с ног до головы и не упустил ничего. Несмотря на  его
пристальный взгляд, она не шелохнулась.
     - Ищете работу? - спросил Сорель.
     - Нет.
     - Я никогда за это не плачу, - пояснил  он.  -  От  меня  вы  сможете
получить лишь  контрамарку  на  мои  спектакли.  Если  вам  нужны  деньги,
переспите с банкиром.
     Ноэлли стояла и молча наблюдала за ним. Наконец Сорель спросил:
     - Так чего же вы добиваетесь?
     - Полагаю, что вас.
     Они поужинали и отправились домой к Сорелю, который жил  на  красивой
рю Морис Барр. Окна его квартиры выходили  на  ту  часть  улицы,  где  она
переходит в Булонский лес. Сорель был опытным и  искусным  любовником,  на
удивление чутким и неэгоистичным. Ему не  было  нужно  от  Ноэлли  ничего,
кроме ее красоты, но Филипп был поражен ее разнообразием в постели.
     - Боже мой! - удивлялся он. - Ты просто потрясающа! Где ты  научилась
всему этому?
     На секунду Ноэлли задумалась. Дело тут, конечно,  не  в  учебе,  а  в
чувствах. Для нее мужское тело было чем-то вроде музыкального инструмента,
на котором она играла. Нужно добиться глубины его звучания, отыскать в нем
те заветные струны, на которых с помощью своего  собственного  тела  можно
сыграть все и таким образом добиться полной гармонии.
     - Это у меня от рождения, - просто ответила она.
     Она стала слегка поигрывать кончиками пальцев вокруг  его  губ,  едва
касаясь их, словно бабочка крыльями, потом опустила пальцы  вниз,  ему  на
грудь и наконец дошла до живота. Сорель снова возбудился, его орган  опять
вырос и затвердел. Ноэлли встала, пошла в ванную и через несколько  секунд
вернулась. Затем взяла его напряженный член в  рот.  Во  рту  у  нее  было
горячо. Она набрала туда теплой воды.
     - О Боже! - застонал Сорель.
     Они занимались любовью всю ночь,  а  утром  Сорель  предложил  Ноэлли
переехать к нему.


     Ноэлли прожила с Филиппом Сорелем полгода. Нельзя сказать, чтобы  она
была счастлива, но и несчастной ее тоже было не назвать. Она знала, что ее
пребывание у Сореля обернулось для него  высшим  счастьем,  но  для  самой
Ноэлли это ничего не значило. Она просто считала себя студенткой,  которая
каждый день выучивала что-нибудь новое. Сорель  послужил  ей  своеобразным
университетом, но он составлял лишь малую часть ее  обширного  плана.  Для
Ноэлли в их отношениях не было ничего личного, потому что она не  отдавала
ему и ничтожной частицы своего "я". Ноэлли уже дважды становилась  жертвой
мужчин и больше не попадется на их удочку. В ее  мыслях  оставалось  место
только для одного мужчины - Ларри Дугласа. Когда Ноэлли находилась  в  тех
местах, которые они посещали  вместе  с  Ларри  -  на  площади  Победы,  в
каком-нибудь парке или ресторане, - в сердце у нее закипала ненависть,  ее
душила злоба, и она задыхалась. К этой ненависти добавлялось  еще  что-то,
чему она не находила названия.
     Через два месяца после  того,  как  Ноэлли  переехала  к  Сорелю,  ей
позвонил Кристиан Барбе.
     - У меня для вас новые сведения, - информировал детектив-коротышка.
     - С ним все в порядке? - тут же спросила Ноэлли.
     Барбе опять почувствовал себя не в своей тарелке.
     - Да, - ответил он.
     Голос Ноэлли вновь стал спокойным:
     - Я сейчас подъеду.
     Барбе разделил свои  сведения  на  две  части.  Первая  относилась  к
военной карьере Ларри Дугласа. Он сбил  пять  немецких  самолетов  и  стал
первым американским асом в этой  войне.  Его  повысили  в  звании,  сделав
капитаном. Вторая часть сведений интересовала Ноэлли гораздо больше. Ларри
снискал себе популярность компанейского  парня  в  лондонском  обществе  и
обручился с дочерью английского адмирала. Далее следовал перечень девиц, с
которыми Ларри спал, от никому не известных статисток до молоденькой  жены
заместителя министра.
     - Вы хотите, чтобы я продолжал заниматься этим? - спросил Барбе.
     - Конечно, - ответила Ноэлли. Она вынула из сумочки конверт и вручила
его Барбе. - Позвоните мне, когда узнаете что-нибудь новое.
     И она ушла.
     Барбе вздохнул и посмотрел в потолок.
     - Ненормальная, - задумчиво произнес он вслух. - Ненормальная.


     Если бы Филипп имел хоть малейшее представление о замыслах Ноэлли, он
был бы поражен. Казалось, что она безгранично предана ему. Она делала  для
него все - готовила очень вкусную еду, ходила  за  покупками,  следила  за
чистотой в квартире и, стоило ему только захотеть, всегда занималась с ним
любовью. Сорель радовался, что нашел идеальную любовницу. Он повсюду  брал
ее с собой, и она познакомилась со всеми  его  друзьями.  Они  восхищались
Ноэлли и считали, что Сорелю страшно повезло.
     Однажды за ужином после спектакля Ноэлли сказала ему:
     - Филипп, я хочу быть актрисой.
     Он отрицательно покачал головой.
     - Конечно, ты достаточно красива для этого, но я провел среди  актрис
всю жизнь и сыт ими по горло. Я рад, что ты не  похожа  на  них,  и  лучше
оставайся такой, как есть. Я не хочу ни с кем делиться тобой. Разве  я  не
даю тебе всего, что нужно?
     - Даешь, Филипп, - ответила Ноэлли.
     Когда в тот вечер они вернулись домой, Сорель предложил  ей  заняться
любовью. Ноэлли превзошла себя, и у него просто не осталось  сил.  Никогда
еще она не была столь волнующей. Сорель поздравил себя и решил,  что  все,
что нужно Ноэлли, это твердая мужская рука.
     В следующее воскресенье у Ноэлли был день рождения. По  этому  случаю
Сорель устроил в ее честь обед у "Максима". Он снял большой банкетный  зал
на верхнем этаже, отделанный красным  бархатом  и  деревом  ценных  пород.
Ноэлли помогала ему составить список гостей и втайне от него включила туда
одного  человека.  На  обеде  присутствовало  сорок  гостей.  Когда   обед
закончился, Сорель поднялся, чтобы сказать несколько слов  присутствующим.
Он выпил много коньяку и шампанского, поэтому не слишком  твердо  держался
на ногах и с некоторым трудом выговаривал слова.
     - Друзья мои, - начал он. - Сегодня все мы  пили  за  здоровье  самой
красивой девушки в мире, и вы дарили ей прекрасные подарки. Но у меня есть
для нее свой подарок, который будет для нее _о_г_р_о_м_н_ы_м_ сюрпризом. -
Филипп посмотрел на Ноэлли и широко улыбнулся, а затем вновь повернулся  к
гостям. - Мы с Ноэлли собираемся пожениться.
     Все  шумно  приветствовали  эту  новость,  бросились   к   Сорелю   с
поздравлениями, хлопали его по спине и желали  удачи  ему  и  его  будущей
жене. Ноэлли сидела, улыбалась гостям  и  бормотала  слова  благодарности.
Лишь один гость оставался на месте. Он  находился  в  другом  конце  зала,
курил вставленную в длинный мундштук сигарету и  издевательски  поглядывал
на все происходящее. Ноэлли знала, что он наблюдал за ней во время  обеда.
Это был высокий, очень худой  человек  с  напряженным,  задумчивым  лицом.
Казалось, его забавляла сцена обеда, на котором он мало походил на  гостя,
а скорее, присутствовал как сторонний наблюдатель.
     Ноэлли встретилась с ним взглядом и улыбнулась.
     Арман Готье был одним из ведущих  режиссеров  Франции.  Он  заведовал
художественной частью Французского репертуарного театра, и его  режиссурой
восхищались во всем мире. Если  Готье  брался  за  постановку  фильма  или
спектакля, им заранее был обеспечен успех. За  ним  закрепилась  репутация
режиссера, который лучше других умеет  работать  с  актрисами,  и  он  уже
создал пять-шесть звезд.
     Филипп сидел рядом с Ноэлли и беседовал с ней.
     - Ты удивлена, дорогая? - спросил он.
     - Да, Филипп, - ответила она.
     - Я хочу, чтобы мы поженились немедленно. Свадьба состоится  на  моей
вилле.
     Через плечо Ноэлли  увидела,  что  наблюдавший  за  ней  Арман  Готье
улыбается своей загадочной улыбкой. К Сорелю подошли друзья и увели его  с
собой, и повернувшись, Ноэлли оказалась лицом к лицу с Готье.
     - Поздравляю, - сказал он.
     В его голосе звучала насмешка.
     - Вы поймали на крючок крупную рыбу.
     - Неужели?
     - Филипп Сорель - это богатый улов.
     - Для кого-то, может, и богатый, - безразлично заметила Ноэлли.
     Готье удивленно посмотрел на нее.
     - Вы что, хотите сказать, что вас не интересует его предложение?
     - Вам я ничего не хочу сказать.
     - Ну что ж, желаю удачи.
     Он повернулся и пошел прочь.
     - Месье Готье...
     Он остановился.
     - Можно увидеться с вами сегодня вечером?  -  спросила  Ноэлли  тихим
голосом. - Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.
     Арман Готье на какое-то мгновение задержал на  ней  взгляд,  а  затем
пожал плечами.
     - Как вам будет угодно.
     - Я приду к вам. Это удобно?
     - Конечно. Мой адрес...
     - Я знаю адрес. В двенадцать часов вас устраивает?
     - Давайте в двенадцать.


     Арман Готье жил в модном старом жилом доме на рю  Марбеф.  Привратник
проводил Ноэлли в холл, а мальчик-лифтер довез ее до  четвертого  этажа  и
показал, где находится квартира Готье. Ноэлли позвонила.  Через  несколько
секунд дверь открыл сам Готье. Он был в халате с цветочным узором.
     - Входите, - сказал он.
     Ноэлли  вошла  в  квартиру.  Несмотря  на  то,  что  у  нее  не  было
достаточной  эстетической  подготовки,  она  все  же  почувствовала,   что
квартира отделана со вкусом и что произведения искусства в ней дорогие.
     - Простите, я не одет, - извинился Готье. -  Я  все  время  сидел  на
телефоне.
     Ноэлли посмотрела ему прямо в глаза.
     - Вам и не нужно одеваться.
     Она подошла к кушетке и села на нее.
     Готье улыбнулся.
     - У меня как раз и было такое чувство, что мне не стоит этого делать,
мадемуазель Пейдж. Но кое-что все-таки вызывает у меня любопытство. Почему
вы выбрали меня? Вы обручены с известным и богатым  человеком.  Я  уверен,
что, если бы вам пришла охота поразвлечься на стороне, вы могли  бы  найти
себе более привлекательных мужчин, чем я, и уж, конечно, богаче и  моложе.
Что вы от меня-то хотите?
     - Я хочу, чтобы вы научили меня  актерскому  мастерству,  -  ответила
Ноэлли.
     Арман Готье бросил на нее короткий взгляд и вздохнул.
     - Вы меня разочаровываете. Я ожидал чего-то более оригинального.
     - Вы работаете с актерами.
     - С актерами, а не с любителями. Вы когда-нибудь играли на сцене?
     - Нет, но вы научите меня.
     Ноэлли сняла шляпу и перчатки.
     - Где у вас спальня? - спросила она.
     Готье колебался. В его жизни было  полно  красивых  женщин,  желающих
попасть на сцену, получить роль получше  и  побольше,  сыграть  героиню  в
новой пьесе или обрести уборную больших размеров. Все они ему надоели.  Он
знал, что глупо связываться еще с одной. Однако тут  и  связываться-то  не
нужно было. Красивая девушка пришла сама и готова броситься ему в объятия.
Довольно просто уложить ее в постель, а затем отослать прочь.
     - Спальня там, - ответил он, показывая на дверь ближайшей комнаты.
     Он смотрел, как Ноэлли направляется  к  спальне.  Интересно,  что  бы
подумал Филипп Сорель, если бы знал, что его будущая жена сейчас  проводит
здесь ночь. Женщины... Все они шлюхи. Готье налил себе  коньяку  и  сделал
несколько телефонных звонков. Когда он наконец  вошел  в  спальню,  Ноэлли
лежала на кровати. Она полностью разделась и  ждала  его.  Готье  пришлось
признаться себе, что природа создала Ноэлли по всем законам красоты. У нее
было потрясающее лицо и безукоризненное тело. По собственному опыту  Готье
знал, что красивые девушки почти всегда любуются собой, очень эгоцентричны
и не вызывают восторга в постели. Он понимал,  что,  когда  занимаешься  с
ними любовью, они  просто-напросто  ограничиваются  своим  присутствием  в
объятиях мужчины, и в конце концов создается впечатление, что имеешь  дело
с  бесчувственным  бревном.  Такие  женщины  просто  лежат  без  движения,
полагая, что мужчина должен быть бесконечно  благодарен  им  уже  за  это.
Может, хоть Ноэлли ему удастся чему-то научить в постели.
     Ноэлли наблюдала, как Готье разделся, тщательно сложил на полу одежду
и двинулся к кровати.
     - Я не собираюсь говорить тебе, что ты красива, - сказал он. - Ты уже
столько раз слышала об этом.
     Ноэлли пожала плечами.
     - Красота пропадает даром, если не приносит другим удовольствия.
     Готье удивленно взглянул на нее и улыбнулся.
     - Согласен. Пусть твоя красота принесет мне удовольствие.
     Он сел с нею рядом.
     Подобно большинству  французов,  Арман  Готье  считал  себя  искусным
любовником и гордился этим. Его забавляли бесконечные рассказы о том,  как
немцы и американцы  занимаются  любовью.  По  их  представлениям,  мужчина
должен быстро забраться на женщину,  мгновенно  кончить,  надеть  шляпу  и
откланяться.  У  американцев   даже   есть   присказка   на   этот   счет:
"Трам-тарарам,  спасибо,  мадам".  Если  Арман  Готье  испытывал  какие-то
чувства к женщине, он пользовался многочисленными  приемами,  позволяющими
превратить половую связь в истинное наслаждение. Он приглашал  женщину  на
шикарный обед и угощал ее изысканными винами, проявлял вкус  в  оформлении
спальни, создавал  в  ней  приятные  запахи,  включая  мягкую,  спокойную,
мелодичную музыку. Готье возбуждал подругу проявлением нежности,  а  потом
еще больше распалял ее,  прибегая  к  непристойному  языку  самых  грязных
притонов. Он был горячим сторонником предварительных  ласк  перед  половым
сношением.
     В случае  с  Ноэлли  Готье  отказался  от  всего  этого.  Ради  одной
случайной ночи не стоило прибегать к  дорогим  духам,  музыке  и  телячьим
нежностям.  Девушка  здесь  просто  для  того,  чтобы  ее  трахнули.   Она
действительно непроходимая дура,  если  надеется,  что  он  даст  ей  свой
величайший и уникальный талант в обмен на то, что есть между ног у  каждой
женщины.
     Готье стал ложиться на нее. Ноэлли его остановила.
     - Подождите, - шепнула она.
     Он недоуменно  посмотрел  на  девушку.  Ноэлли  потянулась  за  двумя
небольшими тюбиками,  которые  заранее  положила  на  ночной  столик.  Она
выдавила содержимое одного из них себе на ладонь и  стала  втирать  его  в
пенис Готье.
     - К чему это? - удивился он.
     Она улыбнулась.
     - Увидите сами.
     Ноэлли поцеловала его в губы, пробираясь языком к нему в рот быстрыми
птичьими движениями. Она оторвалась от его губ  и,  лаская  Готье  языком,
стала опускать голову вниз к его животу. При этом волосы Ноэлли  упали  не
его тело, и у него было такое чувство, что  кто-то  трогает  его  мягкими,
шелковистыми,  волшебными  пальцами.  Он  заметил,  что  его  орган  начал
подниматься. Ноэлли повела языком ему по ногам и, дойдя донизу,  принялась
посасывать большие пальцы его ног. Теперь его член был  тверд  и  прям  до
предела, и, не дав Готье опомниться, Ноэлли оседлала его. Когда он  входил
в нее, теплота ее влагалища соединилась с кремом, который  Ноэлли  нанесла
ему на пенис, и Готье охватило невыносимое возбуждение. Скача на  нем  как
бешеная, Ноэлли успевала левой рукой ласкать его мошонку,  которая  начала
гореть. В содержимое крема на его пенисе входил  ментол,  дающий  ощущение
холода, которое в сочетании с ее теплом и пылом мошонки  приводило  его  в
неистовство.
     Они провели в любовных играх  всю  ночь,  причем  каждый  раз  Ноэлли
отдавалась ему по-новому. Это был самый небывалый чувственный опыт  в  его
жизни.
     Утром Арман Готье сказал ей:
     - Если у меня хватит сил встать, я оденусь и отведу тебя завтракать.
     - Оставайтесь в постели, - предложила ему Ноэлли.
     Она подошла к стенному шкафу, выбрала один из его  халатов  и  надела
его.
     - Отдыхайте. Я скоро вернусь.
     Когда Ноэлли вновь появилась в спальне, она несла на подносе завтрак,
состоявший из свежего апельсинового сока, необыкновенно аппетитного омлета
с колбасой и луком, подогретых и намазанных маслом кусочков хлеба, джема и
черного кофе. На вид завтрак очень понравился Готье.
     - А ты не хочешь поесть? - спросил он.
     Ноэлли отрицательно покачала головой:
     - Нет.
     Она уселась в мягкое кресло и стала смотреть, как  он  завтракает.  В
его открытом сверху халате, обнажавшем изгибы ее  прелестной  груди,  и  с
взъерошенными, распущенными волосами Ноэлли выглядела  еще  красивее,  чем
ночью.
     Арман Готье коренным образом изменил  свое  первоначальное  мнение  о
Ноэлли. Нет, она вовсе не подстилка для мужчин. Это - бесценное сокровище.
Однако на своем театральном веку он повидал немало сокровищ и  не  намерен
тратить драгоценное время и режиссерский талант  на  жаждущую  попасть  на
сцену непрофессионалку с лучистыми глазами, какой  бы  красавицей  она  ни
была и как бы ни проявила себя в постели. Готье был глубоко предан  театру
и  серьезно  относился  к  своему  искусству.  Он  и  раньше  не  шел   на
компромиссы, а теперь уж и подавно не уступит.
     Накануне вечером он рассчитывал  провести  с  Ноэлли  ночь,  а  утром
избавиться от нее. Сейчас, когда он ел ее завтрак и изучал ее, Готье вдруг
подумал о том, как бы удержать Ноэлли у себя в любовницах до тех пор, пока
она ему не надоест, не  поощряя  ее  стремления  поступить  на  сцену.  Он
понимал, что должен чем-то завлечь ее, и осторожно приступил к делу.
     - Ты собираешься выйти замуж за Филиппа Сореля? - спросил Готье.
     - Конечно, нет, - ответила Ноэлли. Я не этого хочу.
     Ну вот, начинается.
     - Чего же ты хочешь? - поинтересовался он.
     - Я уже говорила вам,  -  спокойно  ответила  Ноэлли.  -  Хочу  стать
актрисой.
     - Конечно, - согласился он, а затем добавил:  -  У  меня  есть  много
знакомых, которые преподают сценическое мастерство. Я могу отправить  тебя
к кому-нибудь из них, и они научат тебя, Ноэлли...
     - Нет, - перебила она его.
     Ноэлли  смотрела  на  него  добродушно  и  тепло,  всем  своим  видом
показывая, что всегда  готова  согласиться  с  ним.  Тем  не  менее  Готье
чувствовал, что она полна решимости и тверда как сталь. Слово "нет"  можно
произнести  на  разные  лады  -  со  злобой,  упреком,  разочарованием   и
недовольством. Ноэлли сказала его мягко, но было совершенно ясно, что  она
не отступится. Все оказалось намного труднее, чем он  ожидал.  В  какой-то
момент у Армана Готье появился соблазн послать ее к черту. Ведь  он  часто
так поступал со многими девицами. Взять и сказать, что у него нет  на  нее
времени. Но он тут же вспомнил те небывалые ощущения, которые  он  испытал
ночью, и решил, что будет последним дураком, если отпустит ее  так  скоро.
Конечно, ради нее можно  слегка  пойти  на  попятный,  но  не  поддаваться
целиком.
     - Ну ладно, - согласился Готье. - Я дам тебе пьесу. Ты ознакомишься с
ней и, когда выучишь наизусть, прочтешь ее мне, а я посмотрю,  есть  ли  у
тебя дарование. После этого мы решим, что с тобой делать.
     -  Спасибо,  Арман,  -  поблагодарила  его  Ноэлли.   Однако   в   ее
благодарности не чувствовалось ни радости  победы,  ни  удовольствия.  Она
принимала это как должное. Впервые у Готье появилось легкое  сомнение,  но
он постарался отмахнуться от него, как от смехотворной слабости.  Ведь  он
же умеет обращаться с женщинами.
     Пока Ноэлли одевалась, Арман  Готье  отправился  в  свой  уставленный
книгами  кабинет  и  быстро  просмотрел  стоявшие  на  полках  знакомые  и
залистанные тома. Наконец, саркастически улыбаясь, он  выбрал  "Андромаху"
Еврипида, одну из труднейших для любой актрисы классических пьес.
     - Вот, держи, моя дорогая, - сказал он Ноэлли. - Когда выучишь  роль,
мы с тобой займемся ею вместе.
     - Спасибо, Арман. Вы не пожалеете об этом.
     Чем больше он думал о своей  уловке,  тем  веселее  ему  становилось.
Ноэлли понадобится неделя или даже две, чтобы выучить роль. Скорее  всего,
она просто придет к нему  и  признается,  что  не  в  состоянии  запомнить
столько  текста.  Готье  посочувствует  ей,  объяснит,  насколько   трудна
актерская работа, и у них установятся отношения, не омраченные стремлением
по