как-то странно усмехнулся, и в усмешке этой не
было превосходства, а скорее печаль. - Хорошо,  приходи  вечером,  сразу
после заката, и мы побеседуем. А вообще, будьте моими гостями!

***

   Поселили их в том же донжоне.
   Окна в гостевой комнате были чуть побольше и забраны частой решеткой,
а судя по пыли, скопившейся в углах, и затхлой сырости, никто  давно  не
навещал родовитого фон Жахха.
   Руководил размещением гостей Лот, по  его  приказу  принесли  обед  -
окорок и ковригу хлеба.
   - Еда у нас простая, -  сказал  он,  разводя  руками.  -  Солдатская.
Разносолов не водится,..
   Пока обедали, на замок опустились серые октябрьские сумерки. В  дверь
постучали, подобострастный голос произнес:
   - Родовитый Торгрим приглашает к себе родовитого Харальда.
   - Это меня? - изумился юноша, оглянувшись на Берга.
   - Кого же еще? - хмыкнул Теневой, сам удивленный не менее.
   Отбросив мысль, что где-нибудь под кроватью может  скрываться  тезка,
Харальд выбрался в коридор,  был  встречен  поклоном  и  препровожден  в
знакомый уже зал.
   Здесь горели свечи и плыл запах незнакомого растения.
   - Вот, кашель замучил,  -  пояснил  хозяин,  жестом  приглашая  гостя
сесть. - А лекарь велел багульник пить. Каждую осень так.
   Харальд сел, осторожно покосившись на расставленные на столе кубки.
   - Пиво пьешь? - поинтересовался  фон  Жахх.  -  Нет?  Что  ты  хочешь
знать?
   - Прежде всего, почему слуга назвал меня родовитым? - Юноша был очень
серьезен
   - А. - Торгрим понимающе кивнул. - Твой отец был из  рода  фон  Триз,
который еще  древнее  моего,  а  ты,  как  сын  родовитого,  пусть  даже
рожденный вне брака, тоже являешься таковым. Ясно?
   - Ясно. - Известие о принадлежности к высшему сословию  не  доставило
Харальду радости, даже не столько удивило его, сколько напугало.
   - Расскажите мне все, - попросил  он.  -  Вы  ведь  были  с...  отцом
несколько лет? Расскажите с самого начала. Какой он был?
   - Хорошо.  -  Хозяин  замка  ухватил  кубок  и  одним  залпом  осушил
половину. Серебро звякнуло о столешницу, и фон Жахх начал рассказ:
   - Он появился у стен этого замка весенним еечером. А замок наш  тогда
был совсем не тот, что сейчас...
   Он говорил и говорил, а Харальд слушал, боясь пошевелиться,  и  перед
ним одна за другой разворачивались картины битв, походов и  прочего,  из
чего состоит жизнь Владетеля. Харальд Кровопийца, Белый Владетель,  был,
как следовало из рассказа, исключительно умелым  полководцем  и  сильным
магом, но крайне жестоким и бессердечным человеком.
   Поведав о заключении мира со Свенельдом, Торгрим умолк.
   - А что было дальше? - последовал нетерпеливый вопрос.
   - Да ничего интересного, - пожал плечами фон Жахх. -  На  полгода  он
уехал куда-то, оставив на меня управление Владением. Затем  вернулся.  И
вскоре отпустил меня со службы. Я уехал  сюда.  А  когда  вернулся  дней
через двадцать, то замок его лежал в руинах. Прислугу, как я  узнал,  он
тоже отпустил, и что с ним на самом деле случилось - не знает никто.
   Харальд помрачнел.
   - Может быть, он остался жив?
   - Очень маловероятно, - покачал головой Тор-грим. - Магия еще  никого
до добра не  доводила.  Он  либо  с  ума  сошел  и  в  заклинаниях  чего
перепутал, тогда его запросто на клочки могло разорвать. Или же враги до
него добрались, наслали разрушительное заклинание  или  существо  какое,
которое замок по камешкам и разнесло.
   - А посмотреть на него можно?
   - На кого? - не сразу понял вопрос фон Жахх. - На замок? Почему  нет?
Только сейчас туда трудно добраться -  грязь,  болота.  Дорогу-то  давно
трясина поглотила. А так - пожалуйста, сто пятьдесят верст на  север,  и
ты там.
   - Я понял.
   Харальд чувствовал себя странно. Приоткрылась перед ним завеса давних
событий, славных и  страшных  и  вроде  не  имеющих  к  нему  особенного
отношения. Но за этой картиной чудился второй смысл, содержащий  в  себе
какое-то важное знание.
   - Спасибо, - сказал Харальд и неожиданно для себя схватил кубок,  так
и простоявший на столе все это время.  Горьковатый  напиток  прополоскал
горло и освежил его, а на душе как-то сразу потеплело.

Глава 5
КРОВЬ НА СНЕГУ

   Снег шуршал под лыжами, вызывая воспоминания о детстве, о жизни среди
нид, о зимней охоте.
   Несколько человек, стоящих у ворот замка, во все  глаза  смотрели  на
Харальда. Они не могли понять, как можно  не  проваливаться  в  сугробы,
передвигаясь по ним на двух изогнутых досках, обтянутых шкурами.
   Харальд помахал зрителям рукой и двинулся прочь от замка,  в  лес.  В
нос шибал острый аромат хвои, над  головой  было  блеклое  зимнее  небо,
мороз слегка пощипывал лицо. Что еще нужно для счастья?
   Лыжи он сделал сам. В одиночку нашел нужную древесину, парил  ее  над
очагом и пропитывал жиром, придавая доскам изгиб.  Торгрим,  у  которого
они гостили почти два месяца,  как-то  поинтересовался,  чем  занимается
Харальд, но, получив ответ, что готовится к походу на север,  спрашивать
перестал.
   Не поверил, скорее всего. Здесь, южнее гор, как  с  удивлением  понял
Харальд, о хождении на лыжах никто никогда не слышал.
   Пришлось все делать самому.
   Подумав, что  его  скоро  хватятся,  Харальд  примерно  через  версту
повернул назад. По собственному следу дошел до края вырубки,  окружающей
замок, и выбрался на открытое пространство.
   У ворот было уже  полтора  десятка  человек.  Завидев  Харальда,  они
разразились  восхищенными  воплями  и  замахали  руками.  Он  же  быстро
добрался до накатанной дороги и снял лыжи.
   А когда поднялся, держа их в руке, то невольно оробел.  Среди  толпы,
рядом с рыжей бородой Берга и тщательно выбритым лицом Лота обнаружились
внимательные светлые глаза Торгрима фон Жахха.
   - Да, - сказал родовитый, с интересом разглядывая лыжника. - И  долго
ты так можешь бегать по лесу?
   - Дня три -  точно,  -  ответил  Харальд,  недоумевая  -  чего  хочет
гостеприимный хозяин? До сих пор  он  кормил  и  поил  их,  не  требовал
ничего. Неужели только в память о Белом Владетеле?
   - И по льду сможешь? - спросил кто-то из толпы с явным восхищением.
   - Если он не совсем тонкий.
   - Что же, хорошо. - Фон Жахх повернулся и исчез, а навстречу Харальду
выбрался Берг. От него несло пивом и чесноком. С помощью пива и  чеснока
Теневой  боролся  с  холодом,  а  на  сопутствующий  аромат  не  обращал
внимания.
   - Это ты здорово придумал,  -  сказал  он,  довольно  оскалившись.  -
Молодец. Но пойдем, пора за меч браться...
   Пользуясь вынужденным бездельем, Берг вновь принялся  учить  Харальда
владению мечом, просто так,  для  удовольствия.  На  вопрос  о  деньгах,
который юноша однажды осмелился задать, рыжебородый наемник раздулся  от
ярости, словно огромная жаба. С тех пор  Харальд  более  не  трогал  эту
тему.
   - Пойдем, - ответил он со вздохом, поднимая лыжи.
   Собравшиеся стражники потихоньку расходились, но кое-кто еще  косился
на две странные изогнутые доски, что нес зеленоглазый юноша.

***

   Клинки звенели всякий раз,  когда  сталкивались,  и  морозный  воздух
раздраженно шипел. Несмотря на мороз, Харальду было жарко. Струйки  пота
текли по груди, спине, а толчки сердца отдавались в руках и ногах.
   Берг ловко ушел от его удара, затем на  мгновение  исчез,  и  тут  же
Харальд ощутил,  как  меч  выворачивается  из  пальцев.  В  отчаянии  он
попытался удержать его, ухватиться крепче. Но тщетно.
   Меч отлетел в сторону и воткнулся в снег, а  Харальд  почувствовал  у
горла холодную сталь. Теневой довольно сопел ему в ухо.
   - Вот и все, - послышался его довольный голос. - Ты убит!
   Они занимались вне замковых стен, утоптав небольшую площадку на самом
краю замерзшего рва.
   Наставник отодвинулся, убрал  меч  от  горла  ученика,  и  Харальд  с
облегчением вздохнул. Дыхание было горячим, а  мускулы  ныли,  прося  об
отдыхе.
   - Ты все-таки хочешь идти туда? - спросил Берг, когда Харальд  извлек
свой меч из сугроба и принялся протирать  лезвие.  В  голосе  наставника
слышалось сомнение.
   - Конечно, - твердо отозвался юноша. - Я должен туда сходить!
   - Вряд ли  ты  узнаешь  там  что-то  новое,  -  с  какой-то  неохотой
проговорил Теневой. - Ведь Торгрим рассказал тебе все. Насколько я  знаю
его, он ничего не станет скрывать. К тому же про столь давние времена.
   - Нет, я должен идти. - Харальд вложил меч в  ножны  и  повернулся  к
наставнику. - Ты не понимаешь! Это мне необходимо. Я ведь сюда,  на  юг,
отправился только за тем, чтобы  найти  его!  И  вдруг  узнаю,  что  он,
оказывается, исчез! То ли погиб, то ли нет! И я  не  отступлю,  пока  не
узнаю все!
   Он говорил все более горячо, а под конец фразы просто кричал.
   - Спокойнее, - сказал Берг медленно. - Мне трудно понять тебя,  но  я
почему-то не хочу, чтобы ты туда ходил. Чуется мне, что опасно это.
   - Чем? Людей там нет, духи от меня шарахаются - ты сам видел,  зверей
я не боюсь. Отобьюсь и от волков и от рыси - не впервой. Нет тут никакой
опасности и быть не может!
   - Пойдем в тепло, - проговорил Теневой, глядя ученику прямо в  глаза,
пристально и серьезно. - А то  простудишься  и  тогда  точно  никуда  не
двинешься.
   Харальд смутился и опустил взгляд. Вдруг стало стыдно за  собственную
вспышку, за то, что обнажил сокровенные мысли, пусть даже перед другом.
   Он оделся и зашагал вслед за  наставником.  На  душе  было  пасмурно,
словно осенним вечером, и почему-то не хотелось никого видеть.  Забиться
куда-нибудь в чащобу на неделю, на две...
   "Все, надоело мне это бездействие. Хватит сидеть в замке,  -  подумал
Харальд, буравя взглядом спину Берга. - Снегу уже  достаточно,  так  что
выхожу завтра!"

***

   К Серебряной реке Харальд выбрался быстро.  Едва  успел  разогреться,
как лес оборвался и впереди появилось русло,  затянутое  белой  паутиной
льда. Здесь, в верховьях, река нисколько не походила на  могучий  поток,
на берегу которого стоит Бабиль. Обычная речушка с обрывистыми берегами,
заросшими густым лесом.
   Идти по ней было в удовольствие. Мешок с припасами  слегка  оттягивал
плечи, лыжи легко скользили по упругому, еще не  изъеденному  оттепелями
льду, морозный ветер бил в лицо, выжимая слезы.
   Когда Харальд спросил у Торгрима про дорогу, тот странно усмехнулся и
сказал после некоторого раздумья:
   - Иди по реке. Так ты легче всего доберешься до места.
   - А я не проскочу мимо развалин? - поинтересовался Харальд.
   - Нет, - ответил фон Жахх. - То место, где стоял замок  твоего  отца,
ты точно не пропустишь, будь спокоен.
   И Харальд шел на север, преодолевая версту за верстой.
   Когда стемнело, река стала несколько уже. Звезды сияли  в  фиолетовом
небе  голубыми  и  белыми  огоньками,  мороз  крепчал.  Но  Харальд   не
останавливался, не замечая ничего необычного на берегах.
   Вдруг из-за поворота реки  выскочил  совершенно  свободный  от  снега
круглый холм. Юноша невольно загляделся  и  едва  не  упал,  когда  лыжи
наехали на небольшую кочку.
   Харальд увидел остатки рва - старый, заплывший шрам на теле земли.  А
в пространстве, ограниченном этим шрамом, беспорядочной грудой  высились
камни - обломки, стен и башен.
   На мгновение Харальду показалось,  что  над  развалинами  поднимается
призрачно-белое сияние, но, протерев глаза, он ничего не увидел и решил,
что ему примерещилось.
   Подробный осмотр руин отложил на утро.
   На  ночевку  расположился  на  самом   краю   свободного   от   снега
пространства, на берегу реки. Здесь было так же холодно, как и в лесу, и
юноша не мог понять, почему на холме не лежит снег.
   Костер жадно трещал, пожирая ветви, и облизывал алыми языками толстую
лесину. Знал пламенный зверь, что грызть ему ствол до самого рассвета, и
не спешил.
   Харальд неторопливо поужинал и улегся спать.  Его  сильно  беспокоило
ощущение настороженного взгляда, идущего от самих развалин, и  несколько
раз юноша вскидывался, всматриваясь во мрак на вершине холма. Но там все
было тихо, без движения, и он вновь ложился. Наконец пришел  темный  сон
без сновидений.

***

   Проснулся он от холода. Над землей змеился  яркий  морозный  рассвет,
костер  почти  прогорел,  только  угольки  слабо  потрескивали,  доживая
последние мгновения.
   Харальд  встал,  подбросил  сушняк,  ощущая  затылком  все   тот   же
напряженный  взгляд.  Одеревеневшее  за  время  сна  тело  слушалось   с
неохотой, а руки и ноги сгибались с некоторым трудом.
   Но когда солнце целиком вылезло из-за горизонта и  повисло  в  лазури
громадным желтым негреющим шаром, путешественник был уже бодр и готов  к
действию.
   Харальд повернулся к развалинам лицом,  чего  избегал  со  вчерашнего
вечера, и незримый взгляд  словно  спрятался.  Усмехнувшись  собственным
страхам (ведь некому тут смотреть, некому!), юноша  двинулся  туда,  где
полтора десятилетия назад стоял замок Белого Владетеля.
   И тут же замер, словно пораженный молнией.
   В расположении каменных  обломков  ему  почудился  странный  порядок.
Словно кто-то, забавляясь, сложил из развалин некую сложную фигуру.
   На мгновение вновь  примерещилось  снежно-белое  сверкание  там,  где
острыми зубами возносились к небу руины донжона,  и  тут  же  Харальд  с
ужасом ощутил, как его просто захлестывает ненависть. Что-то внутри него
ненавидело  это  место,  сильно  и  бескомпромиссно.  Так  относятся   к
смертельному врагу, к погибели которого стремятся всеми силами.
   Ненависть затапливала изнутри,  словно  обжигающе  горячая  жидкость,
тошнота подступила к горлу. Харальд судорожно вцепился в  рукоять  меча,
который непонятно зачем взял с собою - прикосновение к холодному металлу
принесло облегчение.
   Он вытащил оружие из  ножен  и  поднял  перед  собой.  Из  блистающей
поверхности на него глянул незнакомец с горящими зеленым огнем глазами и
совершенно белым, как пух лебедя, лицом.
   Отражение поплыло, лицо вдруг изменилось, стало суровее, старше.  Лоб
избороздили морщины, а глаза  превратились  в  синие  васильки.  Харальд
ошалело заморгал, пытаясь отвести взгляд от морока.
   Наваждение сгинуло, словно его и не было.  Харальд  смотрел  на  свое
отражение, самое обычное, которое не раз видел на  поверхности  воды.  С
трудом отвел меч от лица и только тут  почувствовал,  как  пот  заливает
глаза.
   Солнце поднялось, а на небе, пустынном поутру, появились белые полосы
облаков, похожие на дым от  исполинских  костров,  зажженных  где-то  за
горизонтом. Значит, юноша простоял, скованный неведомой силой,  не  один
час.
   Ненависть никуда не исчезла, она свернулась в клубок где-то в глубине
души,  и  Харальд  понял,  что  именно  вызвало  ее.  Руины  замка  были
источником магии, он ощутил это очень четко, хотя не очень понятно как.
   Можно было только догадываться, какой мощи заклинания были вложены  в
это строение, если через полтора десятка лет они еще  живы  и  действуют
даже на того, кто не имеет способностей к колдовству.
   Харальд вложил  меч  в  ножны  и,  ежась  на  холодном  ветру,  полез
осматривать развалины. Почудившийся ему в первый момент порядок он более
не мог  уловить,  перед  ним  были  только  хаотично  наваленные  камни.
Обследовал он их без всякого плана.
   Осмотрел центральную башню, точнее  то,  что  от  нее  осталось.  Меж
каменных зубцов высотой в сажень и толщиной в пару аршин было  почему-то
особенно холодно, и юноша поспешно покинул это место.
   Полазил еще немного, нашел следы раскопок. Кто-то побывал здесь, хотя
и давно, пытался докопаться до уцелевших подвалов замка. Но по неведомым
причинам бросил работу на полпути.
   Уходили  отсюда  в  спешке.  Харальд  обнаружил  брошенную  кирку   и
несколько наконечников от стрел. Похоже было, что здесь кто-то в кого-то
стрелял. Заинтересовавшись, юноша заглянул за  осколок  наружной  стены,
почти полностью сохранившийся, и рука его невольно дернулась к мечу.
   У самой стены, привалившись к ней плечом,  сидел  человек.  Лицо  его
искажала жуткая ухмылка, а вместо глаз чернели провалы.  В  правой  руке
незнакомца был зажат меч, длинный, с изогнутым лезвием.
   Мертвец странным образом сохранился. Даже выражение лица  сохранилось
- маска дикого, невыносимого ужаса. Судя по  отсутствию  повреждений  на
теле, от ужаса человек и умер.
   Пожав плечами, Харальд вернулся туда, где оставил  лыжи.  Его  упорно
преследовало видение мертвеца, навек обреченного смотреть на мир черными
дырами. Страшная  смерть  и  жуткое  посмертие.  В  глубине  души  юноши
возникла уверенность, что человек  у  стены  в  некоторой  степени  жив,
способен чувствовать и осознавать себя. От подобных мыслей озноб побежал
по позвоночнику.
   Надев  лыжи,  Харальд  спустился  на  лед  реки.  И  тут  же   ощутил
внимательный, настороженный взгляд, который так беспокоил его вечером. В
нем не было угрозы, только интерес, точно у  дикого  животного,  впервые
увидевшего человека...
   Словно почувствовав этот взгляд, внутри зашевелилась ненависть,  и  в
этот момент Харальд понял, что ненависть не совсем его, что отчасти  она
- ЧУЖАЯ, словно наведенная извне.
   И под ее влиянием он прошептал:
   - Да, я понял. Тут все сгубила магия. Здешняя ли, чужая - я не  знаю,
но я отомщу. Клянусь своей жизнью...
   От развалин донесся грохот. Рухнул казавшийся прочным  обломок  стены
донжона. В воздух поднялось облако каменной пыли.
   Волной накатил озноб.
   Харальд поспешно отвернулся от страшного холма и побежал на юг.
   Взгляд в спину преследовал его не одну версту.

***

   Кружка в руках Харальда слегка подрагивала,  отчего  жидкость  в  ней
колыхалась, по мутной поверхности бегали крошечные волны.
   - Что это? - спросил он, подозрительно глядя на Берга.
   - Лекарство, - сурово ответил тот,  исподтишка  разглядывая  ученика.
Поход на север измучил его. Два дня назад юноша вышел  к  воротам  замка
Жахх, едва переставляя ноги.
   Два дня он провалялся в бреду,  бормотал  странные  слова,  порывался
вскочить и куда-то бежать, выкрикивал какие-то имена, а затем  падал  на
постель и лежал с остановившимся взором.
   Очнулся он сегодня утром, слабый, как новорожденный котенок.
   - Лекарство это, - сурово наморщив лоб, повторил Теневой. -  Так  что
пей! Тебе лучше станет!
   - Да? - Харальд еще раз  покосился  на  наставника,  подозревая,  что
питье - очередная шутка, и опорожнил кружку.
   Лицо его побагровело, затем сделалось синим, он сипло закашлялся.
   - Что это? -  опять  спросил  Харальд,  глядя  на  Берга  круглыми  и
большими, словно тарелки, глазами.
   - Травы на спирту, - ответил Берг, стараясь выглядеть невинно. - Или,
по ученому говоря,  настойка  на  самогоне!  Сильная  штука,  до  костей
продирает! Я как выпил однажды, так час потом моргнуть не мог - так меня
расперло!
   Харальд попытался прокашляться, затем припал к кувшину с водой. Кадык
на его шее задергался.  Лицо  юноши  постепенно  приобретало  нормальный
цвет.
   - Да, - сказал он, оторвавшись от питья. - Хорошая вещь.
   Язык его слегка заплетался. Еще бы  -  принять  на  голодный  желудок
полную кружку самогона!
   - Ты отдыхай пока, - проговорил  Берг,  поднимаясь.  -  Попозже  тебе
принесут поесть, а вечером нас ждет к себе Торгрим.

***

   Родовитый фон Жахх был в хорошем настроении. Это Берг заметил еще  от
двери. На лице хозяина замка играла веселая улыбка,  морщины,  казалось,
немного разгладились.
   - Рад приветствовать вас, - сказал он, кивнув. - Садитесь.
   Теневой услышал, как вздохнул с облегчением Харальд. Он был еще слаб,
и путь до покоев Торгрима оказался для него нелегким.
   В комнате было жарко натоплено, однако чувствовалась идущая  от  окон
промозглая сырость. Второй день  бушевала  метель,  пришедшая  с  севера
вместе с Харальдом. Задержись он ненадолго - непогода застала бы  его  в
пути.
   Из-за стен доносился рев ветра, упорно пытающегося  повалить  донжон,
словно дерево.
   Отвлекшись, Берг пропустил начало разговора.  Когда  он