едствиями. Однако через некоторое время он вдруг
обратил внимание на то, что машина едет совсем не туда, где находился
Комитет.
  - А куда это мы едем?
  Сидевший рядом особист лишь стиснул зубы, да так, что на скулах выступили
желваки.
  - Эй, милейший, я к вам обращаюсь? - по-барски раздражительно окликнул его
Срайя.
  Особист выругался вполголоса и, наклонившись k шоферу, хлопнул того по
плечу: - Ну его к черту, тормози. Машина резко остановилась. Особист
повернулся к "соратнику" и, направив на него_дуло барабанника, зло бросил:
  - А ну выходи, паскуда.
  - Что-о-о? - округлил глаза Срайя.
  - А что слышал, ыбло. - И особиет ткнул дулом в лицо высокопоставленного
пассажира. Потрясенный Срайя взвизгнул, вывалился из салона автомобиля и,
подгоняемый болезненными тычками барабанника, уткнулся носом в какую-то
стену. Когда же он повернулся, то увидел, что напротив, в нескольких шагах
от него, выстроилась короткая шеренга бойцов. Особист стоял у правого
фланга, в его руке белел смятый листок бумаги.
  - Что все это значит?
  Особист, осклабившись, расправил листок:
  - Городской Комитет действия, рассмотрев персональное дело...
  У Срайи все поплыло перед глазами. Всю свою сознательную жизнь он прожил в
убеждении, что его предназначение - властвовать над людьми. Именно это
непонятно откуда взявшееся и на чем основывавшееся убеждение привело
скромного помощника аптекаря в подпольный кружок, потом заставило принять
предложение жандармской охранки, а еще позже ввело в узкий круг людей,
вставших во главе великой страны. Жизнь раз за разом подтверждала его
право на власть, вознося его все выше и выше. несмотря ни на что. Те, с
кем он когда-то начинал в кружке, давно уже сгнили на каторге. Те, кто был
завербован жандармами в одно время с ним, либо нашли свою смерть от руки
товарищей, либо, благополучно выполнив иудину миссию, отошли от дел и
мирно доживали век под чужим именем. А он поднимался все выше и выше по
лестнице власти, и вот, когда до вершины ему оставался только один шаг,
все рухнуло. Срайя всхлипнул и, пронзительно крича: "Не-е-е-ет!" -
бросился бежать по улице. Особист торопливо скомкал последние фразы
длинного постановления и скомандовал быстро развернувшимся фронтом к
беглецу бойцам:
  - Огонь!
  Грянул дружный залп, и Срайя, будто споткнувшись, рухнул на булыжную
мостовую. Особист скорым шагом подошел к нему, попинал ногой, привычным
жестом поднес барабанник к переносице и два раза нажал на спуск.
  Когда вонь от дрянного газолина, на котором работали моторы исчезнувших за
поворотом автомобилей, окончательно рассеялась, из подворотни выскочили
двое оборванцев. Осторожно приблизившись к мертвецу, они потыкали его
палкой и, то и дело озираясь, начали стаскивать с трупа шинель, сапоги и
френч.
  - Ты глянь, - пропитым голосом сказал один, - все почти новое, из
"соратников", что ля? Никак, своих стрелять начали. Ну, значит, точно
суверен скоро город возьметь.
  Утром город был разбужен колокольным звоном. И хотя этот звон был вызван
наступившим церковным праздником - Триединением, большинство горожан
восприняло его как некое знамение. Хотя колокола звонили и в прошлые
церковные праздники, всем казалось, что в этот раз они звучат как-то более
торжественно и громко. А может, так и было. Потому что даже на колокольнях
самых маленьких церквушек, из-за скудости средств и зловещего внимания со
стороны Особого комитета давно уже не имевших не только собственных
звонарей, но и священников, в это утро заняли место добровольные звонари.
И, будто по сговору, как только кончался один канон, на всех колокольнях
тут же начинали другой. Так что колокольный звон, обычно звучавший не
более часа, плыл и плыл над древней столицей, обещая чудо. И чудо
произошло. Сначала откуда-то от Центрального вокзала, а потом со стороны
Заречья, и от Льняной заставы, и от Крутогорья послышалась лихая
солдатская песня, вырывающаяся из сотен луженых глоток:
  - "Ах ты, брат Потам Покров, да ты не бойси унтеров. Эх, нам ведь в
гвардии служить, а не девок ворошить. А у унтеров усы, да длиньше девичьей
косы..."
Это торжественным маршем входила в древнюю столицу высадившаяся под
покровом ночи из вагонов у северных окраин города бригада. Люди, заслышав
такие знакомые, но уже столько лет не слышанные слова, сначала замирали,
еще боясь верить своим ушам, но вослед песне нарастал грохот сотен ног,
громко печатающих шаг по булыжной мостовой. И люди, бросая все,
выскакивали на улицы. Четыре батальона бригады двигались по широким
радиальным проспектам, сходившимся вместе у древнего Детинца, а еще два,
разбитые на несколько штурмовых групп, проникли в город и, пользуясь
ночной темнотой, почти бесшумно взяли под контроль Тащевские бараки,
Центральный телеграф и здания Особого комитета и городского Комитета
действия. Верхушка городского Комитета успела, однако, скрыться на
автомобилях буквально за несколько минут до появления штурмового отряда.
Когда князю доложили об этом, он только усмехнулся:
  - Ну что ж, значит, на этот раз им повезло. - Он повернулся к командиру
бригады генералу Топенкофу и стоявшему рядом с ним барону Конгельму,
задачами которого были скорейшая организация гражданского управления
городом и восстановление деятельности городской полиции: - Вроде бы все.
Пойду немного посплю.
  Тесс проснулась от шума. Несколько мгновений она лежала, не понимая
спросонья, что происходит, но Смиль, все сразу понявшая и вскочившая с
постели, сдернула с нее одеяло и жарко зашептала:
  - Вставай быстро, ваша светлость, внизу из барабанников палят. Чует мое
сердце, худое что-то творится.
  Тесс сбросила ноги с кровати, быстрым движением накинула халат и, кивнув
на дверь в смежную комнату, где спали младшие сестры, приказала:
  - Давай быстро поднимай их. Пусть одеваются и будут готовы ко всему.
  - Но... - начала было Смиль, но Тесс оборвала ее гневным взглядом, и
циркачка стремительно бросилась к двери.
  Тесс на какой-то миг замерла на месте, в очередной раз немного удивившись
ее молниеносной реакции, хотя уже должна была бы к этому привыкнуть,
потом, глубоко вдохнув, решительно открыла дверь на лестницу.
  После того как фронт откатился от города, большая часть штабов и
комендатур последовала вслед за наступающими войсками, и город, еще
несколько дней назад переполненный воинскими частями, вдруг опустел. Из
воинских подразделений в нем остались только комендантская рота,
охраняющая почти пустые склады Шестой учебной дивизии и штаб армейской
группировки, да еще конвой суверена - человек пятнадцать, предназначенный
больше для выполнения представительских функций, чем для действительной
защиты государя. А когда сняли осадное положение, большинство призванных
на службу отставных полицейских чинов также благополучно было распущено по
домам. Таким образом город внезапно оказался совершенно беззащитным перед
налетом любой мало-мальски крупной банды.
  Все это Тесс, конечно, не знала в подробностях, но то, что противостоять
налетчикам в городе практически некому, понимала вполне. Она спустилась
вниз. Отец уже тоже поднялся с постели и, как и она, в одном халате стоял
у окна и смотрел на улицу. Стрельба у флигеля, в котором размещался
конвой, и по всему саду с фасадной стороны дома наконец прекратилась.
Наступила полная неизвестности тишина. Ступенька под ногой Тесс противно
скрипнула. Отец вздрогнул и обернулся, но, узнав ее, с облегчением перевел
дух:
  - Зачем ты встала? Вернись в свою комнату, здесь опасно, стреляют.
  Тесс поджала губы:
  - Раз стреляют, значит, везде опасно. Отец дернул плечом, но не нашелся,
что возразить. И это тоже показывало, как сильно изменилось отношение к
ней даже в семье. В этот момент послышались быстрые шаги - кто-то шел со
стороны флигеля. Отец напрягся. Может быть, это возвращается караульный,
побежавший к флигелю, когда началась стрельба? Если это он, то, значит,
все обошлось. Однако в следующее мгновение все их надежды рухнули. К
входной двери подошел не он, а кто-то другой - он сбил щеколду несколькими
выстрелами из барабанника и, хрипло скомандовав: "За мной", пинком
распахнул дверь. Послышался быстрый топот, и через несколько секунд в
прихожую ввалилось полтора десятка человек, вооруженных штуцерами и
барабанниками. Тот, кто ворвался первый, заметил суверена и Тесс и
остановился, глядя на них. Увидев его лицо, Тесс задрожала и в ужасе
вскинула руки к лицу, а он поднял правую руку, шагнул вперед и,
осклабившись, протянул:
  - Что-о-о, думали сбежать от казака, ваши величества? Не вы-ы-шло!
  Последнее, что запомнила Тесс, - это причудливо изогнутый крюк, блеснувший
в лунном свете прямо у нее перед глазами.
  Круифф прибыл на место одним из последних. К дому суверена уже были
стянуты все наличные военные силы, включая команду добровольцев из числа
офицеров штаба. Генералы Боуран и Тропин и граф Бронков, не так давно по
настоятельной просьбе суверена перебравшийся жить под его крышу, но в эту
ночь, к счастью, оставшийся ночевать в своей старой комнате в здании
штаба, нервно топтались на небольшом пятачке за углом здания, выходящего
боковой стеной к ограде захваченного бандитами дома. Время от времени они
нервно перебрасывались короткими фразами. Никто не знал, что делать, и,
когда Круифф выбрался из посланного за ним авто, все с явственным
облегчением кинулись к нему. За последние полгода у всех сложилось
убеждение, что эти трое непонятных людей ВСЕГДА знают, что и как делать.
  - Слава богу, вы приехали, - срывающимся голосом заговорил граф, - мы
просто не знаем, что предпринять. Генерал Боуран попытался было взять дом
штурмом, но бандиты вытолкнули на передний балкон связанных суверена и
госпожу Элис, при... - у него от возмущения пропал голос, но он быстро
справился с волнением, - приставили им к вискам барабанники и пригрозили,
что застрелят их прямо у нас на глазах. Так что пришлось прекратить штурм.
  - Суверен жив?
  - Да, - кивнул генерал Боуран, - мы ведем наблюдение за домом. Их держат в
дальней комнате - суверена, его жену и младших дочерей.
  Айвен нахмурился:
  - А старшая?
  - Она в своей спальне, на втором этаже. Под присмотром своей...
гувернантки. Похоже, она лишилась чувств.
  - А сколько в доме налетчиков? Генералы неловко переглянулись:
  - Не установлено, от десятка до полуроты. Круифф некоторое время
напряженно раздумывал. Замкнутый круг. Штурм невозможен, слишком велика
вероятность того, что в мясорубке погибнут все. Здесь нужны профессионалы.
И он один тоже не справится. Он не боевик, и даже десять человек для него
слишком много. Но пилот где-то в наступающих частях, а майор еще дальше.
По последним сообщениям, он уже в старой столице, причем захватил ее
практически без боя. Айвен повернулся к Боурану:
  - Князю сообщили?
  Тот посмотрел на него с недоумением, но тут вмешался граф:
  - Да, я дал телеграмму еще час назад. Генерал поморщился:
  - Не понимаю, чем этот достойный господин может помочь в данной ситуации?
  Но Круифф облегченно вздохнул:
  - Значит, надо тянуть время.
  - Как?
  Айвен пожал плечами:
  - Я пойду к ним.
  - Зачем?! Это же бандиты!.. убийцы!! Айвен усмехнулся:
  - Ну, они же до сих пор не убили суверена, вообще ни одного заложника, а
это значит, что мы должны постараться, чтобы они не сделали это и дальше.
Но для этого надо их хотя бы минимально контролировать, а делать это
можно, только находясь рядом с ними. Так что я иду к ним.
  - Они вас убьют! - всплеснул руками генерал Тропин.
  - Может быть, - задумчиво произнес Круифф. Такая возможность была вполне
реальна. В этом мире пока что была недостаточно развита "культура"
политического терроризма, которая, при всей ее неприглядности, все-таки
устанавливает некоторые правила игры, определяя, в каких ситуациях
террористы могут пойти на убийство и кто из участников конфликта по
негласному соглашению сторон считается неприкосновенным. Он вообще пока не
мог понять, что заставило эту банду оставить заложников в живых и вообще
почему она задержалась в городе. Все это выбивалось из всего ряда
распространенных моделей поведения. Но раз это произошло, значит, у
налетчиков, кроме очевидных, имелись еще и какие-то скрытые побудительные
мотивы. И от того, как быстро он их установит и как сумеет ими
воспользоваться, зависело все. А для этого надо было встретиться с
главарем банды лицом к лицу.
  - Но кому-то ведь надо пойти туда. А я, как мне думается, лучше других
сумею воспользоваться малейшими нюансами ситуации, чтобы заставить
бандитов действовать в нужном нам направлении. Только ничего не
предпринимайте до моего возвращения или пока не убедитесь точно, что я
погиб, а ситуация совершенно выходит из-под контроля. Даже если придется
ждать больше суток. - Он обратился к графу: - А вас я попрошу направить
князю еще одну телеграмму и, кроме того, вызвать сюда господина Юри.
  После чего Круифф неторопливо снял шляпу, пиджак, рубашку, вывернул
карманы, закатал брюки до колен (этот нелепый внешний вид должен был еще
издали убедить бандитов, что у него нет при себе никакого оружия) и,
громко крича: "Смотрите, я не вооружен, мне нужно встретиться с вашим
командиром!" - медленно и осторожно пошел к дому суверена. Сейчас от того,
как он использует свои скудные способности психопринуждения, зависела его
жизнь. И не только его.
  Вахмистр метался по дому, словно раненый зверь, почти не замечая, как его
сотоварищи-налетчики, столкнувшись с ним, испуганно шарахаются в сторону.
ОНА опять его обманула. У него в жизни не осталось ничего, кроме мечты,
мечты о НЕЙ, о том, как она будет биться в его руках, вскрикивая и
захлебываясь слезами, а он то нежно, то со злостью будет терзать ее тело и
ломать, рвать на куски ее душу. И в сравнении с этим все остальное не
имело никакого значения. Ни свобода, ни богатство, ни власть над смертью,
ни даже его собственная жизнь. Но она его обманула! Когда он увидел ее,
стоящую у окна, в полосе лунного света, у него оборвалось сердце, а лицо
покрылось испариной. И вот именно в тот миг, когда до воплощения его мечты
остался всего один шаг, она вдруг тихо вскрикнула и рухнула на пол,
превратившись в неживую куклу, от властительницы его грез осталась только
безжизненная оболочка. Он НЕ МОГ взять ее такой. Но отказаться от мечты,
когда она была так близко, он тоже не мог. И поэтому, когда его ребятки,
сноровисто увязав в узлы все мало-мальски ценное, уже выстроили всех
находящихся в доме у длинной стены столовой, чтобы быстренько покончить с
малоприятным, но привычным делом и поскорее линять из растревоженного
города, он вдруг вскинул руку и коротко приказал:
  - Отставить!
  - Чего? - не понял Лубенек, после бегства Кузяра быстро выдвинувшийся на
вторые роли.
  Вахмистр зыркнул на него так, что Лубенек счел за лучшее заткнуться, и
продолжил:
  - Эту, что без памяти,-наверх. И приставьте к ней сиделку, пусть побыстрее
оклемается. Остальных - в дальнюю комнату. И охранять. Пока они в наших
руках, нас никто и пальцем не тронет.
  Но вот уже прошло два часа, а она до сих пор не пришла в сознание.
  - Эй, командир, там какое-то ыбло к дому идет.
  - Стрельни его, - сердито отозвался вахмистр и тут же передумал: - А
вообще погодь, дай сам гляну.
  "Ыбло" уже достигло нижних ступеней и остановилось. Выглядело оно
действительно крайне необычно. Крепкий мужчина лет сорока пяти-пятидесяти
в подвернутых штанах с вывернутыми карманами и тонкой нательной рубахе, с
поднятыми руками. Вахмистр раз, другой выслушал молча его монотонный
речитатив и крикнул:
  - Ну, говори. Я - командир.
  Круифф чувствовал, как крупные капли пота собираются в ручейки и стекают
по вискам, скулам и шее. Он никогда не умел стабильно держать звуковую
частоту-носитель, но то, что он еще жив, доказывало, что пока что это ему
удается. Услышав окрик из окна, он замолчал и перевел дух. Похоже, первая
фаза прошла успешно. Теперь главное - проникнуть внутрь. Он глубоко
вдохнул и, беззвучно простонав, вновь напряг измученные голосовые связки.
Поскольку с его способностями в области психопринуждения без базовой
частоты нечего было и дергаться.
  - Господа соратники. Я прибыл к вам для переговоров. Мы хотим узнать ваши
требования.
  - Мы тебе не господа, сволочь! В выкрикнувшем эти слова голосе явно
чувствовались истерические нотки, но, слава богу, они прозвучали не из уст
главаря, а откуда-то сверху. В общем-то он был готов к подобной негативной
реакции, но эта фраза была одним из управляющих ключей. Она должна была,
на подсознательном уровне, доказать серьезность его намерений разрешить
ситуацию с обоюдоприемлемым результатом.
  - Прошу простить, уважаемые. - Он сделал паузу, давая им время осознать
новое обращение, и продолжил: - Я хотел бы узнать, что мы должны сделать,
чтобы вы согласились сохранить жизнь заложникам.
  - А ничего вы не сделаете, - глухо сказал главарь, - вот еще подождем
чуток и порешим всех на ваших глазах. Круифф отрицательно замотал головой:
  - Это несерьезно, уважаемые. Я не могу вернуться с таким ответом. Вы
можете выдвинуть требование заплатить вам. Золотом. Или валютой. И
предоставить возможность беспрепятственно покинуть страну. А для гарантии
безопасности вы можете оставить себе кого-то из заложников или заменить
одних на других. Если ваши требования не будут слишком неразумными, я
берусь уговорить осаждающих пойти вам навстречу. - Он замолчал.
  С минуту из дома не доносилось ни звука. Круифф живо представил себе
изумленные лица своих слушателей, перед которыми неожиданно открылось
множество выходов из ситуации, которую они считали практически
безнадежной. Притом с прибылью. В этом мире то, что для террористов его
времени было банальностью, не могло не звучать божественным откровением.
Наконец чей-то срывающийся голос сдавленно произнес:
  - Золотом...
  - Заткнись, - буркнул главарь. - Эй, ты, что ты там бормотал о том, что мы
можем уехать с кем-то из заложников?
  Круифф мысленно улыбнулся.
  - Прошу простить, уважаемый, но для того, чтобы обсудить приемлемые
условия, потребуется время, а я, признаться, несколько устал стоять тут.
Вы не могли бы обыскать меня и позволить войти в дом?
  Несколько мгновений ему никто не отвечал, потом главарь глухо произнес:
  - Ладно, заходи.
  И Айвен начал медленно подниматься по ступеням. Майор появился за два часа
до заката. Легкий двухместный аэроплан на последних каплях горючего
перевалил через частокол сосен, вплотную подбегавших к городским окраинам,
и, заглушив мотор, плавно спланировал над крышами домов к городской
площади. Он умело погасил скорость, заложив опасный вираж на уровне
верхних этажей домов, окружавших площадь, и скорее не сел, а рухнул на
выщербленную брусчатку. Стойки шасси не выдержали столь грубой посадки и
подломились. Майор выбрался из упавшей на брюхо машины и, содрав с головы
шлем, протянул руку подбежавшему пилоту. Тот прибыл за полчаса до него на
скоростной дизельной дрезине.
  - Живы?
  - Живы. Айвен внутри. Ведет торг о сумме выкупа и заложниках.
  Майор скупо улыбнулся. Круифф идеально повернул ситуацию. Если разговор
пошел уже о сумме, значит, уровень опасности для заложников близок к
минимально возможной отметке. Можно было начинать действовать.
  - Кто главный? Пилот усмехнулся:
  - Наш старый знакомый. Еще по Рудному хребту. Во взгляде майора на
мгновение мелькнуло удивление, тут же сменившееся догадкой. Он помрачнел:
  - Как она?
  - Пока без сознания. Майор покачал головой:
  - Так вот, значит, почему они задержались... Оба помолчали. Пилот вскинул
голову и посмотрел в глаза майору:
  - Надо торопиться. Дивен опасается, что, как только принцесса придет в
себя, ситуация резко обострится.
  - Где их держат, известно?
  - Принцессу Атессию и циркачку - в спальне на втором этаже, остальных - в
дальней комнате. Угловая, по северной стене.
  Майор кивнул. Расположение комнат в доме суверена они знали как свои пять
пальцев.
  - Нападавших локализовали? Пилот кивнул