал за стойкой в ожидании
клиентов. Пол был посыпан свежей соломой, от ее сладкого запаха щекотало
в ноздрях.
   При виде наемников хозяин встрепенулся и просиял улыбкой. Но надеждам
его суждено было сбыться лишь наполовину - Гуннар, пробурчав: "Ох, отвык
я пить!", велел принести кружку пива,  и  лишь  Харальд  заказал  полный
завтрак.
   Скоро перед ним  шкварчала,  исходя  жаром,  приготовленная  на  сале
яичница, похожая на перекошенное  похмельем  лицо  с  огромными  желтыми
глазами. В глиняной кружке принесли молоко.
   Едва Харальд покончил с едой, дверь таверны отворилась, и в помещение
проник невысокий плечистый юноша в простой темной одежде. Взгляд  острых
черных глаз почти сразу остановился на Гуннаре.
   - Ты Гуннар, именуемый Бабником, который  прибыл  вчера  в  свободный
город Бабиль? - Голос у пришедшего оказался неожиданно писклявым,  будто
у болотного комара.
   - Я, - кивнул бывший наемник, отставив  кружку,  а  Харальд  невольно
усмехнулся - ай да прозвище оказалось у одного из самых домовитых мужчин
племени!
   - Атаман Оружейной  дружины  Торвальд  просит  тебя  прибыть  к  нему
немедленно!
   - Торвальд? - На лице Гуннара промелькнуло странное выражение, словно
он вдруг вспомнил нечто важное, о чем когда-то давно крепко забыл. - Вот
как!
   - Так что, вы идете? - поинтересовался посланец.
   - Обязательно, - кивнул Гуннар, поднимаясь из-за  стола.  Звякнула  о
столешницу брошенная монета. - Харальд, поднимайся!
   Они шагали вслед за плечистым юношей, и город показался уже не  столь
пугающим, как вчера. Многолюдство и каменные  строения  уже  не  внушали
опасения и непременной тревоги.
   Миновали  улицу,  отведенную  под  лавки  шорников,  -  здесь   пахло
выделанной кожей; прошли рынок, наполненный галдящей и хохочущей толпой.
Харальд видел, как  оборванный  мальчишка  стянул  у  дородной  торговки
сдобный крендель и бросился бежать, ловко лавируя между прохожими.
   - Грабят! - визгливо  завопила  торговка,  на  крик  явились  солдаты
городовой стражи - угрюмые, в кожаных куртках и с мечами на  поясах.  По
свежим следам бросились в погоню.
   Жилище атамана  оказалось  на  Оружейной  улице.  Ранее,  как  сказал
Гуннар,  тут  жили  мастера,  изготовлявшие  мечи  и  копья.  Позже   их
постепенно вытеснили зажиточные горожане, но название осталось.
   Юноша-провожатый остановился около  большого  дома.  Стены  его  были
ощутимо толсты, окна - узки  и  забраны  решетками,  строение  выглядело
маленькой крепостью, готовой к отражению врага.
   Стукнула колотушка, и дверь бесшумно отворилась.
   Атаман встретил их в просторной горнице на втором этаже. Он  оказался
чудовищно толст и огромен, словно отъевшийся  старый  медведь,  в  руках
его, тяжелых и мощных, чувствовалась поистине звериная сила.
   Некоторое время они с Гуннаром молча смотрели друг на друга, затем  в
голубых глазах атамана  что-то  мелькнуло,  наемники  с  ревом  ринулись
навстречу друг другу.
   - Гуннар! Дружище!
   - Торвальд! Старый приятель!
   Они обнимались  и  хлопали  друг  друга  по  спинам.  Наконец  Гуннар
отстранился и сказал с уважением:
   - А ты молодец! Атаманом стал!
   - Да ладно, - смутился Торвальд и провел рукой по редким  волосам.  -
Ты лучше скажи, кто это с тобой? Кого-то он мне напоминает...
   Харальд помрачнел, чувствуя, как поднимается внутри знакомое с давних
времен раздражение. Оно появлялось почти всегда,  когда  кто-то  начинал
говорить о его отце. Ведь чаще всего говорили о нем глупости, а иногда -
пакости.
   - Да, -  очень  серьезно  кивнул  Гуннар.  Вся  радость  его  куда-то
исчезла. - Он очень похож на отца, и его зовут тоже Харальд.
   Лицо атамана помрачнело, резче стали морщины на лбу, что-то  недоброе
появилось в глазах.
   - Садитесь за стол, - сказал он после паузы. - Ты,  Гуннар,  и  ты...
Харальд Младший. Чего стоять?
   Когда Харальд умостился  на  лавке,  то  с  удивлением  заметил,  что
раздражение его исчезло, будто испуганная рыба в глубинах озера.  Пришло
понимание, что этот могучий человек не станет  говорить  об  отце  плохо
просто так, ради того чтобы позабавиться самому и потешить других.
   - Зачем вы приехали сюда? - спросил тем временем Торвальд.
   - Он захотел. -  Гуннар  кивнул  в  сторону  воспитанника.  -  Желает
узнать, что случилось с отцом.
   - Да, хочу, - вступил  в  разговор  Харальд.  -  И  может  быть,  вы,
почтенный Торвальд, сумеете что-нибудь рассказать?
   - Наверное, - неохотно кивнул атаман. - Но  тебе,  мальчик,  вряд  ли
понравится мой рассказ.
   Юноша упрямо склонил голову, и Торвальд заговорил:
   - Твой  отец  был  магом,  это  ты  знаешь.  И  не  просто  магом,  а
Владетелем. Сильнейшим из сильных. И под конец жизни  он  перестал  быть
человеком. Именно тогда он предложил мне пойти к нему на  службу,  но  я
отказался...
   - Кем же он стал? - звенящим от напряжения голосом  спросил  Харальд.
Немалого труда ему стоило сдержаться при словах "под конец жизни", когда
хотелось закричать: "Нет, он жив, жив! Вы все врете!"
   - Не знаю. - Атаман Оружейной дружины  почесал  в  затылке.  -  Магия
изуродовала его, она и погубила. А потом он просто исчез.  Говорят,  что
от замка его, там, на далеком севере, остались одни развалины...
   - Я должен попасть туда! - выпалил Харальд.
   - Непросто будет это сделать! - усмехнулся Торвальд. - Но кто  знает,
может, у тебя и получится.
   - А может, кто еще знает о  судьбе  Харальда...  эээ...  Старшего?  -
спросил Гуннар, сочувственно глядя на воспитанника.
   - Разве что Торгрим фон Жахх, - наморщив лоб, ответил  атаман.  -  Он
был первым вассалом Белого Владетеля и знает наверняка многое.
   - И где он сейчас?
   - В своем замке, - пожал плечами Торвальд. - Во время междоусобицы он
сумел отхватить изрядный  кусок  земель  на  севере  и  правит  там,  не
подчиняясь никому из магов!
   - Невиданное дело! - Глаза Гуннара расширились,  и  на  мгновение  он
стал похож на рассерженного филина.
   - И к нему мне надо попасть, - вздохнул Харальд.
   -  Для  путешествий  нужны  деньги,  конь,   оружие,   -   проговорил
рассудительно могучий атаман, оглаживая себя по волосам.  -  Где  ты  их
найдешь?
   Юноша промолчал.
   - Он великолепно стреляет из  лука  и  хороший  следопыт,  -  прервал
тишину Гуннар. Он говорил с жаром, за  которым  чувствовалась  искренняя
привязанность к воспитаннику. - Ловок, силен и смел. В одиночку  победил
медведя! Возьми его в дружину, Торвальд!
   - В дружину? - Атаман  задумался,  светлые  глаза  его  затуманились,
словно  подернулись  ледком.  -  Второго  поручителя  ты,  ясное   дело,
найдешь... Да только вот без владения мечом  никто  не  может  считаться
воином. Лучник - это, конечно, хорошо, да  только  одним  луком  сыт  не
будешь...
   - Он научится, обязательно! - горячо сказал Гуннар, и Харальд  ощутил
прилив благодарности  к  старшему  другу.  -  Он  очень  способный,  вот
увидишь! Нужен только хороший наставник. Деньги у меня есть. Я...
   - Ладно, - кивнул Торвальд и вздохнул тяжко, словно гора. - Согласен.
Ради человека, который когда-то был моим другом и  соратником,  пока  не
стал магом. Но опозорит дружину - пусть пеняет на себя...
   Взгляд, брошенный из-под густых бровей атамана, был  полон  льда,  но
Харальд ощутил сильное, бодрящее облегчение. Он знал, что справится, что
не  подведет,  и  знание  это,  непонятно  откуда  взявшееся,  придавало
уверенности.

***

   - ... И клянусь служить  нанимателю  верно  и  не  идти  против  воли
атамана!
   Харальд закончил клятву, и Гуннар ощутил радость от того, что мальчик
не перепутал ни единого слова и держался уверенно. Ошибка  в  клятве  не
являлась фатальной, но считалась среди наемников дурной приметой. Вот  и
зубрили новички слова, чтобы избежать нехорошего предзнаменования.
   - Да будет так, - возгласил Торвальд, обряженный  в  парадную  одежду
атамана - роскошный черный кафтан, украшенный золотой вышивкой. На поясе
его висел меч, рукоять  которого  блистала  от  драгоценных  камней.  По
преданию, именно этим мечом сражался один из первых  атаманов  Оружейной
дружины, Сигурд Жареный. Гуннар в  этом  сильно  сомневался,  но  мыслей
своих предпочитал не высказывать, справедливо полагая, что они  вряд  ли
будут одобрены.
   Меч использовался только при церемониях и уже многие  десятилетия  не
покидал дома атамана.
   - Да будет так! - в один голос подхватили поручители  (сам  Гуннар  и
непривычно трезвый и серьезный Авимелех).
   Атаман повернулся, давая знак подручному. Тот распахнул  дверь,  и  в
комнату, подобострастно семеня,  вошел  невысокий  мужчина  с  сумкой  в
руках.
   - Приветствую вас, мастер Ламех, - сказал Торвальд. И, повернувшись к
Харальду, бросил властно:
   - Садись и закатай левый рукав!
   Гуннар  смотрел,  как  под  иглами  цирюльника  на  левом  предплечье
новоиспеченного наемника  появляются  скрещенные  меч  и  топор  -  знак
Оружейной дружины, и в душе его пышным цветом расцветала гордость. Почти
отцовская.
   Харальд  терпел  болезненную  процедуру   молча.   Глаза   его   были
безмятежны, словно поросшие зеленой ряской лесные озера.

***

   Горло горело так, будто в него насыпали