на перрон пассажиры, а от входных дверей, с
трудом преодолевая бурный поток приезжих и мрачно поблескивая штуцерами,
двинулся к поезду "народный патруль".
  Майор Иван Р. Голицын, бывший старший офицер Департамента специальных
операций разведывательного управления Генерального штаба флота Российской
империи, высунулся из двери вагона и замер, ощупывая вокзал внимательным
взглядом слегка прищуренных глаз. Народ валом валил к выходу, и
немногочисленным членам "народного патруля" приходилось играть скорее роль
регулировщиков, не давая возбужденной толпе устроить у дверей дикую давку,
чем исполнять свою миссию - вылавливать среди пассажиров бывших офицеров,
аристократов и прочих богатеев, а также других подозрительных личностей.
Воров и бандитов не трогали, в революционном угаре признав их классово
близкими элементами. Такое положение дел Ивана устраивало. Поскольку в
этом же поезде ехали еще семь офицеров его группы и Юрий.
  Однако всегда оставалась вероятность того, что все может пойти прахом
из-за какой-нибудь дурацкой случайности. Из этого следовал вывод, что эту
вероятность необходимо было максимально уменьшить. Вот почему майор
хмыкнул и, с удовольствием окинув себя мысленным взором, оттолкнулся от
подножки вагона и с гулким звуком приземлился на платформу. Все вокруг
вздрогнули и испуганно обернулись на звук, и майор с удовлетворением
отметил про себя, что почти все торчавшие над сгорбленными спинами
пассажиров головы патрульных тут же повернулись в его сторону. Он
остановился, нарочито ленивым жестом достал из кармана портсигар и,
щелчком вытащив длинную тонкую сигарету, прикурил несколько картинным
жестом. Теперь на него пялился уже весь "народный патруль". На это зрелище
и впрямь можно было заглядеться.
  Все то время, пока майор был без сознания, ему, естественно, не
требовалось особой одежды. В доме господина Максина ему на скорую руку
стачали пару кальсон. И то больше из эстетических, чем из каких-то иных
соображений. Но после бойни у железной дороги, когда он, так сказать,
вернулся в общество, вопрос с одеждой встал самым острым образом. На его,
мягко говоря, излишне крупную фигуру подобрать хоть что-то подходящее
оказалось совершенно невозможно. Выход нашел генерал Тропин. Он предложил
пошить их общему спасителю одежду из сохранившихся у него отрезов плотного
шинельного драпа и мягчайшего генеральского мундирного сукна. Ротмистр
шустро отыскал лучшего коевского портного, еще кто-то из офицеров
пожертвовал несколько прекраснейших кусков хрома, еще год назад купленных
в столице с прицелом на две пары щегольских сапог, а один унтер из
полкового оркестра оказался отличным сапожником. Так что, благодаря
совместным усилиям, сейчас на платформе стоял богатырь, одетый в новенький
полувоенный френч, щегольские сапоги со скрипом и новехонькую же,
необмятую шинель из великолепного драпа с красными генеральскими
отворотами. Любой другой, одетый подобным образом, вряд ли сумел бы отойти
от вагона дальше чем на двадцать шагов. А скорее всего, его шлепнули бы
прямо здесь же, у стенки вагона. Но это любой другой...
  Иван сделал еще одну затяжку и отшвырнул сигаретку, не выкуренную даже
наполовину. Вообще-то он не любил табак, но сейчас подобный шикарный жест
был необходим, поскольку тоже служил главной задаче. Майор сплюнул,
стукнул каблуком о булыжник платформы и медленным шагом, величественно,
словно линкор среди рыбачьих шхун, двинулся к выходу. Патрульные невольно
подались назад и сгрудились плотнее. Майор быстро посмотрел по сторонам:
кордон преодолели почти все офицеры его группы. Он разглядел пятерых,
которые поодиночке остановились в разных местах уже за линией патруля. А
вон еще двое приближаются к этой линии. Майор взял левее, чтобы у
патрульных в той стороне было на кого любоваться. Юрия нигде не было
видно, но за него-то майор стал бы беспокоиться в последнюю очередь.
  Первым из состава "народного патруля" ему попался на пути невысокий
круглолицый паренек с носом картошкой, испуганно уставившийся на него
из-под поломанного козырька помятого суконного картуза, надвинутого почти
на глаза. Иван подошел к нему почти вплотную и сумрачно спросил:
  - "Народный патруль"? Тот испуганно кивнул:
  - Д-да.
  Майор окинул его насмешливым взглядом и растянул губы в презрительной
усмешке:
  - Старший где?
  Паренек ткнул вспотевшей пятерней в сторону грузного мужика в солдатской
шинели и хлопковой папахе:
  - Вон, соратник Лошан.
  Иван, не отвечая, покровительственно кивнул и двинулся к указанному лицу:
  - Эй, ты старшой?
  Мужик оказался покрепче паренька:
  - Ну я?
  - Где тут ближайший Комитет действия? Мужик настороженно посмотрел на него:
  - А тебе зачем?
  - А это не твоего ума дело, - спокойно ответил майор.
  Мужик как-то поник от тона, каким это было сказано, но тут же взял себя в
руки:
  - Энто-то как раз мое дело. А вот ты кто таков? Показывай мандат.
  Иван ухмыльнулся:
  - Экий ты грозный старшой.
  Ленивым движением он вытащил из кармана сложенный вчетверо листок. Старшой
с опаской взял протянутую бумагу. Развернул. Придирчиво рассмотрел
чернильный штамп и печать Комитета действия города Коева, так кстати
заказанные председателем Комитета у местного ремесленника, но не
полученные им по причине спешного бегства, и углубился в чтение. Сразу
стало заметно, что читает он с некоторым трудом. Прошло минуты три,
прежде, чем он с облегчением оторвался от бумаги, и, окинув майора
повеселевшим взглядом, сложил ее, и протянул обратно:
  - Однако одет ты, соратник...
  Иван ухмыльнулся и ответил:
  - Ну, на меня, соратник, готовое подобрать сложно, а потому пришлось
пошить из генеральского барахлишка. Это была истинная правда. Старшой
хохотнул и сделал рукой разрешающий жест. Иван благосклонно кивнул и
двинулся к выходу.
  Три недели назад трое землян и десять отобранных ими офицеров отправились
на одинокую заимку, верстах в десяти от Коева. Майор и Круифф занялись там
разработкой нескольких вариантов плана освобождения государя, а офицеров
поручили Юрию. Он прекрасно понимал, что за оставшиеся две-три недели
ничему особо серьезному научить их не удастся, и, поразмыслив, решил
начать с главного.
  Первое занятие оказалось для офицеров настоящим шоком. Народ в команде
подобрался опытный, прекрасно владеющий не только традиционным офицерским
палашом и барабанником, но и штуцером и пулеметом, да в рукопашную не раз
хаживавший. Поэтому ничего особо серьезного от этого невысокого и даже
щупловатого молодого мужчины они не ожидали. Когда Юрий появился перед
коротким строем своих учеников, то в глазах у некоторых прочитал даже
обиду. Юрий мысленно усмехнулся и, памятуя о том, что никакое обучение, а
особенно за столь короткий срок, невозможно без наличия у учителя
подавляющего авторитета, решил устроить господам офицерам фейерверк на
полную катушку.
  - Доброе утро, господа, прошу простить за столь затрапезный вид, - он и
вправду был одет в поношенную суконную куртку и такие же брюки,
заправленные в разбитые юфтевые сапоги, - но сегодня мне придется
потрудиться больше, чем вам. - Пилот умолк и вдруг стремительно метнул
неизвестно как и откуда взявшийся у него в руках барабанник стоявшему в
строю усатому капитану, в последнее мгновение крикнув: - Лови!
  Тот суетливо дернулся, неуклюже взмахнул руками, но, как и следовало
ожидать, предотвратить контакт рукоятки барабанника с собственным лбом не
сумел. От удара он не удержался на ногах и рухнул на пятую точку,
инстинктивно схватившись руками за лоб. Юрий обидно рассмеялся. Кое-кто из
офицеров тоже не сдержал улыбки, но все они мгновенно стерли ее с лица и
повернулись к Юрию с негодованием в глазах. Капитан раздраженно вскочил на
ноги и, прижимая ко лбу горсть снега, зло выкрикнул:
  - Ну и что означает этот цирк? Юрий глумливо ухмыльнулся - капитан еще не
дошел до нужной кондиции - и ерническим тоном сказал:
  - Эй, усатый, я же бросил тебе барабанник, или у тебя, кроме всего
прочего, еще и склероз?
  В глазах у капитана мелькнуло бешенство. Он наклонился и схватил
барабанник. Юрий покровительственно кивнул:
  - Ну наконец-то. А теперь слушай задание. Я сейчас подойду к тебе и дам
"леща". Ты должен меня остановить. Как угодно и чем угодно. Можешь
стрелять в меня из барабанника, бить ногами или оторвать голову. - Он
сделал паузу и самым гнусным тоном, на который только был способен,
гаркнул: - Эй ты, черепаха, я уже пошел!
  К разочарованию пилота, в первый раз капитан не рискнул воспользоваться
барабанником. Юрий со всей силы ударил его по носу и неспешно отошел на
десять шагов назад.
  - Ну что, будем в цацки играть или ты наконец начнешь шевелиться?
  Капитана трясло от бешенства. Он вскинул барабанник. Юрий гнусно
усмехнулся, покрутил рукой у носа и двинулся вперед.
  Последний выстрел капитан сделал на расстоянии одного шага, но в следующее
мгновение он опять валялся на снегу. Юрий подобрал барабанник и протянул
капитану руку:
  - Спасибо, капитан, теперь попробуем еще раз. На этот раз его тон был
абсолютно спокоен. Капитан ошалело уставился на него. Юрий в три движения
перезарядил барабанник, отдал его капитану и отбежал уже на двадцать шагов:
  - Теперь дистанция у нас чуть больше, но и двигаться я буду побыстрее.
Поэтому на особый выигрыш во времени не рассчитывайте.
  На этот раз капитан успел выпустить четыре патрона.
  Юрий не стал бить его по ставшему уже лиловым носу, а просто коснулся его
рукой.
  - Итак, господа, не хочет еще кто попробовать?
  Офицеры переглянулись, вперед выступил стройный прапорщик:
  - Прошу прощения, я бы хотел рискнуть. Юрий передал ему барабанник:
  - Только одно условие. Не бойтесь в меня попасть, все равно вам это не
удастся.
  На третьей попытке прапорщику удалось прострелить пилоту рукав, но это был
лучший результат за все время.
  - Итак, господа, ваши выводы? Офицеры стояли с пришибленным видом. Юрий
усмехнулся:
  - Ну что ж, давайте попробуем подвести итог вместе. - Он повернулся к
усатому капитану: - Вам понятно, почему я с вами так обращался?
  Тот пожал плечами.
  - Плохо, - наставительно продолжал Юрий, - вы почему-то отнеслись ко
всему, что здесь происходит, как к цирку. А это учеба. И если вы окажетесь
к ней неспособны, то вас очень быстро заменят другие. - Он окинул тут же
подтянувшийся строй суровым взглядом. - Итак, первый вывод таков: любым
человеком можно управлять. И чем лучше вы овладеете этим умением, тем
быстрее добьетесь нужного результата.
  Офицеры переглянулись. Каждый из них имел под своим началом десятки и
сотни солдат, было не очень-то понятно, почему их странный наставник
преподносит это как какую-то высшую истину. Однако предупреждение Юрия
возымело действие, и все молча ждали объяснений. Они тут же и последовали.
Юрий вдруг ткнул пальцем в стоящего перед ним офицера и изумленно
выкрикнул:
  - Ротмистр, вы стоите на мышиной норе!
  Тот отскочил на шаг назад. Но под его ногами был только снег. Пилот
неожиданно повернулся к прапорщику:
  - Сверху!
  Прапорщик отпрыгнул в сторону и уставился наверх. Над головой были только
низкие серые облака. Недоумение офицеров росло. Юрий усмехнулся:
  - Заметьте, я не отдал ни одной команды, но один из вас начал стрелять в
меня из барабанника, второй сделал шаг назад, а третий отпрыгнул в
сторону. - Он замолчал, оглядывая строй, и, заметив проблески понимания на
лицах некоторых своих учеников, заговорил еще более уверенным тоном: -
Когда я говорил, что человеком можно управлять, я совсем не имел в виду,
что вы можете отдать команду кому-то, кто находится у вас в подчинении, и
тот выполнит ваше распоряжение в меру своих сил и возможностей. Я
подразумевал именно то, что сказал. ЛЮБЫМ человеком можно управлять. Вне
зависимости от пола, возраста, занимаемой должности и характера. И
способов этого управления чрезвычайно много. Главное, что вам надо уяснить
сразу, следующее - наиболее эффективные способы управления людьми, те,
когда они даже не догадываются, что вы заставляете их действовать по
какому-то своему плану. - Не останавливаясь ни на секунду, он вдруг
закричал офицеру, стоявшему ближе всех: - Ну что же это такое, как вам не
стыдно, немедленно прекратите!
  Офицер отшатнулся, в полной растерянности оглядывая себя, а Юрий уже
переключился на следующего:
  - Ну что вы стоите, хотя бы заслоните его! Тот неуверенно шагнул вперед и
встал перед своим товарищем. Юрий накинулся на остальных:
  - А вы что рты разинули?
  Ничего не понимая, все сгрудились вокруг все еще пребывавшего в полной
растерянности первого. Юрий рявкнул еще на двоих, потом резко выкрикнул:
  - Замереть!
  Все застыли на месте. Юрий усмехнулся и, вытянув указательный палец,
произнес:
  - Бух. Теперь я уложил всех десятерых одним-единственным выстрелом.
  Офицеры переглянулись. Пилот дал им несколько минут, чтобы прийти в себя,
и продолжил поучения:
  - Возможно, вы еще не поняли, что, пока вашими противниками будут люди,
умение управлять людьми является ключом к ЛЮБОМУ воинскому искусству...
Скажите мне, может ли батальон численностью почти пятьсот человек, при
десяти пулеметах, сдаться неорганизованной толпе и сложить оружие, потеряв
при попытке защититься всего двадцать семь человек личного состава?
  Большинство поняло, куда он клонит, но капитан все еще пребывал в
расстроенных чувствах и потому попал в расставленную ловушку:
  - Да чепуха, мы на Тернавских высотах, в шестнадцатом, триста сорок
человек положили, а вражескую позицию взяли.
  - А между тем все это произошло пару недель назад на ваших глазах.
  Тут дошло и до капитана, а Юрий продолжил:
  - Князь застрелил всего двадцать семь человек. Как вы говорите - чепуха.
Но он точно рассчитал, КАК и КОГО надо убить, чтобы все остальные лишились
воли к сопротивлению. - Он мгновение помолчал. - Запомните, эти танцы, что
я заставлял вас сейчас выделывать на снегу, и то, что сотворил князь, -
явления одного порядка. Все приказы, распоряжения, поручения отдаются
людям. А человека можно заставить сделать шаг назад, повернуть голову в
нужную сторону, отдать вам свой штуцер или барабанник, пропустить вас
туда, куда он ни в коем случае не должен никого пропускать, поднять руки и
сдаться или даже пустить себе пулю в лоб, - Юрий повернулся к капитану: -
Вы ведь неплохо владеете барабанником, но ни разу в меня не попали...
знаете почему? Потому что вы стреляли именно туда, куда я вас ЗАСТАВЛЯЛ. А
вы, прапорщик, - он многозначительно выставил простреленный рукав, -
думаю, не станете отрицать, что ваш единственный относительный успех -
случайность. Вы просто отчаялись в меня попасть и выстрелили наобум,
совершенно не заботясь о том, попадете или нет а просто чтобы успеть
сделать еще один выстрел.
  Прапорщик смущенно кивнул. Юрий улыбнулся:
  - Не смущайтесь. Это был абсолютно верный поступок. В данном случае я
должен был предусмотреть, что вы менее устойчивы психологически, чем
капитан. - Юрич прошелся перед строем, переводя внимательный взгляд с
одного офицера на другого. - Если вы этому научитесь, то, пусть даже
ничего не прибавится к вашему, прямо скажем, уже немалому воинскому
умению, на этом свете не будет НИКОГО, кто смог бы вам противостоять Ни
человека, ни Комитета, ни армии.
  Теперь, похоже, дошло до всех. Юрий мягко улыбнулся и, сделав шаг вперед,
тихо произнес:
  - Ну что ж, тогда начнем занятия.
  Выйдя из здания вокзала, майор подождал, пока вся группа подтянется
поближе, и неторопливо двинулся в указанном начальником патруля
направлении. Группа пару минут двигалась за ним в нескольких шагах позади,
а потом, когда пилот убедился, что все в порядке, тихо растворилась в
привокзальной толпе. Они должны были встретиться у особняка барона.
  В старой столице они собирались пробыть совсем недолго. Не больше, чем
потребуется на то, чтобы отыскать барона Конгельма, уточнить у него
местонахождение поезда бывшего суверена и закончить подготовку к его
освобождению. Однако, как выяснилось, это было не так-то просто. За те
полтора месяца, что прошли со дня их отъезда из города, обстановка здесь
изменилась радикальным образом.
  Иван не стал задерживаться в Комитете действия Торгового конца. В
общем-то, можно было бы и вообще сюда не заезжать, но майору хотелось
почувствовать обстановку. Да к тому же существовала вероятность, что
начальник патруля, вернувшись с дежурства, поинтересуется явился ли
встреченный им "соратник" по тому адресу, о котором справлялся. И это
могло в будущем создать некоторые проблемы. Так что Иван решил, что стоит
потратить немного времени. Разговор его с дежурным остался у того в памяти
только фактом появления необычно одетого посетителя да тем, что он выписал
ему мандат, что, впрочем, ему приходилось делать по десять раз на дню. В
городе вовсю развернулись конфискации, реквизиции и прочие веселые дела,
так что местных кадров не хватало и в помощь постоянно прибывали
проверенные "соратники" из других городов, иногда даже целыми отрядами. И
хотя большинство конфискованных ценностей они обычно увозили с собой, на
нужды собственных Комитетов действия, однако и того, что оставалось,
вполне хватало. К тому же началось массовое переселение угнетенных масс с
бедных окраин в обширные господские дома, а среди "соратников" было
довольно много таких, что сами устраивали свое переселение, присматривали
себе подходящее жилье и потом приходили за мандатом. Все это было в
порядке вещей. Через полчаса майор вышел из дверей Комитета, поймал
извозчика и назвал ему адрес в Ташниковом переулке. Как раз на углу
Ташникова и Букового бульвара и располагался особняк барона.
  Еще не выбравшись из скрипучей пролетки, Иван почувствовал, что что-то не
так. Все офицеры его группы сгрудились у ограды, довольно натурально
попыхивая самокрутками и сплевывая горечь от плохонькой северной махорки,
а Юрий на кого-то рычал сквозь приоткрытую входную дверь. Увидев майора,
он повернулся к нему с преувеличенно возмущенным видом и произнес:
  - Вот полюбуйтесь, соратник, каков фрукт. Иван взбежал по ступенькам, Юрий
отодвинулся открыв его взгляду странного типа с небритой рожей и наглыми,
навыкате, глазами, взиравшими с некоторым испугом. Юрий славно постарался,
готовя этого типа к его прибытию.
  - Кто таков? Тип вздрогнул:
  - Мы, это, народное товаришество, вселилися по мандату. - Тип,
повернувшись назад, рявкнул: - Кудиар, где мандат? Ташши яго сюды.
  Но майор не стал ждать развития событий, а просто двинул дверь плечом и
вошел внутрь. Тип испуганно шарахнулся в сторону. Иван мысленно
усмехнулся: пилот идеально подготовил ситуацию - какое бы решение ни
принял майор, остаться здесь вместе с новыми хозяевами, выгнать их или
спокойно уйти, никаких особых усилий оно бы не потребовало. Все было
готово. Майор окинул хмурым взглядом изгаженную лестницу, длинный коридор
с расписным потолком, вдоль которого уже были натянуты веревки с мокрым
бельем, покосился на массивную резную дверь, обезображенную грубо
врезанным замком, и понимающе ухмыльнулся: - А старого-то хозяина куда
подевали? Тип угодливо захихикал:
  - Известно куда, в Тащевские бараки, туда ноне всех их свозють. Ну которые
бывшие-то. - Дрожащей рукой он протянул измятую бумаженцию. - Вот гляньте,
соратник, все чин по чину, - и торопливо добавил: - Но ежели Комитет
потребует, так мы завсегда...
  Майор равнодушно отвернулся от бумаги, процедил сквозь зубы:
  - Ладно, живите пока. Там видно будет, - и, повернувшись, вышел на крыльцо.
  Их миссия столкнулась с первыми трудностями.
  Тащевские бараки были построены лет сорок назад как государевы продуктовые
склады. На носу была Южная война, и надобно было срочно создавать запасы.
Но, видно, такова была их судьба, что за все время своего существования
они так никогда и не были использованы по прямому назначению. И теперь,
спустя сорок лет, только самый большой оптимист посмел бы утверждать, что
над Тащевскими бараками не тяготеет какое-то странное и страшное
про