о привык к племени, к запаху прогорклого жира и шкур,  постоянно
витающему над становищем, к  знакомому  лучше  собственной  ладони  лесу
вокруг, к серебристым водам озера. И когда пришло время  прощаться,  все
это вцепилось в него тысячами  невидимых  рук  и  держит.  Крепче  самых
сильных пут...
   Гуннару тоже пришлось непросто. Его спор с женой продолжался два дня,
к согласию супруги так и не пришли. Взглянув на лицо  спутника,  Харальд
промолчал.  В  мрачном  сосредоточении  они   решительно   зашагали   на
юго-запад.
   Каждый шаг давался с таким трудом, словно Харальд без лыж преодолевал
сугроб в  человеческий  рост.  Когда  путники  отошли  от  становища  на
несколько верст, юноша остановился на миг и сказал:
   - Я еще вернусь сюда! Обязательно!
   Гуннар промолчал.
   А когда они остановились на ночлег под старой сосной, иголки  которой
от времени покрылись  белесым  налетом,  осознание  невозвратной  потери
нахлынуло с новой силой. И тогда Харальд - в первый раз после посвящения
в мужчины - заплакал. Ему бьшо невыносимо стыдно, он давился  слезами  и
пытался сдержать их.
   Но ничего не получалось.
   Потрескивал равнодушно костер, шумели сочувственно деревья, и молчал,
словно камень, Гуннар. Понимал, что помочь воспитаннику сейчас не сможет
ничем. Каждый проживает свою боль в одиночестве.

***

   Горы воздвиглись впереди и начали расти, грозя проткнуть заснеженными
вершинами  голубой  пузырь  неба.  Гуннар  хмурился,  пытаясь  вспомнить
дорогу, которой шел почти двадцать лет назад. Зверье  в  этих  безлюдных
местах  бродило  непуганое,  и   путникам   довелось   увидеть   редкого
гигантского оленя, рога  которого  в  размахе  превосходят  человеческий
рост.
   Когда Харальд, не утерпев, взялся за лук, олень одним прыжком скрылся
меж деревьев. Только колыхнулись сосновые ветки, да закружилась, опадая,
хвоя...
   Но чем выше поднимались путники,  тем  меньше  становилось  живности.
Почти  исчезли  деревья,  люди  оказались  в  царстве   камней,   сером,
молчаливом и холодном.
   Около  одной  из  осыпей  Гуннар  некоторое  время  стоял  с  мрачным
выражением на лице, что-то бормоча себе под нос. Харальду удалось только
разобрать слова "Иаред" и "как жаль".
   А затем они пошли дальше. Туда, где кроме камней есть еще снег и лед.
   Они  шли  и  шли.   Между   гигантских   стен,   которые   неожиданно
заканчивались высоченными обрывами, мимо холодных водопадов и  ледников,
древних, как само время. Путь  был  извилист,  а  ночами  они  не  могли
развести огня, чтобы согреться, - не было топлива.
   Весна здесь, наверху, почти не чувствовалась.
   Но зато когда за очередным перевалом открылось далеко на юге,  внизу,
зеленое пространство леса, Харальд ощутил такую  сильную,  незамутненную
радость, что едва сдержал крик.
   - Дошли, - просто сказал Гуннар, и на губах  его  появилась  блеклая,
как первый мартовский цветок, улыбка..

***

   Место для привала нашли на берегу маленького ручья, с  легкомысленным
журчанием бегущего куда-то на юг. В кронах  деревьев  возились  и  орали
деловитые птицы.
   Охота оказалась  удачной.  На  костре  подрумянивался,  распространяя
аппетитный аромат, жирный тетерев. Харальд, глядя на него, только слюнки
глотал.
   Портил благостную картину Гуннар. Мрачный,  как  ненастная  ночь,  он
беспокойно ходил вокруг костра. Словно хотел найти что-то потерянное или
мучила его зубная боль.
   Но, с другой стороны, хочется ему ходить, так пусть и ходит.
   - Неспокойно мне,  -  сказал  наконец  старший  из  путешественников,
останавливаясь около воспитанника.  В  темных  глазах  бывшего  наемника
плескалась тревога.
   - А в чем дело? - спросил Харальд, поворачивая птицу так, чтобы  мясо
не подгорело.
   - Да плохие это места, - вздохнул  Гуннар,  усаживаясь.  -  Стихийные
существа тут шалят иногда...
   - Кто?
   - Духи, если по-вашему.
   Харальд невольно отметил про себя оговорку "по-вашему".
   - И что, это опасно? - поинтересовался он.
   - Еще как, - кивнул Гуннар. - Когда мы шли к нид, на север, то в этих
местах, чуть южнее, погиб мой друг. Хегни Весельчак. Его  убил  исполин.
Порождение земли.
   - Исполин? - Харальд словно покатал на языке новое,  странное  слово,
пробуя его на вкус. - А что он... Кто он такой?
   - На этот вопрос смог бы ответить только маг, - развел руками Гуннар.
- Эй, эй, пора птичку снимать!
   Харальд поспешил спасать ужин.
   Ночь,  вопреки  опасениям,  прошла   спокойно,   и   утром   путники,
позавтракав остатками тетерева, двинулись в дорогу.  Преодолели  широкую
котловину, заросшую светлым, до боли в глазах, березняком.
   А когда взобрались на невысокий холм конической формы, в  лицо  людям
неожиданно пахнуло холодом...
   Харальд не успел испугаться, лишь смутно удивился  -  откуда  посреди
леса водопад? Стена бликующей воды падала прямо из воздуха и обрывалась,
не доходя примерно аршина до земли. Не было слышно плеска, и даже птичье
пение куда-то подевалось.
   - Отходим, - тихо, одними губами, проговорил Гуннар. - Может, он  нас
не заметил.
   Юноша послушно шагнул назад, но с висящим  в  воздухе  лоскутом  воды
произошла  странная  метаморфоза.  Прозрачная  до  сих  пор  поверхность
замутилась,  заколебалась  словно  под  сильным  ветром.  На  миг  через
жидкость проступили очертания искаженного яростью лица.
   Огромная капля с хлюпаньем упала на землю. Но не впиталась, как можно
было ожидать, а потекла вверх по склону,  словно  блестящий  исполинский
слизняк. За странной тварью оставался след выдранной с корнями травы.
   - Бежим! - крикнул Гуннар, и крик, словно удар, сорвал юношу с места.
   Они помчались, не разбирая дороги. Хрустели под ногами ветви,  воздух
овевал разгоряченные лица, в ноздри забирался  запах  молодой  березовой
листвы, сильный до тошноты...
   Они бежали долго.
   Когда ноги отказались служить,  а  в  груди  появился  мерзкий  хрип,
Харальд остановился. Ухватился за подвернувшееся  дерево  и  нашел  силы
обернуться. Преследователь, вытянувшись огромной змеей, неторопливо  тек
за беглецами и, несмотря на видимую неспешность, почти не отстал.
   - Вперед, - прохрипел Гуннар, дергая воспитанника за рукав.
   - Нам не уйти, - ответил тот почти спокойно.
   Водяной  поток,  двигающийся  целенаправленно   и   разумно,   внушал
чудовищный ужас. Харальд ощутил, что его  преследует  сила,  от  которой
невозможно укрыться, которой невозможно противостоять.
   Он  готов  был  броситься  навстречу  странному  существу,  лишь   бы
покончить с воцарившимся внутри страхом. Но ноги отказались слушаться, а
мысли спутались.
   И тут в голове прозвучал голос. Тихий, но такой, что не услышать  его
было просто невозможно...
   Харальд слушал  этот  голос,  прижавшись  спиной  к  дереву  и  глядя
разучившимися моргать  глазами  на  подползающую,  маслянисто  блестящую
ленту.
   "Готов ли ты встретить врага лицом к лицу? -  спросил  голос.  -  Или
предпочитаешь корчиться от страха, готовясь к смерти?"
   Харальд хотел ответить, что да, да, хочу встретить лицом к лицу!
   Но сжатое судорогой горло не повиновалось, силы нашлись только на то,
чтобы сделать  совершенно  бессмысленный  кивок.  Но  тот,  кто  говорил
изнутри, понял ответ.
   "Тогда иди и сражайся!" - сказал тихий голос и пропал, растворился  в
хаосе обычных мыслей. Но и беспорядок куда-то  исчез.  Все  стало  вдруг
ясно и  понятно.  Ужас  сгинул,  будто  туман  под  ветром,  тело  вновь
повиновалось хозяину.
   Харальд рассмеялся каким-то не своим,  булькающим  смехом,  поудобнее
перехватил рогатину и шагнул вперед. Навстречу  врагу.  А  тот  был  уже
близко, не далее чем в двух саженях.
   За спиной сдавленно ахнул Гуннар. Но Харальду было не до него.
   Он готовился к сражению. Пусть к недолгому,  бессмысленному,  которое
закончится неотвратимым поражением и смертью. Ему было все равно.
   Поток остановился, не дойдя до человека какого-то шага. По  блестящей
поверхности, сквозь которую была видна земля, пробежала рябь, похожая на
дрожь неуверенности.
   - Ну! - крикнул Харальд отчаянно. - Чего встал? Иди сюда! Я жду!  Или
струсил?
   Раздалось мощное хлюпанье, словно громадная лягушка оторвала пузо  от
мокрой земли, и жидкое существо начало поднимать переднюю  часть,  будто
змея - голову.
   Огромное полупрозрачное тело нависло над Харальд ом,  но  он  уже  не
боялся.
   Совсем.
   Это не было бесстрашием или безумием.  Нет.  Он  просто  почувствовал
вдруг, что нападающая тварь бессильна против него и не сможет  причинить
вреда.
   Из горла вновь вырвался чужой, клекочущий хохот.
   Харальд шагнул вперед, занося рогатину для удара.
   Его обдало брызгами, когда водяной столб рухнул  назад  и  с  плеском
ударился о землю. С непостижимой быстротой странное создание впиталось в
почву и исчезло. О том, что оно вообще  было,  напоминал  только  хорошо
видимый в траве след.
   - Он испугался тебя, -  прошептал  потрясенно  Гуннар  за  спиной,  а
Харальд стоял и слушал, как  смеется  чужой  голос  внутри.  Негромко  и
беззлобно.
   Когда хохот утих, юноша нашел силы спросить:
   - Кто это был?
   - Водянец, - проговорил Гуннар мрачно - Стихийное существо.
   - Магическая тварь, которая может лишь убивать, - неожиданно для себя
сказал Харальд. - Жаль, что я не смог уничтожить его.
   - Боюсь, что это невозможно. - Гуннар попробовал засмеяться, но вышло
лишь  какое-то  сдавленное  курлыканье.  Устыдившись  его,  старший   из
путников смущенно закашлялся.
   - Ладно, чего стоять, - прочистив горло, сказал он. - Пойдем. Нам еще
до населенных мест топать и топать.
   - Идем, - легко согласился Харальд.

***

   Гуннар чувствовал себя очень неуютно.  Встреча  с  водянцом,  хоть  и
закончилась  благополучно,  выбила   бывшего   наемника   из   душевного
равновесия. В голове,  как  мальки  на  мелководье,  теснились  вопросы:
почему стихийное создание испугалось Харальда? Из-за чего он вдруг пошел
на врага? Что за жемчужный ореол вспыхнул на мгновение вокруг юноши?
   Ответов не было, и Гуннар шел мрачный и насупленный.
   Хорошо, хоть магические существа им более не попадались.
   На второй день после  встречи  с  водянцом  путешественники  вышли  к
развалинам деревни. Крепко сложенные срубы сопротивлялись разрушению, но
крыши рухнули, окна  темнели  провалами  недобрых  глаз,  огороды  пышно
заросли сорняками.
   - Почему жители ушли отсюда? - спросил Харальд, глядя на Гуннара. Тот
лишь пожал плечами.
   - Не могу понять, -  сказал  недоуменно.  -  Следов  разрушения  нет,
значит, не нападение тому причиной. Пожара или  иной  стихийной  напасти
тоже вроде не  было...  Непонятное  место.  И  не  нравится  мне  здесь.
Пойдем-ка быстрее отсюда!
   Они обошли мертвую деревню, словно зачумленную, и только когда остовы
домов и сиротливо торчащий колодезный журавль скрылись из  виду,  Гуннар
вздохнул с облегчением.
   Еще два дня, и путешественники наткнулись на дорогу, идущую с  запада
на восток, параллельно горам. Колея была торная, видно было, что дорогой
часто  пользуются.  Гуннар   радостно   вздохнул,   ощущая   приближение
населенных мест, а Харальд спросил с искренним изумлением:
   - Что это?
   - Дорога, - с улыбкой ответил Гуннар,  вспомнив,  что  воспитанник  в
жизни ничего подобного не видел. - По ней ездят на повозках.  Это  следы
от колес. В общем, сам увидишь.
   - Хорошо, - с облегчением протянул юноша. - А то  я  думал,  что  это
след от еще какой твари. Вроде той, что мы встретили севернее...
   - Нет, - усмехнулся Гуннар. - Стихийные  существа  попадаются  только
вблизи гор. Здесь их быть не должно.
   Направились на восток. Насколько Гуннар помнил, перевал, который  они
прошли, лежит западнее Бабиля, а именно там, в свободном  городе,  имеет
смысл в первую очередь искать следы мага по имени Харальд.
   В деревне, маленькой  и  бедной,  оказались  через  несколько  верст.
Встретила она путников ароматом навоза и брехом тощих и лохматых  шавок.
Таверны тут не оказалось, но Гуннар достал деньги, которые пролежали без
дела почти двадцать лет, и постучал в калитку одного из домов.
   После непродолжительного  торга  хозяйка  принесла  кувшин  молока  и
каравай черного хлеба. Гуннар вдохнул давно забытый аромат и понял,  что
ужасно соскучился по южной пище.
   - Что это? - спросил Харальд, получив кусок хлеба. Разглядывал он его
с немалым удивлением.
   - Это вкусно, ешь, - сказал  Гуннар.  Слова  его  прозвучали  нечетко
из-за набитого рта, но воспитанник понял все правильно и с осторожностью
вонзил зубы в бурую ноздреватую поверхность.
   - Как это называется? - спросил он, когда с едой было покончено.
   - Хлеб, - ответил Гуннар,  улыбаясь.  -  А  жидкость,  что  так  тебе
понравилась, - молоко.
   - Вкусно, - протянул Харальд. - Здорово тут, за горами...
   Гуннар усмехнулся.
   - Спасибо, почтенная хозяйка, - сказал он, отдавая опустевший сосуд.
   - Не за что, - ответила женщина. - На здоровье.
   - А не скажете ли, что за деревня лежит к северо-западу? - вдруг влез
в разговор Харальд. - Заброшенная.
   Женщина смутилась. Лицо  ее  потемнело,  из  груди  вырвался  тяжелый
вздох.
   - Это место проклято, - сказала она  почти  сердито.  -  И  не  стоит
называть его по имени.
   - А что там случилось? -  Любопытный  юноша  не  отставал,  и  Гуннар
посмотрел на воспитанника с недоумением: и зачем тебе?
   - Там когда-то жили свободные люди, -  тихо  сказала  женщина.  -  Не
хотевшие подчиняться родовитым.
   По лицу Харальда было ясно,  что  ему  не  совсем  понятны  некоторые
слова, и Гуннар покачал головой, предвидя вопросы, на  которые  придется
ответить несколько позже.
   - Но кому-то из  магов  это  не  понравилось,  -  продолжала  рассказ
крестьянка. - И он погубил их всех. В одну ночь.
   - А точно это сделал маг? - поинтересовался уже Гуннар. - Места там и
так опасные.
   - Больше некому, - вздохнула женщина. - Они погибли так, что  в  этом
не было сомнений. Я сама  не  видела,  а  вот  свекор  мой  туда  ходил.
Пятнадцать лет тому это случилось.
   - Целую деревню, в  одну  ночь,  -  прошептал  Харальд,  и  лицо  его
закаменело.
   -  Спасибо,   почтенная,   -   поклонился   Гуннар,   опасаясь,   что
любознательный воспитанник начнет задавать новые вопросы.
   Едва вышли за околицу, Харальд раскрыл рот.
   - А вот что... - успел произнести он, когда Гуннар прервал его.
   - Не сейчас, - мягко сказал он. - Вечером, на привале,  спросишь  про
что угодно. Ладно?
   Харальд вздохнул и ничего не ответил.
   Путешественники шагали на юго-восток, и  за  спинами  их  уползло  за
горизонт яркое майское солнце.

***

   Встреченного крестьянина расспросили  о  дорогах  и,  решив  срезать,
свернули в лес. На осторожное замечание,  что  "недобрая  там  чаща,  ой
плохая", не обратили внимания.
   Среди запахов хвои и листвы, под шуршащим пологом из ветвей,  Харальд
почувствовал себя увереннее.  Местные  чудеса,  неведомые  на  севере  и
смущающие душу, словно растворились, остались где-то там, за деревьями.
   И тем более странным показалось юноше, когда в старом дубняке,  среди
огромных стволов неожиданно нахлынуло беспокойство.
   - Там, впереди, - сказал Харальд, останавливаясь, - нечто опасное.
   - Да с чего ты взял? - удивился Гуннар. - Зверь нам не страшен,  люди
- тем более, стихийных существ тут быть не должно...
   Но, не слушая возражений, Харальд снял лук с плеча и дальше  двинулся
охотничьим шагом. Его не услышал бы даже самый чуткий зверь,  не  говоря
уже о человеке. Позади сопел и старался  не  отставать  от  воспитанника
Гуннар.
   За одним из коричневых стволов  им  открылась  небольшая,  совершенно
круглая поляна, заросшая какой-то неестественно  ровной  травой.  Поляну
правильным кольцом окружали одинаковые, будто сосновые иголки, дубы.
   А в самом центре поляны, около большого черного камня, стоял человек.
Одет он был в темно-сиреневую мантию, ветерок играл серебристыми кудрями
на голове, украшенной крупным носом. Кроме седины, ничего не выдавало  в
незнакомце возраст.
   Подняв руки, человек что-то вдохновенно говорил, обращаясь,  по  всей
видимости, к камню.  Но,  к  собственному  удивлению,  Харальд  не  смог
разобрать ни единого слова,  хотя  речь  встреченных  до  сих  пор  южан
понимал хорошо.
   На миг юноше показалось, что  вокруг  носатого  светится  голубоватый
ореол. Но видение быстро сгинуло, не оставив следа.
   - Уходим! - вдруг  прошептал  из-за  спины  Гуннар.  -  Это  же  маг!
Колдует! Уходим быстрее!
   - Маг? - Харальд ощутил прилив интереса. Уходить  ему  совершенно  не
хотелось. - Он нас не заметит, - прошептал  он.  -  Посмотрим,  а  потом
исчезнем.
   - Но он... - начал было  Гуннар,  но  тут  человек  в  мантии  извлек
откуда-то из-под одеяния кривой нож и наклонился.
   Поднимался он с усилием, а когда распрямился, то Харальд едва сдержал
вскрик - в руках колдуна безвольно болталось детское тельце, до сих  пор
скрытое за  камнем.  Носатый  аккуратно  поднял  ребенка  и  положил  на
верхушку глыбы. Затем открыл рот: полилось гнусавое песнопение.
   Гуннар что-то говорил, но Харальд его не  слушал.  Сверкнул  поднятый
нож мага, и тут юноша все понял.
   - Он собирается убить ее! -  воскликнул  он,  и  руки  сами  натянули
тетиву.
   - Стой, безумец! - ахнул за спиной спутник.
   Но стрела отправилась в  полет.  Бескрылой  птицей  она  свистнула  в
воздухе, и нож, вырванный из руки мага, отлетел в сторону.
   Вновь возникло  вокруг  фигуры  в  мантии  голубоватое  сияние,  лицо
носатого исказила гримаса. С быстротой змеи он  повернулся  к  зарослям,
откуда был сделан выстрел, и глаза его, черные и  пылающие,  отыскали  в
сплетении ветвей лицо Харальда.
   Тот вздрогнул. Взгляд колдуна жег сильнее пламени.
   - Твари! - истошный крик огласил лес. - Вы нарушили заклятие, которое
я готовил почти пять лет!
   - Уходим! - Гуннар дернул воспитанника за рукав, но тот  не  в  силах
был пошевелиться, словно бабочка, наколотая на иголку.
   - Вы помешали мне вызвать силу! - Носатый говорил уже  спокойнее,  но
руки его двигались, точно паучьи лапки, сплетающие сеть. - И вы умрете!
   Неимоверным напряжением воли Харальд  сбросил  оцепенение.  Чувствуя,
что стоит на пороге смерти, он поднял лук  и  выстрелил.  Прямо  в  лицо
человека в сиреневой мантии.
   И впервые в жизни - промахнулся.
   То ли рука дрогнула, то ли носатый успел непостижимо быстро дернуться
в сторону,  но  смертоносный  снаряд  лишь  оцарапал  магу  ухо,  и  тот
рассмеялся - резким, клекочущим смехом.
   - Умрете! - рявкнул он. Руки его двигались  с  такой  скоростью,  что
движения трудно было рассмотреть.
   - Бежим! - крикнул Гуннар, и на этот раз Харальд послушался.
   Развернувшись, он ринулся в чащу.
   Бежать оказалось неожиданно трудно.  Дубовые  стволы  словно  нарочно
выскакивали наперерез, ветви тыкались в лицо, норовя выколоть  глаза,  а
корни выставляли твердые тела из почвы, стремясь зацепить ноги.
   Потом  позади  грянул  смех,  нечеловечески  громкий.   Он   заставил
заколебаться  землю,  Харальд  ощутил,  что  вслед  им  несется   что-то
убийственное, неотразимое. И нацеленное прямо на него.
   Он остановился и нашел силы повернуться навстречу опасности.
   Вид стрелы длиною в сажень, созданной из багрового пламени, не вызвал
ни страха, ни удивления.
   В тот момент, когда она ударила в него, он даже глаз не закрыл.
   Мир на мгновение окрасился ярко-алым, стало жарко, будто на  июльском
солнцепеке. А затем все исчезло.  Пламенная  стрела  словно  испарилась,
коснувшись цели, как капля воды, упавшая в костер.
   Но размышлять о причинах чуда времени не было  Повернувшись,  Харальд
побежал туда, где ждал его Гуннар.
   Вопль ярости и разочарования, догнавший их, сотряс верхушки деревьев.
   - Не уйдете! Догоню! - орал маг. - Найду где угодно! Я запомнил тебя,
зеленоглазый лучник, и ты не уйдешь от мести!
   Они бежали до тех