ну, окунувшись в  запахи  кипящего  масла,  жареного
мяса и пряностей. Время было обеденное, свободных  мест  было  мало.  Со
всех сторон слышались разговоры и смех.
   Усевшись, Кьетиль сбросил роскошный плащ, снял даже перевязь с мечом.
Заговорили,  только  когда  на  столе  зашкварчала,  исходя   аппетитным
запахом, яичница со свиным салом.
   - Мое дело касается в основном почтенного Харальда. - В серых  глазах
было столько спокойствия, что его хватило бы и на пятерых.
   - То есть мне лучше уйти? - набычился Берг.
   - Сиди, - бросил Харальд. Затем сказал Кьетилю:
   - У меня нет тайн от друга.
   - Хорошо, -  пожал  плечами  родовитый.  -  Брат  осведомлен  о  моих
проблемах, и он сообщил  мне  еще  зимой,  что  вы  помогли  ему  решить
затруднения схожего рода.
   - Это какие же? - нахмурился Харальд.
   - Вы ликвидировали опасность, исходящую от одного человека.  Если  не
ошибаюсь, то при помощи лука и стрел.
   - Было. - Харальд помрачнел, нахлынули воспоминания:  зимняя  дорога,
всадники и кровь, хлещущая на снег...
   - Так вот, я хочу предложить вам схожую работу.  -  Голос  родовитого
был столь ровен, словно он обсуждал вопрос о поднятии пошлины на  проезд
через мост.
   - Что, нужно кого-то убить? - скривил губы Харальд.
   - Да, - кивнул Кьетиль. - Нужно убить моего соседа,  родовитого.  Это
непросто, но я очень хорошо заплачу.
   - Сколько?
   Названная сумма была не просто большой, а огромной. На нее можно было
запросто прожить в Бабиле несколько лет, ни в чем себе не отказывая.
   Харальд почувствовал, как пересохли губы, и поспешно облизал их.
   - Сколько в задаток? - спросил он.
   - Половина, - просто ответил Кьетиль. -  Срок  для  исполнения  -  до
конца лета. Все, что  нужно  будет  знать  о  предполагаемой  жертве,  я
расскажу. Так что - по рукам?
   - По рукам, - кивнул Харальд.
   - Тогда вот деньги. - Родовитый кинул на стол  увесистый  мешок.  Тот
отозвался мелодичным звоном. - Я остановился на постоялом дворе "Золотой
лев". Жду вас завтра в полдень.
   Он встал. Последовал изысканный  поклон.  Кьетиль  подхватил  плащ  и
оружие и исчез в дверях.
   - Да, вот и работа. -  Харальд  улыбнулся,  хотя  губы  отчего-то  не
желали слушаться, и поднял взгляд на Берга.
   Тот смотрел спокойно, но как-то непривычно серьезно.
   - Помни, ты взялся за нее, не я, - сказал он. - Я с тобой  не  поеду.
Дай взаймы десятка два золотых. На них как-нибудь протяну.
   - Как знаешь. - Харальд  запустил  руку  в  мешок,  на  ощупь  монеты
показались неестественно холодными, точно лед.
   Берг, взяв деньги, поднялся.
   - Спасибо, - сказал он. - Я, пожалуй, пойду. И помни, что цена смерти
- это не то, сколько тебе платят за убийство, а то, сколько платишь  ты,
убивая. Счастливо!
   Харальд попытался что-то сказать, даже раскрыл рот, но нужных слов не
нашлось. Он смог лишь промямлить: "Счастливо!" -  и  остался  один,  над
недоеденной яичницей и мешком золота.

***

   Дорога вилась желтой пыльной лентой, а  копыта  коня  били  в  нее  с
усыпляющей равномерностью. Если бы не рассказы Кьетиля, Харальд бы точно
уснул. А так - слушал и старался запомнить наиболее важное.
   - Мы всегда жили с Иоасафом дружно. - Голос родовитого звучал  ровно.
- Но в последние годы он, как мне кажется, сошел с ума.
   - И что, это достаточная причина, чтобы его убить?
   - Его безумие опасно. Он решил, что я - его  враг,  нападает  на  мои
деревни, грабит и убивает моих людей, а поскольку он богаче и  земель  у
него больше, то  он  может  содержать  больше  воинов.  Победить  его  в
открытом бою у меня шансов немного.
   - А почему Владетель не вмешается?
   - А что ему до наших свар? - Кьетиль  зло  сплюнул.  -  Ему  главное,
чтобы подати вовремя поступали.
   - Ясно. - Харальд бросил взгляд назад. Там, отстав на десяток  шагов,
ехали воины и слуги родовитого - полтора десятка человек. Путешествовать
с эскортом было  непривычно,  постоянное  присутствие  людей  за  спиной
нервировало.
   В путь они  отправились  на  второй  день  после  того,  как  Кьетиль
появился во дворе "Спившегося  демона".  После  того,  как  окончательно
обговорили сделку, Харальд отправился к Одноглазому Иакову, а  потом  на
конский рынок, где с толком потратил часть задатка.
   Теперь он сидел на собственном коне, буланом жеребце, стати  которого
не постеснялся бы и родовитый, у пояса  покачивался  меч  -  куда  лучше
утраченного. Приобрел он также  лук,  мощный  и  дальнобойный,  и  набор
метательных ножей.
   - Да, - Харальд повернулся к собеседнику, - расскажи мне лучше о том,
как расположен замок твоего соседа...
   Разговор длился, тянулась  дорога,  солнце  медленно  перемещалось  к
закату, подталкивая к концу еще один день из жизни Харальда.

***

   Городишко Динтри, лежащий во владениях родовитого  Иоасафа,  оказался
маленьким и грязным. Он был лишен даже стены. Ее, как узнал  Харальд  из
разговоров с Кьетилем, срыли после восстания  горожан,  которое  сюзерен
жестоко подавил, взяв возжелавший свободы город штурмом.
   Харальд появился в  Динтри  вечером,  когда  со  скрытого  сиреневыми
тучами неба начало накрапывать.
   Проскакав  по  улице,  узкой,  точно  лезвие  меча,  он  оказался  на
небольшой площади, куда выходили три постоялых двора. Один был грязен  и
мал, а на вывеске красовалась некая черно-белая птица, весьма  отдаленно
напоминающая сороку. Второй  гляделся  щеголем  -  новехонькая  черепица
крыши, крашеный зеленый забор. Цены там скорее  всего  были  высокие,  и
Харальд выбрал третий - нечто среднее между первыми двумя.
   Вывеска изображала улыбающегося толстяка с  кругом  колбасы  в  руке.
Колбаса выглядела аппетитно, а толстяк - радушно, так что Харальд  отдал
поводья подбежавшему слуге и вошел внутрь.
   Тут было людно. Средней руки заведение привлекало всех, кто не  хотел
пить и есть в грязи, но не мог позволить  себе  делать  это  в  роскоши.
Подгулявшие мастеровые, городские  стражники,  отдыхающие  после  трудов
праведных, торговцы средней руки - все имелись среди здешней публики.
   Харальд занял столик у стены, заказал ужин и приготовился смотреть  и
слушать.  Из  рассказов  Кьетиля  он  понял,  что  пробраться  в   замок
предполагаемой жертвы будет непросто, почти невозможно - слишком  высоки
стены и многочисленна стража. Оставалось выслеживать родовитого  Иоасафа
за пределами замка. А для этого следовало узнать, часто ли он выезжает и
если да, то куда.
   На просьбу принести молока, а не пива слуга  отреагировал  изумленным
взглядом, но заказ исполнил.
   На  небольшом  помосте  у  погашенного  по  майскому  времени   очага
объявились музыканты, и  веселье  усилилось.  Визгливо  загудели  дудки,
глухо зарокотал барабан, крепкие сапоги ударили в пол -  те  из  гостей,
что помоложе, пустились в пляс.
   Среди тех, кто не танцевал, Харальд выделил одного. Могучего сложения
дед, кряжистый, точно древний дуб, нависал над столом, пьяно мотая седой
головой. На лице, кожу на котором выдубили годы, выделялся шрам,  идущий
от носа к уху. Когда-то старик чудом не потерял глаз.  Внушали  уважение
его кулаки - каждый размером с пивную кружку.  Расплатившись  за  еду  и
договорившись о комнате, Харальд подошел к деду, спросил:
   - Можно?
   Старик поднял мутные голубые глаза. Язык его заплетался.
   - Че-го? На танец хочешь меня пригласить?
   - Нет, выпить.  -  И  Харальд  закатал  рукав,  демонстрируя  цеховую
татуировку. - Я угощаю!
   - А,  вот  как.  -  Свой  рукав  дед  попросту  разорвал.  На  мощном
предплечье синел знак Черной дружины - оскалившийся в  улыбке  череп.  -
Садись, меня зовут Тьодольв.
   Вскоре Харальд уже знал, что новому знакомому под шестьдесят, что  он
два десятилетия служил капитаном у родовитого Иоасафа  ("Да  пожрут  его
крысы!"  -  восклицал  Тьодольв  при  каждом  упоминании  имени  бывшего
хозяина), но после штурма этого городишки ("Да потонет  он  в  дерьме!")
капитан показался стар, за что и был переведен  в  начальники  городской
стражи.
   - Вот этими руками! - вопил Тьодольв, демонстрируя мозолистые ладони.
- Я сражался в десятках схваток, а теперь должен ловить воров на рынке!
   Поначалу Харальд при каждом выкрике собеседника оглядывался,  ожидая,
что на старика обратят внимание, но все, похоже, привыкли к его манерам,
и никто не оборачивался.
   Большого труда стоило направить болтовню Тьодольва  в  нужное  русло.
Старый наемник все норовил поведать о выигранных сражениях, в которых он
руководил войсками, а об Иоасафе говорить отказывался наотрез.
   - Да сожрут его крысы! - бормотал он и переходил на другое, а Харальд
боялся переспрашивать, опасаясь вызвать подозрение.
   Наконец после очередной кружки старик сам свернул куда надо.
   - Да, Иоасаф, - проговорил он, наваливаясь на  стол  так,  что  доски
трещали под его немалым еесом. - Он  был  всегда  щедр,  да  сожрут  его
крысы... Только вот бабник. Ни одной не пропустит... Пяти дней без новой
прожить не может...
   - И где же он их берет?
   - А тут, в городе, одно  заведение  есть...  "Пчелки"  называется,  -
мрачно   пробормотал   Тьодольв,   пытаясь   сфокусировать   взгляд   на
собеседнике. - Он туда часто ездит.
   Больше дед не выдержал. Голова его упала и с грохотом  соприкоснулась
со столешницей.
   Харальд встал и, оглянувшись, двинулся к лестнице на второй  этаж,  к
комнатам для гостей. Ступеньки немилосердно скрипели под сапогами, а  за
спиной  визгливо  и  нестройно  переговаривались  дудки  и  мерно  бухал
барабан.

***

   К ночи похолодало. Небо очистилось от туч и разлеглось  над  городом,
точно громадный ковер черного  бархата,  вышитый  разноцветным  бисером.
Драгоценными камнями переливались самые крупные  звезды,  по  серебряной
дорожке плыл остророгий молодой месяц.
   Харальд ждал. Затаился в подворотне, словно грабитель. Точно напротив
входа в заведение, носящее легкомысленное название "Пчелки". С  хозяйкой
заведения,  пахнущей  дорогими  благовониями   дородной   женщиной,   он
потолковал  три  дня  назад.  Золото  сделало  свое  дело,   язычок   ее
развязался. Она сказала, когда почтенный Иоасаф фон Монтри  в  последний
раз посещал ее девушек, когда он должен прибыть вновь.
   Он приехал сегодня, и Харальд видел его приезд, находясь среди  зевак
на площади. Багроволицый толстяк прибыл в  сопровождении  многочисленной
свиты и снял лучшие комнаты на постоялом дворе с зеленым забором.
   Удостоверившись в этом, Харальд расплатился за  комнату  и  уехал  из
города  в  южном  направлении.  Но  добрался  он  только  до   ближайшей
деревушки, где оставил  коня.  Крестьянин,  который  согласился  за  ним
присмотреть, не остался внакладе.
   Сам Харальд вернулся в город в сумерках. Вошел пешком,  без  меча,  с
котомкой  за  плечами,  завернувшись  в  плащ  из   недорогой   материи.
Странствующий подмастерье - с  такого  даже  пошлины  не  возьмешь.  Кто
обратит на него внимание?
   Но котомка была наполовину пустой,  а  у  пояса  мнимого  подмастерья
ждали своего часа ножи - из лучшей стали, которая куется на  востоке,  в
отрогах Рудного кряжа. Заточенные так, что впору бриться.
   Ждали ножи, и он ждал. Момента,  когда  родовитому  Иоасафу  наскучит
пьянствовать в окружении ближней дружины и он возжелает ласк женщины.
   Время шло. В подворотне ужасно воняло мочой.
   Загавкала где-то за домами  собака,  и  почти  сразу  же  от  площади
донеслось нестройное пение. Певцы приближались, и вскоре стало возможным
разобрать слова. Пели несколько человек, точнее хрипло  орали,  стараясь
не отставать друг от друга.

   А вот у нас собака - страшный зверь!
   Коль не веришь нам на слово - приходи проверь!
   Вот откусит тебе ногу - будешь знать!
   Что веселые солдаты не умеют врать!

   Харальд поморщился, сдерживая желание зажать уши.
   На стены домов упали оранжевые отблески факелов.  В  перерывах  между
куплетами слышались шаги и позвякивание оружия.

   А еще живет на свете - страшный кот!
   Лучше всякого пропойцы пиво пьет!

   На  этом  пение  прекратилось,  кто-то  хрипло   закашлялся.   Певшие
показались в поле зрения Харальда, и он замер, прижавшись к стене.
   Пятеро мужчин, среди них толстый и низкорослый Иоасаф.
   Дверь "Пчелок" распахнулась. Сноп света вырвал из тьмы грязную  улицу
со здоровенной лужей посередине.
   - Принимайте гостей! - бросил родовитый и вместе со свитой ввалился в
дом.
   Харальд выждал некоторое время. В окне, выходящем на улицу, на втором
этаже, замерцал огонек свечи. Там находится комната  для  самых  богатых
посетителей, с роскошной кроватью и отдельно сервированным столом.  Туда
и только туда пойдет Иоасаф.
   Харальд отлепился от стены.  Взлохматил  волосы,  извлек  из  котомки
полупустой бочонок пива.  Горько  пахнущей  жидкостью  прополоскал  рот,
часть вылил на грудь и на лицо. По запаху и по виду  теперь  -  типичный
гуляка.
   Шатаясь, он пересек улицу и взобрался на крыльцо. Зацепился ногой  за
что-то и с грохотом упал,  не  забыв  огласить  ночь  ругательствами.  И
только после этого распахнул дверь.
   - Да, - сказал он входя. - Вот темнотища!
   Внутри было тепло, а нос щекотал сладкий  аромат  притираний.  Вокруг
стола в углу сидели четверо мужчин - судя по всему, из свиты Иоасафа.  В
мутных взорах, обратившихся на вошедшего, читалось подозрение.
   "Где еще двое?" - подумал Харальд с беспокойством, а вслух сказал:
   - Хозяйка, я желаю развлечься!
   - А заплатить ты способен? - поинтересовалась та. Гостя она  явно  не
узнала.
   - А то! - Харальд  гордо  приподнял  подвешенный  к  поясу  кошель  и
позвенел им.
   - Сара!  -  позвала  хозяйка,  во  взгляде  которой  при  виде  денег
появилось радушие.
   Откуда-то выскользнула стройная черноволосая девушка. Подошла  ближе,
и Харальд сразу навалился на нее, словно не в  силах  стоять,  обнял  за
талию. Краем  глаза  заметил,  как  клевреты  родовитого  перестали  его
разглядывать.
   Они пошли  наверх.  Харальд  пошатывался  и  продолжал  цепляться  за
спутницу. Та была вынуждена тащить его одной  рукой,  а  в  другой  руке
нести подсвечник. Пахло от девушки розами,  судя  по  сноровке,  таскать
пьяных посетителей было для нее делом обычным.
   Без признаков усталости она довела Харальда до двери, и только тут он
отпустил ее. Дал войти и скользнул следом,  быстро  и  ловко,  более  не
пошатываясь. Она не успела обернуться, когда он очень мягко,  но  сильно
ударил ее по затылку.
   Подхватил обмякшее тело, не давая ему упасть, и прислушался.
   Из соседней комнаты доносились страстные стоны, но в общем было тихо.
   Он быстро  и  сноровисто  связал  девушку  (пригодилась  найденная  в
комнате простыня), заткнул ей рот (подушкой) и уложил на кровать.
   Затушил свечу и вышел в коридор.
   Здесь было прохладно, гуляли сквозняки.
   Человек, умеющий бесшумно ходить по лесу, не растеряется и в  городе.
Быстро и ловко, не скрипнув и половицей, Харальд добежал до комнаты, где
должен был быть Иоасаф, и слегка приоткрыл дверь.
   Внутри дышали, мощно, часто и с присвистом.
   Харальд вошел, окунувшись в запахи пота  и  вина.  Стены  здесь  были
украшены  гобеленами  с  весьма  фривольными   картинками,   а   кровать
располагалась под балдахином розового атласа.
   Очень кстати.
   Приблизившись, Харальд вытащил нож и слегка отодвинул занавес.
   Голым родовитый показался  еще  уродливей.  Коротконогий,  безобразно
жирный, он походил на  красную  жабу,  и  движения  его  были  столь  же
судорожными, как у обитательницы болот.
   Из-за плеча  Иоасафа  видна  была  женская  головка.  Золотые  волосы
разметались по подушке, а глаза  красавицы  были  закрыты.  На  лице  ее
гримаса блаженства вдруг сменялась выражением отвращения... Потом  снова
наступили мгновения счастья.
   Харальд ощутил сожаление, что девушку придется  убить.  "Она  ни  при
чем!" - мелькнула мысль. Но ее тут же перебила другая: "Оставишь в живых
- погибнешь сам!"
   Преодолев сомнения,  Харальд  решительно  шагнул  вперед.  Увлеченные
любовники его не услышали.
   Лезвие вошло в основание черепа легко, словно в масло, и вышло  назад
обагренное. Родовитый издал  какой-то  всхлип  и  упал  вперед  и  вбок,
свалившись с женщины. Взгляду Харальда предстала пышная грудь с  бутоном
соска.
   Удивленная,  девушка  открыла  глаза,  оказавшиеся   небесно-голубого
цвета.
   Не давая крику вырваться из алых губ, Харальд вонзил нож ей в горло.
   Забулькала, изливаясь на простыни, черная и густая кровь.
   Вновь накатило сожаление, что пришлось лишить  землю  такой  красоты.
"Вот она, цена", - пришла глупая мысль, но Харальд поспешно отогнал ее и
прислушался. Снизу не доносилось никаких звуков,  и  он,  удовлетворенно
кивнув, убрал нож и загасил свечу.
   Вернулся в комнату, где лежала связанная девушка. Не  зажигая  свечи,
обследовал окно. Оно легко открылось, впустив в комнату ночную  прохладу
и запах цветущей сирени.
   За окном был внутренний двор, тихий и темный.
   Спрыгнув, Харальд одним движением перелез через  забор.  Скользнул  к
стене и побежал к южной окраине, выбирая улицы и переулки  потемнее.  До
утра нужно успеть убраться подальше от города.
   Мускулы равномерно работали, дыхание было спокойным, и только иногда,
сбивая  с  ритма,  вставало  перед  глазами   красивое   женское   лицо,
обрамленное золотыми волосами...

Глава 7
СТАРЫЙ ХРАМ

   Рынок шумел на  тысячи  голосов.  Торговцы  надрывались,  расхваливая
товары, ржали лошади, лаяли собаки,  гомонил  народ,  надеясь  выгадать,
купить подешевле, а где получится - и украсть...
   Над городом, очень высоко, если смотреть, и  рядом,  если  довериться
ощущениям, повис раскаленный  добела  слиток  солнца.  Беспощадные  лучи
обрушивались на рынок, вытапливая из него запахи, как  огонь  -  жир  из
свиного окорока. При такой жаре  многие  продукты  быстро  портились,  и
среди  торговых  рядов  главенствовал  аромат  тухлятины.  Мухи   летали
толстые, ленивые, точно откормленные боровы.
   Харальду с его тонким нюхом даже проходить мимо рынка было  настоящей
пыткой. Если бы не настоятельная потребность в новых сапогах, он  бы  из
"Спившегося демона" и не вышел. А путь к сапожнику пролегал как раз мимо
торговых рядов.
   Тяжелый кошелек приятно оттягивал пояс, но надо было зорко следить за
его сохранностью. Первый раз в жизни Харальд  чувствовал  себя  богатым.
Это было необычно и странно. В Бабиль он  вернулся  два  дня  назад,  за
проведенное в городе время успел только отоспаться.
   Он уже почти  прошел  рынок  и  предвкушал  прохладу  и  тишь  узкого
переулка, когда ушей достиг мелодичный, сильный голос.
   - Почтенные горожане,  спешите  видеть!  -  прокричал  кто-то,  легко
перекрывая шум рынка. - Представление для всех, для маленьких и больших!
Забавные кукольные истории с обязательной моралью! Спешите видеть!
   Харальд никогда не интересовался бродячими актерами, да и знал о  них
немного. Но сейчас он никуда  не  спешил,  у  него  были  деньги,  и  он
неожиданно для себя повернул туда, где стояло несколько возов, обтянутых
потрепанными  пологами  кричащих   расцветок   -   алого,   фиолетового,
изумрудного...
   Рядом с возами был установлен помост, на котором уже успели поставить
ширму из темно-синего бархата. Перед ширмой толпились зеваки.
   - Почтеннейшая публика! - вновь раздался  возглас,  и  только  теперь
Харальд заметил говорящего.
   Маленького роста, почти  карлик,  он  стоял  сбоку  от  ширмы  и  был
малозаметен.
   - Почтеннейшая публика!  -  повторил  коротышка,  довольным  взглядом
окидывая собирающуюся толпу. - Театр Толстого Хроара,  самый  знаменитый
из всех кукольных театров,  дает  представление!  Вы  увидите  несколько
историй, увлекательных и занимательных...
   - Представление давай! - крикнул кто-то пискляво. - Хватит трепаться!
   По толпе пробежал смешок, но актер не смутился  и  спокойно  закончил
фразу:
   -  ...полезных  для  ума  и  приятн